En'leass

Заказ на накеров в этот раз вышел достаточно утомительным — Цири не ожидала, что их будет так много, и что пробираться к их гнездам придётся через чёрт пойми какие болота. Уставшая, грязная и злая, она забрала свою награду у старосты какой-то очередной деревеньки близ Новиграда, и теперь намеревалась наесться от души и поспать. Впрочем, в комнате, которую она снимала в придорожной корчме, её ждал сюрприз — насколько приятным этот сюрприз был Цири определить не смогла. Сюрприз сидел на стуле, чуть вытянув ноги, откинувшись на спинку и прикрыв глаза. Сюрпризом был Креван Эспане аэп Каомхан Маха, или просто Аваллак’х. Цирилла испытала глухой приступ раздражения, тихо шагнув в свою комнату. Кожаные сапоги скрадывали шаги, так что обнаружила своё присутствие она только тем, что положила Ласточку на стол. Сталь, пускай даже и скрытая в ножнах, звякнула от соприкосновения с деревом, и эльфский знающий сразу же открыл глаза. Ведьмачка была уверена, что он почувствовал её присутствие ещё тогда, когда она была за дверью, но не пожелал себя обнаруживать. Устало поведя плечами, Цири опёрлась о стол, скрестила руки и перевела, наконец, взгляд на Аваллак’ха. Эльф тоже смотрел на неё, смотрел внимательным, изучающим взглядом, в котором она даже прочла жалость и тоску. Сама Рианнон испытывала ничем не обоснованную злость, поэтому прямой взгляд отводить даже и не подумала. Знающий поднялся, сделал шаг по направлению к ней и, наконец, заговорил: — Цири, я… — Если ты пришел снова мне говорить о каком-то новом Предназначении, то говорю сразу — мой ответ нет. Найди на роль спасителя мира кого-нибудь другого. — Она перебила, фыркнула, со злорадством глядя на то, как на мгновение растерялся Креван. Это было видно по сжавшейся на секунду в кулак ладони, но эльф быстро совладал с собой и что-то появилось в его взгляде такое, что Цири уже не смогла вынести. Её собственный взгляд смягчился, она отвела его в сторону и, буркнув невразумительное ругательство, уже более приветственно уставилась на Знающего. — Ты выполнила своё предназначение, Zireael, требовать от тебя большего не в моих силах. — Аваллак’х заговорил тихо, на удивление мягко, словно тщательно подбирая слова. — Я пришел поговорить, но, если ты не рада меня видеть, то я тотчас покину твою комнату. Я пойму, если после всего случившегося ты скажешь, что больше не хочешь меня видеть. В тот раз мы не успели попрощаться, и я хотел… Креван замолчал. Цирилла помнила только примерно тот раз, о котором говорил Знающий — тогда она вывалилась после портала, полуживая, прямо к нему в лабораторию, не придумав куда ещё и, стоило только эльфу подхватить её, не дав упасть на пол, как она сразу же потеряла сознание. А потом, видимо, её забрал Геральт, потому что очнулась ведьмачка уже в Каэр Морхене, чтобы через несколько месяцев наконец ступить на Путь — с новыми силами и подаренным прекрасным серебряным мечом. — Я сомневаюсь, что ты хотел попросить прощения, Аваллак’х. — Цири сощурила глаза, отвернулась от эльфа к своему мечу, любовно поглаживая ножны. Обида от тех слов, которые она выслушала в лаборатории, всё ещё не отпускала её, а ещё Цирилла помнила, — прекрасно помнила, — что хотел сделать Знающий с ней изначально, как обращался и кем она была для него на самом деле. Она не испытывала надежд на то, что после знакомства с ней Креван сменит своего мнения о людях — мерзких и отвратительных dh’oine. Как не испытывала и надежд на то, что для него она чем-то отличается от остальных, пускай даже у неё были глаза Ларры Доррен и ген Старшей Крови. Аваллак’х всё ещё молчал, и во взгляде его Цири в какой-то момент прочитала лёгкий упрёк. Виноватой она себя не чувствовала — старый Лис причинил ей много боли, и чудо, что у неё хватило сил остановить Белый Хлад и выжить самой. Да и за что ей было извиняться? За то, что у Ауберона на неё не встал, или за то, что она хотела распоряжаться своей судьбой сама? Цирилла тряхнула пепельными волосами, чувствуя, как подкатывает к горлу бессильная злоба. — Я и правда хотел извиниться. — голос Кревана нарушил образовавшуюся тишину, разрезал её, словно нож мягкое масло, но фраза не прозвучало грубо, скорее наоборот. Она обернулась, неверяще уставилась на него зелёными глазами Ларры Доррен, и под её взглядом Аваллак’х погрустнел. В этот раз Цири почему-то не сомневалась, что говорил Знающий искренне. — Я был слепым и не хотел видеть других путей, они казались мне более сложными, но… Но потом я понял, что это не стоило бы твоей сломанной жизни. Прости меня, Zireael, если сможешь. Сердце у Цири где-то там, глубоко в груди, глухо бухнуло — стукнулось о рёбра, а затем заработало с такой силой, что кроме шума в ушах ведьмачка не слышала ничего. Она не верила до конца в то, что Знающий говорил действительно то, что думал, но сердце, глупое сердце не слышало доводов разума — оно стучало, словно сумасшедшее, и приятное тепло разлилось по всему телу.   — Но я пришел не только извиниться. Я больше не хочу жить тем, что осталось мне от прошлого, с чем я пришел к тебе ещё тогда, поэтому, Zireael. Я хочу сказать, что… — Аваллак’х запнулся, вскинул на неё взгляд — и в аквамарине Цирилла увидела такую горячность, какую не видела у него никогда. Она подняла руку, призывая его к молчанию, тихо спросила: — Я — или Ларра, Аваллак’х? — Ты, Zireael, ты. Креван, на миг затаивший дыхание, словно выдохнул, а затем порывисто дернулся вперёд, и Цири не сдержалась, сама сделала несколько шагов туда, к нему, прижимаясь и чувствуя запах трав и алхимических препаратов. Осознание того, что её мечта, её тайное желание, о котором она запретила себе думать ещё тогда, в Каэр Морхене, внезапно становилась явью, нахлынуло на неё в полной мере, затопило нежностью. Знающий обнимал её, и делал это так бережно, словно она была самым ценным в его жизни. — Ты больше не будешь одинока, Ласточка. — он коротко прижался губами к её макушке, погладил по спине. — Больше не будешь. — Ты тоже. — она улыбнулась. — Ты тоже…