Воспоминания из будущего

Когда на следующее утро Хейден обнаружил себя очнувшимся на чужом диване, он сразу же подскочил с места. Мало того, что он не ночевал в общежитии, так он спал всю ночь в квартире своего преподавателя. Это наводило на него какой-то необъяснимый страх… и стыд. Кристенсен сбросил с себя одеяло и огляделся. Электронные часы показывали восемь часов утра. В голове мелькнула мысль: он, должно быть, проспал начало первой пары. Затем он опомнился — Юэн запретил ему даже на километр приближаться к колледжу. Это на секунду его успокоило. Он инстинктивно пошарил в карманах — телефон должен быть с ним. Наконец нащупав его в заднем кармане, он посмотрел на привычную заставку и оповещения из разных приложений. Ему никто не писал, лишь один спам приходил ему в личные сообщения. Хейден выдохнул и убрал гаджет — какая разница, ничего не изменится, если он его разблокирует. Он протёр ладонями лицо и, продолжая, пропустил их сквозь короткие волосы. Он смутно помнил прошедшую ночь — только то, что один раз проснулся от какого-то кошмара, и вроде бы профессор прибежал ему на помощь. Ах, ну что за чудесный человек — помогает незнакомцу, да ещё и бескорыстно! Хейдену даже стало немного стыдно за то, что он так бессовестно пользуется его помощью. Однако он сказал, что сможет помочь даже больше, чем Хейден себе представляет. И он поможет ему выяснить, что же с ним происходит каждую ночь. Отказаться было бы равносильно преступлению. Да, ему ведь ничего не остаётся, кроме как довериться профессору, потому что больше довериться-то некому. У него не было друзей, не было девушки, родители живут в другом штате, а он… Он совершенно одинок. Даже страшно от того, насколько он одинок. Профессор наверняка ещё спит. А ванная? Видимо, свободна. Неплохо было бы освежиться после ужасного окончания вчерашнего дня. Преподаватель не будет против, если студент на пару минут воспользуется его ванной? Хейден привстал с кровати (немного кружилась голова; но это в порядке вещей — она кружилась каждое утро) и удержался за подлокотник. «Спокойно, стой, — сказал он сам себе. — И постарайся не упасть.» Он осторожно зашагал по деревянному полу, по пути осматривая комнату. Его родители всегда включали телевизор по утрам — узнать последние новости — и под монотонный рассказ диктора готовили завтрак; на кухне всё шипело и скварчало от жареного масла. Здесь, видимо, такие законы не работают. Что ж, вероятно, профессору и так хорошо. Хейден невзначай посмотрел в окно на противоположной стене. Оно было по-настоящему большим и широким — проглядывался просыпающийся город; слышались сирены и сигналы машин, звук колёс отдавался вибрацией в асфальте. Солнечные лучи выползали из-за серых облаков и накрывали собой город. Кажется, погода сегодня будет безупречной. Самое время для большой неспешной прогулки по городу. Однако этим займутся однокурсники Хейдена, а не он сам. Кристенсен прошёл дальше. Уже находясь возле туалета, он потянулся за ручкой — дверь всё равно была приоткрыта, что означало, там никого не было. Он нажал, чтобы открыть, и тогда его взору предстал полуголый профессор, орудующий бритвой у своего лица. Их взгляды на секунду пересеклись: Юэн инстинктивно оглянулся на открывающуюся дверь, а Хейден опешив смотрел прямо на него. Он ведь был абсолютно уверен, что здесь пусто! — О господи, простите меня! — вскрикнул Хейден, поспешно закрывая дверь. — Ничего страшного, — в ответ спокойным тоном произнёс Юэн. — Я сам виноват — привык не закрывать двери, всё равно некому подглядывать за мной. Однако ты решил начать это, не правда ли? Хейден, прижавшись к двери с внешней стороны, начал оправдываться: — Дверь была приоткрыта, а свет не горел, я даже не слышал, чтобы какой-то звук доносился из ванной… Простите, я не хотел. — Я же сказал, всё хорошо. Уже давно никто не мог оценить мой торс, — он хмыкнул. Хейден в удивлении вскинул бровь. Так вот какой на самом деле был его профессор. — Право, я не знаю, что ответить. — Можешь ничего не отвечать. Как тебе спалось? — После кошмара — неплохо. Спасибо вам, профессор. Чувствовалось напряжение. Хейден и вправду был благодарен Юэну, вот только не знал, как выразить эту благодарность. Возможно, он сможет ещё как-то помочь ему. Но он однозначно останется у него в долгу после этого. — Можешь, пожалуйста, поставить чайник? — попросил профессор. Хейден