Старый лучший droog

- Напомни мне, какого хера мы тащимся посреди ночи в какую-то стрёмную дыру для байкеров и нелегалов? Джеймс поёжился от ветра. Они шли какими-то подворотнями, и здания здесь стояли так тесно друг к другу, что пожарные лестницы соседних многоквартирных домов практически соприкасались перилами. - Дорогой droog, это родео-бар. Бар для ковбоев, - как для умственно отсталого пояснил Алекс. - Я понимаю, что ты совсем отвык ходить в такие места, так как уже давно перестал раскрывать преступления сам , да и твоя и душа не готова к бухим потным мужикам, запаху дешевого виски и звуку хуёвого кантри, но там у нас назначена встреча с ребятами, которые помогут нам раскрыть личность одной твоей занозы в заднице. - Слишком много заноз в моей жизни. - пробурчал Джеймс себе под нос, а потом громче добавил: - И это по-прежнему не отвечает на мой вопрос: какого хера мы тащимся во всё ещё стрёмный бар для ковбоев? И откуда в нашем городе есть вообще бар для ковбоев? Это что, какое-то секс-заведение для извращенцев? Боже, мне завтра к восьми сдавать отчёт… Последние слова Джеймс с глухим отчаяньем простонал в пустоту, тем не менее, послушно следуя за Алексом шаг в шаг. Он провел ладонью по лицу, жалея, что не может надавить пальцами на веки, потому что голова у него раскалывалась еще с обеда. Но допросить потенциальных информаторов было необходимо, и более удачного стечения обстоятельств он не мог и желать. Но у Джеймса сегодня был на редкость паршивый день. Он поругался с друзьями по работе. К тому же, Роберт сказал ему прийти на работу по раньше, ведь его собираются фотографировать на стену почёта, видимо бессонные ночи прошли не зря. Единственное, с чем Джеймс кое-как смирился, так это со ссорой. Его девушка Николь – насколько можно было её назвать его девушкой – конечно, очень расстроилась, когда её парень уже, кажется, в десятый раз срывал свидание что бы прийти по вызову на работу, которое, к слову, он, как благородный джентльмен, сам назначил две недели назад. Нельзя сказать, что поводы его не были уважительными, вот только настоящих поводов Никки он рассказать не мог, так как самому ему не говорили самой проблемы. Джеймсу очень хотелось провести с Никки время. Они встречались уже больше месяца, а совсем недавно перевели свои отношения на новый уровень, как раз перед тем, как на Джеймса навалилось слишком много всего, включая старого друга,который появился из неоткуда, и решил забыть о своей бывшей жизни помогая раскрывать преступления. Алекс трещал безостановочно, осыпал Джеймса шуточками, воспевая таланты и разнообразные части тела в сомнительных одах, почему-то тащился за ним, одному Богу известно зачем, несколько часов кряду до тех пор, пока им не пришлось вместе расправляться с преступниками. И даже в процессе Алекс не затыкался ни на минуту, в общем, всячески раздражал. И выбесил Джеймса до помутнения рассудка. В целом, всё было как всегда, но именно в тот злополучный вечер почти полгода назад с ним приключилось то, чего он больше всего опасался. Джеймс был злой и возбужденный. Он даже не понял, сколько именно преступников они с Алексом приволокли под двери участка. Он спеленал стонущие от боли тела в неаккуратный и наверняка слишком тугой "паутинный ком", а потом потащил Алекса прочь. Более того, Джеймс даже не подумал о том, что их кто-то может увидеть( некоторые старые дружки Алекса не знали что он перешёл на светлую сторону, из-за чего два раза случались конфликты), в непосредственной близости от служителей закона. Джеймсу было плевать. Он заволок несопротивляющегося Алекса в подворотню, спугнув нескольких кошек, вдавил его в кирпичную стену и на полувыдохе сказал: - Как же ты меня заебал. Ты постоянно болтаешь. Только и можешь, что болтать без умолку. И никогда. Ничего. Не делаешь… Последние слова Джеймс уже прохрипел Алексу куда-то в подбородок, а потом просто вжался своим лицом в его лицо. Почему то от Алекса пахло молоком. От запаха и тепла его тела у Джеймса закружилась голова. - Я сплю? Скажите, что я сплю, - промычал Алекс Джеймсу в губы. – Я могу выстрелить себе в коленку, чтобы проверить. - Ты не спишь, поверь мне, - пропыхтел Джеймс, отчаянно желая и не находя в себе сил отстраниться хотя бы на дюйм. Его мозг, кажется, выстроил уже сотни формул и алгоритмов, доказывающих, почему ему немедленно стоит отлепиться от Алекса и убраться из этой подворотни к чёртовой матери и доделывать отчёт. Что ж, член Джеймса этим вечером имел своё веское мнение и приказал мозгу заткнуться. Что мозг и сделал. – Блядь… Блядьблядьблядь… Он вжал его в стену еще сильнее. -Кажется ты сошел с ума… - пролепет Алекс слишком высоким голосом. – Я поломал Джеймса. Хах! , что ты?... - Замолчи, - перебил Джеймс, рыча и сжимая его плечи пальцами. – Просто заткни свой рот, пожалуйста… Ему почему-то с трудом удавалось контролировать свою силу левой руки(протез). В подобных ситуациях такого раньше не случалось. Но вряд ли эту ситуацию вообще можно было сравнить с какой-то другой. Джеймс сейчас с твердокаменным стояком терся об Алекса, смертельно опасного хулигана. Джеймс не надеялся, что его послушают, но когда он потянул