Гоф

Сакура сверлила Сасори уничижительным взглядом. Оставив Хидана «подумать», они вернулись в лагерь. Хината спешно уверила их, что с ней все просто отлично, Хидан лишь неудачно пошутил, и, зябко поежившись от легшего на скулу пластыря, нырнула в спальник, укрывшись буквально с головой, судорожно вздохнула, зажмурилась, мечтая поскорее оказаться рядом с Итачи, и осторожно ощупала рану. Сасори по привычке задумчиво молчал, оглядывая то могильник, то девушек. В Сакуре клокотала злость. Когда адреналин схлынул, она ужаснулась самой себе и беспрестанно беззвучно шептала: я не убийца, я не убиваю людей… даже если это очень, очень просто. Я не такая как они. Невозможно представить, как бы она жила дальше, убей она Хидана! – Почему ты ничего не делал? – горестно упрекнула она Сасори, усаживаясь возле костра, и сердито сжала кулаки. – Я дал тебе пистолет. Сакуру передернуло всем телом, стоило ей представить, чем чуть было не закончилась его помощь. – Ты мог остановить Хидана! Сам! Он бы тебя послушал! – воскликнула она и взмахнула руками. – Ты так уверена? – медленно произнес Сасори, не сводя с нее пристального взгляда. Сакура сердито громко выдохнула. – Сасори, ты… – она не находила слов, чтоб выразить негодование. Сасори подался к ней, сократив расстояние между ними до вдоха. – А ты хотела все сделать моими руками? Так? – Его брови и губы синхронно изогнулись в презрительном удивлении. – И подругу спасти и руки не замарать? Послушай сюда, девочка. Каждый из вас должен быть способен спасти себя самостоятельно. Иначе вам здесь делать нечего. Именно это я пытаюсь втолковать тебе с самого начала экспедиции. Сакура молчала, скользя взглядом по его лицу. – Да, я бы смог справиться с Хиданом, – уверенно заключил Сасори и отклонился назад, – но в следующий раз меня может не оказаться рядом. А ты должна уметь контролировать любую ситуацию. – Я не знаю, к чему ты меня готовишь, – тихо, угрожающе прошептала Сакура, – но прошу, не делай меня больше частью твоих грандиозных планов! – ее голос повышался с каждым словом, а глаза сурово поблескивали. – Поздно, – Сасори улыбнулся ее нетерпимости, – ты уже давно в моих планах, – он потянулся, расправил плечи, спокойно выдерживая яростный взгляд. – Напомню, вы сами подали заявки в экспедицию. Я вас силком не тянул. Но тебе нечего беспокоиться. Всё идет по плану. А бояться – это нормально. Страх в природе живых существ. Ничего не боятся только форменные глупцы и конченые психи. – Как ты, – с едкой насмешкой бросила Сакура. Сасори усмехнулся и склонил голову. Отросшая челка закрыла пол-лица, пряча в тень темные задумчивые глаза. – Человеческая психика весьма лабильна. Она способна подстроиться под любые условия, пока не будет достигнут предел ее прочности. В конечном счете, человек, так или иначе, принимает поставленный перед ним факт, пройдя все стадии от отрицания до принятия. Все начинается с малого: первый укол, первый переход, первый выстрел. И каждый раз ты преодолеваешь себя и идешь дальше. Все очень просто. И уже не страшно. Ты смогла. Он снова отрешенно уставился в серебристую ночь. Сакура молчала, сглатывая ком утихающей обиды. Она не сделала ничего плохого; Сасори не сделал ничего плохого. Всё закончилось хорошо для всех. Почему она злится? И как забыть волнующее чувство, когда ее рука сжала пистолет? Если бы не паника… Она посмотрела на свои ладони. Действительно ли она верит в себя или уверенность появляется от того, что Сасори верит в нее? – От…бл… пз…ц ох…ли свс…м, – невнятно бормоча, Хидан не менее невнятной походкой приковылял к костру и плюхнулся напротив Сакуры, чуть не раскидав ногами горящие сучья. Сноп искр беспомощно взметнулся в небо. Сакура устало проследила