Когда исчезают все цвета

Джон был уверен, что Протекторат обязательно должен располагаться в здании, некогда имевшем отношение к бывшему правительству Великобритании – в Вестминстерском или Букингемском Дворце, например. Да в том же Лондон Тауэр, в конце концов. Поэтому, когда таксист высадил его возле нового высокого здания на берегу Темзы, Джон замер, не в силах отвести от него изумленного взгляда. Казалось, строение поглощало сам солнечный цвет – настолько черной была поверхность его гладких стен. Ни одного яркого пятна, ни одного блика или отражения в оконном стекле – ничего. Высокий черный монолит, равнодушный, словно надгробие на могиле той - прежней жизни, - которую еще помнил Джон Уотсон. Люди, проходившие мимо, бросали на мужчину странные взгляды, от которых хотелось отмыться, как от грязи – настолько липкими и неприятными они казались. Джон понимал, что причина, скорее всего, кроется в его одежде: в своей светло-зеленой ветровке и рубашке в темно-синюю клетку он смотрелся слишком… ярко, слишком весело на фоне этой всеобщей серости. Мужчина с сожалением вспомнил о черной куртке, которая осталась в дорожной сумке в камере хранения. Сейчас она была бы к месту. Уотсон уверенным твердым шагом направился к широким дверям здания, которые были распахнуты настежь. Под ложечкой засосало в тревожном предчувствии, и Джон решил, что будет лучше, если он как можно быстрее покончит с неприятной процедурой - и поедет на Бейкер-Стрит, к Шерлоку Холмсу. В том, что процедура будет именно неприятная, доктор уже не сомневался. Предчувствия его редко обманывали. Уотсон еще не решил, примет ли он предложение Шерлока или нет. Однако мужчина не мог отделаться от ощущения, что Холмс даст ответы на многие, волнующие его вопросы, – и это будут настоящие ответы, не замутненные действием Прозиума или чувством страха перед системой. Это было принципиально важно. Внутри оказалось очень светло – так же, как в коридорах Госпиталя Святого Варфоломея, - и весьма многолюдно. Стараясь особо не вертеть головой по сторонам – еще не хватало привлечь к себе лишнее внимание, - Джон подошел к высокой стойке, за которой сидела молодая женщина в уже ставшем привычным темно-сером костюме. Ее лицо ничего не выражало, - впрочем, как и лица большинства людей, которые встречались Уотсону. Ни тебе приветственной улыбки, ни дружелюбного вопроса, не требуется ли ему помощь – она просто молча подняла на него взгляд. Ни дать ни взять андроид какой-нибудь. Ладно. Значит, и разговаривать он будет соответственно – как с машиной. - Я прибыл для прохождения процедуры Обращения и получения индивидуального инъектора с Прозиумом. - Имя? - Джо... Уотсон. Мое имя – Уотсон. - Приложите большой палец правой руки, гражданин Уотсон, - Женщина поставила перед ним небольшое устройство с темно-серым матовым экраном. «Считывает отпечаток пальца, - подумал Джон, наблюдая за горизонтальной ярко-белой полоской света, медленно ползущей по экрану под его пальцем, - Любопытно…» Он перевел взгляд на женщину, которая что-то методично печатала на своем компьютере. Когда прибор протяжно пискнул, извещая об окончании сканирования, она убрала его на место – одним точным движением, выверенным до автоматизма. - Протяните правую руку, гражданин Уотсон. На запястье Джона с тихим щелчком застегнулся тонкий цельнометаллический браслет, с выбитой на нем маркировкой – что-то похожее на обычный штрих-код, но без таких привычных цифр по нижнему краю. - Вы успешно прошли регистрацию, гражданин Уотсон. Теперь ваши данные хранятся в информационной базе Протектората. – Женщина указала рукой на ряд пластиковых кресел, стоявших вдоль стены. – Ожидайте. Уотсон покорно опустился на жесткое сидение, прислушиваясь к своим ощущениям. Так и есть – чувство тревоги, не отпускавшее его ни на миг, сейчас только усилилось, требуя, чтобы Джон немедленно покинул здание Протектората. Возможно, стоило сразу послушать Шерлока?.. - … гражданин Уотсон! Оклик с противоположного конца коридора заставил Джона внутренне сжаться. Но внешне, мужчина не позволил себе выказать ни малейшего беспокойства – он медленно поднялся на ноги, встретившись взглядом с окликнувшим его человеком. - Пойдемте