Любит

Капли дождя с силой били по стеклу, создавая раздражающий звук и мешая Бэкхёну уснуть. Он ненавидел дождь. Отчасти из-за того, что снаружи становилось грязно и холодно до такой степени, что он не мог выйти на улицу, отчасти из-за того, что его просто раздражал этот стук капель. Но больше всего он не мог вынести эту погоду, потому что она давила на него, заставляя чувствовать себя хуже, чем есть на самом деле. Он уже в сотый раз повернулся на своей кровати, ложась на спину и натягивая одеяло чуть ли не до подбородка. Эта атмосфера слишком сильно давила на него, поэтому он приложил руки к лицу, аккуратно проводя по векам и щекам, пытаясь абстрагироваться от шума за окном. Голова была полна ненужных мыслей, которые паровозиком скользили по всему мозгу, разнося информацию в каждый уголок и заставляя уставший орган работать с удвоенной силой. — Бэкхён, ты спишь? — низкий глубокий голос заставил парня вздрогнуть и с испугом посмотреть на соседнюю кровать, в которой должен был спать его друг. — Чанёль..! Чёрт побери, нельзя так пугать! — Бэкхён судорожно выдохнул и перевернулся на бок, чтобы разглядеть его, но всепоглощающая темнота мешала это сделать. — Я думал, ты уснул. — Нет, у меня не получается. Этот дождь когда-нибудь прекратится? — Бэкхён скорее услышал, чем увидел, как Чанёль сильнее укутался в одеяло и задрожал от холода. — А ты почему не спишь? Из-за дождя? Или что-то случилось? Проницательность Чанёля пугала, но Бэкхён не смог соврать, поэтому просто молчал, надеясь, что он не догадается о том, что ему ужасно плохо, что эта погода заставила вспомнить все проблемы, которые решить он не в силах. Он закрыл глаза и судорожно выдохнул. Страшно. — Бэкхён? Он не знал, что на него нашло и зачем он начал этот разговор. Просто Чанёль спросил, а он не удержался. Потом он будет жалеть, что не заткнулся вовремя, но сейчас ему нужно было поговорить. Потом будут причитания в свою сторону за то, что он не может держать язык за зубами, но разве сейчас это важно? — Чанёль, я не могу признаться, — Бэкхён напряг зрение и старался рассмотреть его лицо и предугадать эмоции. — Что?! — его реакция оказалась ещё более громкой, чем он ожидал. — Что ты опять натворил?! Только не говори, что ты опять занял у меня денег, но я об этом не знаю! — Да тише ты! — шикнул Бэкхён и прислушался к звукам в коридоре, боясь, что Чанёль разбудил остальных, но, кроме стука капель по стеклу, он ничего не услышал. — Я совсем не об этом. Я имел в виду, — он прикрыл лицо концом одеяла, из-за чего дальнейшие слова Чанёль расслышал с трудом, — я не могу признаться в своих чувствах. — Что?! — восклицания стали ещё громче. — Да прекрати наконец! — Бэкхён начал думать, что зря он всё это затеял, потому что чем громче Чанёль реагировал, тем меньше ему хотелось рассказывать, но теперь отступать поздно, потому что этот придурок от него не отстанет. — Бэкхён, — это было неожиданно — услышать внезапно тихий и вкрадчивый голос, как будто Чанёль хотел успокоить. — Хочешь поговорить об этом? — Нет. — Да. Ты хочешь, — Чанёль подложил руку под голову, удобнее устраиваясь на кровати и планируя отвести эту ночь на душевные разговоры. — Почему ты не можешь сказать о своих чувствах? — Потому что в этом нет смысла, — Бэкхён уже откинул одеяло от лица, закрывая глаза и слегка качая головой, будто это совершенно верный вариант ответа, а Чанёль просто не видит очевидного. — Почему? — Это не взаимно, — разочарованный вздох прошёлся по комнате, наполненной лишь звуками ослабшего дождя. — Откуда ты знаешь? — Чанёль включил ночник, стоящий на маленькой тумбочке между их кроватями, и зажмурился от блеклого света, который всё равно резал глаза. Он увидел, как Бэкхён уткнулся в подушку и что-то недовольно промычал, но Чанёль проигнорировал это. — Ты же Бён Бэкхён. Ты красивый, с тобой всегда весело и интересно, к тому же ты участник довольно популярной группы, — на этих словах Чанёль подмигнул ему. — Почему ты так уверен, что у тебя нет шансов? — Потому что я проигрываю по всем этим критериям тому, кто мне нравится. — О, так этот человек тоже завязан в шоу-бизнесе? — Что? С чего ты взял? — Ты сам сказал, что проигрываешь по всем критериям, но мы же популярны. Она известнее тебя? В этом проблема? Ты думаешь, из-за этого она тебя отвергнет? — Нет. Я просто знаю. — Мне не нравится обречённость в твоём голосе, — Чанёль нахмурился и с беспокойством посмотрел в глаза Бэкхёна, пытаясь уловить что-нибудь в его виде, какую-то подсказку, которая выдаст, что это не так важно для него или что это просто нелепая шутка. Но он всё так же сокрушённо смотрел на Чанёля, сжимая в руках одеяло и дёргая его концы. Это, казалось бы, обычное движение, но оно выдавало, насколько Бэкхён нервничал. Вердикт: всё серьёзно, чёрт побери. — Бэкхён... — голос снизился до едва уловимого шёпота, отчего хриплые нотки ещё более заметно проскальзывали в нём. Он хотел поддержать, хотел сказать, что он справится, но в этом не было смысла. Ему не нужны эти пустые слова утешения, которые обычно говорят в таких ситуациях. Недолго думая, Чанёль поднялся со своей кровати, опускаясь на соседнюю и залезая под одеяло друга, обхватывая его за талию и прижимая к себе. Такой ранимый Бэкхён. Только ему он может показать эту сторону, только ему он может довериться, зная, что Чанёль всегда поддержит. — Всё в порядке, Бэкхённи. У тебя ведь есть я. И другие мемберы. Мы все тебя любим. — Чанёль, я... — всего лишь на секунду он подумал, что готов. В этот момент, когда объятия так успокаивали и дарили нежность, на которую только был способен Чанёль, Бэкхён хотел сказать. Но в последний момент что-то щёлкнуло в голове, и он передумал. Не сейчас. А лучше никогда. — Спасибо. Я рад, что я участник EXO. — Я тоже. Он так и не понял, что имел в виду Чанёль, — он рад, потому что тоже является участником группы, или рад, что в группе есть Бэкхён. *** Парень устало откинулся на пол, раскинув руки в стороны и сдувая чёлку со лба. Кожу покрывал горячий пот, и он чувствовал, что мышцы будто плавятся. Тягучая боль была во всём теле, мешая двигаться без недовольной гримасы на лице. Бэкхён закрыл глаза, пытаясь выровнять дыхание, но тут его лба коснулось что-то холодное, и он испуганно дёрнулся. — Эй, тише, это всего лишь я. — Чанёль... Когда-нибудь я не выдержу и тресну тебя. — Прости, — Чанёль сдавленно захихикал, немного смешно прикрывая рот кулаком, но на самом деле Бэкхён думал, что это очень мило. Слишком мило, чтобы Бэкхёну это не нравилось. — Я принёс тебе воды. Ты сегодня хорошо поработал. — Как всегда, — Бэкхён вернул улыбку и взял бутылку из его рук, которая и оказалась тем холодным предметом, что напугал его. Сев и оперевшись на руку, он приставил горлышко бутылки к губам и начал жадно пить, чувствуя, что редкие струйки воды всё же прошли мимо его рта и сейчас текли прямо по шее, прячась за лёгкой футболкой. Парень поёжился, но жажду утолять не перестал, выпив чуть ли не половину содержимого. Но из-за того, что он делал это слишком быстро, он подавился и начал кашлять, слегка намочив свою одежду. — Эй, осторожнее, — Чанёль аккуратно и даже как-то нежно, как показалось Бэкхёну, похлопал его по спине, отбирая бутылку с водой, чтобы он не разлил ещё больше. — Я так устал, — Бэкхён снова лёг на деревянный пол, показывая, в каком он состоянии. — Может быть, сходим сегодня вечером после тренировки в какое-нибудь кафе? Я угощаю. — А, прости, Бэкхён, — Чанёль виновато посмотрел на него из-под ресниц, складывая ладони вместе на уровне груди в извиняющемся жесте, — сегодня не получится. Я планировал засесть с песней в своей студии. — Ты всё ещё не закончил её? — Бэкхён недоверчиво покосился на него, опираясь на локти. Он не мог поверить, что у Пак Чанёля творческий кризис, потому что его никогда не было раньше. Ну, как не было. Чанёль просто быстро преодолевал его. Но он никогда не говорил, каким образом ему это удавалось, лишь отвечал, что это его секрет. Бэкхён уже столько раз ломал над этим голову, столько раз пытался вытянуть это из него, но Чанёль лишь загадочно улыбался и качал головой, и Бэкхён понимал, что, кажется, это так и останется тайной до конца его жизни. — У меня проблемы с лирикой. Она не попадает в такт песне, — Чанёль, зарываясь рукой в волосы, сильно растрепал их. Раздражён. — Поэтому я не могу сейчас расслабиться. Я не успокоюсь, пока не закончу её, понимаешь? Не воспринимай это на свой счёт, я действительно хочу пойти с тобой. — Я понимаю, — Бэкхён сел, опираясь локтями на свои колени, и отвернул голову в другую сторону, чтобы Чанёль не заметил, насколько тяжело ему произносить это. — Просто... в последнее время мы так мало веселимся вместе. То ты занят, то я. Вот неудача, правда? Но ты не волнуйся, всё в порядке, я не