***
Спустя два месяца они начинают жить вчетвером. Семейка странная, но они довольно легко ладят друг с другом, правда, это они до сих пор любезничают или же теперь ведут себя по-настоящему, пока непонятно. Эвен учится в университете, поэтому чаще всего его можно застать за уроками. Исак же относится к учебе более лояльно и редко учит домашние задания. Парни легко подружились, и, хоть их чувства не могут походить на братские, они стали друзьями, несмотря на то, что разница в их возрасте довольно велика. Исак попросту может зайти в комнату Эвена, лечь к нему на кровать и играть в телефон, объясняясь, что так он не чувствует себя одиноко. Вальтерсен, в принципе, с детства мечтал о брате, неважно старшем или младшем, просто хотел, чтобы был рядом тот, кому можно довериться, о ком заботиться и от кого принимать заботу. Пусть Эвен и не был ему родным, но уже потихоньку завоевывал доверие. Исак возвращается со школы, и, видимо, сегодня один из редких счастливых дней, потому как Эвен находится дома и помогает Элизабет готовить. Он бросает сумку к себе в комнату и идет обратно на кухню. Садится за стойку и смотрит на них. — Как день? — одновременно спрашивают Эвен и мама и смеются, заражая улыбкой и Исака. Тот пожимает плечами, не хочет расстраивать их тем, что немного подрался с одноклассником, когда тот кинул неосторожную фразу в адрес их семьи. Теперь у этого одноклассника цветет фингал под глазом, а Исак морщится при каждом прикосновении к своему боку. Но этот конфликт был довольно быстро улажен, они сами и помирились, поэтому родителей решили не вызывать. — Нормально, — бросает Вальтерсен. — У нас скоро обед? Я голодный. — Через час, — отвечает Эл, а Эвен открывает холодильник и достает из него тарелку с обычными бутербродами и соком. — Перекуси, — подмигивает младшему, когда тот складывает в молитвенном жесте руки и произносит: «Храни, господи, моего брата». Они втроем смеются, и Исак ощущает себя счастливым.***
Спустя полтора года он узнает, что Эвен гей. Исак возвращается домой, самостоятельно открывает дверь, запертую на ключ, и видит ботинки Эвена вместе с чьими-то чужими. Не долго думая, он скидывает с себя куртку и идет по направлению к комнате брата. Смеется про себя, думая, что сможет напугать Эвена, заносит ладонь над ручкой и резко распахивает дверь. На кровати лежит незнакомый парень, а над ним нависает практически голый Найшейм. Рука старшего скользит по обнаженному бедру незнакомца, и Исак быстро закрывает глаза рукой, смущенный этим видом, лепечет: «Простите» и так же быстро захлопывает их дверь, убегая в свою комнату. Это было неожиданно и страшно. Ну вот, хотел напугать старшего брата, а в итоге напугался сам. Он ходит по комнате, стараясь выкинуть ту картину из своего сознания, однако чем больше думает о ней, тем сильнее возбуждается. Но это ничего не значит, он подросток с гормонами, у него встает на все, что движется. Он нервно трет руки, убеждая себя, что ничего не случилось, ведь, по сути, Эвен — парень и у него есть свои потребности, так что эта ситуация вполне нормальна. Наверное, его поразил тот факт, что Эвену нравятся парни, а не сама идея секса. Чуть успокоившись, он садится на кровать, изображая вид, что сверхъестественного ничего не произошло, но он никогда не признается, что ждет Эвена для объяснений. Хотя раз тот не идет, значит они решили не заканчивать и продолжить свои утехи. Исак, в общем-то, перестает ждать, когда в общем чате друзей кто-то скидывает смешной мем, из-за которого особо умные начинают развивать тему и спорить. Собственно, Вальтерсен так же принимает в дискуссии участие, но отстаивает свое мнение не так яростно. Он успевает забыть о произошедшем, когда спустя минут двадцать Эвен стучит в его комнату и неловко заходит. — Исак, прости, что тебе пришлось это увидеть, — начинает извиняться, не зная, можно ли сесть рядом, поэтому стоит около кровати и переминается с ноги на ногу. В последний раз Найшейм чувствовал себя так неловко, когда признавался в этом своему отцу. — Да ничего, — отмахивается, хлопая по месту рядом с собой, отчего старший облегченно выдыхает, хотя уже и не помнит, зачем задерживал дыхание. Между ними чувствуется небольшая неловкость, но они не обращают на это внимания. — Я должен был постучаться, но хотел напугать тебя, — улыбается Эвену и, хотя этот разговор ему совсем не по душе, пытается быть дружелюбным, ведь рушить их семью ссорой с ним было бы глупо. В конце концов, Исак не гомофоб, даже за собой замечал неловкие долгие взгляды на парней, так что все в норме. — Нам нужно было закрыться, прости, — виновато говорит Эвен, теребя подол надетого худи. — Да пофиг, у всех бывают неловкие моменты, — подбадривает Исак и улыбается, прокручивая в руках телефон, словно все нормально. Ну, так ведь и есть, тот факт, что Эвену нравятся парни, вполне обычен. — Значит, ты не… — Я не имею ничего против геев. Ты ведь гей? — старший во второй раз облегченно выдыхает и кивает ему. — А мама знает? — Я бы не хотел, чтобы ты рассказывал ей, — поджимает губы и умоляюще смотрит. Исак, конечно, не обязан покрывать его, но Эвен сам должен признаться, причем не так, как это получилось с ним. — Я не скажу, если ты купишь мне шоколадку и приготовишь обед, — серьезно заявляет младший, заставляя того засмеяться. Эвен треплет его по голове и встает с кровати, ощущая, что между ними ничего не изменилось: Исак как был нахалом, так и остался. — Думаю, это можно устроить. Найшейм выходит из комнаты, прикрывая за собой дверь, и шагает в коридор, где одевается парень. Он подает ему куртку и помогает ее надеть. Этот незнакомец, Кристоф, благодарит за помощь и обнимает его, целуя. — Как прошло? — спрашивает он. — Все нормально. — Значит, он не выгнал тебя из комнаты, крикнув вдогонку, что ты пидор? — улыбается парню, обещая, что это шутка, и Эвен мотает головой. Затем приближается к нему вплотную, одной рукой притягивает к себе и небрежно целует. — Хм, интересно, ты хоть когда-нибудь полюбишь меня? — Не могу быть уверен. Ты знал, на что шел, — улыбается Найшейм и отталкивает мягко от себя Кристофа, намекая, что тому стоит уйти. — Ты разбиваешь мое влюбленное сердце, — театрально схватился за грудь и выдохнул, изображая вселенскую скорбь. — Тебе пора влюбиться и перестать быть задницей. — Я уже влюблен, но это не твое дело. Вали, увидимся в понедельник, — захлопывает дверь.***