со мной. Они на лифте поднялись на девятый этаж и, пройдя немного по коридору, свернули в первую дверь справа. Она была обозначена маркировкой CNVRT_RM04. Внутри оказалось очень темно. Первое время, Джон ничего не видел. Только краем слуха он смог уловить едва заметное пищание где-то позади себя – этот звук был очень похож на работающий кардиомонитор. - Проходите сюда. Его аккуратно усадили в высокое кресло с мягкой спинкой – и это показалось ему весьма неожиданным после всей той аскетичности, с которой Уотсону уже довелось столкнуться. Глаза Джона постепенно привыкли к темноте, и он, наконец, смог разглядеть, что вокруг него – множество таких же кресел, в которых, расслабившись и откинув голову назад, сидели люди. На голове у всех без исключения были большие наушники. В его руку всунули продолговатый предмет – и мужчина вздрогнул. Маленькая, неяркая лампочка загорелась над его креслом, освещая лицо стоявшего рядом человека. - Гражданин Уотсон, вам выдан индивидуальный инъектор INDIK номер 0987632765345867501. Сейчас, под моим контролем вы введете себе Вашу первую дозу Прозиума, после чего прослушаете информационный курс, который поможет вам успешно функционировать в нашем новом совершенном обществе. Вам понятно то, что я сказал? - Да. Я все понял. - Из вашего файла была получена информация, что вы – врач, специалист высокой квалификации в области хирургии и оказании неотложной медицинской помощи в экстренных ситуациях. Джон кивнул, чувствуя, как футляр нагревается в его руках. - Это так. - Вам нужна моя помощь, для того, чтобы ввести первую дозу Прозиума? - Нет. Я… я сначала попробую сам. Руки Уотсона стали деревянными под пристальным взглядом наблюдающего за ним мужчины. Капсула с препаратом упорно не хотела становиться на место и постоянно выпадывала из непослушных пальцев – возможно потому, что Джон лихорадочно пытался сообразить, каким образом можно избежать инъекции… - Я помогу. Чужие уверенные руки движением, отточенным до автоматизма, заряжают это новое современное оружие массового поражения – и вручают его Джону. Не давай вколоть себе Прозиум. «Как, черт возьми, я должен это сделать?..» Уотсон жмурится и тяжело дышит. Он ничего не добьется, если попробует сейчас сбежать отсюда – только принудительное Обращение, - и тогда дороги назад уже не будет. В конце концов, это всего лишь одна инъекция. Одна инъекция. Джон прижимает инъектор к шее – туда, где под покрывшейся потом кожей истерично бьется сонная артерия, - и нажимает поршень. Тихий стук в парадную дверь заставил Шерлока вздрогнуть. Он быстро привычным движением спрятал ноутбук в потайную нишу за спинкой дивана – и рывком поднялся на ноги. Прислушался, задерживая дыхание. Стук повторился, с той же силой и тональностью. Никакой настойчивости. Домовладелица, миссис Хадсон, уже давно спала, и Шерлоку следовало поторопиться, пока неизвестный ночной гость не разбудил ее. Это было бы лишним. Старушка была и так излишне эмоциональна, - настолько, что он иногда начинал жалеть, что отлучил ее от Прозиума. Холмс быстро сбежал вниз по лестнице и рывком распахнул входную дверь. Щурясь в тусклом свете уличного фонаря, на пороге стоял Джон Уотсон. Он немного покачивался из стороны в сторону – как если бы был сильно пьян, - и судорожно прижимал к груди до боли знакомый продолговатый футляр. - 221В, Бейкер-Стрит. 221В, Бейкер-Стрит, - его голос звучал тихо и хрипло. Как будто у Джона были сорваны связки. Как будто бы Джону пришлось много и долго кричать. Быстро оглянувшись по сторонам, Шерлок схватил Уотсона за рукав куртки и втащил его в квартиру. Захлопнул дверь. Быстрый взгляд безжалостно отмечал то, что разум категорически отказывался принимать – учащенное дыхание, расширенные зрачки и обильное потоотделение. Ярко выраженное красное пятно на шее – в том самом месте, где тонкая игла инъектора проколола кожу. Типичная реакция на первую дозу Прозиума. Холмс подтолкнул не сопротивляющегося Уотсона к лестнице, изо всех сил пытаясь подавить растущее внутри недовольство. Безусловно, он с самого начала знал, что все пойдет именно по такому сценарию. Сложно было ждать от демобилизованного армейского доктора, привыкшего