Тонкий человек

Глава 13/ Изучение истории городка сначала ничего не дало. Основанный в последней четверти девятнадцатого века, он повторял историю всех непримечательных провинциальных городков. С самого момента основания героем Гражданской войны, он был раем для людей, готовых отказаться от вечного движения больших городов ради застывшего в своей невинной красоте островка утопии, настоящей американской мечты. Даже Великая депрессия не потрясла спокойного течения жизни в Оукридже, сделав его желанным местом, где рождались, женились, растили детей для того, чтобы выпустить их в большой мир. С сороковых годов количество населения почти не менялось, замерев на отметке в девять тысяч. Смена поколений проходила незаметно, молодёжь стремилась с наступлением совершеннолетия покинуть этот мирок, чтобы вкусить такой желанный плод большого мира. Но немногие с наступлением зрелости всё же возвращались, их тянуло в родные места, растить своих детей так же, как и их родители. Вернувшись, они занимали места своих родителей в цикле поколений. Город перестраивался только однажды – после второй мировой, когда наступил бум рождаемости. А с той поры единственным изменением в его приятном облике был рукав автострады, проводящий к парку Ухари туристов и позволяющий отоспаться дальнобойщикам по пути на запад. За свою более чем столетнюю историю Оукридж не касались проблемы большого мира, не потрясали внутренние раздоры. Понятие преступности отсутствовало вовсе – только иногда бунтарские выходки подрастающего поколения или редкие пьяные драки работников лесопилки с дальнобойщиками, а что же до трагедий, пожаров – они обходили стороной этот рай. Но в этой безупречности затаилась некая загадка, лежащая на виду, но скрытая от любопытных глаз сверкающим ореолом всеобщего счастья. - Я не понимаю, - Сэм устало потёр глаза, закрывая ноутбук. – Здесь просто не за что уцепиться. Я нашёл почти все публикации о городе и – что странно – ни одного упоминания об убийстве или чём – то подозрительном. Даже несчастные случаи – не страшнее сломанных ног. Только радостные сообщения о фруктовых ярмарках и огромных тыквах, выращенных к Хэллоуину. И что странно – никаких упоминаний о городе в печати до конца тридцатых. Так, только общая информация – когда и кем был основан. - Добро пожаловать в Плезантвилль. Поселюсь здесь на пенсии… - Надо раздобыть местную газету – они должны хранить подшивки у себя в офисе или библиотеке. Несколько часов назад, покинув парк, братья разделились. Сэм провел около часа, обсуждая с агентом Адамсом возможную связь между всеми похищенными детьми. Дин в сопровождении Каса же обманом сумел пробраться к педиатру, осматривавшему тело найденной девочки. Беседа с Адамсом, прерываемая бесконечными звонками его напарника и координатора группы, собиравшейся в город, принесла не столь много плодов. Части уравнения, которые могли объяснить связь между жертвами, были слишком многочисленны: школа, места отдыха и прочее в таком закрытом обществе были общие на все девять тысяч душ населения. Родственные связи, наличием которых между собой могли похвастаться почти все жители маленького городка, тоже ничего не дали. Адамс проверял их в первую очередь и не нашёл в истории семей ничего подозрительного. Конец их беседе в кофейне в центре городка положило прибытие микроавтобуса, полного телевизионной аппаратуры, с логотипом в виде витиеватой цифры семь. Информация о происходящих в городе событиях уже перестала быть тщательно охраняемой тайной. Истерия разнесла печальную весть по вездесущему интернету, передаваясь с сайта на сайт, с телефона на телефон, охватывая всё больше и больше людей, порождая чудовищные слухи, пестрящие леденящими душу подробностями. Результатом этого стал созревший, наконец, интерес телевизионных каналов штата, приславших своих адъюнктов освещать новость. Попрощавшись с Адамсом Сэм вернулся в мотель, рассчитывая посвятить пару часов поискам в интернете. Как оказалось – абсолютно безрезультатным. Соседка не появлялась в своей комнате, но то, что она побывала там после инцидента с воровкой Молли, было неоспоримым фактом – дверь в номер была закрыта на замок. Вернувшийся в одиночестве, Дин раздобыл несколько больше информации. Кас без объяснений покинул его сразу после посещения местной больнички, кукольной, как и всё в этом городке, где функцию морга выполняло подвальное, плохо проветриваемое помещение. Врач, осунувшийся, бледный с еле сдерживаемой дрожью в руках, смог только слово в слово повторить свой предыдущий отчёт, сказав, что единственное отличие заключается в полном разрушении тела. Маленькая Валери была высушена полностью, вплоть до последней капли влаги в костном мозге. - Эта тварь выжирает всё, что хоть чуточку имеет жизненную силу, - Дин бросился на кровать, закинув руки за голову. – Я не хочу даже думать о том, что испытали эти дети перед концом… - То есть информации, кроме того, как она питается, у нас никакой нет. Да и это не особо понятно. Но призраки так не питаются. Они убивают