Когда линия станет прямой

      Исчерпано, старо как этот мир.       Хосок не был тем, кому нравилось кого-то любить. Да, именно так. Он никогда не любил, даже иногда сомневался в чувствах к собственной семье. Это, конечно, чересчур, но Чон был с собой честен. Уважение и благодарность, но, увы, не любовь.       Темно-рыжий парень с кучей веснушек на лице и теле для всех своих знакомых был Солнцем. Распустившимся ярким подсолнухом. Он был рядом и просто дарил тепло людям, которые нуждались в этом. Улыбался, сиял и шутил так громко, чтобы услышали даже самые заядлые одиночки.       Обычно Солнце греет, иногда обжигает и слепит глаза. Оно напоминает людям, что они живы, что еще есть надежда. Занятые своими проблемами и делами, люди никогда пристально не всматривались в солнечный свет. Кто-то боялся ослепнуть, кто-то получить серьёзный ожог, кто-то просто не хотел. Зачем любоваться тем, что и так каждый божий день под боком. Как и пылающая огненная звезда в небе, Чон Хосок стал для друзей ориентиром. Блоком для подзарядки. Тем, кто всегда поможет и выслушает. Хосок стал обычным дополнением к жизни других людей.       Действительно, кто же захочет спрашивать у вечно смеющегося цветочка, что случилось у него. Это как минимум странно. Как если подойти к грустному человеку и поинтересоваться, почему он такой веселый. Абсурдно, неправильно. Но необходимо.       Хосок не требовал отдачи от других, ведь у него всегда все хорошо. Маски на лице прижились, как родные. И это до того страшно для самого Хо временами, что кажется, ещё чуть-чуть и весь хорошо выстроенный, продуманный необитаемый мир юного Чона разнесется самой разрушительной волной. Тогда пострадают все.       Но почему-то никому нет дела до от чего-то смертельно-бледного юноши. Сегодня ему действительно плохо. Голова дико раскалывается, кончики пальцев будто немеют. Ему кажется, что вот-вот и его руки полностью затвердеют и осыпятся невидимой пылью на пол. Он думает, как, наверно, замечательно так бесследно исчезнуть — раствориться в воздухе. Хосок наивно полагает, что его никто и не вспомнит в таком случае. Но правда такова, что заметят все, с кем он был знаком, а плакать искренне будут лишь единицы. Даже те, кого он не знал. Чон этого не понимает, терпит очередной приступ боли в районе живота и падает посреди коридора. Его пальцы все-таки замерзли.       Ким Тэхен, самая большая ошибка своей собственной Вселенной, появляется буквально из ниоткуда. Когда Чону холодно, плохо, грустно, этот надоеда выскакивает, как черт из табакерки. Дико напрягает, бесит, но его присутствие рядом не дает Хосоку потерять собственное, внутреннее Солнце. С каждым днем оно светит все слабее, они оба это знают, но сдаваться не собираются. Тэхен не позволит случиться закату.       В последние месяцы Тэ часто спасал Хосока. Он не понимает, почему делает это, зачем выбегает каждый раз, когда сердце начинает биться медленнее. Сегодня он вновь нашел его посреди огромного университета одного, обессиленного и замерзшего. Снова поднял на руки и прижал к своей груди это хрупкое Солнце. Только в этот раз он вызвал скорую. — Зачем? — еле шевеля побелевшими губами, спрашивает Хосок. — Я же прос… — Заткнись! — уже на грани слез кричит Тэхен и смотрит с укором. — Если ты о себе не думаешь, то хотя бы я буду! — Дурак, — Хосок незаметно проваливается в темноту, греясь в теплых руках друга.

***

      Ярко-синяя линия на мониторе резво скачет вперед, показывая всем, что человек еще жив. Хосоку она нравится. Напоминает о том, каким он был в школе. Давно забытые чувства редко возвращаются. И Чон не сказал бы, что ему повезло сейчас, потому что прошлое не должно вызывать слез. Так почему же щеки обжигает ностальгия по былым временам, когда он еще был здоров?       Противный писк раздражает, а левая рука немеет от тяжелой головы Тэхена. Уснул, прямо на полу, сжав холодную ладонь Чона. Сил нет, чтобы пошевелиться. Чон переводит взгляд на широкое окно. Щурится немного от яркого света, разглядывает пролетающих птиц и бескрайнее синее небо. Такое чистое, прямо как в детстве…       Середина весны во всей красе. В парках стали появляться влюбленные парочки, дамы с колясками и молодежь в своих шумных компаниях. На деревьях шелестят первые зеленые листья, стряхивая свежую росу. Маленькое солнышко большими шагами рассекает воздух, спеша домой, чтобы рассказать маме о своем ненормальном друге Тэхене. Десятилетнему Хосоку очень нравится ветер. Ему нравится свежий запах весны, который, как он наивно полагает, чувствует только он. Нравится, когда он быстро идет или бежит, вокруг все заливается свистом. Тогда ему кажется, что он летит. Парит высоко, за линией горизонта, ближе к солнцу. Чем выше, тем комфортнее он себя чувствует. Смело купается в белоснежных облаках, а потом долго, очень долго летит вперед. Без цели. Просто наслаждается. Вокруг него лишь ясное, ярко-сапфировое небо и больше ничего. Только он и свобода. Но ему суждено лишь смотреть наверх и мечтать. Это ощущение не так длительно, оно быстро пройдет. Вот только никогда не забудется. — Хо-о-осо-ок-а! — громко скандирует надоедливый друг, бежит, а потом падает плашмя на середине пути. — Что за придурок…       Хосок в мгновение ока оказался рядом с пострадавшим Тэхеном и подал руку. Мальчик смахнул слезы и посмотрел на друга. Ему показалось, что он светится, что он нереально крут, что он просто создан спасать своей улыбкой чужие жизни. Тэхен смеется, широко открывая рот и хватается за удивленного Хосока. Рыжик лишь подарил ему пластырь и убежал домой. Тэхен успел запомнил его силуэт, смазанный с ветром, и только потом направился в обратную сторону. До дома ему долго ехать.