за полетом затухающих огоньков. Она старалась не встречаться с Хиданом глазами, испытывая смесь отвращения и сожаления. – Все пучком, хуй торчком, – он медленно закурил и потер затылок, – нехило она меня приложила, – процедил, хмурясь, и вдруг улыбнулся широко и страшно, и тряхнул головой, – вот так девки! Чувак, да ты злодей! – с восторгом выдал он и посмотрел на Сасори. – Она же смогла, – спокойно заметил Сасори, и, ни на кого не глядя, поднялся и тихо ушел в ночь. Сакура насторожилась и насупилась, следя за ним. – Да-а, – протянул Хидан и опять потер трещащий затылок, – есть лишь два сорта людей, – он поднял вверх два пальца и указал ими на девушку, – те, кто может, и у кого кишка тонка, – он наклонился вперед, и его лицо полностью осветило пламя, так ярко, будто он засунул голову в костер: огненные языки заплясали по коже, а он смотрел на Сакуру из самого пекла и улыбался. – Хоть задрочи вторых, толку ноль, – его пальцы в огне сложились в зеро, – в ответственный момент они обосрутся. А первые… их и натаскивать не надо. Не так-то просто выстрелить в человека. Он откинулся назад и с хрустом размял шею. – Пздц, чем она меня так? – Лопатой, – иронично бросила Сакура, вглядываясь в темноту за Хиданом, где исчез Сасори. – А копье? – Хидан оскалился шутке и хлопнул себя по куртке. Девушка буднично пожала плечами. На смену недавней сердитости приходило беспокойство. Куда пошел Сасори? Все ли с ним в порядке? Не случилось ли чего? Почему так долго не возвращается? Хидан проследил за ее взглядом, где не было ровным счетом никого, и недоверчиво хмыкнул. – Быдлячее состояние тупой восхищенности, – он сплюнул сквозь зубы. – Ебанутый вы народ – бабы. Сакура перевела на мужчину недоуменно-возмущенный взгляд. – Прыгаете на Сасори, будто он хуй кокаином мажет, а ему похуй на вас, он увлечен идеей, а не вами, – Хидан поучительно поднял вверх палец. – Какой? – машинально выдала Сакура, моментально забыв обидные слова. – Зачем он здесь? Зачем ВЫ здесь?? – Не врубаешься? – Хидан в искреннем удивлении дернул бровями. Сакура напряглась, надеясь открыть истину. – Да потому что скучно, – просто пожал он плечами. –До дрожи скучно жить без всей этой поебени, – он описал в воздухе дугу, охватывая могильник. – Ты тоже сюда полезла, хотя могла бы сидеть в какой-нибудь лаборатории, переставлять пробирки. Но это же пиздец как скучно! – Для того чтобы получить место в престижной лаборатории нужно… – с усталым, но очень умным видом начала Сакура. – Нужно просто отсосать какому-нибудь профессору, – фыркнул Хидан. – Вон хотя бы Учиха. Хотя… там соси-не соси… – он сочувственно потер подбородок. – Но ты так не сделала, – заметил он с явным уважением, – потому что сидеть на жопе ровно, периодически потрахивая своим милым ротиком озабоченных старикашек, пиздец как уныло. Он криво ухмыльнулся. Сакура не разделяла его искрометного юмора, по возможности молчаливо ожидая возвращения Сасори. – Но здесь тебя тоже не ждет нихуя радужного, – Хидан тяжело вздохнул: нестерпимая боль в черепе портила настроение и отбивала желание болтать. – Он выпотрошит этот остров, изучит его изнутри и оставит умирать, потеряв к нему интерес.