Black opium

BTS feat. Steve Aoki — The Truth Untold.

Шёл третий день моего пребывания в больнице. Эти дни стали настоящим испытанием для меня. Не только в физическом, но и моральном плане. Я не могу спокойно сидеть и смотреть на неё. Нет. Что-то, некое чувство внутри меня не давало покоя, постоянно пульсируя, убивая меня. Мерзкое чувство вины не отпускает меня из своих объятий. С каждым днём тянущая боль сводила с ума. Я не мог спокойно спать, есть, блять, дышать, зная, что всё, что случилось с моей девочкой — моя вина. Я виноват и расплачиваюсь сполна. Никогда прежде не испытывая таких сильных чувств к кому-либо, я понимал, что начинаю сходить с ума. Она преследовала меня во сне и наяву. Я не помню, сколько выкуривал сигарет за день. Сколько кружек кофе вливал в себя, заставляя организм не спать. Это мерзкое чувство внутри и есть любовь? И даже сам факт того, что Лиза жива, не приносит мне покоя. Операция прошла успешно, однако многочисленные побои и стресс сделали своё дело. Организм девушки был чертовски ослаблен, и она с большим трудом отошла от наркоза. Однако в себя не приходила. Всё, что оставалось мне, — ждать. И молить всевышнего о том, чтобы она простила меня. Конечно, я не идиот, и понимаю, что она не захочет быть со мной. Ведь я убийца и монстр. Из-за меня ей пришлось страдать. Из-за меня она сейчас находится на больничной койке. Я уверен, что она ненавидит меня и не желает видеть. И я понимаю её. И не стану сопротивляться её желанию. Если она захочет, чтобы я ушёл, я уйду. Но не прекращу присматривать за ней и помогать ей, пускай и со стороны. И убивает не совесть, или даже боль. Нет. Убивает сам факт того, что я могу потерять её навсегда. Что она достанется кому-то другому, а я так и останусь одиноким демоном, посмевшим полюбить ангела. И я не могу… Не могу потерять её. Не знаю, как дышать без неё. Как спокойно спать и существовать. Всё это время я жил в тени, в своём собственном мире. Но она… Она смогла вновь дать мне возможность почувствовать себя простым человеком, а не бездушной машиной. Рядом с ней я вновь узнал, что такое боль и страсть. Пускай, мы знакомы всего-ничего, но я успел изучить её. И полюбить. Во время слежки за ней, ещё когда мы только получили заказ, я помню, как улыбалась она, и автоматически мои губы расплывались в улыбке следом за ней. Смеялась она, смеялся и я. Но я не хочу и не буду давить на неё. Даже если она попросит уйти, я останусь рядом, но в тени. Я не откажусь от неё. Но и ломать себя не могу. Я тот, кто я есть. И меня не изменить. Ослеплённый болью и виной, я не мог и дальше все контролировать, вести дела клана. И Кас понимал это. Поэтому я временно передал управление кланом в его руки и сутками сидел возле её кровати. Ничего не делал. Не пытался говорить с ней. Просить прощения. В этом нет толка, она не слышит меня. Я не хочу, чтобы мои слова улетали в пустоту. Просто сидел. Держал за руку. Слушал её тяжелое дыхание, полностью абстрагированный от внешнего мира. На все уговоры Глеба пойти домой, поесть и поспать я отвечал отказом. Ничего не хочу. Я спал прямо там, подле её кровати, не желая оставлять её одну ни на минуту. Вот и сегодня, сейчас, пока я сидел на стуле рядом с кроватью и разминал затёкшую после сна шею, Лиза сладко спала. Никто не мог дать точных прогнозов, когда же она очнётся. Глеб сказал, что, когда организм девушки будет готов, то она сама придет в себя. И я надеялся, что эти дни вот-вот наступят. Это невыносимо: сидеть рядом с ней и знать, что я полностью бессилен. Я ничем не смогу помочь ей. К слову, после того, как я покинул территорию фермы, Кас и остальные умело избавились от мёртвых тел и нашли весьма важные документы. Документы, которые помогут нам укрепить союз с иностранными наёмниками. На данный момент, это волновало меня меньше всего. Лиза — вот кто был моей