Один к пяти

Они сидят вдвоем на полу в комнате с облупившимися стенами. На потолке виднеется заляпанная жирными от чьих-то рук пятнами одинокая лампочка, которая не дает почти никакого освещения этому богом забытому месту. Тусклый свет делает помещение еще более грязным, чем оно есть на самом деле. Единственная комната служит им и спальней, и кухней, ибо в настоящую даже заходить страшно. На низком измазанном столе стоят две тарелки, обе почему-то с сыром, с заветренным, нарезанным черт знает когда. Рядом валяется недопитая бутылка какого-то дешевого вискаря, а в руке одного из парней покоится уже новая. Он терзает ее бедное горлышко не в силах открыть, так как уже изрядно накидался. Они пьяны и накурены, и им плевать. Главное – сейчас. — Олеж, посмотри, что нашел. – Сащеко шарится по тумбами с оторванными ручками и, видимо, находит что-то настолько интересное среди покоившегося стаффа, что разговаривает с Савченко, не глядя на него. Его глаза прикованы к старенькому револьверу. — Олеж, – повторяет Англичанин, так как не улавливает никакого отклика на свои действия. Он вертит находку в руках, проверяя на наличие патронов. Олег не слышит его. Он, по его же мнению, занят более важным – открыв наконец-то заветную бутылку, отпивает из нее внушительное количество горячительного, а после, отставляя ее в сторону, к той недопитой, из-за чего, скорее всего, опять потянется за новой, тянется за купюрой и белым порошком на том же заляпанном столе. — Олег, блять. Оторвись на секунду, – повторяет Рома уже в третий раз, и этого оказывается достаточно. Савченко отвлекается от своего занятия, кое-как поднимается на ноги и подходит к Англичанину со спины, обнимая того сзади и кладя голову на плечо. И происходит это далеко не из-за внезапного приступа нежности – Олег просто не может нормально стоять без риска свалиться обратно на пол. — Ну, что там? Рома молча сверлит взглядом холодное, немного потрепанное временем оружие, все глубже погружаясь в мысли, которые хлынули в его и без того одурманенную голову. Проходит около минуты, прежде чем ответ доходит до слуха Савченко. — Сыграем? — Чего? – Олег не сразу понимает, о чем речь. Он, не доверяя своим органам чувств в данный момент, думает, что ему послышалось. — В рулетку? – смеется, до сих пор не воспринимая предложение Англичанина всерьез, – а если выстрелит? — Значит, один из нас проиграет, – усмехается Рома, крепче сжимая револьвер и нервно сглатывая. — Он не заряжен, не ссы, – говорит он, поглаживая руку Савченко, обхватившего его поперек голого живота. Сащеко выглядит на удивление адекватным, несмотря на то количества спиртного и наркоты, что они успели поглотить за вечер и уже успевшую начаться ночь, поэтому Олегу ничего не остается кроме как согласиться. — Окей, давай повеселимся. Савченко тянет его за руку к их импровизированному застолью, на ходу двумя пальцами подцепляя бутылку. Они садятся на грязный ковер друг напротив друга. «Главное, что не на полу. Холодно», – проносится в голове у Англичанина, пока он смотрит, как Олег отпивает виски с горла. Никаких стаканов у них нет и в помине. Был один, да и тот разбился. — Только правила мы слегка изменим для охуенности ощущений. – Он несколько раз поворачивает барабан, треск которого сталью режет слух каждого. — Стрелять мы будем друг в друга. — Бля, Ром, ты чего такой серьезный, – Савченко снова смеется, – на, выпей еще. – Олег протягивает обе руки, в одной – бутылка, другая за оружием. Совершают обмен. Рома отдает его, крепко сжимая руку парня напротив. Холод «игрушки» болью отпечатывается на коже. Англичанин широко улыбается, так, что родинки на его лице немного меняют привычное местоположение. Он делает два внушительных глотка содержимого бутылки, которые в два счета согревает его организм изнутри и помогают еще больше расслабиться. Сащеко не корчится от горечи алкоголя, настолько он уже привык к нему за это время. Не отводя свои красные, до предела расширенные глаза от помятого и растрепанного Олега, хрипло спрашивает: — Начнем веселье? — Почему я первый? – немного обиженно бубнит себе под нос Савченко, поправляя сползшие с носа очки, чем умиляет Рому, что следит за каждым его действием. Олег же не смотрит на него, пока крутит барабан, и только после затихшего треска поднимает на него свой пьяный взгляд. Садится ближе к Англичанину и смотрит тому прямо в глаза. — Готов? – пытаясь