***
Ванда слегка отстала от всех, плетясь почти в конце толпы, она то и дело останавливалась у прилавков с национальными блюдами, не решаясь что-либо взять, хотя глаза так и разбегались при виде вкусностей. Что-то зелёное, со стороны похожее на варенье, какой-то округлый пирожок, напоминающий покрытый горой сахара шар, ароматно пахло жареным арахисом и сладостями. Ванда разглядывала цветные бусы в лавке с бижутерией, когда к ней подошёл Т’Чалла. На нём был чёрный жилет без пуговиц, с золотой вышивкой на груди и воротнике. Торс был щедро намазан маслом и в свете ритуальных костров мускулы казались словно литыми из железа. — Привет. Ванда заулыбалась и кивнула, бусы выскользнули из пальцев. — Скучно? — поинтересовался он, но Ванда замотала головой. — Наоборот! Хочется всё потрогать, пощупать, на всё посмотреть, подойти поближе! — её глаза заблестели в темноте, и Т’Чалла склонил голову набок, любуясь. — От музыки просто кружится голова и хочется пуститься в пляс. Звуки джембе и шекере оглушали, но больше всего закладывало уши от гортанных песен. Люди пели прямо в толпе, в толпе же и танцевали. — Так пустись, — Т’Чалла кивнул в сторону, где чуть дальше от прилавков на небольшом свободном участке двигались танцовщицы. Прямо на земле, поджав под себя ноги, сидели музыканты, и девушки в длинных юбках танцевали вокруг костров, высоких и жарких. Ванда смутилась. Пока Т’Чалла придумывал, что бы ещё сказать, мимо них лениво прошёл белый бык, расписанный ритуальной символикой. Ещё днём, в самом начале празднества, его пустили по улицам, осыпая цветами. Считалось, что бык — это воплощение Мина, ему поклонялись, осыпали золотыми монетами, на его рога крепили записочки с пожеланиями. Т’Чалла жестом попросил хозяина остановиться. — Если погладить быка и загадать желание, то оно обязательно сбудется, — сообщил он, протягиваю руку к тёплому белому боку. Ванда задумчиво разглядывала кольцо в носу быка. Честно говоря, желаний у неё не было, а те, что и были, она считала несбыточными. Хотелось просто спокойствия. Но говорить об этом королю она не решилась, просто погладила животное между глаз. Бык ткнулся мокрым носом ей в обнажённый бок и так же лениво пошёл прочь, когда хозяин натянул цепь на его шее. — Его же не принесут в жертву? — обеспокоенно поинтересовалась Ванда, на что Т’Чалла покачал головой. — Белый бык считается священным, по крайней мере, до того, как мы соберём урожай. — То есть его в любом случае пустят на мясо? Т’Чалла растерянно заморгал. Не хотелось расстраивать девушку правдой, но и лукавить не было никакого желания. — Я не защитница животных и не вегетарианка, — поспешила успокоить его Ванда. — Мне было просто любопытно, можешь расслабиться. Т’Чалла облегчённо вздохнул, и девушка рассмеялась. Они медленно шли вдоль прилавков, и Ванда изредка пускала слюни на что-нибудь особенно аппетитное. — Попробуй, — король протянул ей что-то округлое, больше похожее на весьма крупную клубнику, оно было покрыто чем-то липким, словно бы сиропом и сахарной пудрой. Ванда не решилась отказаться, хотя старалась и не пробовать экзотическую пищу. Ей хватило зрелища отравившегося же в первый день Скотта. — Это тропическая ягода. Она слишком сладкая, поэтому лучше положить её на язык и подождать, пока она растает. А потом нужно запить водой. Т’Чалла протянул к её губам сладость, но Ванда смущённо увернулась, забирая ягоду из его рук. Вышло слегка неловко, продавец за прилавком хмыкнул, но это заметил лишь Т’Чалла. Нахмурился, но промолчал. Ванда зажмурилась, ягода