Эвену правда казалось, что в их отношениях нет никаких изменений. Исак все так же лип к нему, ссылаясь на то, что старший братик должен заботиться о младшем, и Эвен, конечно, отдавал абсолютно все, что только мог. Будь то просьба купить что-нибудь или помочь с учебой. Эвен физически не может отказать ему. Однако всему хорошему приходит конец. Всей семьей они сидят за столом и ужинают, их темы перескакивают одна за другой, но Исак молчит. Эвен сидит рядом с ним и изредко косится на него, желая спросить, что так беспокоит его. Младший даже не ест, что уж говорить. Только Найшейм хочет наклониться к нему и завести разговор, как раньше, как полгода назад, когда Исак еще не знал его тайну, однако его опережает Томас: — Ты что-то неразговорчив, — тепло улыбается, словно действительно беспокоится, и Исак поднимает взгляд с тарелки на его лицо, стараясь вымученно улыбнуться в ответ. — Все нормально, правда. Я устал. — Уверен? — тот кивает и переводит взгляд сначала на маму, а потом на Эвена. У него все хорошо. Через полмесяца он закончит школу и поступит в университет, а главная его забота сейчас — учеба. Его беззаботная жизнь не закончилась, и это уже хорошо. — Я… эм, я хотел поговорить об универе, — неловко начинает Исак, потирая ладонью шею. — Я хочу уехать в Берген из Осло. Там есть общежитие, так что… — Общежитие? — удивленно восклицает Элизабет. — Ты же говорил, что хочешь жить здесь, пока учишься? — Эвен переводит испуганный взгляд на Исака, замечая, как тот опускает неловко плечи. Он тоже смотрит на него. Именно этого Эвен и боялся все это время, что Исак захочет сбежать, как только выдастся возможность. Правда что, наверное, страшно парню жить рядом с геем, хотя тот и не подавал ни единого намека. Или подавал? Эвен обреченно опускает голову и вздыхает. Если сейчас Исак разрушит семью их родителей, то в этом будет только его, Эвена, вина. — Нет, я хотел жить отдельно, но тогда у тебя был только я, поэтому не хотел оставлять тебя одну, но сейчас о тебе заботятся еще и папа с Эвеном, так что я могу быть спокоен, что с тобой будет все нормально, — оправдывается Исак, чувствуя себя крайне неловко из-за откровения, но видит, как Томас берет руку Элизабет и сжимает, улыбается ей и Эвену. Кажется, теперь Вальтерсен может спокойно выдохнуть, не будучи уличенным в странном поведении. В крайнем случае, это не его вина, просто он уже не может находиться рядом с Эвеном и думать о нем, как о брате. После того инцидента он притворялся, что все осталось так же, но правда была в том, что каждый раз именно Эвена он вспоминал, когда ласкал себя. Он урвал лишь частичку той картины, запомнил лишь напряженную спину старшего, но и этого хватило, чтобы помешаться. Он не имеет права оставаться здесь, прекрасно зная, что в один момент может выдать себя. У Эвена ведь уже есть отношения, а любовь от сводного брата отнюдь не так привлекательна. Он просто не выносит этого ужасного чувства, когда смотрит на Эвена и Кристофа, которые мило общаются в их гостиной; он не выносит того, что порой задерживает на старшем взгляд значительно дольше положенного; он не терпит мысли, что Эвен старше на пять лет и не обращает внимания на таких малолеток; ему невыносимо думать, что они братья. Он сходит с ума только от того, что не может прикоснуться к Найшейму так, как хочет на самом деле. — Я помогу материально, — серьезно заявляет Томас, и Эвен печально кивает ему в ответ. — Можешь не беспокоиться, твоя мама в надежных руках. — Я и не сомневаюсь. — Нет, я не пущу, — категорично говорит Эл, обращая все внимание на себя. Она не против этой затеи, но также она не хочет, чтобы ее сын находился вдали от нее. — Даже не смотрите. — Я буду приезжать на выходные и каникулы. Ты даже не заметишь, что меня здесь нет, правда, — Исак строит ангельски умоляющие глазки, и, конечно, его мама может просто сдаться из-за них. — Если только я правда не замечу твоего отсутствия. — Спасибо, — посылает ей воздушный поцелуй, и она делает вид что ловит его. — Я надоем вам, даже находясь в другом городе, — обещает Исак. И неважно, что он говорит ложь. После ужина все расходятся по своим комнатам, а Эвен осторожно заходит за Исаком в его комнату, прикрывая за собой дверь. — Тебе так противно находиться со мной? — омраченно спрашивает Вальтерсена, не смея подойти ближе, но тот сам хлопает по кровати рядом с собой и при этом улыбается так, что тот ему верит. — Ты из-за универа и общежития? — Найшейм кивает. — Мне не противно находиться с тобой в одной квартире, мне не противно находиться с тобой в одной комнате, и мне не противно даже лежать у тебя на коленях, — кладет голову ему на ноги, смотрит в глаза и вздыхает. И вот как теперь выкрутиться? — Зачем тогда в Берген переезжать? — Это лучший медицинский университет страны. Просто раньше я не рассматривал его, потому что не мог оставить маму одну, к тому же денег бы могло не хватить, а теперь я уверен, что даже если уеду, она будет обеспечена и счастлива. — Ты уверен, что это не из-за меня? Я могу съехать, если ты хочешь, — отводит глаза и вплетает пальцы в волосы Вальтерсена, массируя кожу головы, отчего тот блаженно прикрывает глаза. — Я хочу учиться в том универе. Вот и вся причина, не накручивай. — Ладно. — Может, тогда посмотрим фильм, как раньше?***
Исак уезжает. Перед самолетом они все вчетвером стоят в аэропорту, и Элизабет не выпускает его из своих объятий, просто потому, что не может иначе. Она не может себе даже просто представить, что по вечерам, возвращаясь с работы, она не будет видеть своего сына, и это наводит тоску даже тогда, когда Исак рядом с ней. Взяв с него обещание звонить ей и писать каждый день, она отпускает его из своих рук, стирая слезы с щек, и говорит, что им пора. И Эвен летит с ним. Конечно, чисто для того, чтобы помочь обустроиться и узнать условия жизни Вальтерсена. Однако нельзя сказать, что Исак в восторге от этого: за эти пару дней круглосуточного нахождения вместе его защита может треснуть, особенно когда Найшейм так нежно и ласково укладывает его голову себе на плечо и позволяет уснуть так на все время полета. Общежитие оказывается не таким хорошим, как ожидал Исак, и он действительно разочарован. От этого первого впечатления у него чуть ли слезы не наворачиваются: он ожидал большего. Эвен предлагает посмотреть квартиры поблизости, но тот отказывается: это взрослая жизнь, всё никогда не будет таким, как он себе представляет. И единственный выход — смириться. Вальтерсен не маленький мальчик, чтобы отступать. К тому же съем жилья довольно сильно может ударить по бюджету семьи, так что младший успокаивается и ищет свои плюсы. Оказалось, что его сосед по комнате — Юнас, который очень дружелюбен и в первый же день делится с Вальтерсеном и Эвеном печеньями. — Определенно хороший человек, — заявляет Эвен, размышляя о Васкесе, и Исак смеется от того, насколько его легко подкупить. И плачет где-то глубоко внутри, что никогда не сможет так же расположить его к себе в нужном ему русле. Если бы только можно было купить любовь Эвена печеньем или прочими сладостями… Через пару дней Эвен уезжает, а Исак чувствует пустоту у себя в сердце. Он только что отпустил человека, с которым хотел бы разделить свою жизнь, в другой город с улыбкой на устах. Так и должно быть. Он будет держать свою любовь в самом дальнем укромном уголочке своей души, чтобы не разрушить их отношения с Найшеймом и их созданную семью.***