страхом, подручными предметами – чем угодно, но не поглощают жизнь. Вывод напрашивается один – это не призрак и у нас ничего нет на такого монстра, - Сэм развёл руками. - Этот…ммммм…. Тощий ублюдок, - Дин рывком сел на постели, - кем бы он ни был, не просто поглощает жизнь. Он жрёт душу. В прямом смысле. Уж я это точно почувствовал, Сэмми. Но что – то от привидения в нём есть. Холод, который он испускает. Он становится сильнее, после того как пожрёт. - Значит изначально, это мог быть призрак, - Сэм задумчиво потёр лоб. – А если призрак, то его что – то привязало к этому пруду. Ладно, попробую снова погуглить по поводу этого парка… Косые лучи заходящего солнца скользили сквозь плохо вымытое окно, окрашивая предметы во все оттенки красного. В приоткрытую из – за жары створку окна, весело кружась, залетали янтарные пылинки, принесённые ласковым ветром со стоянки. Где – то мощно загудел грузовик, соперничающий низким рыком с доисторическим чудовищем. В дверь постучали. Братья переглянулись, никто из них точно не ждал гостей. - Это я, Ханна, - раздался голос из-за двери. Сэм открыл дверь – на пороге, прижимая к груди большой бумажный пакет, стояла их ночная попутчица. Ветер запутался в её волосах, бросая медовые прядки на глаза, над верхней губой блестели капельки пота. - Я решила, что не стоит сегодня ужинать в этой забегаловке, - улыбаясь, она зашла в номер. Принесённый пакет источал соблазнительный аромат жареного мяса. Девушка поставила ношу на стол, достала из висевшей на плече сумки три запотевшие бутылки пива. - У них здесь, оказывается, есть своя пивоварня. Местные говорят, очень недурная. Дин открыл было рот, благодаря её, но она только отмахнулась. - Я же ваш должник – вы не оставили меня на дороге, - она хитро улыбнулась. – И, наверное, не станете в суд подавать? Сэм смущённо опустил глаза. - Ханна, послушай, по поводу твоей комнаты… - Я в курсе, - казалось, она совсем не придаёт значения расхищению своих вещей. – Не бери в голову. Пусть малютка поиграет денёк, а завтра я заберу мои игрушки. Мне не жалко. - Как ты догадалась, кто это сделал? - Сэм облегчённо сел на стул. - Шутишь? – её хрипловатый смех уютным мячиком прокатился по комнате. – Эта девчушка провоняла всю комнату своими духами. А столь отвратительный запах ни с чем не спутаешь. Солнце незаметно опустилось за линию горизонта, частым гребнем расчёсанную чёрными зубцами вековых сосен. Его последние лучи коснулись нежными пальцами трёх молодых людей, уютно сидящих за старым столом в обветшалом мотеле. Городок готовился погрузиться в темноту, замерев в ожидании чего – то, что снова порвёт безмятежность ночи. ****** Светло – коричневая струя ударилась о стенку толстого стакана, заставив печально пискнуть два больших куска льда, сопротивлявшихся тёплой влаге, разъедающей их словно кислотой, заставляющей плакать прозрачными слезами. Последние капли со звоном ударились о поверхность кубиков льда, разлетаясь миллионами не видимых глазу частиц. Пустая бутылка ударилась о стену, оставив на белой шероховатой поверхности влажный след, сверкающий острыми осколками разбившегося стекла. Генри, уронив голову на руки, сидел в кресле на веранде осиротевшего дома. Тишина, царящая на двух этажах с любовью построенной семейной крепости, была ещё страшнее, чем тогда, когда он узнал, что его дочь с мужем разбились на машине, возвращаясь из первого после рождения Валери отпуска. Но тогда всё было иначе – в тягучей тишине к нему подошла пятилетняя Валери и обняла его короткими ручками, которые пахли детским пластилином и кукурузными хлопьями. Теперь же подойти было некому. Генри не помнил как оказался дома – вроде бы его привёз шериф. Хотя какая уже разница.… В голове стоял гул от выпитого. Сколько же он выпил? Бутылку, две? Сколько бы он не выпил – боль не утихала и только становилась острее. Он отнял заплаканное лицо от мокрых рук. На деревянной поверхности стола, который он когда – то сделал своими руками для вечерних семейных посиделок, лежал уже высохший маленький листок бумаги. Генри попытался вспомнить, откуда он взялся. Ах, да. Он успел вытащить его из кармана Валери. Он думал, что на листке есть намёк на того, кто забрал его внучку. Но лист был пуст. Только следы заломов бумаги коричневой паутиной покрывали его желтоватую поверхность. Он взял в руки листок, всматриваясь в рисунок линий в поисках такого желанного ответа. Линии сплетались изысканным рисунком, словно их сводил в изображение гениальный художник – абстракционист. Они принимали любые формы, которые нашёптывал Генри его воспалённый мозг. Они с тихим шелестом складывались во всё новые рисунки. Шелест становился громче, обретая форму и Генри уже смог различать сначала отдельные звуки, а следом за ними уже и слова. - Я понимаю, - слёзы высохли на его лице. Он прислушивался к голосу, нежно проникающему в его сознание. Порывисто вскочив, он опрокинул стул. Полупустой стакан задребезжал на столе от толчка. Генри бережно положил листок в нагрудный карман рубашки и выбежал из дома.