действительно была сладкой, даже нет, она была невероятно приторной, будто ты жевал сахарные комочки. Немедленно заныли запломбированные зубы, и Ванда скривилась от боли, с благодарностью принимая стакан воды из рук короля. Стало намного легче. — Обычно мы закусываем её пшеничной лепёшкой, но на праздники обходимся без этого. Ванда лизнула испачканные в сиропе пальцы, и Т’Чалла повторил её движение, заставив её прыснуть. Он улыбнулся, настолько её смех был заразительным. Валиха заглушала голоса, но Ванда и без этого заметила, как какие-то чернокожие мальчики с той стороны улицы тычут в неё пальцем и что-то громко говорят друг другу на родном языке. — Такая белая, как снег. Т’Чалла нахмурился, и мальчиков словно ветром сдуло, когда они заметили рядом стоящего короля. — Что они сказали? — осторожно спросила у него Ванда. — Сказали, что у тебя очень красивый наряд, — Т’Чалла ответил даже прежде, чем она закончила предложение, и она, кажется, не поверила его словам. Слишком часто за сегодняшний день на неё указали пальцем и пару раз крикнули вслед по-английски «белая!». Ванда не обижалась. Она и сама, будучи маленькой и глупой, тыкала в проходящих по улицам негров пальцем. Немудрено, в Соковии было не так много темнокожих, чтобы они стали нормой. К тому же она видела их только по телевизору. Это было в диковинку. — Но наряд у тебя действительно красивый, тебе идёт. Ванда удивлённо опустила взгляд на свою юбку, длинную с вырезами по бокам, ярко-зелёную с синими цветами. В свете костров блестел золотой пояс с кучей бусин, которые звенели при каждом движении. Зазвучали звуки уду, Ванда вряд ли заметила перемену, но Т’Чалла оживился. И прежде, чем Ванда успела сказать спасибо, он взял её за усыпанную браслетами руку. — Может, потанцуем? — Я не… Она не успела придумать отмазку. Т’Чалла бы и не принял отказа: он уже видел сегодня, как она танцует, чувством ритма её не обделили. Она слишком красиво двигалась, чтобы не сойти с ума от этого зрелища. Наблюдать со стороны не хотелось, хотелось танцевать вместе с ней, в обнимку. В облипку, насколько позволяли приличия. Её кожа была гладкой и смуглой, и в огне ночных костров блестела от пота. Т’Чалла гладил её плечи, невольно заставляя прижаться спиной к своей груди, лоснящейся от масла. Музыка была оглушительной, темп такой быстрый, что дыхание сбилось на первых минутах. Ванда улыбалась, расслабленная и ослеплённая искрами пламени, и её тело извивалось под пальцами Т’Чаллы. Она не повторяла движения за другими, она просто двигалась в такт музыке, заставляя короля прижиматься к ней сильнее. Он не боялся, что она посчитает это неприемлемым или смутится, это был танец, пусть и откровенный, но танец. Ткань юбки струилась по её бёдрам, и Т’Чалла собирал её в складки, задевая пальцами влажную кожу, задирал ткань выше, обнажая её стройные ноги. Она прижималась к нему сильнее. Звенели браслеты на его руках, когда он быстро проводил пальцами по её талии, так быстро, что она вряд ли замечала. Волосы налипли на её лицо, и Т’Чалла улыбался, когда их подначивали. Музыка лилась рекой, становилась громче, жарче, его рука коснулась её обнажённого живота, где мышцы ходили ходуном, он прижал Ванду к себе ближе, почувствовал бёдрами её ягодицы. Она обернулась, её очаровательная улыбка свела Т’Чаллу с ума всего лишь за доли секунды. Он тряхнул головой, боясь сбиться с ритма, хлопнул в ладони, не сводя с неё одурманенного взгляда. Как же она ему нравилась! Толпа заводила их, они кричали им, хлопали… до тех пор, пока кто-то не кинул в Ванду