Исак больше не приезжает. Первые, наверное, полгода он действительно следует уговору, приезжает на Рождество, а потом словно исчезает. Даже летние каникулы он проводит в Бергене, потому что «не может пропустить летнюю школу и стажировку». И если первый год родители и Эвен думают, что все дело в стремлении Вальтерсена к учебе, то по прошествии трех лет их вера во что-то лучшее начинает угасать. Они видят его лишь по особым праздниками вроде Нового года и дней рождений. И все. Больше ничего. Он исправно звонит через день и заводит девушку в университете. Присылает ее фото Эвену, поделившись радостной новостью с ним, и просит показать его избранницу Томасу и Элизабет. Наверняка, будь те хоть немного ближе к Исаку, они бы порадовались, но теперь, когда их сын так усиленно старается отдалиться, они не могут искренне улыбнуться из-за чувства тоски. Они все скучают по Исаку, но не могут ничего сделать. И Эвен уже устал слышать плач Элизабет за стеной и попытки отца ее успокоить. На следующий день он берет на работе неделю отпуска, покупает билеты до Бергена и уезжает. Мама просит его вернуть Исака, слепо надеясь, что Найшейм может как-то повлиять на того, и, наверное, скажи Эвен хоть раз Исаку приехать обратно и остаться, тот бы без раздумий послушался, но он никогда так не скажет. И не из-за того, что не хочет видеть его, просто не имеет права лишать Исака своей мечты, которой тот бредил как минимум с шестнадцати. В аэропорту его никто, естественно, не встречает, так что он ждет Исака в его комнате. И оказывается не готов увидеть его. Это странно, ему уже двадцать шесть лет, а он волнуется увидеть своего брата, в которого влюблен слишком долго, чтобы это было мимолетным увлечением. На улице потихоньку начинается дождь и набирает обороты, а два зонта парень замечает краем глаза на вешалке, значит Исак точно ушел без него. Именно поэтому Эвен одевается и берет с собой зонтики, чтобы отдать их мелким. Он знает дорогу до универа, потому как в их первый визит они обшарили весь город. Тогда они еще были близки. Тогда они были братьями. Но ничто не вечно под луной, и они отдалились друг от друга, потому что могли. Когда Эвен подходит к зданию, на крыльце уже стоит Исак с Юнасом и прикидывает, насколько все плохо и лучше добежать до дома или же переждать. — Привет, — улыбается Найшейм, подходя к ним, и отдает один из зонтов Васкесу, который благодарит его и уходит, отмазываясь, что у него еще есть дела. — Привет, — смущенно произносит Исак, встает под один с Эвеном зонт и находится слишком близко к нему. — Ты приехал. Зачем? — Чтобы вернуть тебя в семью, — легко отзывается Эвен, поворачивая голову к младшему и замечая его виноватую улыбку. — Так ты все еще будешь говорить, что тебе комфортно мое общество? — Мне комфортно, — убеждает его Исак, но слишком неуверенно, чтобы Эвен поверил. Тот тяжело вздыхает, и его плечи опускаются. — Я сниму квартиру, — говорит Эвен. — И не буду приходить на семейные сборища, если только ты будешь все же появляться дома. — Я же сказал, что причина не в тебе, — обрывает его Исак, останавливаясь на месте и поворачиваясь лицом к старшему. Они стоят рядом и просто смотрят друг другу в глаза. Ни единого слова, только разговор глазами. — В чем причина? Почему ты не хочешь возвращаться домой, кроме праздников? — Поначалу я не успевал по учебе, поэтому приходилось днями напролет сидеть в библиотеке и зубрить, потом у меня появилась девушка, которая требовала больше внимания к себе, а потом мы расстались и я не хотел вам портить настроение. Ну, а из-за похождений с Элли я опять отстал по программе, и мне пришлось заново догонять. — Все три года? — Все три года. — Неубедительные отмазки. Ты динамил всю свою семью три блядских года, — кричит Эвен, напирая на Исака, пока тот пятится назад. — Ты знаешь, сколько раз твоя мать плакала из-за тебя так, что отец не мог ее успокоить? А я скажу: каждый день. Хренов эгоист, думаешь только о себе, когда все мы страдаем. — Я не виноват, что на медицинском факультете сложно учиться. У меня не остается времени на что-то другое. — Это «что-то другое» — твоя семья. Мог бы найти время, чтобы повидаться с нами. — Ты приехал отчитывать меня? — Эвен сдержанно молчит, ведь, по сути, это и была причина его приезда, но Исаку знать это необязательно. — Я приеду на выходных, а теперь тебе пора. Я провожу тебя в аэропорт. — Гонишь меня? — У меня много домашки, — отмахивается парень, пожимая плечами. — С тобой я не смогу сконцентрироваться. — Так все из-за этого? Черт, лучше бы ты никогда не узнал, что мне нравятся парни. Эвен отдает Исаку в руки зонт, а сам направляется к дороге, где выставляет руку, чтобы поймать машину. Какой же он дурак, подумал, что Исак, как послушный щенок, подчинится, а на деле все оказалось куда хуже. Вальтерсен повзрослел и перестал быть ребенком, каким был в шестнадцать, и, пожалуй, Найшейм бы с радостью вернулся в то время или просто отдал бы Исаку ту беспечность. Он потирает лицо, мокрое от ливня, и замечает, как капли дождя перестают попадать на него. — Я уже сто раз сказал, что не считаю твою ориентацию какой-нибудь плохой. — Тем не менее ты избегаешь меня и не хочешь оставаться наедине. — Я говорил правду, я просто не мог вырваться надолго. Я правда приеду в эти выходные, ладно? И попробую совмещать семью и учебу. Обещаю, — печально говорит Вальтерсен, не глядя в глаза старшего. Конечно, ему стыдно за свое ребячество, но он не мог больше беззаботно быть рядом с Эвеном, когда каждую секунду рядом с ним он думает, как было бы хорошо поцеловать его. — Хорошо. — Но сейчас тебе придется уехать, потому что я не смогу сосредоточиться на учебе, отвлекаясь на разговоры с тобой. — Если ты не приедешь, я лично возьму у отца ремень и покажу, как воспитывал меня он, — с угрозой смотрит на младшего, и тот, не выдерживая, смеется от всей души. Эвен подхватывает его, и вот они уже вместе веселятся, словно и не было этих пяти лет. Исак провожает Эвена в аэропорт, они покупают билеты на вечер и сидят вместе в кафе, дожидаясь рейса. И на душе обоих так легко становится от того, что они просто поговорили. И Исак навещает их на выходных.***
Все его старания рушатся в мгновение ока. Все стены, которые он годами усердно строил, чтобы оградить себя от Эвена, падают в один день, когда мама при разговоре упоминает, что Томасу предложили работу за границей, и они не могут отказаться, иначе потеряют работу. В этом, по сути, и нет ничего плохого, и Исак рад, что в компании отца уважают настолько, чтобы доверить вести бизнес за рубежом. Но система дает сбой, потому что этим же вечером ему пишет Эвен и говорит, что нашел работу в Бергене и переезжает. И все бы ничего, но он хочет снимать квартиру, чтобы жить вместе. Вальтерсен игнорирует это сообщение с предложением и просто идет спать. Найшейм решает не медлить и на следующей же неделе приезжает в город смотреть варианты квартир. Оказалось, что в его компании есть филиал в Бергене, так что вопрос с работой был решен. Однако с Исаком он не просит встретиться, напоминая себе, что отвлекать от учебы он не имеет права. Конечно, он бы и рад повидаться, но навязываться нет желания. Его успокаивает тот факт, что младший будет жить рядом. Эвен сможет будить его и желать доброго утра, иногда обедать и ужинать вместе, поздравлять с возвращением домой, они смогут проводить вместе выходные и каникулы. Это будет идеально. Ну, или ему так кажется. В итоге его мечты кардинально отличались