оттянуть момент, спрашивает он, хотя прекрасно знает, что готовиться особо не к чему – патронов-то нет. — Иди сюда, – хрипло говорит Рома. До предела расслабленный Савченко наклоняется к Англичанину, совершенно не боясь упасть, ведь он знает, что тот упадет за ним. Падать в пропасть совсем не страшно, страшно – падать одному. Рома берет растрепанную голову Олега в свои руки, всеми пальцами запутываясь в его волосах. Прикрыв глаза, он целует его в лоб, оставляя влажный отпечаток, после чего не спешит отрываться, с каждым вдохом ощущая привычный запах сырости, алкоголя, табачного дыма и пота. И он не первый раз ловит себя на мысли о том, что отныне этот «жестокий коктейль» ассоциируется у него с домом. — Ты будто прощаешься, – Олег смущенно посмеивается, возвращаясь обратно в удобное положение. Он наставляет револьвер и спускает курок, вздрагивая от щелчка, прозвучавшего в ту же секунду. Как и ожидалось, ничего не произошло. — Давай, теперь ты, – Савченко передает оружие, специально задевая холодные пальцы Англичанина своими. «Надо бы закрыть окно. Рома не любит холод», – думает Олег и выполняет задуманное. Возвращаясь к столу, он захватывает их зеленый плед, что являлся одной из немногих вещей, которыми они оба дорожат. — Цвет ужасный, – говорит Савченко, одаривая сверток в руках Ромы сомневающимся взглядом, когда тот притаскивает его откуда-то явно довольный собой. — Зато теплый. Так и смирились. Он укрывает им Сащеко, снова садится напротив, отпивая еще немного виски, и зажмуривается, вызывая смешок у Ромы, что опять вперил в него свой взгляд. Треск барабана вновь раздается в стенах комнаты. В тишине он звучит настолько стремительно и громко, что начинает казаться, будто вот-вот отвалятся последние остатки штукатурки. В висках бушует микс выпитого алкоголя и порошка, от чего начинает ощущаться еле уловимая, но быстро нарастающая боль. Англичанин медленно тянется к бутылке, судорожно делает глоток, будто утоляя долгую мучительную жажду. Несмотря на жуткий холод, стоящий в комнате, он ощущает каплю пота, стекающую по виску. «Это из-за алкоголя», – проносится у него у голове. Рома направляет оружие к виску Олега, заботливо убирая непослушную, слегка засаленную прядь за ухо, касаясь кончиками холодных пальцев шеи Савченко. — Только не бойся, – сам не понимая, к чему он это говорит, Англичанин на некоторое время задерживает свой взгляд на излюбленном образе. Раздается щелчок. Пусто. «Чего и следовало ожидать», – думает Савченко, забирая у парня и бутылку, и револьвер, однако в холодный пот его все же кидает. Сначала от прикосновения, говорящего: «Смотри, сейчас я убью тебя, но по-прежнему любя и заботясь», а затем от вновь прозвучавшего щелчка. Олег чувствует себя еще менее уверенным, его ладони вспотели, от чего держать оружие становится не так удобно, а глаза судорожно взметались по комнате, ища какую-никакую опору. И он находит – в глазах напротив. Рома замечает его состояние, но смотрит все так же – с теплотой и доверием. Савченко нервно поджимает губы. Ему кажется, что весь алкоголь моментально выветривается из его крови, и он становится максимально серьезным. — Может, хватит? – голос тихий. Настолько, что Олегу кажется, будто Рома его даже не услышит. — Что не так, Олеж? – стирая рукой пот с виска, спрашивает Англичанин. — Мы же веселимся. — Он точно не заряжен? Ты же не решил свалить от меня таким хуевым способом? – Савченко смеется, однако страх уже подкрался к нему и настойчиво дышит в спину. Рома наклоняется к Олегу, так что между их лицами остаются считанные сантиметры. Он обдает губы Савченко горячим воздухом, смешанным с терпким запахом перегара. — Не тупи. Ты же знаешь, я бессмертен, Олеж, – хрипло отвечает Сащеко. – Просто доверься мне. Во второй раз за вечер Олегу кажется, будто Англичанин ничего и не употреблял сегодня – слишком адекватным он кажется. — Хорошо, – так же, прямо в губы шепчет Савченко и сокращает наконец эти долбанные сантиметры. Он доверяется, но целует его как в последний раз, цепляясь за плечи, от чего бедный плед сползает и падает на засыпанный крошками и пеплом ковер. Глаза его зажмурены, поэтому одной рукой он все так же грубо держит Англичанина, не позволяя отстраниться и оставляя отметины на обнаженной шее, а второй нашаривает револьвер. Он крутит барабан, насколько ему позволяет положение, и подносит к виску Сащеко. Выстрел.