раскалённые угольки и её юбка не загорелась. Кто-то вскрикнул, музыка тут же стихла, лишь в отдалении было слышно, как играют барабаны. Т’Чалла кинулся сбивать пламя, но Ванда быстрым движением руки рассыпала алые искры по ткани, огонь перестал лизать её ноги. Лишь обуглившаяся, пахнущая гарью ткань напоминала о произошедшем, да звенящая тишина. — Слишком много радости, Ваше Величество. Т’Чалла замер, вглядываясь в толпу. В ярости блестели десятки пар глаз. Он грубо схватил Ванду за плечо и загородил собой. Кто-то сплюнул. — Слишком много белолицых на этом празднике. — Тебе что-то не нравится? — особо ни к кому не обращаясь, хмуро поинтересовался король. Ванда напряглась. — Слишком много чести для иноземцев! — толпа взревела, соглашаясь, кто-то замер в недоумении, кто-то промолчал. — Ваканда всегда была закрытой страной, никаких иностранцев! Мы не пускали на свою землю никого, кто мог бы её осквернить. Но что сделал ты, наш новый король? Ты пустил к нам незнакомцев! Нам плевать, кто они, что сделали, кем являются для тебя, но мы их не потерпим! Ванда не знала местного языка, не понимала ни слова, но было так тихо, что после шумной музыки, даже тишина да редкий треск костра давили на уши. Кто-то несогласно покачал головой, кто-то кивнул. Т’Чалла что-то сказал, но прежде чем Ванда попыталась безуспешно вслушаться в его голос, Клинт схватил её за руку и потащил прочь. Она даже не стала оглядываться, толпа перед ними расступилась, пропуская, кто-то сочувственно цокнул, кто-то злобно на них взглянул, но мешать им никто не стал. — Проводи их, — Окойе кивнула одной из своих воительниц, а сама направилась к королю. До дома они добрели в гнетущей тишине, на середине пути к ним присоединился Сэм. Всю дорогу Клинт не отпускал руку Ванды, опомнился лишь когда они оказались за воротами. — Что это было? — нахмурилась Ванда, обращаясь к Бартону, но он лишь покачал головой.***
Дожди в Ваканде всегда лили как из ведра, продолжались неделями, порой губя урожай. Но они спасали от удушающей жары. Ванда удивлённо наблюдала за тем, как насквозь промокший Т’Чалла шлёпает по лужам, и сырые доски на террасе жалобно скрипят под его ногами. Она отложила книгу, что читала в гамаке, и встала. На ней была всё та же белая рубашка. — Что-то случилось? — насторожилась Ванда, заметив Окойе, стоящую неподалёку под навесом. Т’Чалла чуть было не закатил глаза. — Почему никто никогда не рад моим визитам? Неужели я не могу проведать своих гостей просто так, без какой-либо веской причины? Ванда растерялась. — Как дела? — улыбнулся Т’Чалла, заставив девушку взять себя в руки. — Если ты к Стиву, то он в гостиной. Могу позвать его, он… — Вообще-то я к тебе. Ванда удивлённо заморгала, а затем пожала плечами. Несколько секунд она смотрела на Т’Чаллу. — У тебя были проблемы из-за нас? Мы сделали что-то не то? Мужчина поморщился. — Всё в порядке, если, конечно, не считать того, что они чуть тебя не подожгли, — в голосе Т’Чаллы прозвучало что-то металлическое, на грани ярости. — Со мной всё нормально, я даже не почувствовала жара, — девушка поспешила его успокоить. Честно говоря, она успела испугаться. — Их можно понять… — она вздохнула. — Мы чужаки с не очень хорошей репутацией. Всегда найдутся люди, которые будут недовольны нашим присутствием, неважно, Ваканда это или другая страна. — Но это не повод причинять вам вред. — Не стоит нагнетать. Не надо никого наказывать или пытаться что-то кому-то доказать. Пусть остаются при своём мнении. Они имеют на это право. — Я не хочу, чтобы кто-то относился