от действительности. Исак и вправду отказался от общежития, пообещав Юнасу не забывать о нем, и переехал в просторную трехкомнатную квартирку. До универа было не намного дольше идти, поэтому причин для возмущения у него не было. Они жили вместе, и это было дело необратимое. Но сами они бессознательно причиняли друг другу боль совместными вечерами, когда находились так близко, но не имели возможности прикоснуться так, как оба того хотели. Это было так глупо, быть взаимно влюбленными, но бояться признаться. Спустя месяц Исак сорвался и больше не смог держать себя в рамках дозволенного. Он больше не мог находиться рядом, не мог спокойно говорить, потому он сбегает по вечерам. Мне нужно в библиотеку. У нас проект. Не понимаю тему, нужно, чтобы Юнас объяснил. Меня совершенно внезапно пригласили на вечеринку. Я не смог отказаться. Нужно помочь преподавателю в лабораторной. Юнас попросил помочь нянчиться с сестрой. Я должен придумать реферат, а там думается лучше. Вот и все. У него каждый раз отмазки, которым Эвен откровенно не верит, но не смеет возразить. Ну, а вдруг правда? Он чувствует себя одиноко, они оба чувствуют себя одиноко, но он не может никому высказаться, не может запретить ему уходить. В конце концов, Исак начинает уходить и по утрам, забивая на завтрак. В очередной раз Вальтерсен отказывается, но Эвен сдержанно и строго произносит: — Ты никуда не пойдешь, пока не поешь. — Куплю по пути. — Нет. Ты сядешь и нормально покушаешь, — с нажимом произносит Найшейм. — Я не хочу, чтобы ты умер от голодания. Садись. — Мне нужно успеть до пар переписать лекции. Кстати, мы с Юнасом вечером выпьем вместе, — отмахивается Исак, идет в прихожую, но Эвен, до этого сидящий за столом напротив места Вальтерсена, подходит к нему, прижимает к стене и злобно смотрит. — Чего ты добиваешься? Что я сделал не так? — Ничего. Отпусти меня, я спешу. — Я запрещаю тебе шляться по вечерам. — Уже не имеешь права, я совершеннолетний, — насмехаясь, произносит парень, самостоятельно отнимая от себя руки, и как бы приглаживает одежду. Он никогда не говорил с Эвеном так нахально, но случай требует решительных действий. — Ты можешь выпить и в моей компании, — заявляет Эвен и резко выдыхает, выражая недовольство и злость. Исак колеблется, не зная, как поступить. С одной стороны находиться с Эвеном довольно мучительно, тем не менее он хочет этого. Безумно хочет остаться с Эвеном наедине и сделать с ним разные пошлости. Однако он не может так поступить. А по пьяни можно еще и секреты разболтать… — Прошу, я соскучился. Ты всегда так далеко. Верни мне моего шестнадцатилетнего брата, который постоянно лип ко мне, — практически умоляет Найшейм и при этом заглядывает с надеждой в глаза. Он замечает в них боль и застывшие слезы, но уже знает ответ. Это запрещенный прием. Исак смотрит на него с сожалением, понимает, что дальше будет только хуже, и слезы Найшейма убивают его изнутри, но мало того, он еще и является причиной столь жалкого состояния Эвена. — Эм… мне жаль, но я должен уйти, иначе опоздаю на лекцию, — отведя взгляд оправдывается Исак и буквально выбегает из квартиры, но напоследок останавливается в дверях. — Давай выпьем сегодня. Эвен молча кивает и закрывает за ним дверь. Уже вечером он заходит в магазин и покупает обычное пиво. Исак должен быть уже дома, но его не покидает чувство, будто произошедшее утром было лишь миражом, его несбыточной фантазией, не более… Он боится происходящего и боится, что под градусом они могут наговорить лишнего, он боится узнать правду: почему Исак его избегает. К его удивлению, Исака он застает на кухне, тот готовит бутерброды, а на столе лежит книга. Эвен еле заметно улыбается и видит название одного из разделов пособия, и это что-то связанное с генетикой, но выговорить он никогда это не сможет. Он понимает, что, возможно, Исак и не до конца врал ему и действительно учил материал для университета. Это заставляет облегченно выдохнуть. — Добро пожаловать домой? — немного робко произносит парень, однако он не уверен, имеет ли право говорить это. Фраза странная, они ни разу не говорили так друг другу, но именно сейчас ему нужно было произнести это. — Я, если честно, думал, что ты соврал мне, чтобы побыстрее уйти. — Я хотел, — честно признается парень, поворачиваясь к столешнице спиной и неловко опираясь на нее. Раньше было проще, Исак профессионально играл роль любящего братика, когда осознал свои чувства, но за эти три года в разлуке он разучился быть таким, забыл, каково это чувствовать боль от притворства. — Я рад, что ты передумал, — расслабленно выдыхая, говорит Эвен, снимая с себя пальто и вешая его на место. Он оставляет пакет с покупками на столе на кухне и уходит переодеться в домашнее. Вальтерсен же, печально нахмурив брови, страшась предстоящего разговора, выставляет банки пива. Он садится за стол, пытаясь прочитать текст и вникнуть в тему параграфа, однако сосредоточиться не получается, и он закрывает учебник, отбрасывая его от себя подальше, нервно откидывается на спинку стула и закрывает глаза. Сейчас бы уйти или заснуть, но совесть не позволяет так поступить с Эвеном. Ему не хочется больше мучить ни его, ни себя, но, что бы он ни делал во благо, результат становится чересчур дерьмовым. Он на время находится в небольшой прострации и как бы приходит в себя, когда чувствует руку Эвена у себя на плече и видит сочувствующий взгляд. — Устал? — Угу, — соглашается и тянет руку к пиву, затем открывает его и залпом выпивает примерно половину. Хочется поскорее отключиться от реальности. — Воу, полегче, Исаки, иначе быстро опьянеешь. — Хочу забыться. — Да, бывает такое, — грустно соглашается Эвен и тянет Исака на диван перед телевизором. Он включает на фоне какой-то музыкальный канал и отпивает из банки, постепенно чувствуя, как напряжение уходит. С каждым глотком и необдуманно брошенной фразой они потихоньку расслаблялись, а атмосфера становилась разряженнее. Они давно так не разговаривали, о мелочах, о чем-то важном, о совершенно отстраненном. Это было так неважно, главное, что они разговаривали. — Так в чем причина того, что ты не хочешь здесь находиться? Ты очень редко бываешь дома и очень задумчив. Тебе не нравится эта квартира? — начинает спрашивать заплетающимся языком. — Мне все нравится… — Может, скучаешь по Элизабет? — Сколько, по-твоему, мне лет?.. — На учебе проблемы? — Да нет, все наоборот прекрасно, — отвечает Исак и отсаживается незаметно от Эвена. — Может, тогда в личной жизни? — Думаешь, я буду обсуждать это с кем-то из семьи? — отворачивается от Найшейма и укладывает голову на притянутые к груди ноги. Кажется, он вот-вот заплачет, и нижняя губа мелко подрагивает, так что он решает немного помолчать и успокоиться. — Ты знаешь, что можешь мне рассказать, — утвердительно произносит, заглядывая в глаза, словно в самую душу. Исак не умеет выдерживать такой взгляд, сразу появляется чувство вины за свое отношение к тому, хоть чувства у него и самые теплые к Эвену, но… нельзя же просто сказать: «Хэй, я тут немного по уши влюблен в тебя, так что давай встречаться?» Не может