Он и тебя выпотрошит, выжмет до капли, пока ты ему нужна, растерзает на части и вышвырнет как ненужный хлам. Может, оставит что-то на память, голову, например, и будет играть ею, – он вдруг глухо расхохотался и снова схватился за затылок, – сука, блять! Башка раскалывается, умммм, – он медленно встал и поковылял к спальнику, но обернулся и зловеще прохрипел из темноты: – Множеством голов… Сакура мотнула головой, прогоняя гнетущее наваждение последних слов. Нет, Сасори не такой. Любую историю можно рассказать по-разному, смотря от чьего лица рассказывать. Она была уверена: ее история с Сасори – счастливая. Она сидела, надеясь, что Сасори вернется к ней. И он вернулся, спокойно улегся у костра, глядя в небо и жуя травинку. Она мягко подрагивала меж закрытых губ. Сакура любовалась его профилем, точено выступающим в оранжевом свете. Как же она хотела поцеловать его, прижаться к нему и не верить ни чьим словам. Сасори лежал молча и думал, погружаясь в мысли все глубже. Сакура совершенно без спроса, тихо и ненавязчиво перетекла из-за костра и легла рядом с ним, уставившись в то же небо. В свете костра оно казалось черным, но где-то за океаном уже начинался рассвет. От земли веяло холодом, и ее тело быстро продрогло, хоть она упорно не замечала озноба. Иначе пришлось бы встать и уйти. – Не лежи на холодном, простудишься. Травинка забавно запрыгала в такт его шепота. – Не простужусь, – заупрямилась Сакура, а у самой уже пальцы окоченели. Он стиснул ее ледяную руку и усмехнулся. Сакура шумно выдохнула, бесстыже отнимая тепло его ладони. – Хидан говорил неправду, – чуть слышно шепнула она. – Ты не такой. – М? – Сасори скосил на нее глаза и вздохнул, – конечно, не такой, – глухо ответил он, удерживая травинку зубами, и резко сел, утягивая Сакуру следом. – Всё неправда. Реальность – лишь голограмма, которую видит мозг. На самом деле ее не существует. И мы с тобой и этот остров плывём в бесконечном море частиц и волн, путешествуем по безразрывной паутине, как грани более глубокого единства, целого и неделимого. Если применить эту теорию к происходящему на Гофе… – он легко вскочил на ноги, растрепал волосы и вынул травинку, безжалостно смяв в пальцах. – Тут тебе и связь человека с космосом, – он выразительно глянул на Сакуру, и та чисто машинально авторитетно кивнула, – и память воды… Они стояли у затухающего костра, как два первооткрывателя перед неизведанной равниной чужой враждебной земли. – Даже если я убью тебя, ты все равно останешься жить как частица вымышленной действительности, – он одарил ее задумчиво-проникновенным взглядом, от которого Сакуру кинуло в дрожь. Сасори потащил ее по могильнику, рассуждая себе под нос о макрокосме мозга, проекциях и возможности существования чего угодно в этом мире, потому что на самом деле действительности не существует, это лишь фантом, и люди, (вовсе не люди, а только «приёмники») давно живут в вечности, смешанной с настоящим, прошлым и будущим. Сакура перестала вникать в его бормотание. Одна мысль не давала ей покоя: он убьет ее и будет считать, что она по-прежнему жива. Вот так дикость! И будет играть с ее головой… он сумасшедший…! – Ваша связь с Хинатой лишь подтверждает эту теорию: все взаимопроникает во всем, все неделимо. Но именно на Гофе восприятие этого гораздо ощутимее. Почему? Они шли вдоль стен, Сасори думал о Хинате. Ее глаза видят то, чего не видит он. Она всегда была внимательна к деталям; такова уж особенность ее взгляда на мир. Что она видит здесь, на Гофе? Волны? Частицы, сплетающие иллюзию реальности? Сасори включил фонарик и водил по щербатой поверхности, что-то выискивая. – Возможно, здесь и есть центр, соединяющий в себе… Свет фонаря уперся Сакуре в лицо, девушка недовольно сожмурилась и отвернулась, не заметив вопросительного взгляда Сасори. – Надо сломать! – в торжественном возбуждении распорядился Сасори. – С… сейчас? – опешила Сакура. – Стены?? Имел ли он ввиду стены или что-то еще, что он так нестерпимо старался сломить...? Она поразилась его одержимости. Взгляд Сасори изменялся по мере того, как до него доходили слова Сакуры, и спадала тихая помешанность. Он хмыкнул, встряхивая отросшую челку резким кивком головы, и улыбнулся, выключил фонарь. Взгляд уплыл поверх