обижаюсь. Это ведь не твоя вина. Он поднялся на ноги и послал ему улыбку, но Чанёль видел, что она была натянутой, что уголки губ тряслись, грозясь в любой момент опуститься вниз. Так не должно быть. Бэкхён не должен быть таким из-за него. — Бэкхён, подожди... — Чанёль ухватил его за руку и потянул на себя, когда тот хотел уже развернуться и направиться к выходу из танцевального зала, но не рассчитал, что Бэкхён слишком уж устал на репетиции, поэтому еле стоял на ногах. Как следствие, устоять он не смог, свалившись прямо на Чанёля и уткнувшись ему в грудь. На секунду он действительно испугался, что сейчас покалечит себя, но страх ушёл, как только сильные руки Чанёля заключили в свои объятия. Бэкхён тяжело дышал прямо Чанёлю в шею, судорожно сжимая его майку руками. Аккуратные пальцы слабо дёргались, растягивая тонкую ткань, и Чанёль не мог оторвать глаз от этого зрелища. Его руки непроизвольно начали поглаживать Бэкхёна по спине, успокаивая, и он вздрогнул, когда услышал тихий, едва различимый стон, который Бэкхён выпустил прямо ему в шею, отчего тело Чанёля как будто прошибло током. Это... странно. — Прости, — Бэкхён быстро слез с него, усевшись рядом и помогая ему принять вертикальное положение вновь, потянув за руку. — Наверное, я сильно испугался. — Да ничего, — Чанёль сам не понимал, почему его щёки вдруг обдало жаром, а взгляд опустился вниз, пытаясь не встречаться с глазами Бэкхёна. В его груди разливалось непонятное чувство, заставлявшее сердце заходиться быстрее, чем положено. То, что он просто перетрудился на репетиции, казалось всё больше абсурдным. — В последнее время ты совсем не уделяешь мне внимания, — блеск в глазах Бэкхёна не был игривым или озорным, не было той заводящей, подталкивающей на шалости ухмылки, не было того Бэкхёна, к которому привык Чанёль. Его плечи слегка опущены, а взгляд блуждает по Чанёлю, будто ожидая чего-то. Это не было похоже на очередную шутку или проказу, что обычно было свойственно Бэкхёну, поэтому Чанёль терялся. Что он должен был сделать? Видеть друга таким действительно больно, это пугает. — Бэкхён, — кажется, в сфере последних событий это станет любимым словом Чанёля, — хочешь секрет? Он слегка провёл по шее Бэкхёна вверх, едва прикасаясь, а затем убрал прилипшие от пота волосы с его лба. Бэкхён не моргая смотрел на него своими глазами, и Чанёлю внезапно захотелось прижаться к нему и обнять. В последнее время это желание преследовало его на каждом шагу, заставляя в испуге мотать головой или с силой ударять себя ладонью по лбу из-за собственных мыслей. — Какой секрет? Наивные глаза, насквозь прожигающие Чанёля. Волосы, слегка растрепавшиеся из-за того, что Бэкхён взъерошил их. Губы, на которых появилась искренняя улыбка. Бэкхён знал. Знал, что Чанёль сейчас скажет что-нибудь, что утешит его, и он действительно ждал этого. Это как спасательный круг для утопающего в неразделённой любви Бэкхёна, который не вытащит его на берег, но даст просуществовать ещё чуть-чуть, хватаясь за него и пытаясь не захлебнуться. Чанёль слегка покраснел, но взгляд не отвёл, твёрдо смотря в его глаза. Ну и что, что мужчины так не говорят. Ну и что, что он должен просто ударить его кулаком в плечо и сказать: «Эй, не кисни, чувак!». Их дружба другая, не такая, как у всех, но Чанёлю абсолютно срать на это с высокой колокольни, потому что он дорожит ей больше всего на свете. — На самом деле ты мне очень помогаешь с написанием песни, хоть и косвенно, — Чанёль несколько раз моргнул, он знал, что это выглядело глупо, но, чёрт возьми, как ему сложно выдержать этот взгляд. Бэкхён всё ещё внимательно смотрел на него, очевидно, ожидая дальнейших разъяснений. — Ты вдохновляешь. Не то чтобы Чанёль врал, нет. Он даже не преувеличивал. Он просто говорил то, что думает, впрочем, как обычно. — Хочешь сказать, я... твоя муза? — от удивления Бэкхён даже рот открыл. — Ну, помнишь, ты спрашивал, почему я всегда такой энергичный, почему всегда выкладываюсь по полной и быстро пишу песни? Просто... Чёрт, это так смущает! — Чанёль закрыл лицо ладонями, дёргая головой из стороны в сторону, будто пытаясь очистить её от ненужных мыслей и связать слова в предложения. Бэкхён, отойдя от лёгкого шока, слегка улыбнулся, кладя руку на голову Чанёля и успокаивающе поглаживая его по волосам. Как же он любит этого придурка. За всё и в то же время просто так. За его достоинства, за недостатки, за шутки, за манеру говорить, за его любвеобильность и ребячество, за ранимость и наивность, за красивый низкий голос, за неуклюжесть и неугомонность, и, конечно, за его улыбку, которая зажигает в Бэкхёне тот огонёк, который иногда угасает под тяжестью жизненных проблем, но который Чанёль всё так же раз за разом зажигает. — Ты такой жизнерадостный и оптимистичный, что у меня аж в душе что-то загорается, когда я смотрю на тебя, — Чанёль бросает на Бэкхёна застенчивый взгляд из-под ресниц. И Бэкхён видит, как Чанёлю тяжело выразить свои чувства, но как сильно он хочет это сделать. — Чанёль, — Бэкхён чувствует, что это имя как будто обжигает губы. — Я тоже люблю тебя. Чанёль поражённо застывает, его мозг медленно обрабатывает информацию. Смех Бэкхёна проходится по комнате, и он за шею притягивает Чанёля к себе, чтобы прижаться своим лбом к его. Пусть для него эти слова значат другое, Бэкхён рад, что сказал их, ведь как бы сильно он ни любил Чанёля как парня, как друга он любит его не меньше. — Не здесь! — Чунмён раздражённо бьёт обоих пустой бутылкой из-под минералки, закатывая глаза к потолку. — Нашли место. Займётесь этим, когда будете в своей комнате. — Я тоже люблю тебя, Чанёль-хён. Все ошарашенно уставились на Сехуна, который смущённо чесал затылок под таким огромным вниманием мемберов. — Всех вас люблю, — добавил он чуть позже, краснея и утыкаясь в плечо Чонина под его тихое, но доброе хихиканье. Он обнял Сехуна, положив руку ему на плечо, поглаживая. Самый стеснительный член группы, что и делало его очаровательным в глазах других мемберов. — Я тоже люблю вас, — сказал Чонин, каждому послав милую улыбку. — И я, ребята, — Чондэ со спины обнял младших, крепко прижимая их к себе. — И я вас люблю, — кивнул сидящий на полу в позе лотоса Минсок. — И я, и я, — захлопал в ладоши Исин, очень обрадованный такому внезапному порыву своих мемберов. Переполненный чувствами, он обнял стоящего рядом Чунмёна. — И я тоже, — примирительно сказал Чунмён, похлопывая Исина по руке, которой тот обнимал его. — Что ты? — выжидающе спросил Исин, усиливая объятия. — Люблю вас. Идиотов, — хмыкнул лидер, уже в ответ обнимая Исина и позволяя ему повиснуть на себе. Хоть он устал после репетиции, но ради этого чуда продержится ещё чуть-чуть, пусть порадуется эта китайская овечка. На лицах каждого расцвела искренняя улыбка. Кроме одного. — Кёнсу-я, ничего не хочешь нам сказать? — игриво подвигал бровями Чанёль в его сторону. — Да не особо, — Кёнсу равнодушно отвернулся ото всех, подпирая стену спиной. — Ну, хён, — протянул Чонин, подойдя ближе к нему, чтобы за руку потянуть к остальным, — так нельзя. — Да, это нечестно, Кёнсу, — протянул Чондэ, — все признались. — Твоя очередь, — коварно улыбнулся Чанёль. Все, несмотря на усталость, встали со своих мест и приблизились к Кёнсу, окружая со всех сторон. — Не надо так смотреть. Ты знаешь, что произойдёт, — Бэкхён тоже придвинулся к нему. Вдруг они все вместе обняли его, не давая ускользнуть. Кёнсу чувствовал дыхание чуть ли не каждого, настолько сильно они прижались к нему. Освободиться невозможно, да и к тому же Кёнсу слишком устал, чтобы вырываться из этих жарких объятий. — Просто скажи это, хён, — проговорил Сехун. — Когда же вы уже будете вести себя как настоящие мужчины и прекратите весь этот цирк? — он закатил глаза, но все знали, что он не раздражён и даже не зол, потому что сейчас, с минуты на минуту, он скажет то, что на самом деле чувствует. — Я люблю вас. Довольны? — Да. Кёнсу-хён, ты лучший, — Сехун всё ещё продолжал обнимать его, тогда как остальные уже освободили из своих цепких лап бедного Кёнсу, да и действительно было жарко из-за отопления, а они ещё и все потные после тренировки. В общем, не ахти. Кёнсу слегка похлопал Сехуна по руке, обвившейся вокруг его шеи, и тот послушно разомкнул объятия. — Погоди, разве не я лучший? — Чанёль нахмурился. — Сехунни, ты предатель. — Ну, ты просто хороший хён. — Ненавижу, когда ты так относишься ко мне, — и всё же Чанёль позволил ему сомкнуть руки вокруг себя, игриво шлёпая Сехуна по заднице за то, что проявляет такое неуважение. Чёрт, вечно Сехун такой любвеобильный. А Чанёль и рад. Бэкхёну не нравятся такие мысли. Но каждый раз, видя такую картину, он не может отогнать их или засунуть глубоко, чтобы они не тревожили, звеня в голове. Просто Чанёль должен быть только его. В