действовать согласно букве закона, что он с маху ринется против Системы. К тому же, если быть честным с самим собой, Джон еще и не успел толком узнать, против чего, собственно, Шерлок предлагал ему пойти. А понять – уж тем более. - Гражданин Уотсон, поднимайтесь. В таком состоянии, тело лучше всего слушается именно команд, отданных безапелляционным приказным тоном – и Джон послушно шагает вверх по лестнице, медленно передвигая ноги. Холмс распахнул перед ним дверь в аскетичную гостиную. - Сядьте. Уотсон прошел в комнату и, не делая никаких лишних телодвижений, медленно опустился на диван, который тихонько скрипнул под его весом. Зрачки доктора по-прежнему расширены, он тяжело и прерывисто дышит – воздух с хрипом вырывается из легких. На губах уже начала проступать серовато-желтая корка. «Четыре? Нет, скорее пять. Пять часов…» Времени еще достаточно, но лучше поторопиться. Шерлок закрывает дверь на замок, нервно посмеиваясь над своими действиями – как будто в нынешней ситуации замок способен что-либо изменить. Старая привычка. Атавизм, который никак не может отмереть за ненадобностью. На журнальном столике, в серой металлической подставке стоят шестнадцать одинаковых, на первых взгляд, шариковых ручек. Но Холмс, ни минуты не сомневаясь, резким движением выдергивает одну из них. Снимает колпачок, скручивает пластиковый футляр – и на его ладонь выпадает длинная узкая ампула с мутной белой жидкостью. Из надежно укрытого за кухонным шкафом тайничка извлекается небольшая аптечка. На диван перекочевывают жгут и упаковка с одноразовым инсулиновым шприцем. - Гражданин Уотсон, обнажите правую руку. Шерлок поджимает губы, наблюдая за тем, как Джон медленно стаскивает с себя куртку – металлический браслет на запястье доктора тускло блестит под слабым светом лампочки. «Уже и окольцевать успели. Обработали по полной программе…» Он быстрым движением затягивает жгут на предплечье Уотсона. Джон морщится от болезненных ощущений – рана все еще продолжает беспокоить его. Попасть тонкой иглой в то же место, откуда утром Джон делал забор крови на анализ, оказывается гораздо проще, чем Шерлок мог предположить. Но для него это принципиально важно – он не хочет оставлять лишних следов. Развязанный жгут, спружинив, больно ударил Холмса по руке. Он рассержено зашипел и отбросил его в сторону. Рядом послышался судорожный вздох. Джон Уотсон, закатив глаза, начал медленно заваливаться на бок. Футляр со злополучным инъектором, который доктор все это время с силой прижимал к груди, наконец, выскользнул из его рук. - Так-то лучше. Солнце. Солнце светит так ярко, что забирается даже за обратную сторону век – и создается впечатление, что ты плаваешь в малиново-красном киселе. Густом, вязком, теплом. Губы пересохли. Очень хочется пить. Мысли текут лениво-лениво, - настолько, что кажется, будто бы их можно поймать руками, ощутить под пальцами бесформенную податливую массу – и вновь отпустить, чтобы они продолжали кружиться в их бесконечном хороводе. Джон делает глубокий вдох – и его легкие наполняются сухим прохладным воздухом с легким привкусом чего-то знакомого. Кофе! Мужчина удивленно распахивает глаза, которые тут же начинают слезиться, - будто бы в них засыпали по хорошей пригоршне песка. В каждый. Над ним высится грязно-белый потолок, с маленькой незатейливой трещинкой - аккурат над тем самым местом, где лежит Джон. Какое-то время, он просто разглядывает ее, привыкая к свету и пытаясь не думать. Справа от него – стена, оклеенная незамысловатыми темно-серыми обоями в широкую продольную полоску. Она абсолютно голая, взгляду совершенно не за что зацепиться – и он продолжает путешествовать по периметру комнаты. Два больших окна, уже привычно без штор. Два разных кресла. Оба серые, но цвет одного на полтона темнее другого. Простое прямоугольное зеркало без рамы на противоположной стене - обои на ней, кстати, оказались уже другие, – ванильно-белые в мелкий черный ромбик. На низком стеклянном журнальном столике - металлическая подставка с, по меньшей мере, дюжиной абсолютно одинаковых шариковых ручек. Чуть дальше видна простая серая дверь с блестящей хромированной ручкой. В замке вставлен ключ. Вместо брелка