Тонкий человек

Глава 1. Начало/ Казалось небо покрыто синяками и ссадинами – настолько закат обезобразил его невинную чистоту. Красные лучи уже ушедшего светила всё окутывали карминовой дымкой, в которой тонули люди, машины, здания. Дымка слизывала лица людей, превращая их в красноватые пятна с провалами глаз и трещинами ртов. Вечер звенел той тишиной, которая может быть только в середине сентября, когда природа ещё не может принять неизбежное завершение своей молодости. И хотя она сопротивлялась изо всех сил естественному течению своего цикла, но уже в малахитовом монолите пышного парка золотыми каплями поселились следы её старения. Они будут разъедать его красоту день за днём, пока не наступит день полного угасания. Лёгкий ветер ласкал деревья как изысканный любовник, заставляя листья нежно шелестеть от удовольствия. Но и такое чувственное дуновение может оказаться коварным: маленький листок цвета янтаря не устоял от ласки и отдался порыву ветра, заманивающего его в увлекательное путешествие. Он пролетел над парком, кружась и радуясь своей свободе, в которой его убедил коварный соблазнитель ветер. Но соблазнитель и должен быть коварным – искушая, он преследует только свои цели. Листок покружился над детьми, играющими в свои глупые детские игры и, если бы он мог думать, он бы наверняка подумал о том, что в следующей жизни он, возможно, стал бы одним из этих детей, и его ждала бы жизнь полная человеческих страстей и разочарований. Но это был всего листок и он не мог думать, а всего лишь исполнял прихоти своего нового повелителя – ветра. А ветер тянул его дальше, заставляя смотреть на человеческие жизни с высоты. Листок промелькнул мимо молодой пары, растянувшейся на покрывале, едва не зацепив плечо юной девушки, льнувшей к своему мужчине. Листок задержался, описав круг вокруг пары. Наверное, ему захотелось коснуться волос девушки – ведь они так походили на него цветом, и ему казалось, что это и есть цель его путешествия. Но ветер тянул и тянул его дальше в полёт. Очередной порыв ветра принёс листок к пруду, ртутью растёкшемуся среди зелёных деревьев. Листок ждал, что ветер подхватит его дальше, ведь в этой больной воде нет ничего интересного для него, и он не увидел даже своего отражения в ней. Но ветер проявил, наконец, коварство и оборвал едва начавшееся путешествие листка, заставив его влететь в маленький кокон из кружев и хлопка, в котором, тихо посапывая, спал младенец. Листок, поняв, наконец, что его путешествие окончено, коснулся нежной щёчки ребёнка, удивившись её красному цвету. Но он не успел понять, что нездоровый цвет – это всего лишь последний отблеск ушедшего солнца. Набежавшая тень заставила его сжаться в последнем миге перед тем, как пальцы матери малыша, державшей его на руках, сняли листок и сжали, превращая в уродливый комок. Молодая женщина, словно с идеальной рекламы образцовой здоровой семьи, недовольно сморщив носик, выкинула комочек и вновь поудобнее перехватила младенца на руках. Её лицо было безмятежно. Её ухоженные волосы цвета корицы лежали на плечах и груди. Одна прядка упала на лицо её малыша и он чихнул, заставив мать очнуться от приятного оцепенения, в котором она пребывала с того момента, как пришла на ежедневную прогулку в парк. Подступали сумерки, и наступала пора возвращаться домой. Она переложила ребёнка в коляску, стоявшую рядом со скамейкой, на которой она, нет – они, провели последние пару часов. Встала, потянувшись как молодое животное, оглянулась на пруд. Странный был пруд. Сколько она себя помнила, никогда не видела в хотя бы одну утку, плавающую в нём, никогда не слышала всплеска играющей рыбы. Даже насекомые, вездесущие как кара египетская, избегали его. Тряхнув головой, она отогнала так не вовремя приходящие мысли и, крепко взявшись за ручки коляски, покатила её к велосипедной дорожке, пересекавшей парк. В голове её теперь ежедневной каруселью кружились планы на остаток дня, меню на ужин и миллион других мелочей, осаждающих любую молодую мать семейства. Пускай это семейство состояло пока только из трёх человек и одной собаки. Пройдя несколько шагов, она остановилась. Пальцы безотчётно сжались на ручках коляски так, что побелели костяшки. Она не понимала, что её остановило, но её интуиция, которой она втайне гордилась как и любая другая женщина, тревожно дребезжала где – то в глубине её сознания. Она оглянулась, внутренне убеждая себя, что таким чудесным вечером в многолюдном парке, полном детей, родителей и собак, просто не может быть того страшного, чего стоит по – настоящему бояться. Её взгляд бегло коснулся всех привычных за много лет предметов: её любимая скамейка, начинающие желтеть