такие моменты Бэкхён забывает, что Сехун самый младший и ему нужна забота, забывает, что иногда он сам не против его обнять и положить голову на его плечо. Но это ведь он и Сехун, а Чанёль — это совсем другое. Когда такое происходит, Бэкхёну становится плохо, потому что он начинает думать, что его объятия и объятия других мемберов для Чанёля одинаковы, что Бэкхён никогда не сможет стать для него особенным. Он проходит мимо обнявшихся Чанёля и Сехуна к сумке и берёт новую бутылку воды, начиная лихорадочно пить. К чёрту всё, сегодня он попробует. *** Чанёль крепче перехватил сумку на плече со сменной одеждой и помахал остальным рукой. Они все сейчас расходились прямо возле здания компании, уставшие и хорошо поработавшие. Парни все вместе отработали новый танец и теперь собирались направиться в общежитие, чтобы принять душ, а затем завалиться в кровати и сладко выспаться, потому что завтра у них выходной. В общежитие не ехал только Чанёль, ведь он собрался к себе в студию, чтобы наконец дописать эту песню. Как только силуэты ребят скрылись в темноте ночного города, он развернулся на сто восемьдесят градусов, собираясь поймать такси, но застыл. — Бэкхён? Ты чего с остальными не пошёл? Они же сейчас уедут, — на лице Чанёля отразилось недоумение, ещё приправленное светом уличного фонаря, и Бэкхён готов был поклясться, что отдаст душу дьяволу, если Чанёль прямо сейчас поцелует его, на улице, под фонарём, прямо у входа в их компанию. — Я тут подумал, — Бэкхён растянул губы в улыбке, прикрывая глаза, и Чанёлю отчего-то стало страшно. Может, от этой хитрой ухмылки, а может, от неправильно падающего света, который в этот момент озарил лицо Бэкхёна. — Что? — Чанёль сглотнул ком в горле, пытаясь сделать это как можно незаметнее. Почему такое нехорошее предчувствие? Бэкхён резко открыл глаза и посмотрел на губы Чанёля. Естественно, он заметил этот взгляд, но предпочёл не комментировать: у Бэкхёна сейчас не совсем понятное поведение, так что он не будет распалять его ещё больше. Чанёль почувствовал жаркое прикосновение к своей руке и посмотрел на неё, видя, как тонкие пальцы Бэкхёна переплетаются с его. Тут он тоже промолчал. — Я хочу помочь с песней, — выдохнул Бэкхён, и холодный воздух окрасил его горячее дыхание в белый. Настолько холодно, что изо рта пар идёт. Чанёль другой рукой натянул шарф на шее Бэкхёна повыше, закрывая открытый участок кожи, и ответил тихо, почти беззвучно: «Нет». Бэкхён не услышал, но прочитал по губам. Холодный ветер терзал нежную кожу, а ответ — сердце. Больно ли ему? Да, чёрт возьми! Хочет ли он сейчас заплакать? Жуть как. Хочет дать Чанёлю пощёчину и накричать? Ещё бы. Хочет всё ему высказать, хочет схватить за плечи и трясти, говоря, как ненавидит его недогадливость, как ему дьявольски обидно от того, что Чанёль не замечает его чувств, как хочет всё бросить, послав его куда подальше. Но Бэкхён выдыхает пар прямо Чанёлю в лицо, лишь крепче сжимая его руку. Буквально несколько минут назад он обещал себе совсем другое, и он будет не Бён Бэкхёном, если сдастся. По крайней мере сейчас. Чанёль ведь сам вчера в их комнате перечислял его достоинства, теперь он не хочет сдаваться, даже если всё заведомо обречено на провал. Он просто постарается, не ради себя или кого-то ещё, а просто чтобы убедиться, что он сделал всё, что в его силах, и что ему не о чем жалеть. — Я действительно хочу помочь, — глаза в глаза. Только черты Чанёля с каждым словом становятся всё грубее. — Ты же сказал, что я тебя вдохновляю, так почему бы нам не... — Нет, Бэкхён. Просто нет, — вопреки своим словам Чанёль провёл большим пальцем по тыльной стороне его ладони. — Умей принимать отказ. — Н-но почему..? — голос начинал дрожать, а руки вспотели, несмотря на мороз. Чанёль не смотрел на Бэкхёна, его взгляд блуждал чуть выше его головы. Только не говорите, что этот придурок высматривает такси. — Я не смогу написать песню, если ты будешь рядом. Это будет очень напрягать и... Голова Бэкхёна была опущена вниз, и Чанёль не видел его лицо, но он заметил маленькие круглые капли, разбивавшиеся о землю возле своих ног, когда его слуха коснулся тихий всхлип. Он посмотрел на небо, но дождя не было. Это было именно то, о чём он подумал, хотя до последнего не хотел в это верить. — Бэкхён, ты что, расстроился? Из-за меня? — Чанёль закусил нижнюю губу, смотря на слегка подрагивающее тело друга, и постепенно начинал нервничать. Неужели это из-за него? Это невозможно, он бы никогда не заставил Бэкхёна плакать. Но то, что происходило сейчас, полностью разбивало его реальность. — Нет, блин! Просто бездомную собаку увидел, и, знаешь, как-то грустно стало, что решил поплакать! Прикинь! — Бэкхён ударил Чанёля в грудь, не то чтобы больно, но достаточно сильно, чтобы тот дёрнулся, делая шаг назад. Их руки всё ещё были сомкнуты, что противоречило нынешней ситуации. Единственное, что давало Чанёлю надежду на то, что он может всё исправить. Он поднёс их руки к губам и выдохнул горячий воздух, согревая покрасневшую от мороза кожу. Мокрые дорожки от слёз щипали лицо, но Бэкхён старался игнорировать это, сосредоточив внимание на действиях Чанёля. — Прости, — Чанёль притянул Бэкхёна к себе, укладывая его голову на своё плечо и обнимая его одной рукой, ведь он так и не решился разомкнуть их сцепленные пальцы. — Прости меня, Бэкхён. Я ужасен. Бэкхён лишь помотал головой, вытирая слёзы о его куртку и оставляя едва видные пятнышки, которые исчезали через некоторое время из-за низкой температуры. — Почему? — он сжал рукав куртки Чанёля и заглянул в его глаза. Эти глубокие карие глаза, которые и были тем морем, в котором Бэкхён тонул. Из него нет выхода, от этого нет спасения, потому что оно обволакивает со всех сторон, но он добровольно согласился на это. *** Бэкхён не помнит, как влюбился в Чанёля, но предполагает, что это произошло, когда они впервые встретились. Тогда улыбка Чанёля не была такой уверенной, но она просто сверкала добротой и искренностью, которые пленили Бэкхёна. Чанёль подошёл к нему первый и начал разговор, плетя что-то нелепое и невпопад, но он был словно солнце, к которому тянулось всё живое, и Бэкхён не стал исключением. Лучик света в тёмной пещере, ему нельзя не ответить взаимностью. Тогда Бэкхён впервые за то время, что был в компании, по-настоящему улыбнулся, не той дежурной улыбочкой, когда к нему подходил персонал или когда он проходил прослушивание, нет. Он был так рад, что даже забыл, что находится вдали от дома, что ему не по себе от этого столичного города, где всё совсем по-другому и даже люди другие. Позже Бэкхён узнал, что Чанёль, оказывается, местный, но он так походил на деревенского мальчика, что Бэкхён не смог поверить с первого раза и утверждал, что Чанёль шутит, пока тот не показал свой паспорт. Тогда Бэкхён смеялся долго и заливисто, так, как смеялся только в детстве, когда взрослые заботы ещё не касались его, проникая во всё существо и забирая в свой плен. С ним он действительно вспомнил, как приятно искренне смеяться, надрывая голос и хватаясь за живот. Бэкхён не забудет это, никогда не забудет Чанёля, даже если тот вычеркнет его из своей жизни. — Чего ты так смеёшься? — Чанёль надул губы, нахмуренным взглядом наблюдая за тем, как новый знакомый чуть ли не слёзы из глаз вытирает из-за смеха. Его брови сошлись вместе ещё на несколько миллиметров, а нижняя губа так мило выпирала, что он стал похож на загрустившего щеночка. Бэкхён не удержался и потрепал его волосы, но Чанёль лишь помотал головой и отодвинул его руку. — Ты такой нелепый, просто жуть, — Бэкхён сдавленно хихикнул в кулак, а Чанёль удивлённо уставился на него, немного поражённый такой неформальностью, которая проявилась в первые минуты знакомства. — Я не нелепый, — наконец нашёл в себе силы ответить Чанёль. — Я классный, ясно? Между прочим, я собираюсь стать рэпером, а они самые крутые в группе. Он надел кепку, которую до этого держал в руках, козырьком назад и посмотрел на Бэкхёна, будто ожидая, что это произвело на него впечатление. — Кто сказал, что рэперы самые крутые? — Бэкхён отобрал кепку и разместил уже у себя на голове, только козырьком вперёд. — Крутой тот, у кого есть харизма. То есть самым классным в группе буду я. — Чего? Ты? — Чанёль недоверчиво оглядел Бэкхёна с ног до головы, но, наткнувшись на тяжёлый взгляд, слегка поумерил свой пыл, хотя всё ещё не хотел отступать. — Спорим, я буду самым крутым участником группы? — Бэкхён протянул Чанёлю руку, самодовольно улыбаясь. Тот быстро принял её, сжав в большой ладони и слегка обжигая теплотой тела. — Самым крутым буду я, поэтому победа в споре за мной. — Посмотрим. *** Сейчас Бэкхён мог сказать, что никто из них не был менее популярным, чем другой, но он готов был признать поражение, потому что сам попал