-.. . - .- - ....

      День... 6... 6... 6...       Меня окружает холод, трупы, страх, запахи. Самый подавляющий запах - запах гниющего мяса. Вонища неимоверная, так как трупы не сохранили... целостности, лежат, разорванные по частям или наполовину, или сразу по двойному сценарию. Мне хорошо знакомо содержимое трупа, а точнее брюшной полости, которое вывалившись, способно устойчиво вонять месяцами.       Я голоден. Хочу есть. Сколько я не ел? Жажда высушила до плотной нитки язык. Я втянул остатки слюны из щек, оглядываясь. Давненько. Некоторые люди... нет, неправильно, некоторые куски обескровленного мяса выглядят... сносно. Будь у меня силы двинуть обломки бывшего строения дома, завалившего нас, я бы протянул немного больше времени.       Трудно объяснить моё нынешнее поведение. Мы те, кто мы есть, вынужденным существовать за счет каннибализма. К сожалению, белки этой планеты развивалась по-иной эволюции: здесь нет аминокислот, подходящих хотя бы чуточку человеческому организму. Это выяснилось после смертельных инцидентов отчаявшихся и голодных, но чужие промахи создали нам условия для... будущей моральной закладки выживания.       Запомните, никогда не употребляйте в питание мозг. Мозг хранит наиболее опасные для человека прионы и легко способен заразить нового носителя. На Земле каннибалов, что питались мозгом, можно различать по таким симптомам, как тремору, неестественной улыбке и дрожанию тела, напоминающему беззвучный приступ смеха. Как единственному полевому медику, мне требовалось снабжать выживших известной мне информацией и сохранять этические нормы на положенном уровне.       Я не допустил распространения прионной болезни Куру - мне стало немного лучше.       Несмотря на легкое приободрение, я снова почувствовал слабость. Не хватает воздуха. Я медленно задыхаюсь, пока лежу без действия, периодически выпадаю из одной действительности в другую. Бред растекается по сознанию. Всплывают случайные памятные моменты, смонтированные в беспорядке, где знакомые люди говорят другие вещи незнакомыми голосами.       - Почти 600 дней.       - 666.       - Разве? Я умер на 599 день.       - Я про сегодня. Сегодня 666 день.       - Да? А, да. И впрямь 666. Гляжу, ты умрешь на красивом числе. - Дружелюбное лицо соседского ребёнка возрастом 7 лет улыбнулось мне. - Ты мне какой-то поганый день выбрал для убийства.       Закрыл глаз - открыл. Правый я давно потерял. Как было бы проще, если бы я видел обоими. Кровью залило всю левую часть лица и оставшийся глаз. Острые камни под щекой помогали мне держаться в сознании.       Приставучая сонливость снова пытается взять в клинч, вызывая у меня расслабленность в мышцах, и я борюсь. Могу больше не очнуться. Много крови потерял. Последними силами - откуда они только берутся? - я расталкиваю большие камни свободной рукой. Небольшая, разобранная область завала впустила свет. Пальцы, выбравшиеся наружу цепляются за песчаную поверхность.       Задувший ветер стал глотком мира снаружи. Появившаяся надежда раззадорила меня. Ползком я поближе подобрался к выкопанному проходу в виде норки, придерживая спиной неустойчивую конструкцию, быстро-быстро освобождая проход под размер собственного тела.       Снова ветер. Инопланетная пыль забивает легкие при вдохе, щекочет нос, но мне уже поздно останавливаться. На последних секундах мне удаётся переметнуться наружу под грохот бетонной стены, придавившей множество тел.       Я смотрю под ноги, вставая и неустойчиво держась в стоячей позе. За мной тянется кривой кровавый след. Трудно понять, в чей крови я пролежал, но выглядела она подсохшей. Как минимум, ей дня два. С повеяным ветром вернулся обугленный запах.       Что? Я развернулся к дымке, исходящей от недалеко сооруженных костров, в которых валялись обугленные тела, напоминающие гуманоидов человеческих форм. Они явно не находились под завалами и во время подрыва здания, чтобы оставаться такими цельными. Чувство опасности обострилось. Еле удалось распахнуть замок на липкой кобуре. Вынутый пистолет было трудно держать ровно, но пуль хватит, чтобы попасть хоть одной в мнимого противника.       Дым, висящий над трупами, разошёлся, когда ветер по-доброму раскрыл секрет непонятных мне смертей: над телами сидел Ятец, лезвием меча отрезая с пережаренной человечины ломтики, выкладывая их на тарелку.       Гуманоидный ящер с редким оперением, прямоходящий. Соперничающий на выживании вид. Замечен на питании каких-либо продуктов планеты не был. Заключение: они находятся в аналогичной ситуации наравне с людьми.       Время на раздумья ушло, когда он заметил меня. Звонкие выстрелы возродили во мне непонятное влечение на убийства. На Ятце, освежёвывающем моих сородичей, рисовались отверстия, мгновенно насыщающихся оранжевой кровью, и он не выдержал грудью и четырёх пуль, хотя выстрелов произвёл я где-то с десяток. При моём состоянии очень трудно стрелять точно в цель.       Я разжал палец с курка, когда тело ящера упало в костёр, поглощенное языками пламени.       Слух меня ещё не подводил. Услышав приближающего Ятца, прибывшего на звук выстрелов со стороны развалин, я быстро направил дуло пистолета на источник дальнейших тревог и произвёл выстрелы вслепую, опережающие попадание цели в диапазон зрения. Силуэта противника не видно - скрылся за блоком стены?       - Давай... выходи, - хрипло выкрикнул я, зная, что он не поймёт сказанного.       Шагать я не мог. Оставалось только выжидать противника, когда у него закончится терпение, или момента, когда я не смогу стоять на ногах. Терпением, на моё везение, ящероголовые не запаслись. Когда из-за стены показался круглый щит, пошитый из фрагментов мусора, прикрывающий голову Ятца, я усердно метил тому в ноги до раздраженного щелчка в пистолете. Недоверчиво щелкнув на курок пару раз, я запоздало сообразил, что пора менять опустошенный магазин. Адреналин меня завёл. Онемевшие подушечки пальцев снова чувствовали тяжесть курка.       Моя победа деградировала в поражение, когда кисть руки вместе с пистолетом была отделена блеснувшим лезвием меча. Я завис. Ятц с щитом меня отвлёк, и сейчас главная угроза заносила меч мне над головой. В отчаянной попытке я попытался отшагнуть и прикрыться оставшейся рукой. Только вместо неё висел перемолотый обрубок, сквозь который, как по маслу, прорезался меч, рубавший почти половину клетки. Глубокий удар располовинил диафрагму и дошёл до апоневроза.       Рот так быстро заполнился кровью, что я не успел сделать последний вздох, упав на спину. Вместо инопланетной пыли легкие заполнялись кровью. Я не могу смотреть, как в последний раз надо мной сверкает металлический предмет, распиливший хрупкое тело. Глаз крутился в орбите.       Надо мной наше солнце, не наше небо. Зато из восьми планет, окруживших раскаленный диск звезды, я узнаю свою, висящую там вдалеке. Возле неё парит спутник-Луна. И там до сих пор есть ночь при белоснежном лунном свете...