Future.

      Со стороны виднее, как говорится.              Иногда Седрик ненавидел эту поговорку. Точно также он ненавидел и магию, которая временами приносила больше вреда, чем пользы.              Голова от сонливости работала через раз, а растрепанная челка упрямо лезла в глаза. Но все же Седрик шел вперед, мысленно изливая гнев на неспящего короля. На фоне Его Величества чародей наверняка выглядел смешно, но чего стоило ожидать? Солнце за окном не успело толком подняться, ровно как и самые ранние птицы.              Отчасти Ролланд выглядел даже смешнее, чем Седрик в помятом колпаке для сна. Его Величество, точно решивший натянуть на себя все самые лучшие вещи, больше походил на праздничное дерево, чем на живого человека. Особой комичности добавляло непривычное заиканье и льющий с лица пот. Вот что делало с мужчинами ожидание ребенка!              Седрик невольно скривился, предчувствуя готовящийся в королевстве праздник, хотя, казалось бы, что вообще может быть хорошего в очередном королевском рте? Где-то там, в глубине души, Седрик почувствовал себя чудовищем. Ролланд споткнулся в очередной раз, но придворный волшебник оставил это событие без особого внимания. Не получилось даже выдавить подобие восторга.              — Это так странно! — Пробормотал Ролланд, лишь чудом не путаясь в ногах. — У нас будет мальчик, Седрик! Совместный ребенок! Я… Я поверить в это не могу!              — Угу, я тоже поверить не могу, что вы разбудили меня и…              — У Миранды скоро начнутся финальные схватки, — взволнованно протараторил Роланд, даже не обратив внимания на недовольство чародея. — И ты просто обязан сотворить то зелье, понимаешь? Мне уже не терпится узнать, каким он будет!              Мысленно Седрик ругнулся. Чувство, что его не ценят и пользуются волшебным даром как угодно, но не по его прямому назначению, неприятно запилило мозг. Раздраженно маг посмотрел на короля, который продолжал летать в облаках.              — Неужели у вас настолько острая необходимость заглянуть в будущее, Ваше Величество? — Сонно пробурчал Седрик, подавив рвущийся наружу зевок. — Не стоит ли лучше дождаться этих событий?              Ненадолго повисла тишина. Холодный северный ветер беспощадно резанул по крыше башни, распугав притаившуюся птицу. Его Величество испуганно вздрогнул. Крутые ступеньки уходили вниз, но все то, что происходило над старой черепицей, зловещим эхом отскакивало во тьму.              «И кто вообще придумал спрятать лабораторию так близко к земле?!»              — Ты не понимаешь, — Ролланд оскорблённо поджал губы. — Я хочу убедиться, что появление этого ребенка не сможет вызвать фатальных последствий для трона и чехарды с престолонаследием!               Седрик закатил глаза. На мгновение магу даже захотелось, чтобы непорождённое дитя принесло с собой вздор. Было интересно, что же мог сделать Ролланд, лишь бы не подвергать будущее королевства опасности. Но, с другой стороны, София этого не заслужила.              Раздражение обожгло язык. София. Снова все свелось к ней! Седрик опять зевнул. Придворный волшебник слишком мало спал, слежка за принцессой отнимала массу сил, а участие в ее авантюрах вовсе истощало все ресурсы. Но Седрик не отступал и это упорство наносило вреда куда больше, чем приносило пользы.              Глаза приятно слипались, но Седрик продолжал идти, опираясь о склизкую стену. Не существовало таких слов, которые могли бы уговорить Ролланда подождать зелье. Наверное, свались Седрик с лестницы и сверни он шею, Его Величество нашел бы способ все исправить и заставить мага сделать то, ради чего этой ночью была открыта дверь башни.              Негромко звякнул ржавый ключ в большом замке. Стоило дверной ручке упасть вниз, как запах плесени, сырости и затхлости ударили в лицо. Его Величество позеленел.              — И как чародеи вообще здесь работают? — Роланд непонимающе посмотрел на Седрика. Короля передернуло, едва слабая улыбка пробилась на тощем лице чародея.              