В твоих руках...

      Едва закончились послеобеденные уроки, как святая тройка схватила Эйлин под белы рученьки и затащила ее в туалет плачущей Мирлт. Сама Миртл исчезла после войны вместе с некоторыми другими призраками. Возможно, навсегда. Но не так-то просто было поверить в безопасность этого туалета, поэтому им по-прежнему никто не пользовался. Кроме некоторых вечных заговорщиков.       Их уже ждали Джинни и Полумна.       - Вы меня пытать будете, ребят?       - Если потребуется. Где ты была все это время?       - Всего лишь десять дней прошло.       - Одиннадцать, если быть точными! – сказала Гермиона и прикусила губу. Сама понимая, что это заявление было не к месту.       - А я не успела заметить, когда это вы втроем успели стать моими друзьями? Вы всегда шарахались от меня, как от чумной.       - Эйлин, ты возможно… - начала было говорить Джинни. Но Эйлин взглядом заставила ее замолчать.       - Была несправедлива к ним? Мерлин! Джинни, я шесть лет пыталась с ними подружиться! Шесть лет.       - Ты права, но теперь все изменилось,- сказал Гарри.- Мы видели, как ты…       - Как я что? Что именно вы видели? И как всегда ничего не поняли. Все изменилось не сейчас, а давным-давно.       - Джинни рассказала, что ты посещала его уроки.       - И обучилась окклюменции! В отличие от тебя! Уф…- Эйлин тяжело выдохнула.       Друзья – это хорошо, конечно, но не тогда, когда они пытаются залезть тебе в душу. Она вернулась сегодня после обеда, и сразу же пошла на уроки, так что допрашивать ее сразу было некогда, и она понимала, что как только закончится последний урок ей уже не сдобровать. Но она была готова отбиваться.       - Эйлин, что стало с профессором?       - А… ты больше его не презираешь, и готов бы даже извиниться? Вы никогда не знали его! И не пытались понять! Я не видела тех воспоминаний, что посмотрел ты, Гарри. Но я знаю, каким он был, все равно. Потому что я не слепая!       - Возможно, я был не прав. Но…       - Чем будешь оправдываться? Да и кому нужны твои оправдания?..- Эйлин помолчала.- Я очнулась, не понимая закончилась война, или это лишь временное перемирие. Я не знала, смогли ли вы убить Нагайну, и победил ли ты Волан-де-Морта, поэтому я сбежала. Эти десять дней я прожила у своей тети, залечивая раны, и там уже узнала все новости. Потому и вернулась сегодня.       - Мадам Помфри сказала, что у тебя сильный ушиб спины, ты не могла так просто ходить,- возразила Джинни.       - А что _еще_ сказала мадам Помфри?       - Что…- Джинни запнулась, не зная, стоит ли говорить. А потом все же решилась и сказала.- Что ушиба спины маловато, чтобы ты была без сознания все это время… у тебя был нервный срыв.       - А… ну да.       Эйлин подумала, что Снейп был прав, когда сказал, что никто не заметил, сколько крови она потеряла. Да и откуда – ран на ней не было никаких. Может быть, дело было в невнимательности бедной мадам Помфри, которая и без того разрывалась на десятки частей, пытаясь помочь всем разом. А может быть, в том, что это проклятье не так легко было увидеть и распознать.       - Мы волновались! – тихо сказала Полумна.       - Простите. Нужно было дать вам знать. Но чего уж теперь… мир?       - Если скажешь, что стало с профессором,- серьезно сказал Гарри.       Гермиона даже шикнула на него. Не то, чтобы им была так дорога Эйлин – кому и когда она вообще бывала дорога? - но они ведь стали друзьями. Или им показалось, что стали – в ночь войны.       Эйлин покачала головой.       - Его тело не нашли на пристани. Море крови… но не тело.       - Возможно, он не хотел, чтобы его нашли. Воздали ему почести. Установили памятник. Он ведь убийца Дамблдора, какая разница, что…       - Эйлин! Ты ведь знаешь, что он убил Дамблдора по его просьбе.       - Я _знала_. А ты?       - Перестаньте ссориться! Мы не для того выиграли эту войну, чтобы теперь терять друг друга! – воскликнула Луна и все посмотрели на нее. Эйлин положила свою руку ей на плечо и улыбнулась.       - Если ты не хочешь остаться в Хогвартсе еще на год, Рональд Уизли, то тебе нужно хорошо заниматься!       Эйлин подняла голову и с усмешкой посмотрела на влюбленную парочку. Гермиона что-то писала в пергаменте, а Рон пытался списать у нее.       - Самостоятельно, Рон! На экзаменах меня не будет рядом!       - Да будет тебе, Гермиона, до июля еще уйма времени.       - До июля! Один месяц.       