на нем – маленькая складная лупа. - … все разглядел? – в знакомом голосе слышатся насмешливые нотки. – Ну, и как ты находишь мое скромное жилище? Джон медленно сел, морщась от ноющей боли в спине – определенно, этот диван совсем не предназначен для сна, - и исподлобья посмотрел на Холмса. Шерлок, облаченный в черную рубашку с легким металлизированным блеском и идеально отглаженные брюки, стоял, привалившись плечом к дверному косяку. В его взгляде Уотсон отчетливо прочитал плохо скрываемое любопытство. - Как я здесь оказался? - Отличный вопрос. И самое главное – оригинальный. – Холмс сокрушенно вздыхает и уходит на кухню. Джон вспоминает запах, который ощутил после пробуждения. - Шерлок, - мысли странно запинаются на этом имени – и тут же уносятся вскачь, - Ты не угостишь меня кофе? С кухни слышится неопределенное хмыканье. Уотсон поднялся на ноги. Пол под ним стремительно качнулся, отдаваясь резкой болью где-то в затылочной части головы - доктора штормило и мутило как после хорошей попойки. Поэтому, путь до кухни показался Джону до невозможности долгим. Как оказалось, Шерлок не был особым приверженцем чистоты. Об этом можно было судить по горе немытой посуды в раковине, многочисленным отпечаткам пальцев на блестящей дверце холодильника и хлебным крошкам на одной из свободных частей стола. На другой внезапно обнаружился большой электронный микроскоп – не хуже тех, что Джон вчера видел в лаборатории Бартса. А может даже и лучше. Вчера?.. Уотсон, покачиваясь, проковылял до ближайшего свободного стула и рухнул на него – под пристальным взглядом Холмса. - Кажется, ты хотел кофе? - К черту кофе. – Доктор качает головой, и боль перекатывается внутри нее, словно чугунный шарик, - Мне нужны ответы. Я хочу знать все. Шерлок усмехается, и в его улыбке проскальзывает что-то похожее на удовлетворение. Он согласно кивает, подталкивая к Джону большую кружку с еще горячим напитком – над поверхностью кофе нежными завитками поднимается ароматный пар. - Начнем с того, что я деактивировал действие Прозиума в твоем организме. Если ты будешь моим соседом, то я рассчитываю на то, что ты больше никогда не станешь вводить его себе добровольно. Уотсона всего передергивает, и это не остается для Холмса незамеченным. - Нет. Конечно нет. Эта гулкая безэмоциональная пустота внутри… Не хочу больше. Что ты мне ввел? - Несущественно. Тебе на самом деле надо это знать? - Пожалуй, что нет. – Джон сделал большой глоток кофе и блаженно зажмурился, - Но ощущения, я хочу заметить, отвратительные. - А чего ты хотел от наркотиков? – Шерлок пожал плечами. Следующим глотком кофе Уотсон поперхнулся. Холмс откинулся на спинку стула, не без удовольствия наблюдая за целой гаммой эмоций, которые сейчас демонстрировало лицо доктора. - Тебе стоит запомнить следующие вещи, Джон. Когда ты находишься вне этого дома – никаких улыбок, ухмылок, шуток, вздохов и прочей эмоциональной шелухи. Никаких «здравствуйте», «спасибо», «пожалуйста» или «будьте добры». Забудь про имена, в том числе и про мое. Смени одежду, твоя слишком яркая, что само по себе уже нарушение. Ограничь прикосновения – будет лучше, если ты купишь себе перчатки, они отлично помогают сдерживаться. Особенно, в первое время, пока ты не привык… - Ты не носишь перчатки. - Ношу. Правда, чуть меньше, чем остальные. – Холмс посмотрел на свои руки, спокойно лежащие на столе, и вдруг сжал их в кулаки - У меня было почти два года, чтобы привыкнуть. Джон очень хотел спросить, к чему именно в течение двух лет привыкал Шерлок, но что-то в его осторожном взгляде остановило его. Что-то, чему он не мог дать названия. Что-то, у чего был весьма горький осадок. - Хорошо. Перчатки. Что еще мне нужно запомнить? - Постарайся как можно реже подходить к окну. Во всем доме стекла немного затемнены, поэтому в глубине квартиры можно не опасаться того, что тебя увидят. Ну, и по этой же причине – в комнатах с окнами, вечером лучше использовать минимум искусственного освещения. - Я еще не решил… - По-моему, твое подсознание еще вчера все решило само, когда привело тебя сюда. – Шерлок усмехнулся, - К тому же, тебе больше некуда пойти. Твоя сестра мертва, и… Уотсон побелел. - … что? Как? Когда? Откуда