Седрик улыбался от нахождения в собственной стихии. Быть может, это также служило своеобразной стеной между ними. Роланд не был способен увидеть красоту там, где ее видел Седрик. Осторожно, почти любовно чародей тронул массивные дверные петли, покрытые рыжим налетом ржавчины.              Он редко бывал в этой лаборатории. Отчасти его сдерживал почти священный страх перед этим местом, отчасти — Седрик не видел причины тратить драгоценные ингредиенты на пустяковые зелья. В душе все немного сжалось от мысли, что редкие и невероятно дорогие коренья марцепанового дерева пойдут в глупое варево для зелья будущего.              Ролланд не успокоился. Продолжая смотреть на мрачные стены так, как дикарь смотрит на замковые башни, король то и дело елозил руками по массивным кирпичам. Седрик так и не сумел понять, чего же Ролланд хотел этим добиться? Хотел ли король обнаружить тайный проход? Или ему просто подумалось, что кожей рук можно увидеть куда больше, чем просто глазами?              Массивные факелы зачадили и беспросветная темнота, пузырем застывшая в лаборатории, лопнула.              — Так это место кажется еще страшнее. — Пробормотал Ролланд, отшатнувшись от статуи большого крылатого гепарда.              Седрик сурово посмотрел на короля. Чародейская гордость взвыла, пока нервы медленно, но верно натягивались до щемящего писка. Одна только мысль, что придется работать под мерзкие жалобы и невежественные комментарии, приносила боли больше, чем вечные проигрыши в гонке за амулет.              — Леди Миранда рожает. Думаю, вам стоит побыть с ней, — Седрик резко сдернул белую ткань и облако пыли двинулось к потолку. — Когда зелье будет готово, я сообщу Вам.              — Нет, я должен видеть это. Вдруг ты еще что-нибудь испортишь? — Ролланд уселся на скамью. В его глазах плескалось то, что Седрик ненавидел больше всего на свете: пустую уверенность в собственных знаниях.              «Ты, дай Мерлин, окончил два начальных класса колдовства! Что ты сможешь исправить?!»                            Где-то там, голос отца прошептал, что Седрик в одном шаге от измены, но чародей не придал этому совершенно никакого внимания. Ни один мускул на лице Седрика не дрогнул, когда король Ролланд завалился на скамейку. Гнетущая тишина лаборатории смешалась с тихим сопением короля.              — Зелье, открывающее будущее, штука сложная и довольно опасная. — Пробормотал Седрик невидимому родителю. — Стоит мне допустить ошибку, как произойдет нечто ужасное. Разве я не прав, папа?              Совесть в родительском обличии пристыженно замолчала. Седрик довольно улыбнулся. Если утомительный рабочий день начался с маленькой победы, то до заката солнца удача не должна покинуть стены магической мастерской. В это, в любом случае, хотелось верить.              Желтые кудрявые страницы большой книги заклинаний тихо зашуршали. Нужное зелье попалось на глаза практически сразу. Седрик звучно хрустнул костяшками, прежде чем взяться за работу. Сердце тревожно ухнуло, стоило цене ошибки воплотиться в памяти. Никто точно не знал, что именно произойдет, но факт был един — не существовало волшебника, который бы мог рассказать о плачевных последствиях собственной невнимательности.              Седрик мелко вздрогнул, когда Ролланд засопел.              «Не хватало только исчезнуть из-за глупости этого человека!»              Волшебник закатал рукава и потянулся к кадке с ингредиентами.       ***               Когда янтарная капля сорвалась с горлышка колбы, вся жизнь Седрика пронеслась перед глазами. Школьные неудачи, редкие моменты радости, счастливые часы одиночества. Никогда чародей не чувствовал такую сильную потребность в жизни, как перед лицом неизвестности. Немного зелья упало на ботинок.              Режуще-золотой свет ударил в глаза, отгоняя мрак подвала прочь. Седрик испуганно сморщился. Крик подавить не удалось. Земля мгновенно ушла из-под ног, оставляя после себя лишь чудовищную пустоту. О таком волшебник как-то читал и прочитанное ему совершенно не нравилось. Перед лицом пустоты собственная жизнь казалась просто удивительной. Да, не идеальной, но все же не настолько плохой, чтобы вечность просидеть… тут?              