к вам враждебно, — пылко начал было Т’Чалла, но Ванда усмехнулась, и он замолчал. — Полмира относится к нам враждебно, — она вздохнула. — Оставь эту ситуацию. Мы просто будем сидеть смирно и не высовываться. Не стоило мозолить твоим людям глаза. Ванда хотела было повторить, что с ней всё в порядке, но промолчала. Хотела сказать, что люди скорее всего боятся. Возможно, её. СМИ создали не самый лучший её образ. Но давить на жалость не хотелось, поэтому она и не произнесла ни звука. Они немного постояли, вслушиваясь в шум дождя. Было немного прохладно. — Чаю? — как-то резко предложила Ванда, чтобы только нарушить неловкое молчание. — Нет, я пришёл ненадолго. Просто хотел узнать, как ты себя чувствуешь после вчерашнего. И хотел сказать… ты прекрасно танцевала. Правда, — Т’Чалла восхищённо выдохнул, и Ванда залилась румянцем. — Мне понравилось. — Ты тоже… был хорош. Взгляд Ванды заметался по его лицу, остановился на шее, где болтался длинный желтоватый клык на шнурке. Такой же, как и вчера. — Нравится? — заметил Т’Чалла, прикасаясь пальцами к украшению. А затем потянулся, чтобы расстегнуть застёжку узкого шнурка. — Что ты делаешь? — Хочу сделать тебе подарок. — Не стоит, — Ванда попыталась жестом остановить его. — Мне было бы приятно, если бы ты его приняла. Девушка колебалась, кулон ей понравился, но принимать его было неловко. Он всё же принадлежал Т’Чалле. Но решив, что отказ будет смотреться ещё некрасивее, кивнула. Он застегнул шнурок на её шее, и волна мурашек заплясала у неё от ключиц до живота, когда тёплый клык коснулся кожи. Т’Чалла держал пальцы на её шее, наверное, подозрительно дольше, чем это нужно было. Провёл ладонями по её плечам, расправляя белоснежную ткань. Уходить не хотелось, но и задерживаться не стоило. — Ты с ней-то хоть не цепеней, — весело подмигнула ему Окойе, и Т’Чалла возмущённо отвёл взгляд от всё ещё стоявшей на террасе Ванды. Она вряд ли их слышала. — Ты собираешься сказать ей, что она тебе нравится? Мужчина замялся: — Ей сейчас, наверное, не до этого, — он оглянулся. Ванда уже скрылась в доме. Выйдя за ворота, Окойе помрачнела: — Люди недовольны. — Не все. — Но волна охватит и тех, кто вполне лояльно относится к чужакам. — Не охватит, — упрямо заявил Т’Чалла. — Люди имеют право злиться и не соглашаться с моим мнением. Моя задача — их переубедить.***
Он стал чаще бывать у них, со стороны казалось, будто Т’Чалла старается загладить вину за то, что произошло на празднестве. Хотя по сути никто его и не винил, все оказались на редкость понимающими. Это раздражало, ведь он действительно видел в этом проблему. Просто никому не хотелось ввязываться в очередные разборки. На деле же Т’Чалла страсть как хотелось увидеть именно Ванду. Поговорить с ней о чём-нибудь, да просто перекинуться парой слов. Особенно хотелось снова прикоснуться к ней. Тот жаркий танец он часто вспоминал, пытаясь возродить ощущения, что испытал, когда она льнула к нему. Внутри разливалось что-то похотливое, когда в его сознание мелькала её юбка, цвета которой он уже не помнил. Зато помнил, как она изгибалась под его пальцами, какой горячей была её кожа. Очень хотелось повторить. Поэтому Т’Чалла, как мальчишка, старался словно бы невзначай коснуться её: дотронуться до руки, столкнуться коленками, оказавшись напротив. При виде неё сердце просто-напросто замирало. Он был безумно влюблён и печален. Как-то, уходя, он заметил её стоящую на веранде и любующуюся закатом. Красно-рыжее солнце ласкало её лицо, и Т’Чалла решил, что ничего прекраснее он в своей жизни