ты… - Ликвидация за Эмоциональное Преступление и отказ от Прозиума. Полтора года назад. Навел справки, пока ты спал. – Шерлок понимал, что говорит что-то не то, потому что с каждым сказанным словом, выражение лица Уотсона становилось все отчаяннее и отчаяннее, - Я думал, что ты знаешь. Ты же обратился за помощью к Стэмфорду… Джон закрыл лицо руками. - Мы не слишком хорошо ладили с ней в последнее время, - его голос звучал глухо, - И я был уверен, что она не в Лондоне. Она жила в Бристоле, переехала туда незадолго до того, как я отправился в Афганистан. - Она и была в Бристоле, до того как… Шерлок резко замолчал. Почему-то показалось, что это будет самым правильным в данной ситуации. Пять минут они просидели в полнейшей тишине, когда, наконец, Уотсон сделал глубокий вдох и поднял голову, встретившись с Холмсом глазами. - Стекла. Затемнены. Это, разве, не против правил? Вот так. Принять боль – и сразу же ее отпустить. Удивительно. Кажется, Шерлок не ошибся в этом человеке. И почему так отчаянно хочется улыбнуться? - Ты прав, это против правил. – Холмс кивнул, - Но на некоторые мои причуды правительство закрывает глаза. - Почему? - Потому что это я. - Исчерпывающий ответ. - Весьма. Они смотрели друг на друга и улыбались. Тепло от этой улыбки, зародившееся где-то в груди Джона, затопило, казалось, всю кухню, - и неожиданно окрасило ее в яркие цвета. Уотсон увидел, что стальной холодильник отливает бледной бирюзой. Что у стола, за которым они сидели, глубокий шоколадный цвет, а темные пятна на давно не мытой плите напомнили ему желтую охру. И кружка в его руках была насыщенно-красная. С медвежатами. Джон встал и подошел к раковине. Шерлок проследил за ним внимательным взглядом. - Ты не против?.. – легкий кивок на гору грязной посуды, - Хочется чем-то занять руки. Холмс неопределенно пожал плечами. Тонкая струя воды со звоном ударила по закопченному дну большой кастрюли, разбрызгивая в разные стороны маленькие блестящие капельки. - Так что это за Прозиум? – Уотсон задумчиво мял в руках губку для мытья посуды, наблюдая за тем, как на ней образуется шапка из мыльной пены, - Что тут вообще произошло? Шерлок резко развернулся вместе со стулом – ножки противно скрипнули по полу, - чтобы оказаться лицом к Джону. - Ты знаешь про массовые беспорядки, которые произошли два года назад? - Это когда студенты собирались, чтобы выразить протест против повышения платы за обучение? – Уотсон оборачивается через плечо, чтобы получить утвердительный кивок головой, - Да, знаю. У нас после этого было большое пополнение якобы добровольцами-контрактниками. Парни рассказывали потом, как было дело. Холмс поджал губы. - Значит, и о масштабах наслышан? Бирмингем, Глазго, Манчестер, Кембридж, Ливерпуль, Шеффилд, Бристоль, Кардифф, Винчестер, Лидс и, наконец, Лондон. Несколько сотен тысяч человек. От мирных демонстраций до массовых беспорядков и побоищ. Весьма жалкое и унылое зрелище для якобы благополучной Англии. - Да уж. – Уотсон хмыкнул, намыливая тарелку с намертво присохшими к ней остатками пищи. - После этого в верхах пошли разговоры о том, что нельзя допустить повторения подобного прецедента. Решили действовать кардинально. Был разработан препарат, подавляющий эмоции, по сути – очень сильное седативное средство, - и под видом плановой прививки его ввели особо ярым активистам среди студенческой молодежи. Это был прототип Прозиума. – Шерлок потянулся за еще стоявшей на столе кружкой и отхлебнул остывший кофе, поморщился - Результат превзошел все самые смелые ожидания, и это было совершенно удивительно. - Но препарат надо было вводить регулярно, так? - Так. Однако, как ни странно, это не было проблемой – люди спокойно, без лишних вопросов приходили за новой инъекцией, когда от них это требовалось. Проблемой стало окружение этих людей. Многочисленные друзья, родственники, коллеги, - словом, все те, кто не мог не заметить изменений в характере поведения своих близких. Пошли разговоры, начались возмущения – и вот тут-то бы, по идее, лучше было перестать обкалывать несчастных студентов препаратом. Но результат был слишком хорош, а благие намерения быстро превратились в сухой политический