целью и смыслом. Сейчас, лёжа на больничной койке, она выглядела невинно и расслабленно, словно этого дерьма и вовсе не было. Но я знаю правду, и не могу успокоиться и забыть. Слишком огромна моя вина. Вздохнув, я чувствую сильную тягу к сигаретам и встаю со стула. Очередная доза никотина должна помочь. Да и умыться бы не помешало. Достав из кармана пачку сигарет, я, было, хотел направиться к двери, но внезапный тихий стон заставил меня остановиться. Удивлённо приподняв брови, я оборачиваюсь и вижу, как веки Лизы начали трепетать в попытках открыться. Она начала медленно раскачивать головой, сжимать пальцы и шевелить телом. Неужели, время пришло? Выругавшись, я подбегаю к двери и открыв её кричу: — Врача! Не проходит и нескольких секунд, как палату врываются несколько медсестёр и Глеб. Оттолкнув меня от дверей, они направляются в сторону Лизы. Я оборачиваюсь и вижу, что она вот-вот откроет глаза. Но прежде, чем это случилось, я покидаю палату, позволяя врачам выполнять свою работу. Страшно ли мне? Да. Но мы поговорим. Обязательно поговорим, но не сейчас. Сейчас её должны осмотреть и оказать нужную помощь. А я… Я должен подготовиться к разговору, который, как ни крути, изменит всю мою жизнь. Либо я останусь навсегда один, обречённый страдать в одиночестве, либо я навсегда отдам свою жизнь и сердце в хрупкие руки этой девчонки. Которая заставила меня страдать. Которая влюбила меня в себя. Умывшись холодной водой и кинув в зеркало беглый взгляд, я спускаюсь вниз и выхожу на улицу. Прислонившись к стене, достаю из пачки сигарет, что держал в руках, одну штуку и, зажав её между губ, прикуриваю. Очередная затяжка, и никотин вновь отравляет мой организм. Пропитывая лёгкие и кровь. Я слишком много курю, но мне плевать. Так намного легче. В голове пусто. Нет никаких мыслей. Но боль в груди не желает утихать, словно подготавливая меня к новой порции. И я приму её. Лишь бы моей девочке стало легче. Простояв на улице около пятнадцати минут и скурив две сигареты, я тяжело вздохнул и направился обратно в здание. Обратно к ней. Думаю, за это время врачи вполне успели сделать всё необходимое, и сейчас настала моя очередь говорить с ней. Ноги быстро донесли меня до палаты, однако я долго колебался перед дверью, боясь зайти внутрь и встретить взгляд полный ненависти. Давай, Вадим, ты должен. Сжав руки в кулаки, я открываю дверь и захожу внутрь. Моментально мой взгляд падает на Лизу, и я вижу на её лице лёгкое удивление. Её глаза были ещё сонными, однако она уже не лежала, а спокойно сидела на кровати, точнее она опиралась спиной на спинку кровати и подушку. При виде меня она шумно выдыхает, но не спешит отводить взгляд. Я замираю, полностью сбитый с толку. Я не могу знать, о чём она сейчас думает и что чувствует. Помимо нас, в палате был только Глеб, который при виде меня, поспешил оставить нас наедине. Нервно сглотнув, я подхожу к кровати и сажусь на стул, внимательно смотря в её глаза. Даже сейчас, ещё сонная и с ссадинами на лице, она выглядит прекрасно. Не решаюсь взять её за руку, чувствуя, что не имею на это право. Сегодня. Сейчас. Тяжело начинать разговор первым. Тяжело смотреть в её глаза и не испытывать при этом острую боль и вину. — Как ты себя чувствуешь? — спрашиваю я, внимательно смотря в глаза девушки. — Я… Хорошо. Спасибо, что спросил, — отвечает Лиза, облизывая пересохшие губы. Её голос слегка охрип, но это не столь важно. Важно то, что я не могу начать ту часть разговора, которая должна расставить всё по своим местам. — Прости меня, — вновь говорит она, а я удивленно выгибаю брови. — За что? Это я должен просить у тебя прощения, Лиза. Из-за меня ты сейчас находишься здесь. Из-за меня тебе пришлось страдать и пережить этот кошмар. Из-за того, что я вмешался в твою жизнь, ты узнала и испытала на себе всю уродливую сторону моего мира, и