Воспоминания из будущего

Хейден проснулся, когда первые лучи солнца ласково проникли сквозь окно и остановились на лице студента, скромно приветствуя его. Он открыл глаза и нашёл себя на диване в гостиной своего профессора. Ему даже не надо было вспоминать, что произошло вчерашней ночью, потому что он ни на секунду об этом не забывал. И, наверное, не забудет на всю свою жизнь. Ему снился странный сон. А странный он был лишь потому, что события в нём менялись с неимоверно высокой скоростью, заостряя внимание лишь на самых, как ему показалось, важных эпизодах. Тяжело вздохнув, Хейден приподнялся с дивана, ощущая какую-то тяжесть в теле, и поплёлся в сторону ванной — в этот раз будучи уверенным, что не застанет там Юэна: его храп доносился из-за приоткрытой двери в спальню. Он поспешил окатить лицо холодной водой из-под крана, а затем залез в ту самую душевую кабинку, в которой вчера стоял вплотную к МакГрегору, и воспоминания нахлынули на него с новой силой, заставляя почувствовать те же самые смущение и нелепость, которым он был подвергнут. Холодная вода помогла ему проснуться. Окатывая его худое тело, она придавала свежести и сил, которых недоставало Хейдену уже несколько последних лет. Сегодня был понедельник. Он мог догадаться, что, возможно, скоро начнётся первая лекция, но появляться на ней не было никакого смысла. Преподаватель-то не придёт — он спит в паре метров отсюда и видит сладкие сны о будущем. Да и не хотелось Хейдену сегодня никуда идти. Слишком насыщенными были события предшествующих дней. Что в итоге он узнал? Если вкратце, он является так называемым переселенцем, счастливчиком, способным проживать ещё одну жизнь — ещё одну из своих инкарнаций — только исключительно во сне. Обычно переселенцы видят лишь то, кем они были в прошлой жизни, однако он, его профессор, Лиам и Натали получили возможность прожить будущую, потому что, по догадкам многих, судьба таким образом посылает им какой-то знак. Всё это казалось настолько запутанным, что подчас Хейдену хотелось лишь забыть обо всём, как о страшном сне, но — так не выходило. Поэтому ему пришлось мириться с реальностью. А сама реальность оказалась намного глубже, чем он думал. А ещё вчера он услышал историю о двух связанных одной судьбой душах, преследовавших друг друга на протяжении долгих веков. Удивительная история связи Евы и Адама была основополагающей его мыслей. Помимо этого, он узнал, что последнюю инкарнацию Евы звали Дейзи, и жила она в Нью-Йорке, пока не погибла около десяти лет назад. Хейден уже не сомневался, что причиной снова был Адам, этот эгоистичный и наглый скользкий тип, готовый на всё ради собственного удовлетворения. И даже россказни о его чистой и искренней любви казались выдумкой, потому что любовь, в первую очередь, предполагает самоотверженность, самозабвенность, но явно не самый выраженный показатель себялюбия, который показывал Адам. Дейзи… Хейден всерьёз задумался. С одной стороны, много ли их было, женщин по имени Дейзи, в Нью-Йорке. Наверняка, под тысячу. Не стоило, наверное, воспринимать это настолько серьёзно. Однако же — он переселенец, так не мог ли он унаследовать гены своей матери?.. Ему обязательно стоило проверить все документы о ней. Кто знает, возможно, ему удалось бы найти хоть что-то, что привело бы его к разгадке. Хейден выбрался из душа и направился на кухню. Совсем скоро он покинет эту квартиру, но стоило хотя бы разбудить профессора и убедиться, что тот в порядке. Тем более после того, как тот признался ему в любви, хоть и сделал это в состоянии опьянения. Однако же тот чудесный момент был причиной хоть немного улучшегося состояния Кристенсена — знать, что кому-то он был не безразличен, а тем более человеку, которого он самозабвенно полюбил, было сильнее любой поддержки.

