Сова

      Урарака Очако — сова.       Когда она была ребёнком, родители не могли управиться с ней. Нет, безусловно, Очако была послушным ребенком, но вот ложиться спать в десять часов ночи жутко противилась. Бегала по квартире, пряталась от родителей и мечтала наконец-то стать взрослой, чтобы самой решать, во сколько ей ложиться спать. Но когда её наконец укладывали, желая сладких снов, она либо о чём-то думала, либо аккуратно вставала с кровати, брала любимые куклы и тихонечко играла с ними, чтобы родители не догадались.       Очако уже двадцать два года. Она привыкла ложиться поздно спать, до обеда отдыхать, а потом жаловаться на головную боль. И, кажется, уже никакие болеутоляющие ей не помогают. Очако уже взрослая, и потому часов до трёх смотрит телевизор или читает книгу, а потом весь день ходит жутко уставшая, сонная, широко зевает и мечтает о сладком сне. Но стоит вечеру наступить, как она начинает бодрствовать и тем самым раздражать своего любимого угрюмого парня.       Бакугоу Кацуки — жаворонок.       В детстве его было, конечно, нелегко отправить на боковую. Ну какие ещё «спать», когда по телевизору что-то интересное, правда, взрослое показывали?! Но засыпал он быстро и рано вставал, шумел по утрам, из-за чего будил родителей и выслушивал нотации от мамы о том, как надо себя вести. Утреннее поведение, пожалуй, годам к шестнадцати изменилось. Кацуки стал более спокойным.       Но взрывной характер никуда не делся.       Кацуки и Очако, как огонь и вода — антонимы, противоположности. Наверное, поэтому их притянуло друг другу, словно магнитом. Многие удивляются их союзу, но близкие люди, наоборот, только умиляются, а в некоторых случаях не против подшутить над разъярённой парочкой.       Они такие разные, но есть в них что-то схожее. Именно это и притянуло Кацуки. Наверное, сила духа у такой хрупкой на вид девушки?       Да, они любят подраться. Правда, битва всегда оканчивается победой Очако, даже не успев и начаться: стоит только хлопнуть раздражённого любимого по голове, как тот становится невесомым и взлетает к потолку. И тогда Кацуки остаётся только успокоиться и принять поражение ещё в не начавшейся битве. Пожалуй, оно и к лучшему — потом собирай дом по оставшимся дощечкам.       А ссорятся они в основном из-за различий во мнениях. Кацуки не устраивает одно, Очако — другое. И золотой середины нет. Вот когда дело зашло о совместном счастливом проживании, они долго выбирали дом. Кацуки было, в общем-то, все равно, а вот Очако постоянно к чему-то придиралась, например, к некрасивому виду из окна. Тогда Бакугоу хотелось просто взорвать раздражающую его девушку. Нет, ну, а сколько можно-то?       Теперь, отправляясь спать первым, Кацуки хмурится и нервно вздыхает, глядя на сидящую на диване Очако, которая с наслаждением читает какую-то неизвестную ему книгу. Мило улыбается и с нетерпением переворачивает каждую страничку, окунаясь в неизведанный книжный мир. Эта Круглолицая не собирается в ближайшее время идти спать, хотя часы показывают уже начало первого часа ночи. Чёртова сова!       Кацуки противно фыркает и молча уходит. А ведь это она потом будет жаловаться на головную боль и своим нытьём бесить его. И это смешно, если бы не было так печально.       А следующей ночью Очако уже смотрит какой-то фильм, не отрываясь от экрана и запихивая себе в рот попкорн. Чёрт, нашла же, что есть ночью!       — Эй, Круглолицая! — грубым голосом зовёт свою девушку Кацуки, но та словно не слышит его. Руки слегка искрятся — Бакугоу начинает злиться. — Чертовка, я с тобой разговариваю!       Кацуки выплёвывает какое-то ругательство и направляется к Очако. Тихо и аккуратно, чтобы она не заметила. Забирает попкорн и выхватывает пульт, кладёт их на другой край углового дивана и, не обращая внимания на удивлённо-возмутительный взгляд, перекидывает Очако через плечо.       — Эй, Кач-чан! — Очако пытается вылезти, но хватка любимого крепкая.       — Мы идем спать, сова недоделанная! — громко и грубо говорит Кацуки, направляясь в комнату.       Кацуки аккуратно кидает Очако на её часть постели, ложится рядом, приобнимая и прижимая Урараку к себе.       — Не сбежишь, спи теперь, — голос всё такой же грубый, но сказано так тепло и нежно, что Очако только и остаётся, как покраснеть да послушаться.       А утром Кацуки просыпается первым, в обнимку с Очако, которая свернулась калачиком и сладко посапывает. Кацуки невольно усмехается и ловит себя на мысли, что Очако сейчас очень и очень миленькая. Очако — сова, и такого жаворонка, как Кацуки, это очень раздражает. Но, признаться, есть в этом и свои очень приятные плюсы. Например, фотографировать Урараку, когда она спит в забавных позах, или готовить ей завтрак, предвкушая приятное удивление на её миловидном лице.       Такие незначительные вещи и делают совместную жизнь прекрасной. Разве нет?