мне так жаль, крошка. Так жаль, что я не смог уберечь тебя, — шепчу я, чувствуя, как пропадает голос. Как сердце разрывается на части, а глаза начинают слезиться. И не контролирую свои эмоции сейчас. Я слишком долго терзал себя. Плевать на то, что я не должен делать этого. Но мне не стыдно показать ей свою слабую сторону, которая связана только с ней. Горячие слёзы начинают скатываться вниз по моим щекам, а руки начинают дрожать. И я скрещиваю их в замок. Пойми, крошка, тот парень, тот Вадим, с которым ты познакомилась в клубе — лишь очередная маска. И сейчас перед тобой сидит уродливая, правдивая сторона меня. Она настоящая. Как и мои чувства к тебе. — Я ослушалась тебя и покинула твой дом. Я огрела тебя по голове. И сама, практически добровольно, отдала себя в руки тех, кто хотел убить меня. А ведь ты предупреждал меня, но тогда… Я была настолько сильно напугана и уверена в том, что одной мне будет безопаснее, что не понимала всю опасность. Твои слова и осознание собственной глупости пришли ко мне слишком поздно. Они настигли меня там, во дворе дома, когда те люди окружили меня и похитили… А потом… Потом был нескончаемый ад из боли и пыток. Они хотели шантажировать мной моих родителей, а когда те отдали бы им акции фирмы, они убили бы меня. Они говорили, что я не нужна тебе. Что я для тебя просто игрушка, и никто не будет спасать меня. А ты… Ты пришёл за мной. Скажи, почему? Зачем тебе это? Ты ведь должен был убить меня, — говорит Лиза, прикусывая нижнюю губу и смотря на меня так, что мне хочется ударить себя по лицу. Неужели она думает, что ничего не значит для меня? Что всё это было игрой для меня, и она пустое место? Нет. Это не так. — Когда я получил заказ, то думал, что это обычное дело быстро наскучит мне. Но когда я увидел тебя… Я сразу же понял, что ты станешь моей погибелью, Лиза. Ты поразила меня с первого взгляда. Блять, да я возбудился лишь от одной твоей фотографии. И если изначально я думал, что это просто похоть, то позже я осознал, что-то, что я чувствую к тебе, — это нечто большее и значимое. Я не смогу убить тебя. В ту ночь, когда мы встретились, я уже знал о тебе всё. Каждую деталь и незначительную мелочь. К примеру, что без ума от классической литературы. Твоя любимая писательница Шарлотта Бронте. Ты обожаешь освежители с запахом моря и коллекционируешь ракушки. По утрам ты предпочитаешь горячий чай с лимоном вместо кофе. Ровно в шесть часов вечера ты выходишь на пробежку и возвращаешься домой около девяти. Я знал всё. Я сделал так, чтобы ты пришла именно в тот клуб, и мы встретились. В ту ночь я не хотел спать с тобой. План был таков, что я должен был напоить тебя до потери сознание и увести в безопасное место, пока мои люди разбирались бы с заказчиками. Но всё пошло не так, как я хотел. Заказчики узнали правду и расторгли контракт. Ты буквально соблазнила меня, и я поддался тебе. Да, мы переспали, но я… Я не хотел, чтобы всё получилось так. — Ты использовал меня для ублажения своих желаний. — Нет. Это не правда. Это не так. — Нет, Вадим, или мне лучше называть тебя Джокером? Это выглядит именно так. Ты эгоистично решил присвоить чужую жизнь себе, совершенно не интересуясь, чего хочу я. — Я лишь хотел защитить тебя и сделать своей. — Зачем? Для чего? Чтобы я была твоей личной собачкой, с которой ты будешь утолять свою похоть?! — Потому что я люблю тебя! — выкрикиваю я, чувствуя острую боль в груди. Пустота стремительно поглощает меня изнутри, уничтожая вновь зародившиеся чувства. Она не верит мне. И не собирается. В её глазах я монстр. И я… Я не готов потерять её, но всё идёт именно к этому. К концу. — Я…Ты… Я не… Не чувствую… Того же, и ты… Ты… Ты убийца, и глава преступной группировки. Неужели ты думал, что после всего, что произошло, я буду с тобой? Спасибо, что спас меня. Но на этом, я хочу, чтобы наши встречи