не видел. Она упиралась в перила, ветер щекотал её распущенные волосы, и Т’Чалла, не удержавшись, накрыл её руку своей, будто бы случайно. Она удивлённо взглянул на его кисть, но ничего не сказала. И руку не убрала, сделав, вид, что не заметила. — Красиво, — восхищённо прошептала она, вглядываясь в жёлто-багровое небо. Мужчина кивнул, искоса наблюдая за Вандой. Единственной красивой вещью здесь была она. Девушка улыбалась, и Т’Чалла страдал, понимая, что не может признаться ей в своих чувствах. Его привлекла в ней внутренняя сила при внешней её хрупкости, её чертовски паранормальные способности. Он помнил тот момент, когда она, спасая Баки от когтей, швырнула его в грузовик. Он боялся сказать Ванде о том, что чувствует, считая, что ей сейчас не до него. По сути, её жизнь, только-только вошедшую в колею, разрушили. Т’Чалла считал, что заводить сейчас отношения не столь разумно, когда народ волнуется из-за чужаков. Но больше всего он боялся получить отказ. — Я хотела поблагодарить тебя, — она обернулась. — За то, что предоставил нам кров, когда мы в этом так нуждались. И мне жаль, что мы доставляем тебе проблемы. — Чушь, не вы доставляете проблемы, — лукавил, и Ванда это понимала. Она, чуть поколебавшись, убрала свою руку из-под его. Т’Чалла неловко опустил ладонь. Он ушёл, и Ванда прикоснулась к его подарку на своей шее. Клык она теперь носила, не снимая. На кухне этим вечером дежурил Клинт, он мыл посуду, когда Ванда слегка дотронулась до его плеча, привлекая внимание. — Как думаешь, — она замолчала, решая, стоит ли спрашивать об этом Бартона, — я нравлюсь Т’Чалле? Клинт поперхнулся. Долго раздумывал, молча протирая тарелки, и Ванда собиралась было уже уйти, понимая, что сглупила. Возможно, что просто выдала желаемое за действительное. Перепутала обычную заботу с возвышенными чувствами. — Это заметно по тому, как он смотрит на тебя. Пожирает взглядом. Это ведь он подарил? — Ванда кивнула, всё ещё задумчиво теребя клык. — Значит, да? Бартон пожал плечами. — Я не из тех девочек, что мечтали выйти замуж за принца, — Ванде почему-то очень хотелось это уточнить. — Короля, — поправил её Клинт, и она слегка покраснела. — Жаль, если это так, — тихо добавила она про себя, Клинт не шелохнулся, вряд ли услышал. Жаль, потому что Ванда не хотела причинять Т’Чалле боль. Он был хорошим человеком, заслуживавшим больше, чем она могла дать. Она чувствовала перед ним лишь вину, щедро сдобренную желанием отблагодарить за помощь. Печально было осознавать, что кто-то был в тебя влюблён, а ты не мог ответить ему взаимностью.***
Его чувства тяготили Ванду. Т’Чалла был с ней мил и нежен, и это приносило лишь ещё одну добротную порцию вины. Его глаза искрились надеждой и восхищением, она же смущённо тупила глаза в пол, стыдясь смотреть ему в лицо. Подаренный клык жёг ямку между ключицами. Хотелось избавиться от этого жуткого чувства, но попросить Т’Чаллу больше не приходить значило проявить неуважение и обидеть его. Попросить его перестать что-то к ней чувствовать — значило раскрыть себя, вогнать Т’Чаллу в краску, заставить оправдываться. Она боялась признаний, потому что тогда бы пришлось объяснять ему, что она в нём не заинтересована. Ей не хотелось огорчать его. Но он молчал, изредка касаясь её обнажённых участков тела, поправляя волосы, он практически не сводил с неё взгляда, и это говорило само за себя. Как бы Ванда не хотела от всего этого отделаться, она была благодарна Т’Чалле за предоставленное им убежище. Это накладывало свой отпечаток.***