под чары Чанёля. Он его убедил в своей правоте. Они сразу нашли общий язык, сразу подружились. Их дружба была похожа на некое соревнование, которое каждый хотел выиграть. И каждому из них было интересно, каждого затягивало, заставляя окунуться в этот омут с головой. С первой встречи они просто начали тянуться друг к другу, неважно, что именно служило причиной: азарт их маленьких игр или просто желание закрыть свои недостатки друг другом. Бэкхён сравнивал это с притяжением, которому невозможно противиться. Несмотря на то, что они были знакомы от силы дня три, Чанёль уже заявил, что будет делить комнату с Бэкхёном, и тогда Бэкхён для себя окончательно решил: он просто нуждается в этом человеке. Тогда не было никакой пошлости или каких-то особых желаний, тогда был просто Чанёль, к которому Бэкхён был неравнодушен, хотя бы просто как к человеку. Очень доброму, отзывчивому, неповторимому и ужасно притягательному. — Бэкхён, мне жаль, — Чанёль уткнулся ему в висок, и он чувствовал его дыхание, когда тот говорил. — Я правда не смогу ничего написать, если ты будешь рядом. Я ведь стесняюсь. Объятия стали крепче, но Бэкхён даже не думал о том, чтобы вырываться, ведь жар Чанёля согревает даже в такую холодную погоду. — Я же сказал, что хочу помочь. Не попробуем — не узнаем, так? Почему ты уверен, что не получится? А вдруг вдвоём будет легче? — Песня ещё не готова. — И что? — Бэкхён нашёл в себе силы наконец оторваться от плеча Чанёля и заглянуть ему в глаза. В темноте ночи, несмотря на свет уличных фонарей, радужка казалась чёрной, и Бэкхён завороженно наблюдал за отражением звёзд, которые плясали в глазах Чанёля, и точно знал, что тот наблюдает в его глазах то же самое. — Не хочу, чтобы ты разочаровался во мне, — его лицо было слишком близко к Бэкхёну. Неосознанно Чанёль наклонился чуть ниже, что ещё немного, и они соприкоснутся носами. Хватка на талии Бэкхёна усилилась, отчего ему пришлось придвинуться вплотную. — Почему я должен разочароваться в тебе? — сам не зная зачем, Бэкхён перешёл на шёпот. Он крепче сжал куртку Чанёля и потянулся к нему, останавливаясь лишь в каких-то миллиметрах от его губ. — У тебя талант. Тот самый момент, которого так жаждал Бэкхён, который прокручивал в своей голове просто миллионное количество раз, даже не надеясь, что когда-нибудь это произойдёт. Вот Чанёль слегка приоткрыл свои пухлые губы, и Бэкхён почувствовал его дыхание, заставившее пробежать мурашки по коже. Чанёль не отталкивал, не хотел отстраниться или возразить. Бэкхёну из-за накалённой обстановки даже показалось, что Чанёль хочет всего этого. Хочет его. — Эй, вы чего это так странно застыли? Голос Сехуна, прозвучавший совсем недалеко, вынудил их обоих быстро разомкнуть объятия и оторваться друг от друга. Бэкхён почувствовал обжигающе холодный ветер, коснувшийся его руки, когда пальцы Чанёля перестали её сжимать. — Что такое? Между вами что-то произошло? — Сехун внимательно осматривал каждого хёна, слегка хмуря брови и наклоняя голову набок. Его выражение лица было крайне серьёзным, но Бэкхён пока не хотел, чтобы Сехун догадался о том, чего по его вине только что не произошло. — Сехун, ты чего здесь? — Чанёль удивлённо уставился на него. От его недавнего напряжения не осталось и следа, и это слегка расстроило Бэкхёна. Неужели атмосфера окончательно утеряна и ему опять придётся начинать сначала? Ему надоело, он не хочет возвращаться к началу, чтобы заново проходить круги ада и страдать. — Чунмён-хён просто забыл кое-что, вот и заставил меня вернуться, — Сехун вздохнул, отчего Чанёль засмеялся и похлопал его по плечу. — Ну, Чунмён-хён, как всегда, эксплуатирует младших, — Чанёль потрепал Сехуна по волосам, всё-таки натягивая на его голову капюшон куртки, потому что ветер с каждым часом усиливался и неприятно колол кожу. — С вами... всё в порядке? — Сехун одарил их слегка сконфуженным взглядом, а затем начал внимательно разглядывать свои ботинки, то и дело одёргивая куртку. Бэкхён, увидев столь явные признаки нервов младшего, закрыл глаза и сжал пальцами переносицу, пытаясь успокоиться и что-нибудь придумать. В конце концов, Сехун не мог знать наверняка, что они хотели сделать... Или мог? — Да, с нами всё в порядке, Сехунни, — Чанёль нахмурил брови, внимательно раздумывая о его внезапно странном поведении, и Бэкхён, не выдержав, ткнул его локтем в бок, чтобы он наконец-таки что-нибудь предпринял и им потом не пришлось в неловкости стоять перед ребятами и объясняться. Чанёль одними губами произнёс «Что?» и перехватил руку Бэкхёна, когда тот хотел ударить его ещё раз, наверняка больнее, чем в прошлый. Он снова сжал его пальцы, заводя его руку себе за спину, чтобы Сехун не видел всех этих манипуляций, и успокаивающе огладил кожу. — Вы же не дрались только что? — Сехун закусил нижнюю губу, ковыряя своим ботинком землю. Можно подумать, что это занятие ему гораздо интереснее, чем хёны, стоящие сейчас перед ним, но его мимолётные взгляды, которые он бросал на старших, убеждали в обратном. Совсем не умеет притворяться. Парни только сейчас поняли, что Сехуна вовсе не смущала данная ситуация, он просто был обеспокоен их поведением и думал, что они поссорились. Ничего такого у него даже и в мыслях не было, а Бэкхён уже накрутил себя, да и Чанёля в придачу. Сехун перехватил взгляд Бэкхёна, которым тот прожигал Чанёля, и его брови поднялись не то чтобы в удивлении, а скорее в немом вопросе, будто спрашивая Бэкхёна об успехах в деле. Ситуация определённо требует объяснений, не только со стороны старших, но и со стороны Сехуна. Они обязательно поговорят об этом, но позже, завтра например, когда всё уладят. Напряжение росло, а тишина всё не нарушалась, потому что ни один из них не знал, что сказать. Бэкхён до боли сжал руку Чанёля, видя, как его лицо искажается в гримасе боли и недовольства. Он открыл рот, собираясь упрекнуть в слишком грубом отношении к нему, но Бэкхён его опередил, всё же ослабив хватку. — Прости, Сехун, но нам пора, — на его лице расплылась лёгкая улыбка, и он вытащил их руки из укрытия в виде спины Чанёля, чтобы потянуть за собой. Уже шагая в противоположном от младшего направлении, Бэкхён обернулся и слегка помахал напоследок, крича «Спокойной ночи!», пока они ещё не скрылись из виду. Шум двигателей проезжающих мимо них машин заглушил эти слова, но Сехун всё понял и по лицу старшего. Он знал, что его не услышат, но всё равно прошептал то же самое, а затем развернулся и пошёл обратно к ребятам, которые ждали возле машины и, завидев его, возмущённо загалдели, чтобы он поторапливался. Да, Чунмён не просил его ни о чём, просто Сехун слишком любит своих мемберов, чтобы оставить всё как есть. Теперь его сердце было спокойно, ведь они поехали вместе. Он видел, как Бэкхён почти запихивал Чанёля в такси под не очень-то и сильные сопротивления последнего. Сехун надеется, что завтра они встретятся и на их лицах будут влюблённые улыбки, а у Бэкхёна больше никогда в жизни не будет того грустного взгляда. А ещё Сехун на все сто процентов уверен, что у них выйдет потрясающая песня, которую они споют дуэтом. *** — Ещё немного, и ты выпадешь из машины, — сделал замечание Бэкхён, скептически смотря на то, как Чанёль прижимается к дверце, пытаясь всё дальше отодвинуться от него. Тяжёлая ситуация. — Я просто... — Чанёль на секунду застывает, чтобы придумать отмазку поумнее, но обмануть друга у него вряд ли выйдет, он и сам это прекрасно понимает, но попробовать стоит, — освобождаю тебе побольше места... — Я не такой огромный! — пожалуй, это прозвучало слишком грубо и раздражённо. Но что поделать, если Чанёль сам его вывел? Ещё несколько минут назад между ними была совсем другая атмосфера, так какого чёрта происходит сейчас? Они расположились на заднем сидении такси, но каждый придвинулся к окну, оставляя между их телами довольно большое расстояние. В салоне витал запах ментола и играла спокойная музыка, но даже это не могло повлиять на сильное напряжение, сейчас жёстко укоренившееся между друзьями. — Сехун... пожелал мне удачи... — Чанёль сглотнул, а затем посмотрел на Бэкхёна, словно ожидая его реакцию. — Наверное, он подумал совсем не то. — А что он должен был подумать, когда увидел, что мы чуть не поцеловались? — Бэкхён закинул ногу на ногу и устало вздохнул, подпирая рукой щёку и мельком поглядывая в окно автомобиля. Конечно, этот разговор очень интересовал его, но иногда его сражала наповал тупость Чанёля. Всё-таки с этим парнем нужно говорить без намёков, прямо в лоб. Но как это сделать — уже другой вопрос. — Мы вовсе не..! — Чанёль почувствовал, что его лицо заалело, поэтому приложил холодные руки к щекам, чтобы немного остудить кожу. — Что? Хочешь сказать, не собирался делать ничего такого? — Конечно, нет! — Чанёль врал и сам себе не