же он ни с того ни с сего заявить о своей любви к своему же брату, пусть и сводному. Эвен не сводит с него взгляда, а Исак чувствует, как он потихоньку сходит с ума. Ну нельзя так смотреть. Никогда. — Расскажи мне все, — умоляюще просит Эвен, и младший просто-напросто не выдерживает: закрывает лицо руками и всхлипывает. Наверняка на него так действует алкоголь, на трезвую голову он бы отмахнулся и сказал, что его брат параноит, но именно сейчас он не может сдержать себя. — Эй, тише, братишка, успокойся, — притягивает к себе и обнимает, поглаживая то по голове, то по спине, прижимается щекой к его виску, а Исак обнимает его в ответ. На самом деле это так больно для них обоих. Сердце словно разрывается на две части. — Я кое-кого люблю, — стараясь не выдать себя, сквозь слезы шепчет Исак, сжимая кулаки на спине старшего. Всхлипывает и снова заходится рыданием. — И кто она? — его голос срывается, но он старается не выдать настоящие чувства от этих слов, пытается поддержать его морально. — Разве это важно? Мы все равно не можем быть вместе. — Значит, безответная любовь? — господи, как же отвратительно осознавать, что Исак испытывает то же самое, что и он. Как больно думать, что ему больно. Как страшно чувствовать, что у него нет шанса против этой девушки. — Она не обращает на меня внимания. Даже не расценивает как потенциального партнера. — Мне жаль… — Да и в принципе все плохо… п-просто в самый ответственный момент у меня не встает, — почесывает затылок и неловко улыбается, стараясь скрыть свои настоящие чувства. — В смысле нет эрекции? — Черт, прости, я не должен вываливать это все на тебя, — быстро проговаривает Исак, собираясь подняться и уйти в свою комнату. Он и так много чего взболтнул. — Нет-нет, я рад, что ты доверился мне, просто… ну, у тебя нет эрекции, ведь так? — Ага, — прячет лицо в ладони и всхлипывает снова. Вот и как объяснить Эвену это все так, чтобы тот понял его? — А ты не знаешь причины? Давно это? «Единственная причина — ты, Эвен», — думает про себя Исак, но на деле лишь краснеет и старается придумать, как перевести тему, но на ум ничего не приходит. — Кажется, так было всегда. Да ладно, забей, с этим можно жить, — коря себя за то, что вообще сказал хоть что-то на эту тему, произносит младший. Все было так прекрасно до этого, так «прелестно» он убегал от проблем… — Ты должен провериться. Вдруг это что-то серьезное. — Что?! Никуда я не пойду! — Если боишься, то я могу проводить тебя, — словно это обычная ситуация, говорит Эвен и берет его руку в свою. Правда, эта поддержка совершенно не успокаивает, а, наоборот, приводит в крайнюю степень смущения. — Идти в больницу очень смущающе, — категорично заявляет Исак. Он не понимает, зачем произносит следующие слова, но это кажется такой приятной фантазией, таким лакомым кусочком: — Может, посмотришь ты? Ты взрослый и опытный, а? — скороговоркой говорит Вальтерсен, но одумывается в следующий же момент, не может же он правда сделать это. — Ладно, я пошутил, слишком много выпил, — наигранно смеется, вставая с дивана, когда Эвен хватает его за локоть и усаживает рывком между своих ног. Для него это тоже дико, однако, кроме этой возможности, скорее всего, у него больше не будет шанса коснуться Исака так. Он приспускает серые спортивные штаны парня, и тот прикрывает рот рукой, чтобы не издать неподобающих звуков от желанных касаний. Старший осторожно стягивает с него и белье и смотрит через плечо на него: — Вроде на первый взгляд нормально, — говорит он, разрываясь между двух желаний: дотронуться до Исака или не тешить себя несбыточными надеждами. — Не против, если я прикоснусь? — Вальтерсен, сжавшийся в комочек, не подает никаких сигналов отказа, поэтому Эвен аккуратно, даже нежно берет его член в руку и начинает потихоньку надрачивать. Неприятное трение создает некоторый дискомфорт, но тот молчит, наслаждаясь даже самой мизерной частью своего счастья. Исак встряхивает головой и вздрагивает. Просто этого не должно было произойти, он должен был сказать «нет», поэтому младший ненавязчиво накрывает чужую ладонь и отстраняет от себя. — Прости, но это… — Странно… — Я не должен был просить об этом, — красный, как рак, говорит Вальтерсен и быстро поднимается с места. — Я пойду спать лучше, — произносит и скрывается как можно скорее за дверью в свою комнату.***
Утром следующего дня Исак просыпается в своей кровати с несильной головной болью и вспоминает произошедшее вечером. Он позволил Эвену трогать его член. Хуже не придумаешь. Даже на пьяную голову он не имел на это права, он не мог просто так практически в открытую признаться в своих чувствах. Но он это сделал, и единственное, о чем он сейчас мечтает, — забыть обо всем. И о нежных прикосновениях Эвена, и о его теплом дыхании на своей шее, и о низком голосе. Конечно, будто он сможет забыть то, чего жаждет последние года четыре или три с половиной. За дверью раздаются шаги и, только они затихают, слышится сонный голос Эвена, который говорит Исаку, что он опаздывает. Охуенно, мало ему всех тех терзаний, так еще и на первую лекцию опоздает. Без лишних слов младший встает с кровати и мчится в ванную, даже позабыв о похмелье. Утром он также не завтракает, а Эвену говорит, что не помнит ничего практически. Не помнит, как тот дрочил ему, а он возбуждался от желанных прикосновений и еле сдерживал себя от поцелуя. Найшейм хоть и видит, что тот что-то умалчивает, но разрешает все оставить так, как было. — Хотя бы позавтракай, Исак. — Мне правда пора, иначе не успею. Прости, — отмахивается, надевая свои кроссовки, но старший останавливает его и держит за плечи, не позволяя сдвинуться с места. — Да посмотри на себя, ты бледный и с синяками под глазами. Ты слишком похудел, и я думаю ты ешь всего раз в день. Если бы твоя мать тебя сейчас увидела, то… — Отвали, — кричит Исак. Ему осточертела эта гиперопека; его достало, что Эвен считает его лишь маленьким неразумным братом; ему противна мысль, что Эвен не понимает его желаний. — Опять начинаешь свою песню о моем здоровье! Ты бесишь! Говоришь, когда вставать, когда ложиться, готовишь этот завтрак, беспокоишься, говоришь, что я должен делать. Достал! — Эвен ослабляет хватку, и Исак, почувствовав это, отмахивается от его рук и отходит на пару шагов назад. — Исак, но ты мой брат, и я обязан о тебе заботиться, — пытается возразить Эвен, хотя ему самому претит мысль, что его отношение к младшему должно быть лишь братское. — Вот опять, ты сводишь все к этой хуйне с братьями, но я никогда не думал о тебе, как о брате! — выкрикивает парень, но, осознав, что именно взболтнул, закрывает рот рукой и быстро выбегает за дверь. Но Эвен даже не думает догонять его. Вечером Исак не возвращается. Ближе к полуночи старший пишет ему сообщение: «Ты видел время? Где ты шляешься?» Однако ответа не приходит. И на звонки Исак тоже не отвечает. Кажется, он все испортил.***