***

Он разбудил Юэна немного позже. Для начала он хорошенько прибрался в квартире: вытер пыль, подмёл полы, навёл порядок, скрывавшийся за кухонными ящиками и поначалу недоступный глазу пришедшего. Затем, понимая, что делать ему больше нечего, сварил густой, крепкий кофе и приготовил лёгкий завтрак на двоих. Он вошёл в спальню и понял, что Юэн остался ровно в том положении, в каком и заснул вчера, и снова вспомнил, как эти руки обвивали его плечи, скользили по голой, мокрой после душа спине, доходили до бёдер и… убегали обратно, лаская лицо и волосы. Впервые Хейден ощутил такую страсть, и, наверное, больше не почувствует подобного никогда. Он осторожно присел на кровать рядом с профессором и провёл ладонью по его щеке — осторожно, боясь спугнуть. Тот с трудом открыл правый глаз и, щуря его, посмотрел на студента. — Пора просыпаться, Юэн, — ласково проговорил Хейден, отводя взгляд, и откинул одеяло в сторону. Профессор что-то недовольно пробурчал и хотел было вернуть одеяло себе, но студент был упрям. — Нет-нет-нет. Для начала нужно встать. Спать вы будете потом. И с горем пополам, кое-как придерживая его за спину, поднял МакГрегора и отвёл в душ, оставив наедине с льющейся холодной водой. Юэн подошёл к своеобразной барной стойке, отделяющей гостиную от кухни, и тут же почувствовал ароматный запах яичницы и кофе. — Я не голоден, — произнёс он и опустился на высокий стул. Хейден стоял за перегородкой, попивая горячий напиток. — Голодны, — настаивал Кристенсен. И Юэн, сложив губы в узкую полосочку, устало посмотрел на Хейдена и отломил кусок яичницы. — Как вам спалось? — поинтересовался студент, принимая завтрак. — Вы помните свой сон? — Да, — прохрипел Юэн. — Совсем немного. Какой же стыд испытывал Хейден, смотря на профессора сегодня утром. Странно, но прошедшим вечером он не думал, что ему будет так неловко. Сглотнув слюну и невольно залившись краской, он снова спросил: — А предыдушую ночь? Юэн задумался, глотая горячий кофе. Тысячи мыслей и огромное смятение поселилось в душе Кристенсена, пока он смотрел на профессора. Вдруг он тут же вспомнит, чем они вчера занимались по приезде домой? А может, нет? И кто знает, что из этого хуже?.. — Смутно… — Юэн вскинул брови. Хейден вновь сделал большой глоток кофе. — А должен? — Нет! — резко ответил Кристенсен, и большая часть тёмного напитка вылилась у него изо рта, запачкав обе тарелки и футболку МакГрегора. Тот удивлённо на него посмотрел. — Ну смотри у меня, шалун. Хейден поблагодарил себя за то, что не сделал ещё один глоток кофе. Иначе бы он выплюнул его целиком. Юэн, играя бровями, смотрел на него поверх чашки с этим пошлым выражением лица, и Кристенсен изумился, как этот человек даже в тяжёлом похмелье умудряется шутить в своём репертуаре. — Пожалуйста, давайте поговорим о сновидении, — Хейден спрятал глаза. — Оно было сумбурным, так ведь? Потому что я помню только отрывки снов. Как будто сознание метало меня по временным линиям и старалось показать как можно больше. — Со мной происходило то же самое, — согласился Юэн. — Вроде бы… Я помню, что нас назначили охранять Падме, и мы спасли её от убийства, пока она спала… — Мы сразу же постарались выследить шпиона, — тут же подхватил Хейден. — Сели в автомобиль и направились по его следам, пока не обнаружили её в каком-то ночном клубе и выпытали частичку имени. — Появились на совете. Рассказали им обо всём. На этом кончилось? — Юэн вопросительно посмотрел на студента. — Вроде да, — он кивнул и допил свой кофе. — Отлично. Будем ждать, что же произойдёт дальше. — Как будто смотрим сериал. Юэн улыбнулся. — И я уже устал переживать за персонажей. Хейден принялся мыть посуду. Профессор с горем пополам разобрался со своей яичницей, хоть большую часть и пришлось выбросить. — Ты ведь собираешься идти в колледж? — с настороженностью спросил Юэн. — Да, — намывая тарелку, ответил студент. — А вы нет? — Выходной за свой счёт, — бросил МакГрегор. — Мой бюджет не сильно от этого пострадает. — Отлично. Всё оставшееся время, пока Хейден собирался на занятия, он ни разу не посмотрел в глаза профессору. Ни разу. Даже мимолётного взгляда не его тело не оставил. Юэн не мог этого не заметить и заподозрил что-то неладное. Как будто Хейден провинился и стал надеяться, что МакГрегор ничего не вспомнит. А он помнил всё. До мельчайших подробностей. И потому-то томно вздыхал, смотря на каждое движение студента, и потому мечтал, чтобы судьба снова предоставила им шанс — такой же, как вчера. — До свидания, профессор! — бросил Хейден, выбегая за дверь. Рюкзак бил его по спине. — Заходи ещё! — на прощание крикнул Юэн и закрыл квартиру, пребывая в усладе, обволакивающей его тело. Теперь многое изменится. Он знал это, но ещё важнее — он чувствовал это.