стен, на сереющее марево утра. – Мы нерационально потратили время, – вздохнул он в искреннем сожалении. «Да уж, куда нерациональнее так провести прекрасную лунную ночь», – мысленно хмыкнула Сакура и печально загляделась в беспредельную ширь небосвода. Она не верила, что это лишь иллюзия. – Тебе надо выспаться, а я закончу работу, – Сасори словно сбросил ночную вдумчивую усталость, преображаясь с новым днем, наполняясь его силой и энергией. Сакура грустно улыбнулась, продолжая смотреть вдаль. – В твоей голове есть что-нибудь кроме работы, рациональности, частиц и волн? Он молчал. – Если мы – единое целое, и мира не существует, почему мы видим всё по-разному? Сасори смотрел на нее, как она любуется восходом, и щемящий отклик сожаления вновь колыхнулся в душе. Нужно ли разрушать иллюзию, если она столь прекрасна? Нужна ли ему правда, если в ней не будет ее? Сакура обернулась и вздрогнула: Сасори резко наклонился к ней и страстно поцеловал, вопреки своей сдержанной натуре и собственным уверениям. Свежий травянистый привкус его губ взбудоражил уставшее тело. – Потому что смотрим под разными углами, – произнес он, чуть оторвавшись от ее губ.– Это как если бы мы смотрели на одну и ту же комнату из разных углов. Из своего угла ты видишь окно, а я из своего – дверь. Но все равно это одна и та же комната. – Иллюзия жизни, как в «Матрице»… – «Матрица» предполагает наличие Земли и машин, использующих человеческую расу, а голограмма.… Как сказал герой Мелвилла: «Мы раскрашиваем нашу вселенную яркими красками, но все, что нас окружает – это космическая пустота». Он в который раз неотвратимо очаровывал ее проникновенным шепотом, красивыми словами, глубиной смысла и загадочностью мятежной души, не знающей покоя, ищущей, алчущей. – Красиво. И очень… ободряюще, – улыбнулась Сакура с налетом сарказма. Краски ясного утра вспыхнули на ее щеках, заиграли в розовых волосах. – Я склонен разделять его теорию, несмотря на то, что его герой лишился рассудка из-за своей одержимости и заразил безумием других. Сакура мягко усмехнулась абсурдному совпадению и потянулась, впуская в тело свежесть утра. – Я останусь с тобой, – просто пообещала она, кивая на стены. *** Марис уютно спала, примостив голову на живот Какузу. Ее волосы в лучах восходящего солнца были не совсем рыжие, как ему показалось ночью, к их мягкой меди примешивался светлый оттенок, словно они отливали темным серебром и непроницаемой волной скрывали плечи и грудь девушки. Какузу прихватил прядь, невесомо намотал на руку и склонил голову, внимательно изучая оголенную Марис. По всему телу жрицы стелились орнаментальные узоры. Ночью он их не увидел, да и когда бы успел. Векторные символы. Самые загадочные и непостижимые. Веве.* В памяти воскрес загадочный монотонно-глухой звук гаитянских барабанов. В африканском квартале их портового городка, где он часто бывал любопытным бесстрашным пацаном, он порой видел, как негры рисуют странные символы и молятся черным свечам. Жизнь в Неаполе диктовала свои условия, но его интерес к таинственным ритуалам никогда не иссякал. Суровые законы каморры давали мало шансов на выживание. Но он выжил благодаря молчаливым жрецам и практически уверовал в бессмертие. Не так, как верит Сасори: у каждого из них свой взгляд на бессмертие. Но их встреча была предопределена, до поры до времени они просто шли разными дорогами к одной цели. Какузу сосредоточился на себе. Вряд ли хаотичность полученных им когда-то шрамов сходила за векторные рисунки, но Марис постаралась, и стежки ложились в определенную направленность и форму с характерными закруглениями и размером. Он поднял руку до уровня глаз и в упор посмотрел на стежок. Ночью он как-то заставил его шевелиться, оплетая послушную Марис. Ночью ох как все было странно. Он крепче сжал волосы девушки, не обращая внимания на ее недовольное ворочание и попытки освободиться. Лишь сильнее придавил ее голову к себе. – Мамбо…** – хрипло произнес он. Марис шутливо и одновременно настойчиво смахнула его руку, освобождая волосы.