— Они просто нам не нравятся… — И тебе тоже? — тяжело вздохнул Т’Чалла, обречённо. — Я поддерживаю тебя во всём и благосклонно отношусь ко всем твоим решениям, но… Нас не так много, как ты думаешь, но даже этого хватает, поверь мне, — В’Каби сделал паузу. — Я видел, как ты танцуешь с той белой девчонкой. Т’Чалла будто бы дёрнулся. — Я вижу, она тебе нравится. Думаю, многие это заметили. Но не стоит, брат. Не надо. Если бы ты находился в Америке, то мог бы уложить в постель любую белую, из наших никто бы тебе ничего не сказал. Но это Ваканда. — Намекаешь на то, что темнокожие должны спать только с темнокожими? — довольно резко бросил Т’Чалла. В’Каби покачал головой. — Дело не в цвете кожи. Их не любят за то, что они чужаки, и они стали первыми, кто посетил нашу страну за годы изоляции. Мы не можем выдавить их с наших земель, потому что ты защищаешь их. Когда люди не могут что-то сделать, они начинают оскорблять, в данном случае выбор пал на цвет кожи. В другом случае — мог упасть на национальность или пол. Расизм тут не причём. — Вы собираетесь что-либо предпринимать? — Время покажет, — осторожно сообщил В’Каби.***
Пламя лизнуло сухую траву, но рассыпавшиеся алые искры его погасили. Трещали горящие ступеньки, от жара выбило стёкла, осыпав Ванду осколками. Но она быстрым движением выставила перед собой щит. Огонь плясал на террасе, жёг диваны, подушки, гамак, лежащую на столе книгу, которую Ванда так и не успела дочитать. Она взмахнула руками, и пламя пригнулось, завертелось, исчезло, превратившись в чёрный дым. Девушка закашлялась, но мотнула головой, когда Сэм протянул ей какую-то тряпку, чтобы она закрыла лицо. Ванда рассеяла дым, обратив его в небеса, и тяжело опустилась на всё ещё горячую землю. Кружилась голова. Стив помог ей встать, она буквально повисла на нём. Всё же успела надышаться дымом. Когда к ним подбежал Т’Чалла, от дома мало что осталось. Сгоревшие чёрные стены, обугленный пол, державшаяся на одном честном слове крыша. Король обернулся к женщине из Дора Миладже. — Поджог, — виновато сообщила она.***
Ванда никогда не видела, чтобы Т’Чалла был настолько зол. Он метался по комнате ураганом, и Ванда едва подавила в себе желание спрятаться куда-нибудь подальше. — Я заставлю их ответить! — тихо, но жёстко заявил он, сжимая руки в кулаки. Выглядел он чертовски решительным. Девушка вскочила. — И не отговаривай меня, они должны получить сполна, — резко бросил он. Ванда покачала головой: — Я и не собиралась. Я понимаю, что это нельзя оставить просто так. Но… не хочу, чтобы кто-нибудь пострадал. Т’Чалла кивнул. — Будь осторожен, — Ванде не хотелось его отпускать, она боялась за него. Но знала, что нельзя пускать эту ситуацию на самотёк. Это чревато.***
Всю ночь Ванда изводила себя, то корила, то успокаивала. Беспокойство в душе росло, не за себя и своих друзей, — за короля. Она прекрасно понимала, что с ним ничего не случится, но это не значило, что он не мог пострадать. Ситуация могла обернуться против него. Наверное, не стоило принимать его предложение остаться в Ваканде. Проблем бы не было. Ванда горько усмехнулась, исследуя свою новую комнату в королевском дворце. Проблемы не создавались просто так, проблемы её и не преследовали. Это она сама была их источником. По спине до сих пор ползали мурашки от того, как Т’Чалла на неё взглянул перед тем, как уйти. В его глазах застыла решимость и нежность. Ванда коснулась клыка на шее. Почему-то было страшно, она всё никак не находила покоя. Бродила по коридорам, наворачивала круги по своей спальне, даже попыталась уснуть, но