***

Жизнь, казалось бы, шла по накатанной колее: каждодневные занятия, выполнение домашних заданий до полуночи, семинары, штудирование интернета и энциклопедий в поисках материала — словом, все хлопоты студенческой жизни, если бы не один нюанс, ставивший под удар — переворачивающий на сто восемьдесят градусов — все спокойствие и рутину будничных дней. Хейден хранил великую тайну, тайну, на которую имели право лишь он да его профессор, Юэн МакГрегор, с которым он имел честь несколько раз лежать в одной постели. И как бы ни двусмысленно это ни звучало, но сблизились они лишь в последний раз, и с тех пор смотреть друг другу в глаза было непозволительной роскошью для студента, воспылавшего страстью к преподавателю. Обыкновенная история про любовь, ограниченную моралью, но продолжавшую вырываться из-под неё. И любовь эту хранили в своих сердцах оба — студент и профессор, не смея напоминать о ней друг другу. Стоило Юэну на занятиях приблизиться к Хейдену и встать с ним рядом в радиусе двух метров, так у того спирало дыхание и пот скатывался по лицу неровными каплями. Проходил ли он по коридору и глазами сталкивался с Кристенсеном, так сразу же бросал на него взор, полный огня, пылающего пламени, такого, что у Хейдена подкашивались ноги и он чуть не падал. И когда студенты всем потоком высыпали из кабинета, как только лекцию объявляли завершённой, так Кристенсен, сам не отдавая себе в том отчета, всегда выходил последним, выключая в аудитории свет и задерживая руку на выключателе дольше обычного. Затем в нерешительности поворачивал голову и, открывая рот чтобы что-то вымолвить, хотя бы пустую, лишенную смысла фразу, слышал опережающую его речь Юэна. Тот, складывая в портфель бумаги и улыбаясь, видя как его любимый студент не хочет прощаться с ним так рано, сам начинал импровизированную беседу, продлевая те недолгие мгновения, проведённые с Хейденом. — Куда ты идёшь сейчас? — интересовался он, заранее зная ответ. — В общежитие, — пожимал плечами Кристенсен, в душе тепля надежду, что профессор, возможно, хочет пригласить его к себе и продолжить вечер, начавшийся бурной страстью и алкогольным опьянением. — Куда же мне ещё идти?.. — и выходил в коридор. — Ты всегда можешь приходить ко мне, — отвечал Юэн, неспешной походкой направляясь к нему и вставая по другую сторону двери. Так они и стояли, облокотившись о косяки, Хейден — пряча взгляд где-то в неопределённой точке на полу, профессор — рассматривая светлые кудри и мечтая их целовать. Затем, одолеваемый затянувшимся неловким молчанием, студент прощался и уходил, так и не замечая на себе пристальный взгляд Юэна, столкнувшегося с юным херувимом в обличье Хейдена Кристенсена. На кафедре культурологии он часто видел фигуру Аполлона на столе преподавателя, и никто в действительности не мог сравниться с этим божеством, кроме как эфеба Хейдена. И если тому суждено напоминать собою повелителя Солнца и поэтов, то что остаётся МакГрегору?.. Обыкновенному человеку, которому не позволено любоваться богом? Нет, такого определённо не случится. Он уже был близок к среднему возрасту, а потому имел хорошее представление о жизни и отношениях. Ему не составило труда увидеть, как студент влюбился в него и неумело пытался это скрыть. И это возбуждало его ещё больше, хоть он и старался не думать об этом. Тем не менее он знал, что скоро дойдёт до своей цели и хрупкое тело перейдёт в его владения. А затем проходило пятнадцать минут, и он вновь начинал читать лекции или проводить семинар у групп. Таким образом текла жизнь. Всю неделю, от понедельника до пятницы, пока в рутину не влились события, изменившие их спокойный мир стеснительного студента, не смевшего признаться в своих чувствах, и настырного преподавателя, понимавшего, что порог морали остался далеко-далеко, за горизонтом событий, окутывавшем его жизнь.