Неторопливо потянулась, выгибаясь, выспавшаяся и довольная, как кошка. Она чувствовала себя в полной безопасности и вела себя свободно и раскованно. – Ты – сосуд? – Нет, я проводник, –она села, откидывая волосы назад, и потянула Какузу за собой. – Сосуд – ты. Я замкнула в тебе всё, что ты вобрал, – она водила пальцем по татуированным шрамам, указывая их замкнутость: они соединялись между собой, опоясывая тело сплошным неразрывным рисунком. – Мантико-ора, – улыбаясь, протянула она.– Грызь-грызь, кусь-кусь, чавк-чавк… – Хрусть… Что я взял от тебя? – Загадочное золотистое свечение, вспыхнувшее в голове и перед глазами в момент оргазма, до сих пор плыло призрачной дымкой. – Не знаю, – лениво пожала плечами Марис. – Ты взял то, что хотел. Какузу усмехнулся. Всегда так делал. – Ты прошел через множество ритуалов, – ее руки вновь заскользили по его крепкому телу. – Ты принес так много жертв… все не напрасно. Что ты хранишь в себе, ведомо лишь тебе, я только впустила то, чего ты так жаждал. Какузу сощурился задумчиво. Чего он жаждал? Денег? Власти? Всесилия? Вечной жизни?Чего? Он перехватил ладонь сладкоголосой жрицы и сдавил, сверля Марис тяжелым взглядом. – Что ты взяла взамен? Девушка сдержано рассмеялась. – Я же сказала: тебя. Марис легко поднялась, расправляя гибкое тело, неспешно обошла кровать, любуясь Какузу. Тепло ее рук заструилось по его спине. Он, не шевелясь, искоса следил за ней. – Спина – символ опоры в жизни, основа существа, хранительница кундалини – энергии чистого желания, – она гладила его жадно и одновременно нежно. Какузу непонимающе сдвинул брови. Что она такого увидела в его спине, что так рьяно ею восхищается, аж ладони вспотели? Чистого желания? Она его хочет, потому что у него возбуждающая спина? – Пять лиц, пять сущностей, они рассеяны по твоему телу, но я собрала их воедино. – Зачем? Какузу выпрямился во весь свой исполинский рост, поднявшись с постели, и холодно посмотрел на Марис. Та лишь улыбалась, подогревая интригу и расточая медовое превосходство. Какузу ухватил ее за волосы и припер к стене, прожигая взглядом. – Зачем тебе это надо? – Затем, зачем и вы забрались сюда, – болезненно зашипела жрица, но улыбка не сошла с лица. – Имей терпение, я всё объясню, когда придут остальные. – Так уверена, что они придут? – с сомнением усмехнулся Какузу. – Все дороги Гофа ведут сюда. Скоро фаза мелкой воды… Какузу презрительно фыркнул. О мелкой воде он слышал от Сасори, но логично считал бредом. – Мы посреди океана. Здесь в принципе не может быть мелкой воды. – Увидишь. Его хватка ослабевала по мере того, как он смотрел в ее дерзкие глаза. Чувственный вдох прорвался сквозь улыбку, и Какузу отшатнулся, теряя над собой контроль. – Кстати, ты не хочешь повидать ту, ради которой пришел? – Марис со смесью обиды и сожаления наблюдала, как он одевается. – Нет, – Какузу не удосужился спросить, ради кого он пришел: неважно, была ли это пропавшая Темари или кто-то другой из группы. Он явился сюда не баб спасать. Марис озадаченно хлопнула глазами. – Ты пришел не за девушкой? Какузу хищно улыбнулся. – Я пришел за тобой. Забыла? *** — Как ты это делаешь? — Я не знаю! — Тен-Тен забавляло положение вещей, нежели напрягало. Браслет призрачно мерцал, впекаясь в кожу. Но Тен не замечала опасности: душу охватила игривая легкость. Она размахивала цепью, как ребенок воздушным змеем: вела, закручивала, резко