Спустя несколько дней метаний от одного друга к другому, Исак приходит к единственному человеку, который точно мог его поддержать. Он стучит по двери, и Юнас впускает его в их комнатку. — Не против, если я поживу у тебя? — Если скажешь об этом своему брату, — бросает через плечо парень, и он даже не имеет в виду ничего плохого, но Исак быстро раздражается. Однако понимает, что Васкес, вероятно, говорит это без какой-либо задней мысли, и берет себя в руки. — Он и так знает. — Врешь. Он у декана выпросил мой номер и каждый день звонил узнать, все ли с тобой в порядке, — устало произносит Юнас и садится на кровать. Подле него разложены тетради и учебники, и Исак, видимо, отвлек его от домашнего задания, но тот не жалуется. — Прости. Я не могу там быть, — его друг понимающе кивает, и он единственный, кому Вальтерсен рассказал о своей детской влюбленности, так что надевать маску спокойствия и пофигизма ему необязательно. — Что произошло? — Все вышло из-под контроля. Ладно, это неважно, — не хочет и дальше говорить об Эвене, так что закрывает тему. Все равно ничего не изменить. — Хочешь, я приготовлю что-нибудь? — спрашивает Юнас и, когда Исак кивает, идет на кухню. Вечер, в общем-то, проходит относительно спокойно, и Васкес не пытается снова заговорить об Эвене, за что Вальтерсен ему благодарен, но что-то идет не по плану, когда его другу звонит Ева и обещает прийти на всю ночь. Исак чувствует себя некомфортно и уверен, что будет только мешать, поэтому с наигранной улыбкой и жизнерадостностью встает с места, оправляет одежду и подходит к двери. — Ладно, я уже пойду. Не буду вас с Евой тревожить. — Нет, оставайся, мы не будем… — Все нормально, — обещает Исак. Все почти так и есть, и он решил уже, что вернется домой и поговорит с Эвеном. Проблема лишь в том, что он чертовски боится этого. — Я пойду к себе. — Может, вы наладите отношения, как нужно тебе, — с надеждой говорит Юнас и обнимает коротко на прощание. — Я верю в это. — Спасибо. Хорошо провести вечер, — жизнерадостно подмигивает и улыбается, хотя на душе и кошки скребут от того, что скоро он войдет в квартиру Эвена и тот наверняка будет там, и Исаку придется посмотреть ему в глаза после таких слов. Эвен всегда заботился, оберегал, а он просто испортил все одной фразой. Шагая вдоль улицы, Вальтерсен думает, что бы он мог сказать, чтобы Найшейм простил его. Наверное, ничего. Ничто не способно перекрыть те обидные слова. Стоя уже перед дверью, Исак решает просто извиниться. Вряд ли это что-то изменит, но не может же он и вовсе забить на любимого человека. Своими ключами открывает дверь, заходит в квартиру и осматривается. Найшейм сидит за столом, а вокруг него разложены бумаги. — Я дома, — неловко сжимает лямку сумки, разувается и подходит к брату. — С возвращением, — устало произносит и выглядит при этом, словно из него выкачали всю энергию, словно он до изнеможения изводил себя. Исаку больно смотреть. — Прости за те слова, я… я не имел права говорить их, — быстро проговаривает парень, переминаясь на месте. Эвен смотрит на него и кивает. — Не извиняйся, твоей вины здесь нет. Ведь ты помнишь тот вечер, когда я трогал тебя, — скорее утверждает, не спрашивает парень. Их взгляды пересекаются, в глазах Эвена плещется невероятная вина, в глазах Исака — жалость и скорбь. — В общем, я подобрал несколько вариантов квартир поблизости с универом… — передает Исаку газету с выделенными адресами, а тот, находясь в какой-то прострации, берет ее в руки. — Ты хочешь, чтобы я съехал? Тебе не нравится жить со мной? — Тебе ведь самому противно и страшно жить со мной после того вечера. Я понимаю, что ты не хочешь жить рядом с геем. — Ничего мне не противно! И я не боюсь тебя! Дело совсем не в этом! — кричит парень и кидает газету на пол, затем топая по ней ногами. Он, конечно, понимает, что его поведение кажется со стороны как раз таким, но это не так. Он, может, и хочет съехать, но не из-за того, что боится домогательств от Эвена (он мечтает о них), а потому, что он сам не может держать себя в руках рядом с ним. Ему так надоело притворяться каким-то жизнерадостным идиотом, так достало быть для всех веселым и радостным! И его так задевают слова старшего, что ему противно, что он даже не понимает, как кричит ему в лицо как раз то, что больше всего хотел утаить. — Я боюсь, что могу сболтнуть лишнего, что случайно покажу тебе свои настоящие чувства, которые противоположны братским! — он постепенно осознает, что именно сказал, поэтому в страхе замирает, его глаза увеличиваются, и он резко умолкает. Эвен смотрит с таким же удивлением смешанным со страхом, и это сподвигает Исака, быстро надев кроссовки, выбежать из квартиры. Эвен не отстает от него, выбегает за ним в одних домашних носках, но, когда тот, перепрыгивая через одну и две ступени, мчится по лестнице, быстро вызывает лифт, который просто чудом открывается в тот же момент, и нажимает на кнопку первого этажа. Исак успевает выбежать на улицу, когда Эвен хватает его за руку и прижимает к двери подъезда. — То, что ты только что сказал, правда? Или ты просто играешь? — Если ты так хочешь, то пусть это будет шуткой, — отводит взгляд в сторону и выдыхает. Он устал от этого. — А если я хочу, чтобы это было правдой? — Что? Исак недоумевающе смотрит на него, и в этот момент Эвен решает не говорить, а действовать, поэтому нежно кладет ладонь на его щеку и прижимается губами к чужим, ласково посасывает, вкладывая всю свою заботу и чудом взаимную влюбленность. Исак всхлипывает в поцелуй, сжимает рукава футболки Найшейма и отстраняет его от себя. Если тот просто насмехается над его влюбленностью, то… — Не мучий меня, — по его щеке скатывается слеза, но тот сцеловывает ее. — Никогда бы об этом не подумал, — шепчет старший и заново целует его губы, словно не имея сил насытиться сладкими поцелуями. Сзади раздаются шаги, однако Эвен даже не думает отпускать младшего, хотя тот и не особо против. Они так долго ждали этого, что оба сейчас не смогут отказаться. — Лапы убрал, педофил старый, — раздается женский голос, и Эвен поворачивает голову, чтобы посмотреть, не им ли это говорят. Позади действительно стоит незнакомая ему девушка, но Исак узнает в ней Эву, оттого и смеется абсурдности ситуации. — Привет, — здоровается Исак, неловко глядя на нее, но все же скорее забавляясь. За ней появляется Юнас, и он виновато улыбается. — Прости, я сказал ей, что ты поссорился с братом и ушел мириться, и она решила, что мы должны проведать вас и узнать, все ли хорошо. — Видишь, мы не зря шли, — говорит она, складывая руки на груди. — Не успел он дойти до дома, как к нему кто-то пристал, — Эвен удивленно смотрит на всех троих. И он-то пристал? Ну да, он пристал, но это было по обоюдному согласию, на минуточку. — Кхм, Эва, это Эвен, мой брат, — говорит Вальтерсен, посмеиваясь в кулак, и та виновато ойкает. При этом смотрит, словно Найшейм нарушил все заповеди разом, причем только он, не Исак. С одной стороны, она, конечно, права, потому что в ее глазах они, родные братья, целовались и именно Эвен напирал. Но с другой, она вроде как и нарушила их идиллию… — Сводные, — поясняет Юнас, и берет ее за руку. — Аа… Оу… Эм… — до нее доходит, что она прервала их на самом интересном месте, и заливается краской. — Простите, наверное… — Спасибо, что так