прекратились. Пожалуйста, — шепчет она, опустив взгляд на свои руки. А я горько усмехаюсь. Больно. Чертовски больно. Вот она, моя жестокая реальность и наказание. Хоть и предвидел такой исход, всё равно больно. Всё равно хочется кричать во всю глотку. Рвать, метать, сбивать в кровь кулаки, чтобы стало легче, чтобы заглушить это в себе. Её слова убивают меня, словно пуля пистолета. Я обречён пребывать во тьме вечно. Она была единственным лучиком света, который ускользнул от меня, вновь оставляя одного. Одиночество, хладнокровие и безразличность вновь приветливо раскрывают для меня свои объятия, приглашая в свой тёмный мир. Очередная маска готова выйти наружу. И в этот раз я с большим удовольствием спрячусь за неё. Лишь бы не чувствовать боли. Лишь бы не вспоминать о ней. На что я надеялся, идиот? Что она и вправду будет с таким уродом, как я? Что удержу её силой? Да. Но это были лишь слова и мысли, а на деле… Я не смогу удерживать её насильно. Я не хочу ранить её. Она и так достаточно натерпелась из-за меня. И если она хочет чтобы я ушёл, то… Я уйду. И попытаюсь прожить без неё. Вновь стану бездушным монстром. Нет слёз. Есть лишь боль и горькая правда, что режет, словно нож. Я никогда не перестану любить её. Следить за ней. Пускай я буду не рядом, а в тени. Но это лишь моё эгоистичное желание. Ведь не могу жить без неё. Но ей не обязательно знать это. Пускай эта правда останется недосказанной. — Прости меня, и… Поправляйся, — говорю я, вставая и снимая со стула свою кожаную куртку. С трудом подавляю в себе острое желание обнять её и поцеловать, понимаю, что больше не смогу увидеть её так близко, как сейчас. — Спасибо, — шепчет она, поднимая свои глаза на меня. Но я отворачиваюсь, не желая показывать свою боль. — Твои родители скоро приедут. Я связался с ними вчера, и сказал, что ты попала в аварию. Все документы и факты — подделаны, и это намного лучше правды. Скажи им, что попала в аварию с подругой. О том, что было на самом деле, они никогда не узнают и, думается мне, что ты тоже хочешь забыть этот кошмар. Поэтому соври им, Лиза. Скажи им, что тебя спас случайный прохожий. И… И можешь спать спокойно. Никто больше не посмеет обидеть тебя или причинить тебе вред, я обещаю. Твоего лечащего врача зовут Глеб, он мой друг. Не переживай, он быстро поставит тебя на ноги. А сейчас я хочу, чтобы ты отдохнула. Прощай, — говорю я и, сжав в руках куртку, быстро выхожу из палаты, оставляя позади себя давящую тишину и уничтоженные чувства. Чертовски больно. Но я заслужил. Надев куртку, я спускаюсь вниз и направляюсь к выходу, точно зная, что остаток дня я проведу в компании бутылки. Как вдруг кто-то окликает меня. Обернувшись, я вижу Глеба. — Вадим, у меня для тебя есть новость. Не знаю, хорошая она или плохая, — говорит он, подойдя ко мне. — Говори уже, а я сам решу, — отвечаю довольно резко я, стараясь казаться как можно равнодушнее. Мои глаза красные от недосыпа, и Глеб не сможет догадаться о моих слезах. — Твоя девушка беременна. Удивительно, что не произошёл выкидыш, — вновь говорит Глеб, а я… Я усмехаюсь. Горько. Опять. Очередной порез на сердце. Новая порция боли. Она носит под сердцем моего ребёнка, но не любит меня. Вот ирония. Ну что же, малышка, я хотел сделать тебя своей и сделал. Вот только ты никогда не будешь со мной… Как и мой ребёнок. Я обречён наблюдать за вами со стороны. — Значит так, не говори ей о том, что я в курсе. Запрети ей делать аборт. Скажи, что он запрещён по медицинским показателям, соври. Делай всё, чтобы она не соглашалась на аборт, ясно? Сделай так, чтобы всю беременность она наблюдалась здесь, и сообщай мне о её здоровье. Но при ней… Не смей говорить и упоминать обо мне, ясно? — рычу я, сжимая руки в кулаки. — Да, Джокер, — отвечает Глеб и, поклонившись, уходит, оставляя меня наедине со своими мыслями и болью.