Темнота казалась вечной, из-за чего стадо мурашек пронзила тело. Седрик снова попытался закричать, но ничего, кроме хрипа, не вырвалось изо рта. Сотни, если не тысячи звезд заплясали над головой.              — Милый.              Страх разбился на куски. Такого доброго, ласкового и просто очаровательного голоса не было даже у родной матери. Едва Седрик так подумал, как пустота разошлась по швам и неведомая сила потащила чародея вниз. Перед глазами зажигались, тухли и взрывались целые вселенные, а Седрик все падал и падал.               Боль в затылке отрезвила сознание. Седрик удивленно заморгал. Никакой пустоты больше не было, но было что-то иное. Что-то, что не было знакомо глазу. Мельком волшебник снова посмотрел на себя. Злосчастный ботинок на ноге ни капли не изменился.              «Все хорошо!» — Вдох облегчения обжег легкие. — «Меня не разорвало! Значит, я верно сварил зелье!». От восторга захотелось пищать, петь и танцевать. Ох, если бы видели все те снобы, что именно сотворил Седрик, да еще и с первой попытки! — «Видел бы ты это, отец!»              На нос упала снежинка. Ее холод пробудил мага ото сна. Там, откуда он пришел, зима еще не вступила в свои права. Седрик воодушевленно огляделся.              «Если зелье вступило в контакт со мной, то это будущее… мое?»              Небольшой дом не вселял огромных надежд. Восторг почти сразу сменился мрачным унынием. Никакого замка, никаких слуг, никакой короны. Седрик разочарованно цыкнул. И пусть дом отчасти и напоминал родительское имение, чувство неудовлетворенности никуда не исчезло.              «Значит, я все же убегу от этой проклятой семейки?» — Седрик закусил губу и невесомо тронул добротную деревянную стену. Иногда ему хотелось сбежать на край света, дожить до старости в отшельничестве и никогда не сталкиваться с невежеством при дворе, но сейчас, буквально вглядываясь в свою мечту, Седрик не почувствовал никакого удовлетворения.              Наоборот, тоска вцепилась в сердце. Слишком многое осталось при дворе.              Седрик выпустил облачко пара. От мысли, что он уйдет прочь и оставит Софию, сделалось по-особенному грустно. Все же волшебнику было интересно, как именно сложится жизнь самой младшей принцессы, да и скучать в ее компании приходилось редко. Пошли прахом мимолетные мечты о своем собственном подмастерье. Седрику хотелось думать, что раз он не стал великим волшебником, то ему выпадет шанс сотворить такого?              — Жалко. — Прошептал Седрик, придавив ботинком снег. — У нее действительно был потенциал.              Седрик нерешительно посмотрел в горящее окно. В глубине души он уже решил, что именно предстанет перед его взором. Горящий, но не греющий камин, башни из нетронутых свитков и одиночество, безобразное во всей своей ипостаси. Но чародей ошибся.               По ту сторону окна Седрик увидел… себя. Ни чуть не изменившегося, даже довольного. Он сидел в кресле, загадочно улыбаясь и смотря на огонь, что шуршал в камине. А позади него стояла прекрасная русоволосая девушка. Седрик сощурился. Чувство, что он ее знал, злой кошкой вцепилось в душу. Он совершенно точно знал ее! И она не была случайной гостьей замка, которой просто повезло отпечататься в памяти. Нет. Чувство, что он видел ее почти каждый день, лишь усилилось.              Щеки тут же налились свинцом, едва знакомая знакомка опустилась чуть вперед, чтобы прошептать ему, Седрику из неясно какого года, что-то свое. Жар тронул уши. Еще никогда волшебник не чувствовал такого сильного смущения. Он подглядывал… за собой, но в то же время за кем-то иным. Кем-то, кто им не являлся.              Русые кудри, лиловое платье и розовый камень, давший начало слишком многому.              — София? — Потрясенно ахнул Седрик. — Не может быть!               Точно слыша его, София поцеловала худую щеку человека в кресле. Тот, в попытке вернуть всю ту нежность, ласково поцеловал пальцы левой руки с тонким обручем волшебного кольца. Седрик сглотнул. Он узнал семейную реликвию, передающуюся от свекрови к невестке.              Когда все рассыпается в волшебной пыли, Седрик стоит истуканом. Теперь перед его глазами подземелье, в руках колба, а на душе настоящий ураган и алеющие щеки.