***
Он вошёл в свою комнату, тихо прикрыв дверь, и, сделав пару шагов в сторону кровати, тупо на неё уставился. Салли медленно стянул с себя протез, швырнул его на тумбочку, распустил волосы и без сил рухнул на заправленную постель. За окном уже смеркалось. Ничего не случилось. Ничего! Всё было хорошо: даже Трэвис сегодня не клеился… Во всех смыслах. Так почему тогда так хреново?! И пускай бы только морально — нет. Руки не поднять — такое дерьмовое состояние. Невозможно даже дотянуться до плеера, не смотря на то, что он в кармане. И до рации тоже не дотянуться… Они с Ларри, кстати, купили новые. Пришлось продать немного хлама из домика на дереве и одну картину. Он уставился в потолок. Где-то под кроватью Гизмо разбирал свои великолепные запасы бесполезных маленьких красивых вещичек. За исключением его шуршания вокруг было абсолютно тихо. Будто бы мир решил ничего не делать вместе с Салли. Вдруг из рации послышались помехи, похожие на шуршание упаковки от чипс. Сал даже не двинулся. — Эй, братан. Слышишь меня? — Ага. — кратко ответил он, все же взяв рацию в одну руку. — Ты сегодня даже не зашёл. Случилось чё, а? — Нет. Салли мог бы поклясться, что недоверием на него повеяло прямо из устройства для суперсекретных переговоров. Повисло натянутое молчание. — Слушай, если бы что-то произошло, ты бы знал об этом. Я, вроде, ничего от тебя не скрываю. — Ну, например, я ни разу не видел твоей прелестной мордашки, чувак. Опять неловкая пауза. — Прости, на больное. Чё делаешь? — попытка разрядить обстановку казалась не слишком удачной. — Э… Играю с Гизмо?.. — он повернул голову набок, прислушиваясь к шурухтению и стуку под кроватью. — А ты? — Завершаю мой новый шедевр, — проговорил он с нотками особого удовлетворения в хрипловатом голосе, — спустись и посмотри, Салли-Кромсали, отвечаю, это лучшее из всего, что я когда-либо писал! — Я… Эм… — Чё? Салли так и не нашёл, что ответить. Он уже подумал, что Ларри может обидеться на него или что-нибудь ещё в этом духе… Но услышал он лишь какую-то неоднозначную фразу: — Погоди, Сал. Рация отключилась. Салли равнодушно перекинул её на тумбочку. Прошло ещё около пяти минут. Салли даже и мысли не допустил, что Ларри может внезапно завалиться к нему в апартаменты, что он, собственно, и сделал. Дверь в комнату резко распахнулась и длинноносый без какого-либо предупреждения нарушил покой друга. Изрядно перепугавшись шума, тот резко сел на кровати и повернулся, на секунду приподняв голову, после чего только сильнее засуетился, схватившись за край тумбочки в попытке достать протез. Тумбочка отъехала, скажем, на полметра, Салли растянулся в максимально недобной позе, кое-как налепил своё второе лицо (спасибо кому-нибудь-там за то, что он не расстегнул верхний ремень) и опять схватился за тумбочку, что стало фатальной ошибкой. Непонятная брань Сала, визжащий как скример из добротного ужастика Гизмо, всё это время тупивший и вдруг подпрыгнувший от неожиданности Ларри. Всё, что лежало на тумбочке, да и сама тумбочка тоже, полетело к чертям. Гизмо полетел прочь из этого дурдома — лелеять отдавленный Салли хвост. — Эй, Сал, — он дотронулся до плеча друга, пока тот судорожно пытался застегнуть нижний ремень протеза, полулёжа на полу, — Сал, ты как?! Ты меня до усрачки напугал, парень! — Всё нормально, — Салли наконец-то смог нормально напялить своё второе лицо и, стоя на коленях, уставился на Ларри, который, в свою очередь, непонимающе уставился на него. — Больше не делай так, ептать! Ты кота до истерики довёл!.. — Ларри указал на, несомненно, самую актуальную из проблем. Где-то на кухне послышались утвердительные завывания Гизмо. Салли грустно хихикнул. — А чё мы на полу сидим? Чая нет. — М? А, да… Они вдвоём синхронно поднялись и уселись на кровать, как бабушки на лавочку, и уставились в стенку несфокусированным взглядом. Сал молча почесал шею. Опять вышла какая-то надоедливо-неловкая пауза. — Ты сегодня сам не свой. — почти шёпотом проговорил Джонсон. — Весь день молчишь. Салли некоторое время не отвечал. Было бы очень хорошо, если бы он знал, как бы пояснее выразиться. Но он почему-то не знал. — Всё хорошо. Но не хорошо. — лучшего объяснения так и не