встряхивала волной и улыбалась. В голове образовалась приятная отуплённость: ни единой мысли о появлении Темари, пропаже Тамико, побеге с острова и смертельной опасности. Она словно вернулась в детство, безмятежно орудуя опасной игрушкой. — По-моему, всë дело в браслете, — рассудила она, — когда я двигаю этой... этой... — Цепью, — подсказала Темари и коснулась отпечатка на щеке. — Да, возможно, — согласилась Тен, — браслет реагирует. — Ещё одна, — безнадёжно пробубнил Ино. — И что это значит? — она взглянула на Темари. — Она — Страж, — просто пояснила та. — Да уж, час от часу легчает, — вздохнула Ино. – Мы дождемся утра и уйдем, – сидя напротив Дейдары, Темари перехватила его ладони и зажала своими, – не надо бояться. – Похоже, что мы боимся, мм? – презрительно хмыкнул Дейдара и бросил бодрый взгляд на Ино, но руки не отнял. Как ни крути, ему нравились тепло и нежность невесты, невзирая на ее «предательство». – Я уйду сейчас, – Итачи тоже посмотрел на Ино, – свяжись со мной, если что, – еле слышно произнес он. Ино кивнула, безразлично глядя на разбитые вдрызг панели солнечных батарей. Темари постаралась. Имеющегося заряда аккумулятора хватит ненадолго. – Разбредаться не самая умная идея, – заметил Дейдара и ловко скользнул ладонями по рукам Темари, высвобождаясь из ее хватки, и ответно заключил ее ладони в свои. – Самое время вызвать вертолет и забрать вторую группу, мм, – он в полкорпуса повернулся к Ино, крепче стиснув руки Темари. – Наше путешествие можно считать завершенным, как думаешь, Тен? – А? – Тен-Тен оглянулась, стоя чуть поодаль. – А, да, наверно, – ее ответ не отличался уверенностью, но и спорить она не стала. – А Тамико? – словно очнувшись, Ино в упор уставилась в глаза Дейдаре, лишь бы не видеть их сплетенных рук. – Ни вы, ни Тамико отсюда не улетите. – Спокойствие Темари раздражало. – Цикл должен замкнуться, – она обратилась почему-то к Итачи. – Разве не за этим вы здесь? – Да, должен, – согласно кивнул Итачи, и его глаза гневно сверкнули красным. – Только это не цикл, а гребаное колесо Сансары! – Допустим, – Темари не разделяла его гнева. Склонив голову на бок, она любовалась Дейдарой. От его по-мужски жестких ладоней шел настоящий жар. Он топил ее непоколебимость, ненавязчиво уговаривая вернуться к прежней жизни, к нему. Или непременно оставить его здесь. – Но неужели, забравшись так далеко, вы не хотите увидеть конец представления? Итачи смерил ее тяжелым взглядом исподлобья. Больше всех финала жаждал Сасори, что влекло неминуемую угрозу для Хинаты, учитывая его интерес к ней. Убедившись по навигатору, что группа Сасори еще на месте, он решительно надел рюкзак. – Предпочитаю встретить финал в другой компании. – Но это нечестно! – чисто по-детски с обидой выдала Тен-Тен, глядя ему в спину. – Нечестно оставлять Хинату наедине с Сасори. Интуиция подсказывала: пропавший маячок – не Хината, Сасори так легко с ней не расстался бы. – Но… – У нас тут не диспут и не голосование, – одернул ее Итачи, – поэтому либо мы идем вместе, либо я ухожу один. – Мы в двух днях пути от последнего святилища, а ты предлагаешь гнаться за Сасори! – возмутилась Тен-Тен. Стоило признать: они растерялись. Она растерялась! Они не знали, чего ждать от острова, от Сасори и друг от друга, но раньше у них был план, пусть ненадежный и до конца понятный лишь Сасори, но появление Темари и, главным образом, ее смелые заявления окончательно сбили с толку. Тен сомневалась: нужно ли им тащиться за Итачи. Можно вызвать вертолет, как предложил Дей, и забрать вторую группу. Но хотела ли она этого? – Ты ставишь меня в затруднительное положение, – спокойно покачал головой Итачи. – Я не могу бросить Хинату, но и вас я бросать