когда первые солнечные лучи поползли по простыням, Ванда поняла, что уж теперь-то заснуть вряд ли получится. Насколько она знала, Т’Чалла так и не вернулся. И от этого было ещё беспокойнее. Он был так зол, он так хотел защитить её. Проще было от них ото всех избавиться, чем пытаться исправить ситуацию. Ванда вздохнула. Она ему нравилась. Наверное, это было проблемой. А может проблемой стало и то, что он, кажется, ей тоже начал нравиться. Он заботился о ней — это как-никак подкупало. К ней мало кто относился с такой нежностью. Ванда не к месту улыбнулась, он был красивым. Наверное, стоило ему об этом сказать, когда вернётся. Она видела, какую боль ему причиняет одним лишь своим существованием. Стоило загладить свою вину. Она услышала какой-то шум за окном, вскочила, отбрасывая одеяло, и тут же кинулась прочь, понимая, что Т’Чалла вернулся. Невредимый, правда, уставший, Ванда облегчённо вздохнула и улыбнулась, понимая, что с ним всё в порядке. Но подойти к нему так и не успела: заметила рядом с ним какую-то девушку. Они о чём-то долго и увлечённо говорили. Ванда затаилась на ступеньках лестницы, не решаясь сообщить о своём присутствии. — Почему не спишь? — удивилась сонная Шури, кутаясь в свой длинный, расшитый серебряными нитями халат. Ванда вздрогнула. — Кто это? — спросила она, кивая в сторону девушки. — Накия. Его бывшая. Хотя она так часто переходила от понятия «бывшая» к «настоящая», что они, наверное, и сами уже не знают, кем друг другу приходятся. — И на каком этапе отношений они сейчас? — очень тихо и очень осторожно прошептала Ванда, прежде чем она успела что-либо сообразить и сделать выводы, сердце камнем упало куда-то ей в ноги. Шури пожала плечами и понеслась вниз, полы её халата развевались от бега. Ванда поспешила убраться прочь до того, как её заметили.***
— Это моя комната. Ванда вздрогнула от неожиданности. — Прости, я заблудилась. Никак не могу понять, что где находится, — виновато сообщила Ванда. — Ничего страшного, сюда не запрещено входить, — Т’Чалла улыбнулся. — Хотела кое-что тебе сказать. — Я весь во внимании. Ванда замялась. — Мы решили уехать. Стив должен сообщить тебе об этом чуть позже, и для тебя это уже не будет сюрпризом. — Что?! Но как же… Я всё уладил, точнее, не совсем всё, но… Ванда помотала головой. — Мы создаём тебе лишь одни проблемы. Не будет нас — в Ваканде установится мир. Решение уже принято, поэтому… — А ты сама хочешь уйти? Или Роджерс решил за вас всех? — Думаю, так правильней. — У тебя комплекс жертвы, — как-то невпопад прошептал Т’Чалла, и Ванда удивлённо на него воззрилась. — Ты считаешь, что создаёшь проблемы, но это не так. Ты отступаешь, а не борешься, но это неправильно. — Иногда лучше отступить, — заметила она. Т’Чалла усмехнулся и покачал головой: — Не в этом случае. Вам некуда идти. — Стив об этом позаботится. — А Барнс? Ванда пожала плечами. — Стив сам тебе обо всём сообщит. — Останься, — очень тихо попросил Т’Чалла, и, подойдя ближе, взял её за руки. — Пожалуйста. — Я не могу бросить своих друзей. — И они пусть тоже остаются, — король помотал головой, когда Ванда открыла было рот, чтобы возразить. — Я действительно проблема. Тебе без меня лучше. — Неправда. Ванда двинулась в сторону двери, но Т’Чалла перехватил её запястье. А потом бережно коснулся её губ, прижимая к своему телу. Волна блаженства на миг захлестнула её, она захлебнулась. Т’Чалла прервал поцелуй и, улыбаясь, аккуратно убрал с её лица пряди волос. — Слишком поздно, — прошептала она, чувствуя горечь. — Никогда не поздно. Останься. — У