***

— К сожалению, мы ничем не можем помочь вашему сыну, — устало повторяет доктор, уже бросив попытки успокоить мать.       Хосок лежит здесь уже неделю, и потому слышал это столько раз, что уже не верит ни единому слову врачей. Вот только в этот раз что-то поменялось. В нем окончательно погасла вера. Он медленно поворачивается лицом к окну и спокойно улыбается яркому солнцу. — У тебя тоже есть срок годности. Когда-нибудь и ты умрешь, — пристально смотрит сквозь яркие лучи, совсем не боясь ослепнуть.       Немая, глупая и бесполезная битва двух Солнц. Вот только, Хосоку обидно, что со смертью маленького солнца, большое даже не шелохнется. Чон проиграл. В наказание он готов даже заживо сгореть. Но его спасают вновь, поворачивают сильные руки друга в противоположную от света сторону. А потом крепко и отчаянно обнимают, ломают любые надежды на будущее, заставляют вспомнить, кем он является. И Хосок сжимает в слабой хватке плечи Тэхена, благодарит безмолвно за то, что еще держится. Больше не плачет. — Я всегда буду рядом с тобой, дурак. Не надо так крепко меня обнимать, - тихо посмеивается Хосок. — Пока эта чертова линия не станет прямой… Слышишь! Я буду рядом, даже если ты этого не хочешь. — В этом весь ты, Тэхен-и. Никаких манер… — его руки мягко слетают с плеч Кима и падают на белые простыни.       Парень еще сильнее прижимает к себе прохладное, ослабевшее тело и зарывается носом в чужое плечо, не сдерживая поток слез. Он уверен, что Хосок улыбается. Это так в его стиле. Бледная кожа лица становится почти прозрачной, и дыхание уже не восстанавливается. Тэхен жалеет, что когда-то сравнивал его с ветром, ведь он не задерживается слишком долго на одном месте, он невидимый, почти неощутимый. Он слишком свободолюбив. Тэхен не должен был думать, что его друг похож на поток воздуха. Только вот Хосок был действительно целым миром. Солнцем. Ветром. Небом. На планете Тэ всегда была только одна звезда, яркая и невесомая. И она сгорела.       Тэхен аккуратно кладет расслабленное тело на постель, поправляет пижаму и непослушные волосы и усмехается сквозь град слез, замечая улыбку на его лице. Он открывает все окна в палате, впуская огромный заряд весеннего воздуха в легкие. Намеренно смотрит вниз с высоты десятого этажа. Нет, смелости ему не хватит. Но ему просто нечего терять, так почему бы и не пощекотать собственные нервы. Спустя минуту упорного взгляда на кроны деревьев, он сдался и сел на стул, тяжело свесив голову. Останавливать собственную истерику он не спешит. Иногда лишь протирает рукавом ветровки покрасневшие глаза и не перестает шмыгать носом.       Возможно, Тэхен любил его. Не как друга, и даже не как человека. Не как свою Вселенную. А как Чон Хосока. Парня, что любит танцевать, бегать наперегонки и заражать всех своим оптимизмом. Того, кто любит летать далеко отсюда, лишь посмотрев на небо. Он любил его. Тэхен наконец понимает. И от этого рыдает уже в голос. Как на его вопли еще не сбежался персонал — непонятно. Ему и не важно. Он нежно берет ледяную ладонь Хосока в две руки и словно в мольбе тянет ее ко лбу. В палату с шумом вбегает персонал, но врач успевает остановить молоденьких медсестер, завидев Тэхена. Он не поднимает голову. Не хочет, чтобы его видели таким, лишь сильнее сжимает кисть Хосока. Все стояли в немом молчании, и лишь Тэхен вдоволь захлебывается слезами.       Еле слышимый свист ветра заставил его поднять голову и посмотреть в окно. Ярко-синее небо постепенно окрашивалось в огненно-рыжий. Тэхен трет глаза и всматривается вдаль. Необычайно красивый закат. Тэхен болезненно улыбается, пока провожает последние лучи Солнца за горизонт. — Я рад, что ты наконец оказался там, Хосок, — шустрый ветер донес до него запах сакуры, и Тэхен засмеялся. — Да, наверняка на краю лазурного неба очень свежо.       Огромное Солнце скрылось за домами, забирая с собой и свое маленькое солнышко. Тэхен последний раз провел пальцами по остывшей коже друга и проглотил новый запас слез, после чего вышел из палаты. Нужно побыстрее добраться домой, пока не стемнело. Тэхену никогда не нравились ночи. Ему всегда нравилось Солнце.