интерес, подстегиваемый потрясающей управляемостью подопытных. - Они ввели Прозиум людям из ближайшего окружения? Джон обернулся вовремя – как раз, чтобы успеть заметить нечитаемое выражение на лице Холмса. Шерлок вздохнул и покачал головой. - Слишком узко мыслишь. Ты сам подумай, как они могли бы такое сделать? Это тебе уже не студенты, которых можно пригласить в медкабинет университета. Уотсон нахмурился. - Тогда я не понимаю. Шерлок встал, и привалился спиной к холодильнику – так, чтобы видеть сосредоточенное лицо его нового соседа. - Они решили действовать более масштабно и устроили массовую истерию, Джон. Очень грамотно запустили информацию об жесточайшей эпидемии мутировавшего вируса гриппа. Средства массовой информации запестрили драматичными заголовками, новостные каналы, один за другим, показывали ужасающие сюжеты о болезни и вызываемых ею осложнениях. С экрана рыдали женщины и дети, потерявшие своих близких. – Холмс задумчиво подцепил пальцем кусочек мыльной пены с тарелки, - А потом случилось чудо. Была разработана вакцина. И люди, как стадо баранов, которых гонят на заклание, добровольно хлынули в медучреждения, дабы спасти себя и своих близких. Как ты можешь догадаться, вакциной было ничто иное как Прозиум. Джон судорожно выдохнул – как оказалось, он все это время не дышал, слушая Холмса. - Но ведь должен же был кто-то понять, что что-то не так… - Поняли, Джон. Пытались протестовать. Пытались действовать. Но спохватились слишком поздно – когда уже почти ничего нельзя было сделать. Уотсон рассеянным движением потер шею в том месте, где его кожи коснулась игла инъектора. - Почему поздно? - Прозиум вызывает привыкание. Происходит перестройка организма на химическом уровне. Человек, долгое время, получавший инъекции, и резко отлученный от них, умирает. И умирает мучительной смертью. - Боже… - В Англии есть города, в которых вымерло все население. В них были взорваны заводы по производству Прозиума. Пытаясь, таким образом, спастись, люди сами обрекали себя на смерть. Джон выключил воду и пристально посмотрел на Холмса. - Но ведь есть же способ… Тот наркотик, что ты ввел мне… - Нужно учитывать, что я ввел его тебе на первоначальном этапе. – Шерлок нахмурился, этот разговор определенно перестал ему нравиться, - Хотя, не спорю, он эффективен и при более длительном воздействии Прозиума на организм. Но не больше двух дней, если честно. - Значит, это и есть средство для борьбы. Его можно усовершенствовать. Ты должен… - Нет. - Нет? Почему нет? Холмс неопределенно пожал плечами. - Мне это не нужно. - Тебе это… Что? – губы Джона сжались в одну тонкую линию, - Почему? - Я научился существовать в рамках Системы. Меня не трогают, мне позволяют жить так, как я хочу – и этого вполне достаточно. - Но ведь страдают люди! - О, пожалуйста, вот только не надо этого драматизма. – Шерлок хмыкнул, - Ты еще удивишься тому, что увидишь. Никто не страдает. В своем нынешнем состоянии общество весьма и весьма гармонично. Скучновато – да, но гармонично. И я не герой, Джон – поэтому, не надо делать из меня того, кем я не являюсь. Уотсон отшатнулся от Холмса, судорожно сжимая руки в кулаки. Он шумно задышал, широко раздувая ноздри, - и по лицу Джона было видно, какая отчаянная борьба сейчас происходит внутри него. Черт бы побрал эти моральные принципы! Доктор медленно развернулся и вышел прочь из кухни. В гостиной он схватил куртку, лежавшую на спинке кресла, - клокотавшая внутри ярость упорно не давала ему попасть в рукава, и Джон коротко выругался сквозь зубы. За мгновение до того, как он выскочил из квартиры, его остановил оклик Холмса. Смятение, написанное на лице Шерлока, моментально сменилось безразличием, стоило только их взглядам встретиться – и Уотсон судорожно выдохнул, как будто выпуская пар. - Возьми свой Прозиум, – в руках у Холмса был футляр с инъектором, - Если тебя без него остановят, это может быть чревато… последствиями. - Спасибо. Уже на улице, опуская футляр с инъектором в карман куртки, Джон услышал странное позвякивание – и коробочка уткнулась во что-то твердое. Хмыкнув, Уотсон извлек на свет божий два ключа на тонком колечке. И ему почему-то отчаянно захотелось улыбаться.