нашлось. — Эт как? — Ларри повернулся и приподнял бровь в своей обычной манере. — Вот так. Ничего не случилось, а всё равно плохо. — А-а-а, вот ты о чём! — протянул он и немного грубо поправил перекосивашийся протез Салли. Тому пришлось его перепоправлять. — У меня тоже бывает такая херня. Просто хочется лечь на пол и сдохнуть, да? Только я обычно не пытаюсь добраться до второй стадии, как ты. — Считай, что я сейчас улыбнулся. — Окей, бро. Знаешь, я могу тебе помочь. — Разве? — Есть одно очень клёвое место. Я там не часто бываю, но в такие дни, как сейчас у тебя — огонь, прям то, что надо. — М… — Салли отнёсся к его словам почти равнодушно, но всё-таки решил уточнить, — Что за место? — Узнаешь, если пойдёшь со мной, лады? У тебя, кстати, кофта мокрая. — А, да… Стакан разбил. Надо бы тут прибраться. — Короче, ты согласен, а? -… Ну, да. — Во, это я и хотел услышать. Слушай, я сейчас кое-куда сгоняю, по рукам? — Хорошо. — Салли недовольно прищурился, осознавая, что ему придётся убирать всё то, что он поломал. Ларри с хитрым смешком похлопал друга по плечу и быстро смылся. Гизмо до сих пор выл на кухне.***
Солнце уже садилось, окрашивая небосвод над горизонтом в насыщенные оранжево-красные тона. Предметы вокруг постепенно превращались в чёрные силуэты, загорались огоньки в городских домах. Двое друзей неспешно петляли между заброшенных частных коттеджей, располагавшихся на холме практически над городом, где-то на его окраине, где люди не ходят и даже птицы не живут. Света здесь нигде включено не было, оно и понятно — этот район давненько обесточен напрочь. В кронах полумёртвых деревьев, листва с которых почти-почти слетела, а ветви страдальчески скрипят, путался холодный ночной ветер. То и дело на обветшалые стены падал белый луч фонаря. Сухая сорная трава под ногами заглушала каждый шаг… Тихо позвав Сала, Ларри резко завернул за очередной угол и вошёл во двор обшарпанного пятиэтажного дома-коробки. Он выглядел даже не старым, а древним. Многие окна были разбиты и наглухо заколочены, парадная дверь — выломана, а стены испещрены выцветшими уродливыми граффити. Ларри свернул к боковой лестнице, поманив друга рукой. От каждого шага по этой ненадёжной конструкции раздавался неприятный металлический скрип, такой резкий, будто бы всей леснице сейчас же придёт каюк. — Мда, раньше было не так хреново… — нервно вздохнул проводник, натягивая капюшон и оглядываясь. Салли сглотнул. Вся эта затея уже тысячу раз успела показаться ему сущей хернёй. И лучше ему до сих пор не стало. Хотя… При самом приходе Ларри что-то в душе всё-таки рассосалось. Время подъема на крышу показалось им вечностью. Ступив, наконец, на более-менее твёрдую поверхность, Фишер с облегчением выдохнул. Его друг только обернулся и кивнул в сторону огражденного края крыши с выражением предвкушения на лице. Салли нерешительно сделал пару шагов в сторону Ларри, который уже уселся у самого края и смотрел куда-то вдаль. В таком положении он выглядел даже несколько загадочно. С крыши открывался вид на город. Маленький, похожий на муравейник, полный огней и тускло сияющий… Это не Нью-Йорк и не Токио, но всё же, в его небольшом размере был какой-то свой шарм. Определённое ощущение уюта, которое чувствуешь, находясь на кухне у очень хорошей хозяйки, или в любой другой небольшой комнате, каждая вещь в которой невероятно особенна — думаю, это подходящее сравнение. Салли на несколько минут застыл у края, созерцая представившийся вид. Ларри выглядел удовлетворённым. — Клёво, да? — Ага… — Я знал, что тебе понравится, бро. Садись. Ларри неспешно встал и скинул с плеч рюкзак. В нём было несколько упаковок дешёвой лапши быстрого приготовления, две вилки (на всякий случай) бутылка газировки, термос с кипятком и старое одеяло, уже лежавшее на холодном бетоне. Джонсон с видом великого шефа придал полуфабрикату съедобный вид и передал одну упаковку Салли. Тот удивился. — Серьёзно? — Если ты не хочешь, то я обе схаваю, проблем нет, — только успел Ларри сказать последнее слово, как Сал отобрал у него лапшу и вилку, после чего сел спиной к ограждению и расстегнул нижний ремень протеза. — Ну, блин, я бы и так отдал, — фыркнул носатый, затянув