Недостающая деталь

Она опять пришла уставшая. Вымотанная за день не только работой, но и очередной акумой. У неё закончился запас ругательств, которые можно было бы выплеснуть на голову Бражнику. Нет, ну серьёзно, ему не надоело? Почти 8 лет сражений изо дня в день. Пора бы уже сдаться. Она вставила ключ в замок. Повернула и оказалась в своей уютной квартире. Её доходу позавидовали бы очень многие, однако она не любила роскошь, предпочитая её уюту и чистоте. У неё не было дворецких, поваров, уборщиц. Она не любила всё это. Предпочитала всё делать сама. Её уютная и тёплая квартира была просто волшебным местом. Всегда чистая и светлая, она так и манила задержаться в ней подольше. К выбору своего домашнего очага Маринетт отнеслась со всей серьёзностью. Практически все окна в квартире выходили на Сену. А несколько других были обращены на Эйфелеву башню, либо на старые районы Парижа. В гостиной были панорамные окна в пол. Звёздное небо, яркий закат или нежный рассвет, куст сирени после дождя, она не могла отказать себе в таких источниках вдохновения. В квартире было всего три комнаты. Спальня, гостиная и мастерская. Дизайн квартиры Маринетт полностью проектировала сама. Когда Аля впервые увидела эту квартиру, она сообщила Маринетт, что собирается переехать к ней. Маринетт была не против, вот только случились непредвиденные обстоятельства. Мисс Сезер беременна. Отец, как вы догадались, Нино. А потом была свадьба, рождение ребёнка, она и Адриан в роли крёстных. В общем, счастье. Смотря на счастливую подругу, Маринетт не понимала, почему сердце так больно сжимается. Её жизнь была похожа на пазлы. Один пазл с названием " семья" , другой с названием " друзья". Были и другие: " работа", "карьера", " путешествия" и др. Всё это складывалось в целую картинку, но почему-то в середине этой композиции всегда зияла чёрная дыра. Это чёрное пространство как будто мешало ей вздохнуть свободно. Она понимала, что с каждым годом ей становится всё тяжелее и тяжелее. Она чувствовала нехватку чего-то важного всё острее. Пройдя в спальню, она подошла к столику с зеркалом. Выдвинув один из ящиков, в котором лежала веточка лаванды и ключик, она взяла его и открыла гардеробную. Вытащив на свет белые лосины и огромный, пушистый свитер, она быстро переоделась и села на диван в гостиной. Она взяла рабочий компьютер. В голове замелькали мысли: встречи со спонсорами, показ новой коллекции в сотрудничестве с Габриелем Агрестом, работа над новыми эскизами с дизайнером из Лондона. Просидев перед экраном около трёх часов, Мари наконец с облегчением захлопнула крышку. Она подошла к окну. Солнце медленно садилось за горизонт. Розовый закат. Её любимый. Медленно, всё больше уходя в себя, она не сразу заметила, что в дверь звонят. Кто мог пожаловать к ней в такое время? Она бы тоже хотела знать ответ. С интересом распахнув дверь, Маринетт замерла. Она ожидала увидеть кого угодно, только не его. Но сейчас не это было главным. По его лицу текли слёзы, он поднял на неё глаза, и Маринетт охнула. Первый вопрос в голове: Что произошло? - Адриан? Господи, что случилось? - М-мари, можно войти? - его голос дрогнул. - О боже, конечно. В её голове мелькали мысли, одна хуже другой. Что могло произойти? Адриан сел на диван. Маринетт быстро заварила чай и подала кружку Адриану. Он выпил её залпом. Тогда Маринетт поняла: дело плохо. В кружке был в основном кипяток, но похоже Адриану было всё равно. Он вдруг задрожал всем телом. У Маринетт сжалось сердце. Укутав его в плед, как маленького, она положила его голову к себе на колени. Мари шептала ему что-то утешающее, а потом добавила: - Когда захочешь, расскажешь, что случилось. Адриан резко сел и посмотрел ей в глаза. Слова вырвались как-то сами по себе: - Я узнал, что моя мама мертва. Все эти годы она считалась без вести пропавшей, но я продолжал верить, что она вернётся. И сегодня я узнал, что её б-больше нет-т.- Его голос дрожал. У Маринетт был шок. Она знала насколько болезненна была тема матери для Адриана. Маринетт всегда его поддерживала, все эти годы. Она отказалась от любви к нему, но как говорят: сердцу не прикажешь. Вот и Маринетт тоже так и не смогла забыть эту первую любовь. Она не призналась ему, она и так знала, что ей не на что рассчитывать, но полюбить кого-то другого она так и не смогла. А сейчас её всё ещё любимый Адриан был подавлен и разбит. Она была готова сделать всё, чтобы ему стало лучше. Ничего лучше чем крепкие объятия Маринетт придумать не смогла. Так они и сидели, прижавшись к друг другу. Мари отвлёк звонок телефона. Она вскочила и взяла трубку: - Алло. - Мари, это Нино. Адриан с тобой? - Что-то случилось?- Маринетт просто ещё не знала, как лучше ответить. Решила действовать по ситуации. - Мы просто встретиться договорились, а он не пришёл. Всё в порядке? - Да он со мной. Он извиняется, что не пришёл, просто закрутился и забыл. - она решила сделать вид, что всё в порядке. Если Адриан захочет, он сам всё расскажет Нино. - Ну ладно, не страшно. Передавай ему привет. - Конечно, пока... Звонок завершился. Она оглянулась на Адриана. Тот смотрел на неё благодарными глазами, а потом вдруг произошло что-то странное, не поддающееся никаким объяснениям. Через сотую долю секунды Маринетт почувствовала губы Адриана на своих. Поцелуй, немного спонтанный и первый в жизни Маринетт. Две секунды она не могла понять, что происходит, но только две секунды. В этом поцелуе было всё. Они будто сговорились наверстать все упущенные годы. Этот поцелуй помог ему притупить боль утраты, а она забрала на себя часть его горя. Прошло очень много времени, прежде чем они оторвались друг от друга. Соприкоснувшись лбами, они смотрели друг другу в глаза. Адриан очень по-детски спросил: - Мари, ты любишь меня? - Да. - выдохнула она. - А ты? - боясь ответа, в свою очередь спросила она. - Больше жизни, принцесса. И всё в её жизни сложилось в целую картинку. Она получила свой глоток свободы. Не было больше той чёрной дыры в середине. Она почувствовала безграничное счастье. С этого момента она начала жить по-настоящему. Каждый день с ним был подарком. У них было всё. Раскрытие личностей, свадьба, дети и хомячок. У них была любовь. Пазл сложился и разрушить его было невозможно.