беспокоилась, — улыбается ей Исак и подбадривающе хлопает ее по плечу. — Хотите зайти на чай? — Эва и Юнас видят разочарованный взгляд Эвена, явно ожидающего чего-то больше от Вальтерсена, чем поцелуй, после их признаний, поэтому им становится неловко. — Нет, мы пойдем, — говорит Юнас, хватая девушку за руку, и тянет ее за собой. — Не будем вам мешать. Потом напиши, как все прошло, — парочка машет им на прощание и уходит. — Они правда подумали, что я хотел тебя изнасиловать? — Угу, — кивает коротко Исак. — Будто ты не хочешь, — лукаво ухмыляется и подмигивает ему. — Очень хочу, — признается, глядя прямо в глаза. — Может, пойдем домой и продолжим начатое? — Думаю, мы так и поступим, — смеется Исак и тянет его обратно в подъезд, затем в лифт, в квартиру. Уже в квартире Эвен снова его целует, но на этот раз более развязно, словно показывая младшему всю накопленную страсть за все эти годы. Уже даже не верится в реальность происходящего. То, что Исак имеет право так его касаться, что Эвен тоже хочет этого. Однако Найшейм не намекает на что-то серьезное, не раздевает, не лапает его в открытую, только кладет одну руку ему на талию и прижимает к себе. Как бы они ни хотели, они не могут стать единым целым, но они могут раствориться в этой любви. — Я люблю тебя, — шепчет Найшейм ему в приоткрытые губы, отчаянно цепляясь за эти чувства, и даже задерживает дыхание, пока не слышит тихое «Я тоже люблю тебя» от Исака. А больше и просить не о чем. Неожиданно для них раздается звонок телефона Эвена, и ему приходится отстраниться от младшего и ответить на звонок. Какой-то человек говорит ему что-то, а он, выслушав его, шепчет Исаку, прикрывая динамик: — Кажется, это надолго, — с сожалением произносит Найшейм, но тот улыбается ему в ответ и пожимает плечами: ничего не поделать. — Я пойду в душ, — повседневным тоном произносит он и шагает к ванной, скрывается за дверями, раздевается и только тогда понимает, какую оплошность совершил. Почти открытым текстом сказал, что ждет сегодня секса. Ох, блять. Нет, он хочет, но в то же время раньше он только мечтал об этом и теперь оказался не готов. Блять, блять, блять… Горячие струи воды помогают ему чуть расслабиться, поэтому он упирается лбом в стену, пока сверху льется на него вода, успокаивая и снимая напряжение. Он не знает, сколько времени проводит вот так, но потом быстро приводит себя в порядок, надевает домашнюю одежду и выходит. Эвен до сих пор разговаривает по телефону, и он уже хочет незаметно прошмыгнуть в свою комнату, но старший прерывает разговор и обращается к нему: — Подожди в моей комнате, я скоро приду, — улыбается ему, не оставляя выбора. Что ж, Вальтерсен сам спровоцировал его. Зайдя в комнату, он валится на кровать, закрывая лицо, и думает обо всем этом. Может, притвориться мертвым, чтобы оттянуть момент? Хотя сейчас случится самый важный момент в его жизни. Он станет по-настоящему взрослым. Раньше у него ничего не получалось, и его жалоба в тот вечер, когда они напились, не была необоснованна, но… если сейчас это будет Эвен, то все ведь получится? Либо же он окажется не готов и все провалится… От собственных душевных терзаний он, лежа на животе, болтает ногами в воздухе. — Что ты делаешь, — немного посмеиваясь его ребячеству, спрашивает Эвен и подходит к нему, садится рядом на кровати. — Притворяюсь мертвым, — шутит Исак и так же садится. — Выходит не очень. — Похоже. Без понятия, что идет не так… — и его слова глупы, но Найшейм все равно смеется и притягивает его к себе. — Боишься? — Очень, — честно признается парень, скрывая румянец на щеках в изгибе шеи старшего, пока они обнимаются, и Эвен тихо поглаживает его по спине. После пары минут таких уютных объятий Найшейм опрокидывает Исака на кровать, поворачивает спиной к себе и прижимается сзади, обнимая поперек живота. Исак недоуменно оглядывается назад, и тот вместо слов целует его, сильнее сжимая его в своих руках. — Эвен?.. — Тебе завтра в универ. И, думаю, ты пока не готов, так что мы просто будем спать вместе. — Правда? — Правда. Все хорошо. Спи, Исак. — Спасибо.***
— Ну, — задумывается Эвен, — с поцелуями у нас все в порядке, по-моему. Но когда дело доходит до секса… у нас не выдается подходящего момента, — потирает заднюю сторону шеи и опускает взгляд на пол. Он стоит посреди своей комнаты, ждет, пока Исак вернется с учебы, и говорит с Кристофом. — Вы до сих пор не уладили это? — на другом конце линии спрашивает его друг. — Да, мы до сих пор не переспали. — Вы живете вместе, встречаетесь уже месяц, но до сих пор не трахнулись? Ну вы даете, парни, — скептически выгнув бровь повторяет вопрос, и, хотя Эвен его не видит, знает об этом жесте. — Может, ты его не привлекаешь? — Я не знаю. — Он не намекал на что-нибудь? — Ну, когда я в последний раз попытался взять инициативу на себя, он сказал, что боится, что соседи услышат. Как после этого я могу настаивать?! — Черт, тебе пять или двадцать шесть? Хватит придумывать отмазки, просто начни, а там уже пойдет само собой. — Я не могу так. Вдруг он правда против? — Господи, ты в могилу меня сведешь. Оплати номер в отеле, и проведите ночь там. — Так всем станет ясно, зачем мы пришли. Мне вообще кажется, что я его совращаю, я ведь старше, да и опыта у меня больше… — Тогда пусть чувство вины будет обосновано. Сначала займитесь сексом, а потом наказывай себя, как хочешь. Разве есть смысл корить себя сейчас? — А если он не хочет? — Эвен, хватит вести себя, как девственник. Это ему надо волноваться. Не тебе. — Ладно… я подумаю. — Не думай, действуй. Уверен, он тоже этого хочет. — Наверное, — соглашается устало парень. — Прости, но мне нужно идти. А ты забронируй номер в отеле. — Хорошо, — сбрасывает звонок. Ладно, ему нужно что-то придумать. Он садится на кровать, проверяя время, и Исак обычно сейчас был уже дома, но сегодня его нет. Но Эвен никогда не узнает, что причина задержки такой же разговор Исака с Юнасом и из-за той же причины.***
Через пару дней Кристоф отдает Эвену билеты в кино и ключ от номера в солидном отеле Осло, и Исак вместе с Эвеном не могут упустить эту возможность. Сначала они идут на малоизвестный фильм, который не совсем оправдывает их ожидания, а Эвен и вовсе, как режиссер, высказывает открытое недовольство. — Зато это наше первое свидание, — успокаивает обиженного Найшейма Исак, и их пальцы переплетены и спрятаны в кармане старшего. — Если бы я выбирал фильм, то он был бы намного лучше. — Меня устраивает и такое, — улыбнулся младший. — Но я хочу есть. Давай закажем в номере еду? — Все, что угодно. — Но зачем Кристоф прислал нам билеты и забронировал номер? — Эм… ну, я советовался с ним… — Так мы идем туда только за одним? — Эвен виновато кивает и чувствует при этом, словно он конкретно так нашкодил. Озабоченный придурок. — Тогда не нужен нам никакой отель, — разворачивается в противоположную сторону и идет по направлению домой. Им не нужен номер, чтобы заняться любовью, Исаку достаточно и просто Эвена рядом с собой. — Но… стены же тонкие… — Неважно. Я тогда запаниковал, а сейчас уверен во всем. Больше они не говорят ни слова, идут, почти