деревья, сетка, огораживающая площадку для игры в бейсбол, в нескольких футах от неё, пруд… Пруд. Его поверхность серым покрывалом лежала у её ног, словно приглашая освежить в его ласковой воде горячие ступни. Ей показалось, что поверхность пруда покрыла лёгкая рябь, напомнившая телевизионные помехи, которые мешали смотреть ей мультфильмы в детстве. Серая вода манила её, изгибаясь, выступая вверх, прогибаясь вниз. Она вновь тряхнула головой, отгоняя наваждение. И тут же пожалела об этом. Наваждение никуда не делось, а стало ещё хуже. Словно в детском кошмаре, который охватывает душу ледяными пальцами, она рванулась вперёд к спасительной людной площадке. Она пронеслась мимо бегуна, который испуганно отшатнулся от молодой женщины, несущейся с коляской по дорожке. Пробежав несколько десятков футов, она остановилась перевести дух. Ребёнок, не смотря на тряску, так же тихо посапывал в коляске. Дети, игравшие в бейсбол под бдительным присмотром своих родителей, громко кричали и смеялись. Это её немного отрезвило, вернуло к реальности, где нет никакой говорящей воды и странных фигур, выступающих из – за деревьев. Она взяла себя в руки, удивляясь как её, такую здравомыслящую и современную женщину, могла напугать какая – то тень, и пошла к выходу из парка, толкая перед собой свою главную ценность. Крики детей становились громче, к ним примешивались возгласы родителей, переживавших и поддерживавших своих чад. Она поморщилась, представив, как через несколько лет и ей придётся ходить в парк на бейсбольные матчи своего сына, кричать до хрипоты, поддерживая его, и носить глупую кепку с названием его команды. Нет, она такого делать не станет, спорт, конечно, будет важен для её малыша, но он будет учиться играть на музыкальных инструментах, чтобы она могла в новых платьях приходить на его концерты и принимать поздравления от всех в том, что её юный вундеркинд играет как юный Моцарт. Улыбаясь своим честолюбивым планам, она шла навстречу своим мечтам, прикрыв от удовольствия глаза. Внезапно переднее колесо коляски наткнулось на преграду, заставившую её остановиться так резко, что ручки коляски больно ткнули её в грудь. Младенец проснулся от толчка и тут же захныкал. Она обожгла недовольным взглядом причину столкновения – мужчину лет сорока, взъерошенного и затравленно озирающегося. Она открыла было рот, чтобы высказать ему своё неудовольствие, но встретившись с ним глазами, прикусила язык. Такое отчаяние и ужас она видела только один раз – в собственных глазах в зеркале на восьмом месяце беременности, когда узнала, что может потерять своего малыша. Мужчина, казалось, не совсем понимал, что происходит. Он ломал пальцы, и непрерывно озирался, выискивая взглядом что – то, а скорее кого – то. - Что случилось? - как можно мягче спросила она, спрятав своё минутное раздражение в самый дальний уголок. – Вам нужна помощь? - Ребёнок, - мужчина потерянно уставился куда – то поверх её макушки цвета корицы. – Мальчик. Мой сын. Он потерялся. Вы его видели? - Успокойтесь, - мягко произнесла она. – Здесь много детей, как он выглядит? Мужчина делал над собой усилие, чтобы не бежать дальше. Его подбородок дрожал, мешая чётко произносить слова. - Его зовут Джейсон, ему 8 лет, тёмные волосы, серебристая куртка, красная кепка с надписью «Утята»… - Я его не видела, - огорчённо сказала она. – Но он найдётся, будьте уверены. Мы ведь не в Нью-Йорке. Нужно позвонить в офис шерифа – они быстро его найдут. Хотя возможно, что он просто играет в прятки с другими мальчишками и сейчас выскочит как чёртик из табакерки. Она улыбнулась, стараясь подбодрить мужчину, но он не слушал её и уже бежал дальше по дорожке, выкрикивая на бегу имя сына. Она уже тронулась было дальше, но замерла на месте, чувствуя, как её сердце тяжело стучит в грудной клетке, мешая сделать вздох. Мимо неё как в замедленном кино пробежала испуганная женщина с растрепавшимися от бега светлыми волосами, что – то выкрикивая. - Вы не видели мою дочь? – отчаяние в её глазах обожгло молодую мать с младенцем. – Такая светленькая с косичками? - Нет… - выдавила из себя молодая женщина. Светловолосая побежала дальше, крича: - Тэмми! Молодая мать затравленно оглянулась: тихий парк, который всего несколько минут назад казался единственным островком идиллического спокойствия в безумном мире, осуществил самые жестокие страхи родителей всего мира. Бежали обезумевшие взрослые: молодые, старые, красивые, богатые, бедные. Они кричали, звали своих детей по именам, слыша в ответ только такие же крики, полные ужаса. И столько отчаяния было в их воплях, что ветер, беспечно гонявший пыль и листья, начал вторить им, завывая в кронах деревьев…