верил. Что он творит? Когда он вообще в последний раз врал Бэкхёну? И почему всё так обернулось? — Тогда какие у тебя варианты? — Бэкхён бросил на Чанёля злой взгляд. — Что? — Твои варианты развития событий, если бы не пришёл Сехун. Что бы ты сделал тогда? Чанёль сцепил руки в замок и молча пялился на них, не зная, что ответить. Действительно, что бы он сделал? В тот момент он даже не задумывался над этим. Он просто потянулся к Бэкхёну, потому что почувствовал в этом необходимость, он просто так захотел, но сейчас даже не мог дать отчёта своим действиям. Стойте, что вообще происходит? Почему всё внезапно стало таким сложным? И с каких это пор Чанёлю трудно посмотреть Бэкхёну в глаза? Это жутко нервировало, разъедало изнутри, протыкало душу тысячами иголок, но Чанёль не знал, как ответить на этот вопрос. Со стороны Бэкхёна послышался выдох, разочарованный, слегка нервный и наполненный горечью, и у Чанёля внутри как будто что-то оборвалось. Он снова повторяет свои ошибки, снова причиняет Бэкхёну боль, даже не задумываясь об этом. — Возможно, Сехун имел в виду совсем другое, — Бэкхён пошёл на попятную. — Может, он пожелал тебе удачи с песней. Он всё ещё смотрел в окно. И совсем не смотрел на Чанёля. Может, Чанёль и эгоист, но он хотел, чтобы Бэкхён смотрел только на него, хотел видеть его радостный взгляд и те загорающиеся искры в глазах, которые только он может различить. Так если он так этого хочет, почему сам же и отказывается? Зачем он вообще себя накручивает, когда всё равно придёт к одному и тому же выводу? — Я бы поцеловал тебя, если бы Сехун не помешал, — Чанёль сглотнул слюну, собравшуюся во рту из-за нервов, ведь он сейчас даже дышать нормально не мог. Кровь бурлила в теле, он, казалось, даже слышит, как она приливает к голове и окрашивает его щёки в нежно-розовый. Он не помнит ни одного дня, чтобы он так часто краснел. Да он даже не помнит, чтобы такое вообще бывало, не считая сегодня, такое впечатление, будто это вошло в привычку. Снова тёплое прикосновение к руке, но на этот раз Чанёль не удивлён, он рад, поэтому сжимает руку Бэкхёна в ответ, чувствуя, что тот переплёл их пальцы. И снова это ощущение, разливающееся в груди и доводящее сердце чуть ли не до инфаркта. — А я бы тебя не остановил, — хриплым шёпотом ответил Бэкхён, соприкасаясь с Чанёлем коленями. Неосознанно, пока разговаривали, они придвинулись ближе, поэтому чувствовали жар друг друга. — Кхм-кхм... — внезапный кашель водителя пошатнул и так хрупкую атмосферу любви между этими двумя. Мужчина укоризненно глянул на них через зеркало заднего вида, но ничего не сказал, поэтому оставшийся путь до студии Чанёля они ехали молча, с сумбурными мыслями в головах, но не отпуская руки друг друга. Когда они прибыли в место назначения, Чанёль расплатился с таксистом, полностью игнорируя предложения Бэкхёна разделить цену пополам. Они подошли к двери небольшого одноэтажного коттеджа, и владелец дома достал ключ, пытаясь попасть им в замок. — Тут что, нет лампочки? — Есть, но она перегорела, — Чанёль указал вверх, и Бэкхён еле заметил бесцветную колбу, висевшую над дверью. — Ты потрясающий хозяин, — хмыкнул он, залезая в задний карман штанов и доставая оттуда телефон. — Просто как-то не было на это времени, — Чанёль благодарно кивнул, когда Бэкхён посветил на замок, и он наконец смог воткнуть ключ в отверстие, открывая дверь и пропуская гостя вперёд. Бэкхён удивился, когда попал в довольно прибранную узкую прихожую. Чанёль включил свет и сел прямо на пол развязывать свои кроссовки, чтобы потом закинуть их на полку для обуви. Бэкхён сделал то же самое, а затем протопал за Чанёлем по ламинату какого-то жёлто-рыжего оттенка, позже заметив, что в доме преобладают пастельные тона — спокойно, местами ярко, но не сильно броско. Он бы никогда не подумал, что Чанёль оформит дом в таком стиле. Это так непохоже на него. Он привёл его на маленькую кухню, которая соединялась проходом со спальней и открывала весь вид на комнату Чанёля, потому что дверей, разделяющих эти помещения, не было. Бэкхён жадно хватал взглядом всё, что только мог, и сетовал на свою безалаберность, ведь у него никогда не было такого порядка. Чанёль не жил в этом доме, он бывал здесь только тогда, когда хотел написать песню или просто побыть в одиночестве (последнее, конечно, случалось редко), но при этом Бэкхён не заметил ни слоя пыли на мебели, ни грязной горы посуды, ни разбросанных вещей в спальне. Только смятые бумажки на деревянном столе, наверное, текст песни, которую Чанёль так и не закончил. В той комнате, спальне Чанёля, не горела лампа, но отбрасываемый свет из кухни неплохо освещал её, и Бэкхён увидел в углу недалеко от кровати синтезатор, рядом с ним стояла гитара. Обои были тёмно-жёлтого цвета, но никаких рисунков или узоров на них не было. Как-то скучно и однообразно, а может, так кажется только Бэкхёну, ведь это выглядит... по-взрослому? — Чем хочешь перекусить? — Чанёль слишком уж внезапно вырвал его из своих мыслей. — А? — Бэкхён повернулся к нему и увидел внимательный взгляд, блуждавший по его лицу. Какая-то напряжённость повисла в воздухе, но они оба старались её игнорировать. — Да ладно тебе, я же сам напросился, так что можно сразу песню... — Я задал вопрос, ответь на него, пожалуйста, — Чанёль слегка нахмурился, выдвинул стул, кивая на него, чтобы Бэкхён сел, и подошёл к холодильнику, с ожиданием смотря на него. — Я не знаю, — Бэкхён всё же уселся на стул, облокачиваясь на спинку и складывая руки на столе. — Доверюсь твоему вкусу. Чанёль на такое заявление лишь одобрительно хмыкнул и начал рыскать в холодильнике, гремя чем-то, затем достал мясо и овощи, раскладывая всё это на столе. — Перец чили? Ты же не любишь острое, — Бэкхён недоверчиво оглядывал ингредиенты, подложив руку под щёку и наблюдая за тем, как Чанёль достаёт доску и нож, а затем, закатав рукава, быстро промывает овощи под проточной водой из-под крана. — Не люблю, — подтвердил он, — но это не значит, что я не ем острое совсем. — Ты же знаешь, насколько нелогично это сейчас прозвучало? — Бэкхён поднялся со своего места и встал рядом с Чанёлем. — Давай я помогу. — Не стоит. Ты мой гость, поэтому я сам обо всём позабочусь. — Но что мне тогда делать? — Сидеть тихо и наслаждаться жизнью, — губ Чанёля коснулась лёгкая улыбка, и Бэкхён не смог сдержать ответную. — И что ты собираешься готовить? — он всё-таки сел обратно и уронил голову на руки, смотря, как друг ловко нарезает болгарский перец. — Просто нарежу немного овощей и пожарю мясо, — и прежде чем Бэкхён успел что-то сказать, Чанёль добавил, — огурцов не будет. Бэкхён прикрыл глаза и мечтательно покачал головой, всё-таки делая вывод, что Чанёль слишком идеальный. Он помнит, чёрт возьми! Бэкхён так редко говорит о том, что ему не нравится, а об этом он даже не заикался больше двух раз за всё знакомство с мемберами, но Чанёль всё ещё помнит. От этих мыслей сердце в груди заходилось чуточку быстрее, но Бэкхёну казалось, что ещё чуть-чуть, и оно выскочит оттуда, попав прямо в руки Чанёля. Закончив с нарезкой перца, Чанёль подошёл к шкафчикам над раковиной, начиная что-то искать. Ему пришлось встать на носочки, и Бэкхён любовался каждой частью гибкого тела, обтянутого лёгким чёрным свитером, кусочек открывшейся поясницы мелькнул перед глазами, когда ткань немного задралась. Невольно он облизнул губы и закинул ногу на ногу. Спокойно, не хватало ещё, чтобы он возбудился и Чанёль увидел его в таком состоянии. Нужно просто отвлечься. — Так о чём песня? — ляпнул он первое, что пришло в голову. Чанёль нервно дёрнулся, чуть не уронив тарелки из шкафчика себе на лицо, но в последний момент удержав их, достал глубокую миску и, закрыв дверцу мебели, повернулся к Бэкхёну, но так и не посмотрел ему в глаза. — О любви. Это прозвучало настолько тихо, будто бы Чанёль надеялся, что он не услышит. — Отличная тема, — Бэкхён сделал вид, что не заметил такого поведения. — Что именно тебе не нравится в ней кроме несовпадения с мелодией? Чанёль не говорил об этом, но Бэкхён чувствовал, что он недоволен своей работой. Эти бумажки, раскиданные по столу в спальне, творческий кризис, нежелание показывать песню — всё это привело к такому умозаключению, и реакция Чанёля только подтверждает мысли Бэкхёна. Резко подняв голову и мягко улыбнувшись, Чанёль наконец подошёл к столу и переложил нарезанный перец в миску. — Ты слишком хорошо меня знаешь, чтобы я смог что-то скрыть от тебя, — он взял помидоры, на которых всё ещё блестели оставшиеся капельки воды после мытья, и тоже начал нарезать их тонкими ломтиками, всё так же быстро и умело орудуя ножом, что невольно привлекало внимание к его рукам. — На самом деле у меня ощущение, что в песне не достаёт чувств... будто я что-то упустил, но оно крутится