Под Ляоляном

Настало утро, освещенный солнцем Под Ляояном стоял наш батальон. И мы тогда, тогда еще не знали Что из войны не выйдет толк. А для истории вы точно запишите, Что диспозиция наша такова: На левом фланге пыльная дорога, На правом – кукурузные поля. А по дороге той пылила батарея, За нею ехали казаки-молодцы. Они спешили штурмом взять деревню, С названьем странным – Кудяцзы. А в гаоляне залегли японцы. У них, наверное, станковый пулемет. Но, ярко, ярко в небе светит солнце, И верю я, господь не подведет. Стояли мы, и припекало солнце, А я гадал, куда пошлет приказ. На правый фланг, на пулемет японский, Иль на дорогу бросят нас. Тут крик: «Банзай», и стрекот пулемета, Зашелестел проклятый гаолян. В атаку ринулась японская пехота. И наш поручик, разрядил в нее «наган». На этот раз японцы отступили. Их без следа укрыл высокий гаолян. А мы бинтами раны залепили. Поручик патроны вставил в барабан. И только мы от боя поостыли Как прискакал из штаба офицер. Привез приказ он, перейти в атаку. Чтобы частям соседним дать пример. И наш поручик здесь хотел быть первым, Призывно выхватил он револьвер. Но тут раздался чей-то выстрел верный, Он прокричал лишь: «За царя, за вер…». Свистели пули и рвались шимозы Японцы дружно крикнули: «Банзай». Но в штыковой сам черт им не поможет. Позицию мы взяли. Наших - знай. Ну, а когда на нас спустился вечер Вновь прискакал из штаба офицер. Он нам сказал: «Держись еще не вечер». Вручил приказ: отступить под Мукден. Товарищей убитых схоронили В этой войне нам отступать, не привыкать. Потом на плечи вещмешки взвалили И по дороге начали шагать. *** Погасло солнце, в облака нырнув. Настала ночь и все затихло вроде. Лишь там, вдали Казачья сотня, на деревню плюнув Нас догоняла задыхаяся в пыли.