тебя есть Накия. Т’Чалла, кажется, на секунду растерялся, даже отпустил Ванду из своих объятий. — Накия… скорее друг, чем возлюбленная. Мы слишком часто путали эти понятия, чтобы суметь сохранить что-то одно. Я хочу, чтобы осталась ты. Ты мне нравишься, я, кажется, люблю тебя. Он хотел сказать что-то ещё, но Ванда, покраснев, жестом попросила его притормозить. Она вздохнула. От его слов у неё загорелись уши и что-то лопнуло внутри. Ей ещё никто не признавался в любви. Ванда закрыла глаза, всего на секунду, а затем, схватив его за руку, потянула в сторону кровати. Рухнула на шёлковые простыни, и её платье, слишком мрачное для цветастого интерьера его спальни, задралось. — Ванда, — выдохнул Т’Чалла, качая головой, но она уже потянулась к пуговицам на груди. Она слегка раздвинула колени, и щёки её загорелись алым румянцем. Т’Чалла невольно потянулся к своей рубашке, расшитой серебряными узорами, пальцы задрожали, но остановились. Он сомневался. Ванда уже расправилась со своими пуговицами, складками собрала подол платья, подтянув к животу, и Т’Чалла чуть было не издал животный рык, захлебнувшись этим зрелищем. На шёлковых простынях цвета золота её каштановые волосы казались рыжими. Ванда чуть приподнялась, коснулась его руки, потянула на себя, и Т’Чалла бы рухнул на неё, но вовремя успел согнуть колено и навис над девушкой. Из-под чёрной ткани платья багровело нижнее бельё. Её лицо всё ещё горело. Она лёгким движением, не сводя с него глаз, расстегнула застёжки на рубахе и потянула вниз, обнажая его бронзовые плечи. Т’Чалла замер, когда мурашки от её прикосновений растеклись по спине. Он крупно вздрогнул и сглотнул, когда его рубашка упала на пол. Ванда опустила глаза на его литой пресс, прижалась влажными губами к его груди и упала на постель, предоставив ему возможность действовать самому. Его руки подрагивали на её коленях, когда он устраивался между девичьих ног. Он всё ещё сомневался, хотя страстно хотелось овладеть ею. Немедленно. Т’Чалла через голову стянул с неё платье, и медленно с наслаждением сглотнул, видя, как вздымается её грудь под его прикосновениями. От контраста его эбеновых рук на её молочной груди Т’Чаллу будто ошпарило ледяной водой. Бельё полетело на пол, Ванда раскрылась перед ним и закрыла горящее лицо в ладонях. Он целовал её, срывая своё имя с её губ. Трогал, заставляя изгибаться навстречу. Это напоминало ему их дикий танец на площади. Она, едва дыша, наблюдала за тем, как он расстёгивает ремень на своих брюках, и губы её пылали ярко-красным пламенем. Он приподнял Ванду, устраивая на своих бёдрах, и от того, какой фарфоро-белой казалась её кожа под его пальцами, у него перехватило дыхание.***
На нём снова был тот чёрный жилет с расписанным воротником. Ванда коснулась жёлтого клыка на его шее и скользнула пальцами вниз, от груди к пупку, и бронзовая кожа чуть ли не зазвенела под её пальцами. Она обняла Т’Чаллу, и жёлтый клык на её шее впился ему в кожу, оставляя след. Он обнял её, тесно прижимая к себе. Ванда обернулась к Стиву, парни старательно делали вид, что на них не смотрят. Девушка усмехнулась. — Может, всё же передумаешь? Идти вам всё равно некуда. Она улыбнулась, потянулась на носочках к нему, обвивая шею руками. Её белые щёки, смуглые от солнца, залились румянцем. Они поцеловались. — Одной ночи мало, — прошептал Т’Чалла в очередной безуспешной попытке остановить Ванду. — Пожалуйста. Она покачала головой. — Накия тоже всегда уходила, — горько сообщил Т’Чалла, когда Ванда вслед за Клинтом скрылась в высокой траве.