Song of the sea

Lisa Hannigan—Song of the sea Тёплые солнечные лучи пробивается сквозь мягкие шторы. Ткань давно выцвела, а между складками зияет дырка от сигареты. В солнечных путях видно плавный танец пыли. Они тоже вчера танцевали. Босиком. Храбро наступая на холодный кафель кухни. Теперь они делают все то, о чем раньше и думать не смели. Ньют сидит на широкой кровати, не глядя зарываясь босыми морковными ступнями в их мягкое одеяло-на-двоих. На коленях у мальчишки что-то напоминающие книгу. Поглощая слово за словом, он то и дело хмурится, помечая что-то карандашом. Парень не спешит вставать. Обычно по утрам в их небольшой домик океан задувает холодный, пропитанный счастьем воздух. Ньют предпочитает оставаться тёплым. Оставаться с Томми. Рассвет окрашивает стены нескончаемым теплым потоком. Тут, в их собственном доме мысли танцуют тихий вальс с дочками ветра, что приносит океан - бабочками. Робкие существа, сплетенные из лучей солнца и запахов травы. Ньют, боясь нарушить эту нежную молодость, может лишь смотреть на созвездия на потолке. Кажется, он составил их, когда разглядывал родинки Томми. Томас ворочается и тревожит тем самым тёплые ночные туманы, что поселились между складок их одеяла. А затем, тёплая родная рука тянет Ньюта, и тот без сомнения падает в эти объятья, откладывая книгу подальше. Волосы у мальчишки мягкие, пахнущие печеными яблоками, и пожженной солнцем травой. — Как давно ты не спишь? — вопрос, заданный шёпотом безапелляционным звуком врывается в тишину комнаты. — Не знаю, — Ньют пожимает плечами и снова хмуриться. — Ты всегда выглядишь достаточно серьёзно, — Томас щурится, разглядывая мальчика. — Перестань, я чувствую себя дурачком. — он смеётся. — Глупости, Томми. Холодные пальцы скользят вверх по выступающим узелкам позвонков, касаются шеи, а затем, щеки, от чего по загривку ползут мурашки. Губы у Ньюта не менее холодные, чем пальцы, а рот и язык горячие. На столько, что Томми становится жарко. Казалось бы, поцелуй — ничего особенного. Так, отхлебнуть чужой слюны. Но в груди сладко печет, сердце стучит в ушах так, будто барабанные перепонки сейчас лопнут, а щеки горят как от аллергии. Поцелуи разбросаны по дому, словно ракушки, что Ньют так любит собирать. Белые, сиреневые, бесполезные правильные. Между «здесь» и «сейчас», Между севером и югом, Между западом и востоком, Между временем и пространством. — Зачем они нам, Ньют? — Томас рассматривает их, сидя на полу в кухне. — Каждый день океан выносит их сотнями и все ты тащишь к нам? — совершенно беззлобно. Ньют улыбается так по детски, от чего по телу, словно какао разливается. Садится рядом, скрещивая ноги. Не спеша крутит в своих холодных пальцах морскую раковину, а затем подносит к уху Томаса. Из ракушки доносится Песнь моря, Не спокойна, не безмолвна, Ищет любовь, Мою любовь. — Слушай, — тихо шепчет он. — Слушай — и увидишь. Песнь моря, Ищет любовь, Мою любовь. Томми одевает Ньюта в самый тёплый свитер, что есть в их доме (в крупной вязке мальчик находит розоватые цветы вереска и запах черничного пирога), закутывая пледом с кисточками, по бокам, и золотыми песчинками в складках. Хлопок приятно трется о ладони. — Восточный ветер очень обманчив, — не то оправдывается, не то утверждает Томас, поправляя ткань. Ньюту же не требуются все эти жалкие тряпки, чтобы согреть Томми. Мальчишка знает способ лучше и приятнее. Поэтому храбро накидывает на оголенную шею парня шарф объятий, утыкаясь носом в резкое плечо. — Ничего не могу поделать, Томми, восточный ветер очень обманчив. Ньют бегает по песку, пропитанному тёплой океанской водой, словно корж вишневым ликером. Шумные волны быстро разглаживают его следы, будто и не было никогда. Выуживая одну ракушку за другой парень старательно очищает их от тины и солнечных пещинок. Томасу нравится наблюдать за Ньютом, увлеченным чем-либо. Брови, по обыкновению, сведены к переносице, непослушные пшеничные пряди нарочито лезут в глаза, язык то и дело облизывает треснутые губы. Все его счастье живёт в этих мелочах. Теперь Ньют на него смотрит. Изучающе всматривается в каждую роднику, будто в первый раз, а затем, вновь улыбается. Ближе к вечеру парни уже не бегают у воды и не собирают травы поодаль дома. Они сидят на прохладном песке, и ждут заката. Время, когда небо становится похоже на их настроение. — Эй, Томми, — мягко зовёт Ньют. — Ты выглядишь счастливым. Несколько секунд молчания, а потом — Думаю, я счастлив потому что влюблен в лучшего друга. Счастлив быть там, где хотел быть давно. Счастлив быть дома. Счастлив, что мы влюбленны, в любом случае. Родные пальцы медленно касаются щеки и спускаются вниз, к шее. Губы у Ньюта не не менее холодные, чем пальцы, а рот и язык горячие.