тут же сорвался с места и отправился на кухню. Там он налил в чайник воды и нажал на кнопку; тот негромко зашипел. Затем пошарил в верхних ящиках и нашёл две кружки. Насыпал себе сахара — он не знал предпочтения профессора, потому и оставил его кружку пустой — и налил заварку. Чай, что вчера вечером приготовил ему профессор, был ужасно вкусный, в нём чувствовался насыщенный вкус трав. Вспоминая этот аромат, Хейден непроизвольно дёрнулся — вчера вечером МакГрегор поцеловал его по-отечески, и он не мог забыть этого. Между ними в считанные минуты установилась какая-то чрезмерная близость. Даже грешная. Они были совершенно чужими друг другу… Почему же тогда в душе у Кристенсена поселилось бесконечное доверие? — Можешь приготовить всё, что найдёшь в холодильнике, — крикнул Юэн из ванной, стараясь быть громче закипавшего чайника. — И мне два кусочка сахара, пожалуйста. Кофе я сам себе налью. Хейден поспешно выполнил его указания, а затем, открыв холодильник, нашёл несколько яиц и бекон. Из этого и приготовит завтрак, несмотря на то, что есть ему почти не хотелось. Юэн уже выходил из ванной, обтираясь мокрым полотенцем, когда Хейден включал плиту. — Ты можешь принять душ, если хочешь, — бросил он по пути, вставая на место студента и готовя еду. — Да… — замялся Хейден. — Да, точно. И быстро выполнил это указание. Приятная вода спускалась по его обнажённому телу медленно, каждая капля словно дарила новую жизнь. Хейден, прикрыв глаза, помыл голову и умыл лицо. Он каждое утро мылся в общежитии, однако здесь, в уютной квартире, он проснулся сразу же, как только вышел из душевой, обтираясь полотенцем, висящим на крючке. Оно было абсолютно сухим, как будто его только что повесили сюда. Интересно, когда Юэн успел это сделать? Завтрак уже был готов. Хейден присел за барную стойку, приготовившись есть яичницу. Юэн уже давно, смотря отрешённым взглядом в неопределённую точку в пространстве, пережёвывал прожаренный белок. Но Хейдену кусок в горло не лез. Повисла удручающая тишина — никто из них не говорил ни слова, лишь звяканье вилки о тарелку нарушало молчание. Радио стояло на полке и было выключено, чайник уже давно затих — удивительно, как Юэн мог жить в такой тишине. Она словно резала уши. — Почему вы мне помогаете, профессор? — Хейден покачал головой. — Потому что должен, Хейден, — Юэн пристально посмотрел прямо в его синие глаза. — Кроме меня, тебе некому помочь. Хейден лениво отрезал кусок белка от яичницы. Обвалял в нём бекон и насильно запихнул в рот. — И вы расскажете мне наконец, что со мной происходит? — Конечно, — Юэн сделал глоток. На для начала поешь хорошо. — Поесть? — Хейден наклонил голову вбок в недоумении. — Зачем? — Нас с тобой сегодня ждёт долгий путь, — заявил Юэн. — И куда же? — вскинув бровь, поинтересовался Хейден и на всякий случай откусил бекон. Юэн хитро улыбнулся и поиграл бровями. — Скажи мне, ты веришь в реинкарнацию?

***

«Не преподаватель, а извращенец какой-то», — думал Хейден, садясь вместе с Юэном в такси на заднее сидение. МакГрегор назвал адрес — ближайший аэропорт, и таксист нажал на педаль газа. Всё, начиная со вчерашнего вечера, было жутко странным — настолько странным, что Хейден отказывался принимать действительность. Пожалуй, теперь ему трудно будет ходить к профессору на лекции и не вспоминать прошедшую ночь при одном только взгляде на него. Это будет тяжело забыть. Они оба сидели рядом, но на приличном расстоянии, смотря в разные окна на убегающие улица и поддерживающие подбородок костяшками пальцев, словно игнорируя друг друга, не замечая, делая вид, что не знают друг друга — но это было не так. Их мысли были схожи, даже одинаковы в каком-то смысле. У них было общее воспоминание, и оно не лезло из головы, как бы его ни выгоняли. Этой ночью Хейден проснулся от собственных криков. Словно удары молнии, они прорезали ночную тьму и пронеслись по всей квартире. Первое, что он увидел, был чужой потолок, чужой диван, чужие стены, и ему стало ещё страшнее, чем было только что, во сне — он не понимал, где находится. Едва только он услышал громкий возглас: «Хейден!» — он вспомнил всё, в мгновение секунды, только дрожь прошлась по его телу. Сильная, неунимавшаяся дрожь. Юэн едва не вышиб дверь спальни своим плечом, выбегая в гостиную. Он, проскользив по деревянному полу, опустился на колени возле дивана, останавливаясь у