Endless Dark

Когда Гарри впервые начал осознавать себя, он считал, что он — самый счастливый ребёнок на свете, даже несмотря на то, что его детство постоянно омрачнялось его родными и единственными родственниками. Он чувствовал счастье, когда ему просто разрешали выходить на улицу и играть с порванным футбольным мячом кузена, и был счастлив получить на день рождение зубочистку или поношенную одежду, висящую на нём, как безразмерный мешок. У него были свои увлечения. Гарри до безобразия любил рисовать, и однажды ему даже влетело от тёти Петунии, когда она заметила его художества на обоях за креслом. Обои переклеили, а мальчика наказали, заперли в чулане, но и там Гарри не скучал и не отчаивался, ведь под дырявым матрасом у него был тайник под доской, где он хранил карандаши и фломастеры, втихую забранные у Дадли. Гарри думал, раз кузен не рисует, значит они ему и вовсе не нужны. Ему нравилось быть ребёнком, он не хотел взрослеть, а мечтал навсегда остаться в детстве, когда весь мир кажется на несколько тонов светлее, когда солнце кажется теплее, а мир — больше. Но всё кончилось, когда Гарри исполнилось семь лет. Он едва пошёл в школу, но уже нажил себе неприятностей. Именно тогда он осознал, насколько могут быть жестоки и другие дети, не только его брат. Это случилось вечером, когда он возвращался домой совсем один, без присмотра. Его загнали в угол, пятеро мальчишек, старше его на несколько лет. С кривыми ухмылками, улюлюкая, они избили мальчика, а затем… Затем была боль. Ещё страшнее, чем простые удары. Глаза горели адским пламенем, а по щекам стекало что-то тёплое и липкое. Гарри помнил, как громко и душераздирающе он кричал, но никто не услышал его. Никто не пришёл на помощь. С тех пор Гарри навсегда потерял зрение. Ему выкололи глаза. В тот день его нашёл полицейский, в ужасном физическом и душевном состоянии. Гарри хныкал, жался в комок, обхватывая колени и раскачивался из стороны в сторону, не в силах справиться с дрожью и шоком. Он кричал, когда сотрудники полиции пытались прикоснуться к нему, но в конечном итоге его смогли отвезти в больницу. Но там ему помочь ничем не смогли. Только сделали укол, после которого Гарри ничего не чувствовал, обработали глаза, ушибы и ссадины на всём теле. Полиция, тем временем, искала его родственников по всему городу. Дурсли долго не отзывались, но потом, в один день, забрали Гарри из больницы, привезя домой. Жизнь Гарри стала ужасной и невыносимой. Издёвки Дурслей — морем соли на раны. Эти люди явно потеряли ориентир на компасе нравственности. Именно тогда Гарри понял, как на самом деле единственные родные люди относятся к нему. Его ненавидели. Ненавидели за то, что он, теперь ещё и инвалид, сидит у них на шее, что его приходится опекать и заботиться о нём. Гарри начинал бояться и ненавидеть людей. Сомнения закрадывались в душу каждый раз, когда ему приходилось сталкиваться с врачами или психологами, нанятыми Дурслями. Он закрывался глубоко в себе, не располагая к общению. С того времени он стал самостоятельным. Он изучал дом, ходил на ощупь и вызывал в своей голове отрывки из детства, когда он ещё видел окружающие его предметы. Он научился готовить, одеваться, ходить в туалет, записывать что-то и с каждым годом всё больше походил на обычного самостоятельного ребёнка, и даже и не скажешь, что он слепой. Он изучил свой дом от А до Я: знал где находится каждый предмет, каждый угол. Он полностью полагался на свои тактильные ощущения, и на свой слух, что со временем стал острее. Мальчик не мог объяснить это явление, но с каждым днём он слышал всё громче и громче, до тех пор, пока не начал слышать абсолютно каждый шорох, каждый тихий шаг. Гарри был горд собой. Он добился того, чего хотел, и уже начинал забывать о том, что вообще когда-то мог видеть. Но в городе он чувствовал себя неуютно. Он постоянно чувствовал на себя взгляды людей, буквально видел, как они тычут в него своими пальцами, и от этого становилось невыносимо и тошно. Да, он слепой, но он не какой-либо экспонат музея, чтобы его можно было рассматривать и указывать пальцем. Его неприязнь к людям росла с каждой такой вылазкой. Он больше не верил никому, кроме себя.

