Солнца свет

      Дикину сложно называть Азулар Айрен «боссом» – потому что вместо этого хочется сказать «любимая», ну или, хотя бы, по обычаю всех поэтов отвесить даме сердца изысканный комплимент. Сказать, что она прекраснее подрумяненной на вертеле куропатки, восхититься изящным язычком цвета нежнейшей лососины, ровными зубками, белизной напоминающими обглоданные кости в пещере Старого Хозяина. Но Дикин молчит, вечерами яростно изливая обуревающие его чувства на пергамент – да так, что перо прорывает его насквозь, а на собственном хвосте, который он грызёт в волнении, не заживают следы зубов. С пожаром в крови не страшны морозы Кании: отчаянно меся снег лапами, обутыми в valenki – хитроумное рашеменское изобретение – Дикин понимает, что пропадает. Точнее, пропал – окончательно и бесповоротно – ещё с их первой встречи на складе Бламберга. Кобольд морщится, вспоминая, как, должно быть, смешно он выглядел с зажатой в лапе надкусанной свиной рулькой. Но теперь Дикин преисполнен решимости доказать своей тайной любви, что он совсем не промах. Отчасти этому намерению мешает сама Азулар – ей, гордящейся могучей силой своих кулаков, не приходится просить о помощи; отчасти тифлинг, готовый прикрыть бравую монахиню сокрушительными ударами своего цепа. Но Дикин не сдаётся – теперь у него есть прекрасные крылья, совсем как у Старого Хозяина, и он умеет изрыгать огонь, и уж теперь-то… Но Азулар, кажется, совсем не замечает его героического рвения, а ушлый тифлинг похваляется своими подвигами, скаля зубы при виде отчаяния кобольда. За каждое сказанное им Азулар ласковое слово бард готов немедленно испепелить его на месте, чувствуя поистине неукротимую драконью ярость. Снедаемый ревностью, Дикин, поднаторевший в поварском искусстве за время путешествия через пустыню Анаврох, однажды подсыпает в миску Валена смесь жгучих перцев. После ужина тифлинг, багровый не то от гнева, не то от специй, скачет, бешено вращая цепом, подле костра и изрыгает ругательства, которые смутили бы и портовых грузчиков. Умиротворённый, Дикин любуется поверженным противником и хохочущей Азулар. Госпожа его сердца блистательна и в решающей схватке с Мефистофелем, да и сам Дикин, кажется, поспевает в сотне дел – бренчит на лютне, кусает князя Ада за лодыжки, пышет огнём. И когда злодей наконец-то отправляется, куда ему и полагалось, Дикин доволен – конец Большого Приключения вышел в точности таким, как надо. Жители Уотердипа долго благодарят троицу храбрецов – и Дикин с некоторым удивлением осознаёт, что теперь он – признанный всеми герой, наряду с тифлингом и их предводительницей. А раз так, то пора уже разобраться и с недугом, который, по мнению Старого Хозяина, куда как хуже поноса. Он подбрасывает в её сумку стихи, начиняющиеся со слов: Сердце Дикина клокочет – он любви взаимной хочет! И надеется, что они всё скажут за него. Вечером на привале Азулар раскрывает сумку - и сложенный треугольничком листок едва не упархивает пичугой в костёр, но монахиня проворно ловит его. Дикин, застыв истуканом и покрываясь попеременно то горячим, то холодным потом, внимательно следит, как она разворачивает и читает его послание. И сердце ухает куда-то вниз, когда – наконец-то! - прекрасная дева-кобольд посылает ему многообещающий, полный лукавства взгляд глаз цвета солнца.