у меня под носом... Бэкхён краем уха слушал его болтовню, но мозг был сосредоточен совсем на другом: руки Чанёля порхали над столом, ловко управляясь с овощами, и оторвать от них взгляд казалось непосильной задачей. Он как заворожённый наблюдал за этим зрелищем, взором обводя рисунки вен, которые переплетающимися дорожками покрывали руки Чанёля. Интересно, что станет, если он напряжёт руку? Бэкхён представил, как пройдётся по каждой венке языком, в награду получая лёгкие вздрагивания и тихие, едва сдерживаемые стоны, потому что язык слишком горячий по сравнению с кожей рук. Затем он перевёл глаза на шею, не закрытую свитером, и увидел, как выступающий кадык плавно двигался, пока Чанёль говорил. И опять в голове мелькнули картинки, как он, слегка встав на носочки, губами дотронется прямо до той жилки, под которой бьётся пульс, как пройдётся ими по кадыку, а после перейдёт на ключицу, чуть-чуть оттягивая мешающую ткань. Руки Бэкхёна задрожали, и он сжал их в кулаки, чувствуя, что ногти впиваются прямо в кожу. Это совсем не помогает успокоиться, а лишь разжигает в душе огонь с новой силой. Это похоже на то, будто бы зверя запирают в клетке, но он ещё больше рвётся на свободу. И Бэкхён очень боялся, что его внутреннее чудовище сломает этот барьер, который он на протяжении долгого времени строил, и разрушит всё, что у него есть. Разве он не должен себя контролировать? Разве он не сказал себе, что будет стараться? И пугать Чанёля своими порывами вовсе не входило в его планы. Пытаясь совладать с самим собой, Бэкхён резко поднялся из-за стола и ухватил нож, который секунду назад оставил Чанёль, перекладывая кусочки помидоров в миску. Взяв перец чили, он начал его разрезать на дольки. Получалось медленнее, чем у Чанёля, но ему было плевать, потому что ему нужно было срочно успокоиться и выкинуть из головы все те картинки, которые рисовало воображение, ведь они дразнили, будто бы говоря, что этого никогда не произойдёт. Чанёль наконец смог закрыть рот, открывшийся от неожиданности, когда его друг как ужаленный подскочил со своего места и начал усиленно помогать с готовкой. Но когда он уже собирался остановить Бэкхёна, чтобы взять все обязанности на себя как хозяин дома, тот внезапно сам прекратил нарезать острый перец и с досадой уставился на свою руку. Капелька крови, обогнув палец по оси, упала прямо на доску, ярко-алым пятном разливаясь на поверхности. — Вот чёрт, Бэкхён..! — Чанёль ухватил его за руку и, придвинув её к своему лицу, мельком осмотрел, а затем аккуратно прошёлся по ранке языком, погружая палец себе в рот и немного посасывая, при этом он прикрыл глаза, будто полностью отдаваясь этому делу. Только вытащив палец из плена своего рта, он понял, что сделал, и виновато посмотрел на Бэкхёна, но в его глазах он не увидел удивления или злости из-за своего поступка. Бэкхён просто смотрел на него немигающим взглядом, его зрачки почти закрыли всю радужку, а телом овладевала похоть, не давая мыслить рационально. Бэкхён знал, где граница, знал эту грань, которую не должен переступать. В таких ситуациях, как эта, он чувствует страх, хоть это и находится где-то на самом дне рассудка. Ему страшно, потому что он будто бы стоит между обрывом и лесом, не зная, какое из двух зол выбрать. Выбери он обрыв — ещё глубже зароет свои чувства, выбрасывая их прямо на вершины скал и разбивая на миллион осколков, а вместе с чувствами и смысл жизни. Лес же, хоть и выглядит менее пугающим, не нравится ему ещё больше, потому что там — неизвестность, там — все его тайные желания, но, чтобы получить их, для начала он должен их найти. А как это сделать, когда кругом высокие деревья, не пропускающие даже солнечный свет? Лишь темнота и острые и колючие ветви, которые будут мешать идти вперёд, закрывая дорогу. Будет ли его ответ таким же, как и прошлый? Выберет ли он снова пропасть? Но прежде чем он успел подумать над этим, он уже шагнул в тёмно-зелёную чащу, пробираясь вглубь. Единственная мысль: «Пути назад нет». Бэкхён толкнул Чанёля к ближайшей стене, заставив опереться на неё, и расположил руку возле его головы. На миг Чанёлю показалось, что Бэкхён собирается его поцеловать, но тот, еле дотрагиваясь до его подбородка, припал к шее губами, проводя по чувствительной коже языком, а затем легонько прикусывая. По комнате прошёлся судорожный вздох, и Чанёль крепче вцепился в чужие плечи, слегка съезжая по стене вниз из-за такого напора, потому что колени подгибаются от таких действий, но этим, сам того не подозревая, он делает удобнее Бэкхёну. Чанёль чувствовал, как горячий язык переместился вверх, зубы коснулись мочки уха, несильно сжимая её, и уже полноценный стон вырвался из его уст. Значит, Чанёль не шутил, когда говорил, что уши — его эрогенная зона. Бэкхён мечтал это сделать ещё с тех пор, как узнал об этом. Кусая ухо Чанёля и обжигая его своим дыханием, он дразнил и выводил, получая всё новые и новые стоны, становившиеся с каждым разом громче. Когда их лица оказались почти на одном уровне, Чанёль было открыл рот, чтобы что-то сказать, но Бэкхён опередил его, заткнув поцелуем. Пока он всё ещё в удивлении стоял с открытым ртом и пытался что-то тихо пробормотать, Бэкхён прошёлся языком по его губам и затем ворвался во влажную обитель, чувствуя дикий восторг, ощущая языком ровные зубы, а когда их языки встретились, он застонал и прижался к Чанёлю сильнее, раздвигая его ноги коленом. Вот-вот воздух в лёгких готов был закончиться, поэтому Чанёль вплел пальцы в волосы Бэкхёна и несильно потянул назад, чтобы разорвать поцелуй и полной грудью вдохнуть. Оба дышали через раз, но, кажется, Бэкхёну всё равно, потому что он задрал чёрный свитер и припал к крепкой груди, покрывая её поцелуями и чувствуя, как она вздымалась при каждом неровном вдохе. Губы слегка задели сосок, а руки вцепились в талию, поглаживая и проходясь по коже ногтями. Покорное оцепенение Чанёля закончилось, когда руки Бэкхёна добрались до ремня и дёрнули его, чтобы после расстегнуть джинсы. Но Чанёль поймал руки Бэкхёна, сжав их своими, тот же в ответ сильнее надавил ногой на его пах, заставляя губы Чанёля открыться в немом стоне. — Подожди... — Не могу ждать, — Бэкхён снова впился в его губы поцелуем, вырывая руки из плена и обхватывая ими шею Чанёля, чтобы он наклонил голову. — Стой, Бэкхён... Что ты делаешь? — Чанёль снова расположил руки на его плечах и собирал пальцами ткань рубашки, комкая и сжимая материю. Он совсем не ожидал от друга такого. — Помогаю тебе написать песню, — тихо прошептал Бэкхён, и его губ коснулась грустная улыбка. Похоже, Чанёля ничем не проймёшь, остаётся только этот предлог, который кажется Бэкхёну убогим и жалким, но ничего другого просто нет. Вряд ли их отношения когда-нибудь теперь станут прежними, поэтому он попробует хотя бы так. — Тебе ведь именно этого не хватает? Чувств, да? — Но я вовсе не это имел... — Просто доверься мне, — произнёс Бэкхён ему в губы и снова поцеловал. На этот раз нежно, без языка, просто слегка касаясь, но по телу Чанёля прошла лёгкая дрожь, и он прикрыл глаза, полностью расслабляясь, потому что сопротивляться такому невозможно, устоять просто не получится. Это же Бэкхён. Чанёль просто не умеет ему отказывать. Он почувствовал, как его несильно подтолкнули куда-то, а затем, пройдя несколько неровных и неуклюжих шагов, Чанёль упал на мягкое покрывало своей кровати, краем уха улавливая, как она скрипнула под их весом. Расположившись на его бёдрах, Бэкхён навис сверху и смотрел ему в глаза, не давая оторвать взгляд, завораживая, будто ничего, кроме него, сейчас не имело значения. — Только не бойся, Чанёль, — прошептал он, успокаивающе оглаживая подушечками пальцев его щёки, а затем заключая их в плен своих рук. Его губы слегка коснулись носа Чанёля, перешли на левую щёку, а после сомкнулись на мочке уха, опаляя рваным дыханием. — Люблю твои уши. Всё в тебе люблю. Этот сбивчивый шёпот ужасно путал все мысли, заставлял сердце стучать вдвойне быстрее и пугал даже больше, чем взгляд Кёнсу, когда тот был зол. Но Чанёль мог поклясться, что этот голос сейчас звучал настолько родным и тёплым, что он бы не захотел променять это ни на что другое. Аккуратно убрав со лба Чанёля мешающую чёлку, Бэкхён очертил большим пальцем его губы, а затем неожиданно, но не резко потянул тонкую ткань свитера вверх, заставляя Чанёля слегка приподняться, и снял ненужную вещь, откинув куда-то на пол и даже не взглянув на неё. Его наполненные непонятным блеском глаза сейчас смотрели на Чанёля сверху вниз, жадным взглядом обводя каждый контур тела. Пальцы подрагивали от желания прикоснуться к этим мышцам, и Бэкхён закусил нижнюю губу, всеми силами пытаясь удержать этот порыв. Всё должно быть медленно и приятно. Нельзя быть грубым, нельзя напугать. Он хотел, чтобы