не должен, поэтому…– он холодно улыбнулся и окинул взглядом группу, – вас проще убить. Тен-Тен оторопело щелкнула челюстью, Темари рассмеялась, Ино болезненно хмыкнула. – Ха-ха, оч смешно. – Вы со мной или как? Ее возьмём как заложницу, – он подмигнул Темари. – Не проще ли добраться туда на вертолете, – презрительно, но с долей опаски Ино покосилась на Темари и повернула рычаг рации. – Не выйдет, – Теми не шелохнулась, только надменно улыбнулась, – я пустила резонансную волну, твоя игрушка вышла из строя. Ино с полминуты хмуро смотрела на рацию; широкая чуть безумная улыбка растянула ее потрескавшиеся губы. – Наивная. Я починю ее на раз-два-три, – она со знанием дела щелкнула переключателем и открыла нижний ящичек, в котором хранились запасные детали и инструменты. Если батареи ей точно не заменить, то уж с внутренними неполадками она обязана справиться. Темари дернула руками, но Дейдара помотал головой, надежно удерживая ее ладони. – Не надо, не мешай ей, мм. – Дей, – предостерегающе сощурилась невеста, – тебе меня не сдержать. Между ее ладоней неспешно зарождался вихрь, пока маленький и даже забавный, словно быстрый волчок, но он неуклонно набирал силу, постепенно раздвигая тиски рук Дейдары. Незримая цепь впилась в плечи Темари, сжимая, впечатываясь звеньями. – А вот и я – Страж! – весело крикнула Тен-Тен, будто играла в детскую игру. Первый надежный виток дался ей легко. Но что делать дальше, как обвить Темари цепью полностью, она понятия не имела. Размахивала руками, страшась сорвать единственную петлю. Цепь слабела, по мере того, как Темари свободно раздвигала руки, и внезапно натянулась, взметнулась и жестко обвила тело девушки. Удерживая цепь за незримый конец, Дейдара накидывал на невесту петлю. Темари оторопело моргнула. – Так просто… без брас… – ошеломленно прошептала она. — Да, так просто, — усмехнулся Дей. Второй браслет, оставленный Тен после изучения, сверкал в его руках. Цепь замкнулась между браслетами. Тен-Тен удивленно засмеялась, благодарная за нежданную помощь. — Не тебе же одной колдовать. Так-то лучше, любимая. – Зачем ты так? – Темари покачала головой. – Я так понимаю, все идём, – ожидавший любопытной развязки, Итачи снова подал голос. – Ты не сможешь долго контролировать цепь, браслет сожрёт тебя… – Темари повернула голову к Тен-Тен. – Это поправимо! Никто и глазом не моргнул, как Ино мягко и быстро нанесла удар по затылку Темари небольшим резиновым рабочим молоточком. – Ты оху… – Дейдара метнул в нее полный ненависти взгляд, подхватывая обмякшее тело невесты. – Так можно и убить, – осуждающе поджала губы Тен-Тен, не ожидая от Ино такой неоправданной жестокости. Ино лишь пожала плечами, отворачиваясь от Дея, обеспокоенно проверяющего ровное дыхание и пульс Темари. Она удивилась самой себе и разозлилась, что не смогла сдержать дурных эмоций. Прикрыла глаза и убрала молоток в ящик. – Сами хотели, – с горечью пробормотал она. – И кто ее теперь потащит? – Развел руками Итачи. – Любимый, – бросила через плечо Ино. – Ее любимый… А лучше бросьте ее здесь, ей всё равно ничего не угрожает. Дейдара в гневной растерянности уставился ей в спину, бережно укладывая на плечо голову бесчувственной Темари. – Она представляет для нас угрозу, как ни крути, и ее дружки по культу тоже, – поддержал Ино Итачи. – Предлагаю связать ее на всякий случай. Не знаю, что там у вас за цепи с браслетами, но верёвка надёжнее. – Зашить в спальник по самую макушку, – хохотнула Тен-Тен, не теряя веселости духа. – Безопаснее выступить затемно, больше шансов дойти незамеченными. Что с рацией? Скоро починишь? – отдавал команды Итачи. Ино печально шмыгнула носом, ковыряясь в ящике. – Да я так… для понтов ляпнула, что