Перед репетицией

— Не могу решить. Мозгов нет, одна солома. — Как же ты говоришь, если мозгов нет? — Не знаю. Но многие говорят, при этом не имея мозгов, верно?

— Петь меня вы точно не заставите! — мрачно заявил Миклош и педантично оправил голубенькое платье. Кристоф отвлекся от сценария, перевел усталый взгляд на тхорнисха и ничего не ответил. Кажется, он сам не радовался участию нахттотера. В зале Северной резиденции оказалось слишком шумно и многолю… мало свободного пространства, чтобы отвлекаться на капризы господина Бальзы. Все-таки Миклош на протяжении нескольких веков был и оставался постоянной головной болью мэтра и потому уже стал привычен. Вот некоторые другие индивиды с пугающей периодичностью выделывали такое, что кадаверциан ловил себя на мысли: он вспоминает об Основателе с нежностью и теплотой. — И я не собираюсь надевать эти безвкусные туфли! — добавил нахттотер, радуясь, что никто, кроме верной Рэйлен, не видел, как еще утром Миклош крутился перед зеркалом, привыкая к высоким каблучкам и вслух размышлял: не обрезать ли подол платья на пару ладоней… Кли-кли, примерно в то же время решившая припрятать неплохой козырь в рукаве для более подходящего момента, подергала Кристофа за кружевной манжет. — Может быть, мне кто-нибудь скажет, кого осенила мысль сделать трусливым львом Х’сан’кора? — она кокетливо сдвинула набок остроконечную шляпу колдуньи Запада. — И вообще, ему говорили, что лев трусливый? А смысл слова «трус» объясняли? Он уже сожрал половину асиман… Кристоф и Миклош одинаково безразлично хмыкнули. Уж кого-кого, а пироманьяков им точно не было жаль. К тому же оставить Х’сан’кора голодным не позволяла банальная солидарность. Единственное, что волновало некроманта: не заработает ли их «лев» такими темпами изжогу. — Просто держись от него подальше, — попросил кадаверциан, — Фелиция наотрез отказалась быть злой ведьмой. Гоблинша пожала плечами, мол, не очень-то и хотелось. Уточнять, что за час до этого она лично довела асиман до белого каления и заставила гоняться за собой по всей резиденции как раз до угла, где содержался Х’сан’кор… впрочем, кого волнуют такие мелочи? — Пойду ли, что ли, к Гаррету, — решила она, — Кажется, он один доволен своей ролью великого и ужасного обманщика. — Угу, — согласился Кристоф, перестав ненадолго мучить сценарий, — только больше никого не зли, иначе Х’сан’кор умрет от переедания. Кли-кли изобразила на лице непонимание и удивление, после чего ретировалась. — А мы, наверное, за летучих обезьян, да? — с другой стороны подскочил Лас, с вполне понятной опаской косясь на Нэсса, поигрывающего топором и крайне многозначительно поглядывающего на острые уши звезднорожденного. — Угу. — Тогда я к стреколету! — обрадовался эльф и поспешил под защиту своего большого зеленого напарника. Его место занял недовольный Лориан. — А почему роль Дороти досталась Миклошу?! Я больше подхожу! — в который раз возмутился парень. С самого утра, как Бальза ушел в раздевалку примерять платье, Лориан бегал от Дарэла к Кристофу и давил то на жалость, то на совесть, то на нервы. Спасало одно: быстро рассчитав траекторию движения мальчишки и закономерности в ней, даханавар отступил в самые дальние закоулки резиденции, сославшись на мучительную мигрень из-за мыслей и чувств присутствующих в зале созданий. То время, которое Лориан тратил на то, чтобы добежать до телепата, поплакаться в его жилетку и вернуться к Крису, кадаверциан немного отдыхал. — Потому, человек, — улыбнулся Бальза, — что только мне могло хватить фантазии убить кого-нибудь, уронив на него целый дом, а затем в качестве трофея забрать его туфли! Нахттотер злился и обижался, что гнусный некрофил в упор не замечал его ножек, стройность и красоту которых подчеркивали короткое платье и красные туфельки на высоких каблучках. Поэтому глава клана Золотых Ос мечтал сорваться хоть на ком-нибудь, в надежде, что Кристоф перестанет пялиться в листы со сценарием и оценит, как голубая ткань оттеняет цвет глаз тхорнисха и выгодно подчеркивает достоинства его фигуры. — Не ссорьтесь! Иначе Тото станет Темный охотник, чтобы Х’сан’кор точно не заскучал. Возлежащий рядом с Миклошем Словен (в своей второй ипостаси и с бантиком на шее) сделал «лапаморда», выразив свое отношение к данной проблеме. Кристоф наконец понял, что сценарий безнадежен и лучше его не сделает ничто, кроме огня, и огляделся по сторонам. Интуиция подсказывала, что репетиция отнимет у него остатки самообладания и нервов. Лаэн, одетая доброй феей Севера, грозила волшебной палочкой своему мужу — Серый в обнимку с топором почти подкрался к стреколету, высматривая остроухого. Гаррет кормил Х’сан’кора отнятой у Кли-кли морковкой и объяснял жалобно поскуливающему монстру, что тянуть в рот всякую пакость чревато последствиями. Лориан самозабвенно спорил с Миклошем, который не забывал посылать кадаверциану томные взгляды. Пугало молчало. Оно точило серп.