Чанёлю понравилось, чтобы тот стонал от удовольствия и просил не останавливаться, чтобы закрыл глаза и отдался ему, доверил всего себя. Это должно быть незабываемо настолько, чтобы Чанёль всегда помнил. Бэкхён нежно провёл рукой вдоль его тела, задевая сосок большим пальцем и слегка надавливая на него, чувствуя дрожь тела под собой. Чанёль облизнул губы, сделав их до неприличия влажными, и Бэкхён снова навис над ним, целуя глубоко, мокро, переплетая языки. Он осмелился несильно укусить Чанёля за нижнюю губу и оттянуть её, зубами сжимая тонкий слой кожи и получая в награду громкий стон. Чанёль вцепился пальцами в его рубашку на спине, притянул ещё ближе, так, что Бэкхён чуть не упал на него, но мышцы рук помогли удержаться. Внизу живота тянет от удовольствия, весь жар, что течёт по телу, собирается прямо там, потому что Чанёль ответил, позволил себя целовать, и это лучшее, что случалось с Бэкхёном за последнее десятилетие. Разорвав поцелуй, он губами прошёлся вдоль желанного тела, очертил языком ямку пупка, сопровождая эти действия лёгким поглаживанием тазобедренных косточек. Бэкхён слегка просовывал пальцы и высовывал их обратно там, где были впадинки, чуть открывавшие чёрную резинку трусов. Кинув быстрый взгляд на Чанёля, он увидел, что тот сжимал губы, пытаясь заглушить стоны, его брови хмурились, а руки подрагивали, сжимая покрывало. Очень сексуально. До невозможности. Настолько, что Бэкхёну достаточно лишь смотреть на это, чтобы через некоторое время позорно кончить себе в штаны, даже не дотронувшись рукой. Он развёл ноги Чанёля в стороны, усаживаясь между ними, прошелся по внутренней стороне бедра пальцами и расположил одну из рук прямо на ширинке светлых джинсов, сжимая член и чувствуя, как он наливается кровью, поднимаясь. Проведя вверх-вниз рукой, Бэкхён ощутил, как ноги Чанёля сомкнулись на его талии, коленями упираясь прямо в рёбра. — Мхн... Бэкхён... — срывающимся голосом, таким хриплым и низким, но одновременно жалобным и просящим. Да, Чанёль действительно просил. Просил Бэкхёна. — Раздвинь ноги, — язык заплетался от пьянящего чувства власти над желанным телом, но ему как-то удалось произнести эти слова. Чанёль послушно исполнил приказ, и его слух уловил звук расстёгивающейся ширинки. В следующий миг он наблюдал, как язык Бэкхёна коснулся влажной от смазки головки, обводя её, чтобы слизать капельки. Снова стон на всю комнату, и пальцы Чанёля запутались в волосах Бэкхёна, оттягивая его голову назад. Тот лишь послушно ждал, пока Чанёль сможет отдышаться, и, когда хватка на затылке ослабла, снова прильнул к плоти, на этот раз погружая её в рот и заглатывая почти наполовину. Язык очертил контуры вен на члене, а затем опять коснулся головки, чтобы подразнить и возбудить ещё сильнее, хотя Чанёлю казалось, что сильнее уже некуда. Руки Бэкхёна оглаживали твёрдые, напряжённые от возбуждения кубики на животе, слегка проходясь по коже короткими ногтями. Всё это время он смотрел на Чанёля из-под ресниц, хотел быть уверенным, что ему нравится, и результат его радовал: Чанёль наслаждался, от удовольствия даже пальцы на его ногах сжались, покрывало под ним сбилось, потому что он дёргался от каждого прикосновения, которое обжигало, током отдавалось во всём теле, на висках выступили капельки пота, медленно стекая вниз. Чанёль снова потянул волосы на затылке Бэкхёна, заставляя его выпустить член изо рта и заглянуть ему в глаза. — Что ещё? — с раздражением в голосе спрашивает он. Уже столько раз ему приходилось останавливаться. Что опять не так? — Я не хочу один, — Чанёль опустил взгляд, но его подрагивающие руки потянулись к рубашке Бэкхёна, чтобы одну за другой расстегнуть пуговицы, стянуть ткань с плеч и в следующее мгновение сомкнуть губы на ключице, мазнув по коже и подарив невесомый поцелуй. — Тебе необязательно делать это. Я просто хочу доставить тебе удовольствие, — Бэкхён слегка улыбнулся, нежно проводя рукой по его волосам. — Я тоже хочу, чтобы тебе было приятно. Только... я не совсем понимаю, что делать, — чёлка Чанёля упала ему на лицо, скрывая румянец, выступивший на щеках. Бэкхён не удержался от тихого смешка, из-за чего кожа Чанёля запылала ещё больше. — Ты всегда надо мной смеёшься, — укоризненно пробормотал он. — Это потому что ты милый, — снова тихий смех. — Ну ещё бы. Бэкхён поцеловал Чанёля в уголок выпяченных от недовольства губ, потому что снова не смог устоять. Его будто магнитом тянет к нему, будто весь мир состоит лишь из Чанёля. — Всё в порядке. Можешь делать всё, что хочешь. И Чанёль делал. Пробовал, поглаживая плечо и спускаясь вниз по руке. Было немного страшно и руки дрожали, но нежная кожа под ними успокаивала. Это же просто Бэкхён. Всё тот же, которого Чанёль знает давно. Но смотреть ему в глаза он всё ещё не решался, потому что этот взгляд слишком внимательный, будто пожирающий, и это кружило голову, не давало покоя. Бэкхён смотрел так, словно Чанёль может пропасть, стоит ему отвернуться. Когда пальцы залезли в джинсы с бельём и слегка сжали член Бэкхёна, он зашипел, с силой сжимая губы. Слишком приятно, неповторимо и потрясающе. А всё потому, что Чанёль. Этим всё сказано. Вряд ли Бэкхён мог назвать себя чувствительным, прикосновения для него — обычное дело. Но Чанёль вовсе не обычный. Чанёль — то, о чём Бэкхён мечтает, то, чем он живёт, потому что без него — бездна, край, мир без красок и существование вместо жизни. Он даже не знает, можно ли назвать это любовью, когда видна лишь зависимость. Это что-то ненормальное, но в то же время необходимое. Бэкхён стонет, позволяет себе сорваться, потому что грань. Это то, до чего он дошёл, и то, что он сломал. Снова поцелуй. Несдержанный, жёсткий и пугающий, когда все чувства бурлят и им нужно найти выход. Руки сжимаются на бёдрах Чанёля, и Бэкхён скользит по его телу, соприкасаясь членами. Ресницы Чанёля подрагивают, а сам он кусает губы, толкаясь навстречу. Он откидывается на подушки и выгибается, раздвигая ноги шире. — Ещё... Бэкхён... — слова невероятно бьют по слуху, доходя до мозга и частично отключая его. Он до безумия жаждал этого, но, получив желаемое, захотелось ещё, больше и громче, чтобы совсем наповал. Лишь на несколько секунд он оторвался, чтобы пошарить в близ стоящей тумбочке и найти там презервативы. Хорошо, когда знаешь друга идеально, даже где он хранит контрацептивы. Также под руку весьма удачно попался какой-то крем, и Бэкхён собрался использовать его не совсем по назначению. Он кинул всё это на кровать и снова приник к заметно занервничавшему Чанёлю, чтобы прикоснуться к его губам и успокоить. Погладил его бёдра, поднимаясь выше, слегка сжимая ягодицы и чувствуя, как он вцепился в его плечи, обжигая неровным дыханием. Все чувства обострены до предела, и Бэкхён, пытаясь их утихомирить, губами прикасался к шее Чанёля, к его ключицам и яремной ямке, иногда целуя, а иногда ставя засосы, потому что ужасно хочется сделать своим, чтобы был хоть какой-нибудь знак, доказательство этой ночи. Он постарался быстро освободить их от остатков одежды, но джинсы Чанёля слишком узкие, чтобы получилось так легко их снять. Они как будто сопротивляются, намереваясь последними силами защитить хозяина, но в этой битве Бэкхён, хоть и с большим усилием, победил. Избавив их обоих от лишней ткани, он открыл тюбик с кремом, выдавливая его на пальцы и начиная растирать его на подушечках. Бэкхён силился не смотреть на Чанёля, чтобы не сорваться в своих желаниях, но его ноги, согнутые в коленях и расположившиеся вокруг Бэкхёна, слишком привлекали взгляд, спокойно на это реагировать довольно сложно. Взгляд поднялся выше, на возбуждённый член, истекающий смазкой. Её ужасно хочется слизать, растереть на губах и почувствовать этот вкус во рту. Затем глаза Бэкхёна увидели напряжённый живот, и капельки испарины на нём не давали покоя. — Бэкхён... — конечно, в голосе паника. И голодный взгляд Бэкхёна вовсе не способствует её устранению. Но он пытается разрядить обстановку, слегка поглаживая коленку Чанёля, после прикасаясь к этому месту губами, которые эта кожа не перестаёт обжигать. — Будет немного больно, — предупреждающе прошептал Бэкхён, всё ещё успокаивающе проходясь по коже Чанёля тонкими пальцами. Тот кивнул, закрывая глаза, но страх всё же успел проскользнуть в них. — Всё хорошо. Да, так и будет. Бэкхён будет предельно осторожен. В силу своих возможностей, естественно, он ведь не железный, а Чанёль сейчас прямо перед ним в такой потрясающей позе, что в мозгу все винтики начинают двигаться только в одном направлении. Пальцы, покрытые толстым слоем крема, аккуратно огладили вход, слегка раздвигая нежные стенки и с большим усилием протискиваясь. Бэкхён не пожалел вязкой субстанции, но было всё равно трудно и, судя по лицу Чанёля, чертовски мучительно и