легко починю, тут капец как всё хреново. Она ее конкретно раздолбала. Аккумуляторы накрылись. – Идем, там починишь, – Итачи призывно осмотрел группу. – Может, вам тоже надеть по браслету? – неуверенно предложила Тен-Тен. – Нет, спасибо, – иронично бросил Итачи, – как-нибудь сами с вашей цепью… и с вашей невестой, – он подхватил сломанную рацию Ино и, кивнув на выход, пошел вперед. Наспех застегнув рюкзак и кинув прощально-хмурый взгляд на Дейдару, Ино заспешила за Итачи. Дейдара раздраженно сощурился, провожая ее взглядом. – А ты, оказывается, та еще хулиганка, – подбодрил ее Итачи. Кислый вид попутчицы нагонял уныние. – Чуть не убила человека. – Резиновый молоток не наносит существенных повреждений, максимум, гематома, – спокойно заявила Ино, стараясь не думать о потерях, – я же не била в основание черепа. – Я смотрю, у тебя большой опыт… Ино невесело угукнула, не сознавшись, что била наугад, глубоко в душе мечтая убить Темари. И это желание пугало ее. Что с ней происходит? – Что такое колесо Сансары? – сменила она болезненную тему, уговаривая себя не оборачиваться на оставшихся позади Дейдару и подругу. – Непрекращающийся круговорот рождений и смертей живых существ во всех проявленных мирах Вселенной. Полный страданий круговорот, прошу заметить, – Итачи вяло усмехнулся, – да уж… – Страданий? Не иначе? – усомнилась Ино, подспудно удивляясь, почему всё должно измеряться страданиями. – Именно. Потому что всё, что мы чувствуем, любые наши эмоции и переживания так или иначе приносят нам страдания, – Итачи остановился, проверил навигатор и осмотрелся. Заря только занималась за океаном, вокруг было до страшного тихо. Они практически сразу сошли с безопасной тропы, пересекая остров поперек. – Святилища – это колесо Сансары? – громким шепотом спросила Ино, озираясь. Ни Дейдара, ни Тен-Тен не спешили догнать их. – Нет, – Итачи убрал навигатор, – в Сансаре восемь секторов, грубо говоря, а здесь всего семь. Больше похоже на семь смертных грехов. Деление, конечно, чисто условное, – он поморщился и потер уставшие от бдения глаза, – семь святилищ олицетворяют семь смертных грехов. Это мое личное видение, – он призадумался, продираясь сквозь кустарник. Ино шла за ним след в след. – Но круг Сансары можно разорвать. – Как? – Избегать три главных напасти: страсти, – улыбаясь, он оглянулся на нее, Ино скорчила в ответ гримасу, – гнева и… невежества. – Значит, надо быть образованным, спокойным и бесстрастным, – пробубнила она, загибая пальцы. Речь явно не о ней. И не о Дейдаре. – Угу, – согласился Итачи, – прямо как наш Сасори. – Да брось ты, – пренебрежительно фыркнула Ино, – разве Гоф – не его страсть? Он бредит им. И ты тоже! – Согласен, – кивнул Итачи, – но с другой стороны, это лишь способ избежать невежества – познавать что-то новое, хотя бы даже целый остров, – он ухватил ее крепко за руку и потянул за собой на крутой пригорок. – Думаю, мы смело можем бросить ее здесь, – Ино грустно ткнула свободной рукой в болтающуюся перед носом рацию, – она совершенно бесполезна. Я ее уже не исправлю. – А раньше не могла сказать, пока мы не полезли на этот холм? – стараясь пыхтеть как можно тише, упрекнул ее Итачи. Ино пожала плечами: было немного жаль бросать собственное изобретение. – Если я не выйду на связь в положенное время, за нами отправят спасательную экспедицию! – с чувством мелкого превосходства улыбнулась она, поравнявшись с Учиха на вершине холма. Итачи мысленно хохотнул над ее наивностью. Через три дня на Тристан поступит запрос о пропаже экспедиции; те сообщат, что приступили к поискам. И дело затянется на добрых три недели, за которые либо Сасори успеет завершить задуманное, либо их благополучно похоронят на Гофе.