лица Хейдена. «Я здесь, — он легонько потряс его за плечи. — Всё хорошо, Хейден, это просто сон. Это просто сон…» Но когда нам снится кошмар, одними словами нас успокоить нельзя — а особенно в первые минуты пробуждения. — Что тебе снилось? — прошептал Юэн. — Я… Я… — мямлил Хейден, пытаясь что-то донести, но его слова трудно было разобрать. — Учитель… помогите… — Тебе нужно отойти ото сна, Хейден. Вставай, — и мысленно добавил: «Ты уже называешь меня учителем…» И он, поддержав его за спину, осторожно приподнял его тело под углом в девяносто градусов. Подложил подушки под спину и усадил Хейдена. Затем — вскочил и понёсся на кухню за водой; холодная, почти ледяная, она стояла в его холодильнике бутылками. По пути обратно он открутил крышку и протянул студенту. Опустился рядом, на стул, который так и не убрал с вечера — наверное, чувствовал, что тот ещё пригодится. Хейден выпил половину, с каждым глотком наклоняя голову назад, а затем облокотился о подушки и вытер губы. — Ну как ты? — поинтересовался Юэн, хлопая того по плечу. — Такое, — прохрипел тот в ответ, — почти каждую ночь происходит. Поэтому я не сплю, — и он поднял голову наверх, тяжело дыша. — Чёрт возьми, как же мне избавиться от этого… Юэн не знал, что ответить. Он молча отвёл взгляд и посмотрел на деревянный пол. — Что тебе приснилось? — Смутно помню… — Хейден прочистил горло. — Вроде… кого-то убивали… или причиняли боль. Много боли… Да, это мне и снилось — много боли, страданий… От этого на душе становится дико. — Кого ты видел? На этот раз Хейден опустил свою голову. — Женщину, которую я называю своей мамой. Она… звала меня на помощь… — всё как во сне. Жуткое пламя, дым, застилающий глаза — и песок, ужасный песок, который засыпал глаза, за шиворот, в ботинки… «Энакин, Энакин…» — Я даже помню её голос. Так явственно… Как будто она стояла передо мной… И тянула ко мне руки. Ужасное чувство. Хотеть помочь кому-то, когда не можешь. Тому, кто существует только в моих снах. — Ты не сможешь ничего изменить, Хейден. Не сейчас. — Вы так уверены? — Я знаю это. Я тоже через такое проходил. А теперь — давай спать, хорошо? Завтра предстоит тяжёлый день. И Юэн ушёл. Думал, через пару минут заснёт, как всегда, и вновь углубится в свои видения, однако этого не произошло. Провалявшись в кровати несколько часов и встретив рассвет, он понял, что так и не смог сомкнуть глаз. Этой ночью они двое изрядно промучились. Поэтому сейчас, сидя по разным бокам заднего сидения, они не могли поговорить друг с другом. Точнее, Юэн уже рассказал всё, что мог, за завтраком. Хейдену оставалось это переварить. К тому же он чувствовал, что переваривать придётся ещё не один месяц и даже не год. Юэн выбрал удачное время для объяснений. Непринуждённый совместный завтрак, не хватало ещё французской музыки, доносящейся из радио, и свежего воздуха, как в открытых кафе, заполнявших улицы их города. И этот его неспешный рассказ про переселение душ, какие-то разумы и ещё не существующие миры. Он выслушал его с большим подозрением, хотя и не мог утверждать, что всё это выдумки — ведь Юэн поверил ему, когда он рассказывал про свои сны. Доверие — вещь обоюдная. Именно поэтому он и доверился профессору. Что его удивило больше всего, так это то, что преподаватель физики сам всецело верит этим рассказам. Получается, у него есть на то веские причины. Значит, есть в этом частичка правды. Кто знает, может, вся история и есть правда. А потом Юэн поставил его перед фактом — прямо сейчас они вылетают в другой штат. Ничего не объяснив — сказав только, что там Хейдену помогут. Ну — помогут, значит, помогут. Кристенсену уже было всё равно — главное, чтобы стало легче. Ради этого он готов даже был полететь в другой штат. Хейден протёр ладонями лицо, а затем положил руку обратно, на сидение. Постучал по кожаному покрытию пальцами, словно отстучал ритм надоедливой мелодии, и сделал глубокий вздох. Тут же он почувствовал, как его холодную кожу на руке накрыло что-то тёплое и мягкое; он вмиг повернулся и увидел, как Юэн, прикрывая улыбку кулаком, держал его руку, отвернувшись и продолжая смотреть в окно, словно не замечая своего собственного жеста, и в голубых глазах его читалась такая нежность, которой Хейден не видел вот уже много лет. Но он не одернул руку. Потому что ему нужна была поддержка. «А вообще, — подумал он, — он точно какой-то извращенец.»