неприятно. В комнате слышалось его тяжёлое дыхание с недовольными стонами вперемешку. Бэкхён проклинал всё на свете, и себя в том числе, когда видел эти идеальные черты лица, перекошенные от боли. Губы сами потянулись за поцелуем, чтобы отвлечь и унять дрожь чужого тела. Объятия Чанёля какие-то судорожные, нервные и заставляющие трепетать все внутренности; его кожа горячая и покрытая тёплой влагой. Бэкхён так любит его. Так сильно, так долго, так безнадёжно, так неправильно, так до сумасшествия. Всё слишком сложно и запутанно, что никакой другой выход он не видит. Конечно, всё должно было быть по-другому: Бэкхён хотел признаться и получить ответ. Неважно, какой именно, просто так бы не мучила неизвестность, не терзали бы душу сомнения. Но сейчас он уже не в силах остановиться. Тело Чанёля напряглось сильнее, когда два пальца до основания вошли, затрагивая какие-то мышцы, которых раньше он никогда не чувствовал. Это терпимо, но очень странно, поэтому расслабиться сейчас очень сложно. Губы Бэкхёна успокаивающе сомкнулись на его, язык ворвался в его рот, вовлекая в противостояние, и Чанёль повёлся на эту уловку, которая хоть немного отвлекает. Его руки зарылись в чужие волосы, с силой сжимая их и как будто передавая всю боль. Когда добавился третий палец, Чанёль всё-таки не выдержал. — Не надо... — такой голос, что Бэкхён действительно готов всё бросить, лишь бы Чанёль не страдал. — Всё хорошо, просто потерпи немного, — он знал, что эти слова ничем не помогут, поэтому старался как можно скорее доставить Чанёлю удовольствие. Чанёль застонал, его ступни разметали простынь, чуть ли не скидывая её, а голова запрокинулась, являя взору напряжённую шею и подрагивающий от низких звуков кадык. Бэкхён сглотнул вязкую слюну, любуясь этой картиной, и повторил движение пальцами, сгибая их так, чтобы опять дотронуться до того бугорка нервов. Снова Чанёля пробило дрожью, и он низко простонал сквозь зубы, ощущая, как всё тело будто перестало слушаться и отдалось во власть Бэкхёну. Всё стало настолько чувствительным, каждое прикосновение растекается в паху удовольствием, а то, что вытворяет Бэкхён своими пальцами, то медленно разводя их и касаясь нежных стенок, то протискивая их глубже и надавливая на простату, заставляет лишь ещё громче стонать и сминать чужое тело в объятиях, проходясь ногтями по коже и царапая её. Смазанные поцелуи Бэкхёна на шее и груди только больше распаляли, но, когда пальцы покинули его тело, а Бэкхён зашелестел упаковкой презерватива, натягивая его на свой член, такой красивый, набухший от возбуждения, истекающий смазкой, страх вновь вернулся, распространяясь по всему естеству. Унять его довольно сложно, даже успокаивающие поглаживания Бэкхёна по коленкам и вдоль бёдер не помогали. После того как растёр крем по поверхности резинки, Бэкхён слегка раздвинул ягодицы Чанёля и аккуратно толкнулся внутрь, двигаясь медленно, чуть останавливаясь, когда член проник наполовину, чтобы дать привыкнуть. А затем одним резким движением вошёл до основания, прикрывая глаза от такой обволакивающей тесноты, которая сжимает и распространяет наслаждение по всему телу. На губах растекалась кровь, и Чанёль быстро облизнул их, чтобы после опять зажать нижнюю зубами. Он прокусил кожу до крови, но почти не почувствовал этого, потому что другая боль была в сто раз сильнее. Да, это ни за что не сравнится с пальцами, теперь те манипуляции казались лишь лёгким дискомфортом. А это тяжелее, нестерпимее, будто разрывает изнутри, даже обычный вдох сделать трудно, а пошевелиться вообще не получается, словно тело одеревенело. Хочется умолять остановиться, прекратить всё это, но Чанёль встречается с Бэкхёном взглядами и понимает, что не сможет так с ним поступить, ведь Бэкхён так смотрит. Будто сбылась мечта всей его жизни. Будто всё, что имеет смысл для него, — это Чанёль. Будто ничего больше не нужно. И он закрывает глаза, судорожно выдыхая и стараясь перетерпеть. Губы Бэкхёна собирали слёзы, скопившиеся в уголках глаз у Чанёля, целовали его лицо, а рука заключила член в кольцо, ведя по всей длине и обводя пальцем головку. Он вышел и толкнулся снова, пытаясь найти правильный угол, потому что даже удовольствие становится невыносимым, если Чанёлю плохо, если ему не нравится. После нескольких безуспешных попыток он всё-таки нашёл то, что хотел, и увидел, как Чанёль усилил хватку вокруг него, обвивая ногами его талию и прося ещё. Толчки стали резче, движения быстрее, чувствовались капельки пота, стекающие по вискам. Возбуждение Чанёля вновь усилилось, и Бэкхён старался двигать рукой в такт своим толчкам. Чанёль чувствовал бессвязный шёпот на ухо, который вырывался из уст Бэкхёна. В какой-то миг наступил тот предел для обоих, когда сдерживаться уже невозможно, и они одновременно достигли пика блаженства. До громких стонов и белых пятен перед глазами. Бэкхён едва ощутимо прикоснулся к губам Чанёля и убрал с его лба чёлку, пропуская его волосы сквозь пальцы. Он аккуратно вышел из него и стянул с члена презерватив, перевязав его узлом и закинув прямо в мусорное ведро, стоящее рядом с письменным столом. Лишь после Бэкхён заключил Чанёля в кольцо дрожащих от недавнего оргазма рук и начал покрывать лицо недолгими, но до невозможности нежными поцелуями, и Чанёль, засыпая, подумал, что Бэкхён слишком сильно любит его. Настолько, что эта любовь запала Чанёлю в сердце. *** Бэкхён потянулся на кровати, краем уха улавливая звуки мелодии, что разбудила его. Разлепив глаза, он заметил обнажённую спину Чанёля, что устроился за синтезатором, играя на нём и что-то напевая себе под нос. Он быстро нашёл свои джинсы, надевая их на голое тело, и подошёл ближе. — Ты не ложился спать? — его рука накрыла плечо Чанёля, ощущая горячую кожу, даже несмотря на его наготу и прохладу в комнате. — Я закончил её! — сердце дрогнуло и, кажется, пропустило один удар от этого радостного возгласа и такой сияющей улыбки. Чанёль развернулся к Бэкхёну и вручил ему листы с текстом песни. — Послушай. На последнем слове губы задрожали, что выдало его волнение. До покалывания в коже хотелось поцеловать покрасневшую шею, пальцами зарываясь в волосы и перебирая их, прошептать что-то глупое, но от этого не менее романтичное на ухо и наблюдать, как розовый цвет румянца переходит в ярко-красный. Но Бэкхён ведь не имел на это права, не так ли? Он просто идиот, который потерял все шансы. Чанёль начал тихо играть, почти невесомо касаясь пальцами клавиш, и Бэкхён не сдержался, напевая слова, что читал с бумажек, сжатых под давлением его рук. Он впервые увидел текст, да и музыку услышал тоже впервые, но петь получалось вполне неплохо, только голос иногда дрожал от того, как Чанёль слегка отклонялся, чтобы спиной прижаться к его бёдрам, и поднимал взгляд с таким щенячьим обожанием в глазах. Кажется, Бэкхён действительно помог ему закончить песню. Лицо Чанёля прямо светилось от счастья, когда он закончил играть и развернулся к Бэкхёну. Так хотелось улыбнуться в ответ, но вышло лишь состроить кривоватую ухмылку, отчего Чанёль слегка нахмурился и потянул Бэкхёна за руку, чтобы устроить его у себя между ног и обнять за талию, уткнувшись носом в плоский живот. — Что-то не так? Я не хочу, чтобы моё вдохновение было грустным, — Чанёль попытался отшутиться, но он заметно нервничал, чуть царапая и оттягивая джинсы Бэкхёна. Затем он сразу посерьёзнел, видя, что шутка, которая отчасти всё же являлась правдой, не помогла, и усадил Бэкхёна на свои колени, позволяя ему обвить свою шею руками. — Что случилось? Такой внимательный и заботливый взгляд, такая умилительная тревога, отражающаяся в зрачках, что Бэкхён не смог сопротивляться этому желанию принадлежать Чанёлю, чтобы он всегда так беспокоился о нём, чтобы присматривал и не давал плохим мыслям оставаться надолго. — Чанёль... я люблю тебя, — выдохнул он, пытаясь не смотреть в эти карие глаза и не видеть в них разочарования, непонимания или отвращения. — Знаю, — таким спокойным тоном ответил тот, поглаживая шею Бэкхёна и сильнее прижимая к себе. Это так давало надежду, разрывало душу и вызывало привыкание. — О-откуда? — Бэкхён не мог совладать с собственным голосом — он дрожал, становясь то тише, то громче. Чанёль издал тихий смешок и уткнулся ему в шею, негромко посмеиваясь. — Было трудно не догадаться, когда ты ночью кричал это. Чёрт, так он всё-таки произносил это вслух. — Я просто... не знал, что должен... — как же он ненавидел, когда это происходило. Почему он начал запинаться? Он ведь должен всё объяснить, он же не хочет снова всё испортить. — Всё в порядке, — Чанёль нежно поцеловал его ключицу и заглянул ему в глаза. — Хочешь со мной встречаться, Бэкхён? Еле как он прошептал «да» онемевшими губами, потому что сейчас, кажется, сбылась мечта всей его жизни.