капюшон и подтянув рюкзак поближе к ограждению. Вот уже в который раз он задал себе вопрос, что из взятого им весит так невообразимо много. Ответом послужил фырчащий рыжий комок шерсти, вальяжно выкатившийся оттуда. Ларри, даже не удивившись, достал вторую упавковку с лапшой и уже открыл термос, как вдруг до него дошло. — Гизмо, ерш твою медь, ты как?! Кот описал круг по периметру крыши и вернулся к ребятам, после чего как ни в чём не бывало улёгся на колени Салли. Тот чуть вилку не выронил. — Эй, а ты тут откуда? — Он, походу, решил тоже моральные травмы подлечить. Да и фиг с ним. У меня ещё лапша есть. Он ест такую? — Он всё ест, — Салли продолжил трапезу. От прогулок в темноте он почему-то очень проголодался. Ларри пожал плечами и залил кипятком свою порцию. Вокруг стало очень тихо. И разговаривать почему-то не очень хотелось. Гизмо негромко мурчал, прижавшись к своему хозяину и перевернувшись на бок. — Эй, Сал, — Ларри поставил полупустую упаковку на бетон, — о чём ты думаешь? — М? — он на секунду оторвался от еды, — ну… Ни о чём? — По тебе видно… У тебя не ПМС случаем, а? Сначала страдаешь, потом отъедаешься- — Ха-ха, очень смешно, — ответил Салли, покачав головой и поправив протез вилкой. Кот недовольно рявкнул и легонько ударил свою «подушку» лапой в живот. — Ну ладно, забудь. Я просто тут подумал… Типа, прикинь, какие мы маленькие и как нас много, и как много всякой хрени происходит вот прям сейчас, пока мы сидим на крыше. Вот представь, что где-нибудь, допустим, в Китае живёт такая же девятиклассница и даже не знает, что где-то тут есть мы. И так почти семь миллиардов человек друг о друге ничего не знают. Прикольно так… Даже хочется сразу познакомиться с кучей разных людей из разных стран, да? — он мечтательно поднял голову. Салли нравилось, когда что-то внезапно переключалось и голову Ларри заполняли философско-романтичные мысли. Он даже точно не знал, может ли Джонсон «нести такую лютую чушь», как он выражался после, в компании кого-то ещё. Впрочем, он никогда не отрицал, что его друг далеко не такой, каким кажется с первого взгляда. Впрочем, по мнению Фишера, очень и очень многие люди куда глубже, чем он или кто-либо другой способны разглядеть. Он едва ли заметил, как ему стало лучше. Тёплая сытость, тёплая куртка, тёплый Гизмо, тёплый свет городских огней. Тёплые разговоры. — А представь. Вот если бы ты мог просто тупо взять и укатить куда-нибудь искать на свою задницу приключения, ну, не знаю, к примеру, по стране попутешествовать… В общем, куда бы ты поехал? — Никуда, — Сал поставил пустую упаковку вместе с вилкой на ограждение, — во всяком случае, в одиночку это не интересно. — А с кем тогда? — С тобой. Ларри промолчал. — До тебя у меня, как оказалось, не было хороших друзей. Даже хороших. А ты лучший. Я тебя очень люблю. — пауза и вздох. — Понимай как хочешь… Но без тебя я бы, наверное, замкнулся или что-нибудь вроде того. Сколько бы классных людей или мест ни было на планете, я не думаю, что кто-то или что-то сможет тебя заменить… — Салли почесал Гизмо за ушком и снял протез, легонько откинув его в сторону Ларри.- Вот. Джонсон резко сел, схватив этот несчастный протез обеими руками. Он, недоуменно прищурившись, медленно перевёл взгляд на Сала, заправлявшего прядь так и не заплетённых волос за ухо. Бесчисленное количество шрамов и рубцов покрывали его изуродованное лицо и мрачно оттенялись в бледном сине-жёлтом сумеречном свете. — Нет, серьёзно, по-моему, только лучший друг мог притащить ночью на крышу какой-то заброшки, чтобы показать вид на город и покормить дешёвой лапшой из супермаркета просто потому, что посчитал, будто его друга это может порадовать. — он с грустной добротой усмехнулся. Ларри трепетно подполз ближе, все еще держа протез обеими руками, которые почему-то чуть подрагивали. — Чувак… — Я порадовался. Правда лучше стало. -… Шрамы — это круто. Ларри накинулся на друга с крепкими объятиями, от которых у того перехватило дыхание. Салли закрыл глаза и расплылся в широкой кривоватой улыбке. Гизмо соскользнул с его колен и убрался обратно в рюкзак, не желая портить момент. — Сейчас поздно уже, наверное… Сколько время? — А какая разница?