бегут домой. Только за ними захлопывается дверь, Найшейм притягивает Исака для поцелуя, словно спрашивая, можно ли ему продолжить, желает ли Исак сам того. Однако младший не только позволяет, но и берет инициативу на себя. — Я люблю тебя, — шепчет между поцелуями Исак, отстраняет от себя Эвена и, держа крепко его руку, ведет в свою спальню, где садится на кровать. Эвен поступает так же. Он начинает целовать шею Вальтерсена, оттягивая ворот, а затем и вовсе снимает его кофту. — Все нормально? — Говоришь, как старший брат, — закатывает глаза парень. — Не думаю, что нормальные братья занимаются сексом друг с другом, — сузив глаза, задумчиво произносит Эвен, а Исак краснеет. Ему чертов двадцать один год, а его смущают разговоры о близости. Дожил, черт возьми. — И все же, ты уверен в этом? — Пойми, я действительно немного боюсь и стесняюсь, но я мечтал об этом с семнадцати. — Рад это слышать. Но я надеялся услышать, что ты влюбился в меня с первого взгляда. — Не дождешься. Я долго обдумывал свои чувства, пока не пришел к выводу, что влюбился в тебя. — А я влюбился с первого взгляда, — признается Эвен и опрокидывает Исака на спину. Поначалу смотрит в глаза, сжимая его ладони в своих, он не знает, как еще выразить всю любовь и привязанность, всю рвущуюся из груди нежность. Его дыхание становится прерывистым, рваным, и они не произносят ни слова. Младший вырывает руку из захвата и притягивает Эвена к себе, немного робко и одновременно страстно целуя, заставляет того буквально лечь на него, хотя тот и не пару килограмм весит явно. Ему не тяжело, для него это долгожданная близость. Рукой Найшейм нащупывает тумбочку возле кровати и, чуть не сшибая светильник, достает из первого ящика смазку. Открывает ее и хочет уже выдавить немного на пальцы, как Исак забирает тюбик у него. — Я не хочу, чтобы ты использовал то же, что и с другими. — Тебя надо подготовить. — Но не так же, как и всех остальных, — Эвен начинает ухмыляться, и Исак почти жалеет о своих словах, когда тот мгновенно снимает с него всю одежду и сгибает его почти вдвое, раздвигая ноги и касаясь языком дырочки парня. — Лучше бы промолчал… — Я выполняю твое желание, — прошептал Эвен, — этого я никому не делал. Вальтерсен судорожно выдыхает, когда старший снова проводит языком вокруг ануса и толкается внутрь. Для него это впервые — кого-то вылизывать, поэтому делает несколько неумело, но стоны Исака помогают ему понять, что он все делает правильно. — Э-эвен, давай займемся любовью? — А чем, ты думаешь, мы сейчас занимаемся? — посмеивается Эвен, практически не отстраняя лицо от него. — Но приятно только мне… — Исак, я не делал бы это, если бы не хотел, — берет его руку и накрывает ею свой пах, где виднеется и чувствуется значительный бугорок. Исак сильнее краснеет и резко одергивает руку, словно испугавшись. Но это не тот неприятный леденящий кровь ужас, скорее томное предвкушение. Он ничего не отвечает, позволяя Эвену снова приняться за свое дело, лишь впутывает в его волосы пальцы и немного направляет его. Старший времени сильно не теряет и подносит к губам Вальтерсена два пальца. Тот посасывает их, облизывая каждый миллиметр, словно это какой-то леденец, а после выпускает с пошлым причмокиванием. Эвен массирует пальцами его вход, чуть разработанный языком, и вставляет один палец, постепенно растягивая стенки. Исак громко стонет, сжимая одной рукой простынь возле ног Эвена, а другой сразу же прикрывает рот, боясь, что его стенания могут быть слышны соседям, да и он стесняется немного… Найшейм забирает его руку ото рта и быстрее двигает пальцем в нем, буквально принуждая показать свой тонкий возбужденный голосок. Через какое-то время прибавляет второй палец, затем и третий, как можно сильнее его растягивая, чтобы тому было менее больно. — Эвен, может, ты уже возьмешь меня? — прерываясь, чтобы глубже вздохнуть, просит Исак, и Эвен вынимает из него пальчики. — Люблю тебя, — шепчет он, опуская таз парня на кровать и нависая сверху, целуя его в губы. — Как брата? — посмеивается Исак. — Хочешь, я буду называть тебя братиком? — Ну, если ты даже сейчас смеешься, то можно с тобой не церемониться, — возбужденно ухмыляется и расстегивает свои штаны, так как тратить сейчас время на раздевания не особо хотелось. Именно поэтому он быстро стягивает футболку с себя, приспускает штаны и белье и, незаметно для разнеженного Исака, выдавливает на свой член немного лубриканта, иначе тот будет стонать лишь от боли, а не наслаждения. Он приставляет головку члена к входу Исака и медленно толкается вперед, наблюдая, как тот стискивает зубы и силится не заплакать. — Если будет невыносимо, скажи мне, — просит он. — Все хорошо. Так больно только в первый раз, я читал, — Эвен в открытую смеется над ним, содрогаясь всем телом, даже забывает о происходящем. Нет, только его Исак мог такое сказать именно во время секса. — Ты такой маленький, такой милый, — улыбается Найшейм и наклоняется к нему, требуя свой законный поцелуй. Конечно, он получает его и резко входит до конца, отчего тот всхлипывает и содрогается всем телом. Эвен шепчет успокаивающие слова, Исак плавится от его прикосновений, и они оба не требуют больше совершенно ничего. Постепенно старший ускоряется, пока Исак царапает короткими ногтями его кожу, стонет иногда от боли, но в основном от удовольствия. Они оба счастливы. Действительно счастливы. Эвен выпрямляется, держит его ноги руками и лапает, словно в последний раз. Так жаден до прикосновений, так ему нравится видеть Исака, распластавшегося под ним, сжимающего простынь в кулаках и плачущего от неведомого ему ранее приятного чувства. Найшейм не смог бы ни на что это променять. Он счастлив, что они смогли разобраться в чувствах, что их любовь взаимна… Чувствуя, что сам находится на грани, начинает надрачивать член младшего в такт своим толчкам. Исак сжимает его так сильно, так судорожно, что они кончают практически одновременно. Младший полностью изнурен и не может даже пошевелить конечностями, поэтому Эвен аккуратно выходит из него и сводит его ноги вместе, отчего тот немного морщится, и кладет их на кровать. Далее он, естественно, стирает с него их сперму и кидает полотенце в стирку. Они лежат рядом друг с другом и наслаждаются просто возможностью быть вместе. Может, это и есть истинная любовь? Может, это и есть настоящее счастье?***
Утром следующего дня они просыпаются в объятиях друг друга, если честно, не особо веря в происходящее, но их тела такие теплые, такие родные и настоящие… Если это лишь шутка, то они вряд ли переживут это. Когда Исак выходит из душа, он немного косолапит, потому как ему действительно больновато ходить, но на каждое извинение, каждый полный сожаления взгляд Исак целует его и говорит, что ни о чем не жалеет. Эвен готовит им завтрак, и Вальтерсен снова бесится: — Ты снова это делаешь: снова ведешь себя как брат. — Трудно забыть то, чем занимался на протяжении пяти лет, — улыбается ему старший. — Но считай, что так я забочусь о тебе, как о своем парне. — Своем парне? — Да, ты мой парень. — Это будет сложно объяснить родителям.