*

— Гарри Поттер! — севшим голосом произнёс Дамблдор. — Гарри! Гарри Поттер! Гарри непонимающе хмурился, глядя в привычную темноту и поднимается со скамьи. Астория Гринграсс подхватила его под локоть и спешно повела куда-то. Куда-то мимо директора, в двери и по лестнице вниз. — В чём дело? — спросил Гарри, послушно следуя следом. — Кубок выбросил твоё имя, — дрожащим голосом ответила девушка. — Что? Гарри не понимал ровным счётом ничего. Он был раздражён и злился. Не то на ситуацию, не то на кого-то ещё. Он не понимал, что происходит, не понимал, почему его имя вылетело из Кубка. Он думал, что это какая-то дурацкая шутка. — В чём дело? — Гарри услышал голос Флёр Делакур. — Невозможно! — послышалось восклицание позади и мальчик резко обернулся, вырывая свою руку из крепкой хватки Астории. — Четвёртый участник турнира! — Произошла ошибка, — ледяным тоном прервал его восклицания Гарри. — Я не бросал своё имя в Кубок Огня. И я никого не просил сделать этого. Так что разрешите мне откланяться, господа. — Гарри, Гарри успокойся, — зашептала Астория, дёргая мальчика за рукав. — Не груби им, только не груби. Повисла тишина. Гарри смотрел только в ту сторону, где стояли директора школ, Каркаров и Бэгмен. Вперёд кто-то вышел. — Гарри, ты уверен в том, что не бросал своё имя в Кубок? — спросил Дамблдор. — Да, — процедил Гарри. Эта ситуация ему не нравилась, и Альбус Дамблдор, старый интриган, тоже ему не нравился. Он хотел прямо сейчас взять и уйти назад в гостиную Слизерина, но понимал, что это в данный момент невозможно. Он крепко сжал руку Астории, практически до боли, вымещая своё раздражение. — Тот, чьё имя выпало из Кубка Огня, обязан участвовать в Турнире, — отчеканил Крауч. — Никаких исключений. Чемпионы связаны магическим контрактом. Гарри едва не кипел от злости. В голове начало проясняться и в сознании вдруг вспыхнули очертания комнаты, в которой они находились. Он видит очертания мужчины в длинном плаще и поворачивает голову к нему: — Профессор Снейп, а что скажете вы? Он практически ощутил, как тот кривит губы. — Поттер не мог сам бросить своё имя. Черта вокруг Кубка не дала бы этого сделать. — Да, — добавил Грюм. — Кто-то желает, чтобы Поттер отдал свою жизнь в Турнире. — Да что вы такое говорите! — воскликнула профессор МакГонагалл. — Дорогая профессор, — сухо улыбается Гарри. — Меня вот уже четвёртый год подряд преследуют опасные для жизни обстоятельства. Становится традицией, вы не заметили? Профессора не нашли что ответить. Очертания комнаты в голове пропали и теперь мальчик снова окунулся в темноту. Он уже почти смирился с участью участия в Турнире, и теперь слушал инструкцию к первому туру. После слов Крауча легче не стало. Придётся бороться с неизвестностью. — И как же я буду участвовать в Турнире? — поинтересовался Гарри. — У меня нет глаз, если вы не заметили, — ехидно добавил он. — И вернуть их никак нельзя. — Вам придётся участвовать, мистер Поттер, — ответил Крауч. — Вы не можете отказаться. Гарри повернул голову в строну Дамблдора. Это явно были его проделки, ведь предыдущие года в опасности он оказывался именно из-за директора. — Отлично, — хмыкнул Гарри. — Теперь я откланяюсь. Астория, идём. Девушка взяла его за руку, ведя назад. Мальчик чувствовал её страх за него. Он знал, что он нравится Астории, но он не мог ответить взаимностью. Хотя бы потому что девушки его не привлекали. Гостиная Слизерина встретила тишиной, хотя все ученики факультета были здесь. — В чём дело? — как ни в чём не бывало поинтересовался Гарри. — Это ты бросил своё имя в Кубок? — Блейз Забини. — Нет, — отрезал мальчик. — Не бросал. Мне четырнадцать, забыли? Не обращая ни на кого внимания, он вырвал руку из руки Астории и направился в спальни. Следом кто-то спешно зашагал и ухватил Гарри за руку. — Чего тебе, Драко? — вздохнул мальчик. — Нет, ничего, — спешно ответил Малфой. — Я просто хотел поддержать тебя. Как ты будешь участвовать в турнире? Как только тебя допустили? — Я более чем уверен, что это проделки Дамблдора, — покачал головой Гарри. — Я всегда попадал в опасность именно из-за него. Сейчас у меня нет возможности отказаться участвовать, но я что-нибудь придумаю. Драко остановился напротив него, крепко держа за плечи. — Обещаешь? — Обещаю.