Эйлин покачала головой и попыталась сосредоточиться на чтении. Она, в отличие, от этой троицы не пропустила добрый год, гоняясь за призраками и спасая человечество. Поэтому, она даже не сомневалась, что экзамены сдаст с первой попытки и довольно легко. Книжка, которую она читала – была художественной. Про любовь.       - Интересная? – спросила Джинни, садясь на диван рядом с ней.       - Не особенно. В жизни все не так…       - А как в жизни? – спросила Джинни. Против воли, она бросила быстрый взгляд на Гарри и, поймав его взгляд в ответ, смущенно улыбнулась.       Эйлин рассмеялась.       - В жизни, все прекраснее… Не грустно?       - Почему мне должно быть грустно?       - Ну, ты остаешься в школе еще на год, а Гарри, возможно, покинет ее уже сейчас.       - Если нам судьба быть вместе, он меня дождется. Расставанье… это как… я не видела его так долго. А теперь этого времени словно и не было. И все прекрасно. Прости,- быстро добавила она, вспоминая «неудачную» влюбленность подруги в профессора.       - Все нормально. Джинни. Мне нужна твоя помощь. Твоя и Луны.       - Все, что угодно.       - Тогда, в полночь, я жду вас здесь. Наденьте, что-нибудь нарядное.       - Что?..       - Нарядное. Может, платья. Сверху накиньте мантии.       - Что ты задумала?       - Увидишь, только никому ни слова.       - Даже Гарри?       Эйлин посмотрела на парня. Он сидел за столом, склонившись над учебниками. Святая наивность – так походил на своего отца с глазами своей матери. Но он их спас. Спас их всех. Что бы ни было еще… но теперь он был настоящим героем, а не так, как раньше, когда он был лишь мальчиком-который-выжил.       - Прости, но нет,- ответила она Джинни.       Она вздрогнула от звонка будильника. Джинни завела его, чтобы не проспать полночь. Эйлин подсветила палочкой циферблат наручных часов.       Половина двенадцатого. Она пролежала так, в одном положении, ровно два часа и ни на секунду не сомкнула глаз.       На третьей кровати завозилась Луна.       - Что, уже время? – спросила она громким шепотом.       - Да,- шепнула Джинни.       - Эйлин еще здесь?       - Кто же ее знает…- пробормотала Джинни. Эйлин подумала, что просто обязана сотворить хоть какую-нибудь шалость, и пробормотала заклинание, скрывающее ее от посторонних взглядов. Как раз вовремя, Джинни раздернула полог.- Нет ее.       Луна зажгла в комнате свет.       - Куда? Зачем? И почему? – нараспев проговорила она.- Сдается мне, главное здесь «зачем»…       - Она была серьезна, когда об этом говорила.       - Ага, и серьезно попросила нас надеть платья. На серьезные дела в платьях не ходят.       Эйлин едва сдержалась, чтобы не прыснуть со смеху.       - Она очень изменилась ведь.       - Нет. Она просто стала счастливой.       - Ты издеваешься, Луна! Как она может быть счастлива, после того, что случилось…       - Она хорошо притворяется, но за те две недели, что она вернулась, она ни секунды не была несчастлива.       - Но…- Джинни совсем не знала, что сказать и замолчала.- Застегни замок, пожалуйста.       Еще некоторое время до слуха Эйлин доносился лишь шорох одеваемой одежды, а потом, видно покончив с ней, девушки вышли из комнаты.       Они оставили свет включенным. Эйлин быстро достала из тумбочки шкатулку и прошептала над ней свое имя.       Фляжка с Artemisia и Mentha была уже почти пустой. Но это совсем не зелье делало ее счастливой. Возможно, все это были сказки – о его прекрасных способностях целить душу. Самовнушение для тех, кто страдал по-настоящему. Она чувствовала, что ее душу оно не врачует. Оно вообще не оказывает на душу никакого влияния. А вот со спиной прекрасно справляется. Что есть – того не отнять.       Душу лечит любовь, а не зелье.       И жизнь.       А Эйлин только сейчас начинала жить.       Сердце ее гулко ударяло в груди. Она отпила добрый глоток зелья прямо из фляжки и быстро пробежала пальцами по склянкам со своими воспоминаниями. Десять штук – вся ее жизнь. Нет, не жизнь – а страдания в этой жизни…       Можно считать, что она еще счастливый человек.       Она быстро закрыла шкатулку и, произнеся свое имя, спрятала ее обратно.       Сама она даже не подумала над тем, чтобы приодеться, хотя на ней и было простое черное платье, а не школьная форма, она не сменила его на что-то более нарядное.       Будь сильной. Будь смелой, Эйлин Локвуд!       И она вышла из комнаты.