руку, чтобы прикоснуться к лицу своего старого друга, тот лишь сильнее вжался затылком в стену, будто пытаясь уйти от контакта, но ничего не сказал. Обдумав всю эту ситуацию Джеймс понял что Алекс отсюда с больным задом по любому не уйдёт и поэтому он не замедлительно прижался губами к губам Алекса. Он был горячий, как свежесваренный кофе. Как блинчики - с пылу, с жару, как ёбаный стейк, слабо прожаренный, с кровью, только снятый с барбекю… Джеймс почувствовал такой голод, что у него скрутило кишки. Вот только он точно знал, что есть сейчас хочет меньше всего на свете. Потому что губы Алекса были на ощупь такими же твердыми, как и на вид. Джеймсу хотелось вылизать его рот, хотелось перегнуть его через что-нибудь – что угодно – засадить по самые яйца и отодрать до беспамятства. Это пугало. Вот такое животное, безумное желание, не имеющее ничего общего с нежностью и заботой о желаниях партнёра. Он подумал об этом и застонал в сжатые губы. - Открой, – почти прорычал он, и настойчиво проводя по ним языком. Он слабо контролировал сейчас даже свой голос. Еще чуть-чуть – и он готов был захныкать, как ребенок, которому не дают обещанную конфету. – Пожалуйста… После этого Алекс вздрогнул всем телом, как от удара, глубоко вдохнул и расслабил губы. Джеймс ничего не знал о Алексе, даже если взять за основу то, что они превели вместе всё детство. И то, что этот самый бандит выбрал именно его, в качестве партнёра по работе. И с какого-то хуя Джеймс однажды обнаружил себя за тем, что после случайных встреч с Алексом единственное, чего ему хотелось, кроме как в душ и спать, так это хорошенько подрочить. Сначала в душе. Потом в постели. Думая о нём. О его руках, о его спине , о его заднице обтянутой длинными штанами с подтяжками, о его бедрах… Ох, блядь… Эти бёдра! Джеймс ненавидел эти бёдра. Они не давали ему нормально спать много ночей. Слишком много ночей. А сейчас он беззастенчиво терся об одно из них и мычал Алексу в рот, не стесняясь кусать и без того израненные губы, вжимать пальцы в напряженные плечи до хруста в костях. - Повернись, - сказал Джеймс, перестав терзать губы, ставшие теперь намного мягче, розовее и влажнее. Алекс оставил рот открытым и так широко распахнул глаза, что Джеймсу стало немного смешно. Он почему-то нашел это… очаровательным. Джеймс непослушными пальцами кое-как распустил ремни, к которым крепились штаны , а потом аккуратно потянул за плечо, и Алекс твёрдо, но послушно развернулся к нему спиной. - А ведь мы даже не надели сегодня свои лучшие платья и украшения, - тяжело прохрипел он, поводя плечами и позволяя подтяжкам пасть с плеч. Сказанные таким голосом эти слова заставили Джеймса отчаянно сожалеть о том, что они не оставили преступников у пожарной станции. Потому что волна огненно-колючего прокатилась по животу вниз – точно в яйца, и он согнулся от приятной боли. - Платья оставим на потом, - рыкнул он, приспуская свои штаны и тут же прижимаясь к Алексу, ёрзая вверх и вниз, издавая такие звуки, за которые ему потом было очень-очень стыдно. Джеймсу хотелось, чтобы Алекс ему ответил, чтобы подался назад, хоть как-то проявил взаимный интерес. Тогда он нырнул рукой между стеной и его пахом, крепко хватая мошонку сквозь ткань костюма. О, да! Взаимность была очевидная. Вдохновленный своим открытием, Джеймс расстегнул ремень Алекса, нашел молнию на штанах, расправился с ней за секунду и потащил ткань вниз. Он почувствовал, как мышцы на широкой спине напряглись, едва пальцы Джеймса скользнули за пояс штанов. Он приподнялся на носках и прижался губами к открытому участку кожи на шее, проходясь языком и потираясь носом. Шея Алекса пахла так же, как его рот. - Ш-ш-ш, всё хорошо, - прошептал Джеймс, не зная, кому именно он это говорит, и продолжая вжиматься лицом в затылок, - Всё будет хорошо… , пожалуйста, ты мне позволишь? Можно мне… Он не смог договорить, потому что голос подвел его окончательно, а Алекс тихо взвыл, запрокидывая голову назад, еще крепче прижимаясь шеей к лицу Джеймса. - Да… Блядь, если бы это был кто-то другой, то он уже собирал бы свои кишки по всему кварталу, - грудной голос Алекса прошелся вдоль позвоночника прямиком в мозг, и Джеймс резко стянул тугие штаны Алекса почти до колен. Когда кожа коснулась кожи, Алекс заскулил и стукнулся лбом об стену. Он завел руку за спину Джеймса и надавил на поясницу, вжимая его в себя еще сильнее. – Я не знаю, что происходит,, - растерянно всхлипнул Алекс. - И если это сон, то, пожалуйста – пожалуйста – убей меня прямо сейчас, чтобы я проснулся и не погружался еще глубже в своё безумие. А если это не сон, то сделай так, чтобы я поверил. Милый, заставь меня поверить. Я не могу заткнуть свой голос, он вопит в моей башке и требует в срочном порядке отведать свинца через висок. Заткни его, Джеймс, умоляю, заткни… Горячие и отчаянные слова Алекса поселили в Джеймсе необъяснимое смятение. Он вдруг обнаружил среди сумбура своих чувств непонятную и горячую нежность, о которой раньше и не задумывался. Алекс был больным человеком. На самом деле очень больным. Он страдал каждую секунду своего существования, и его безумие было попыткой сбежать от ужаса, который Джеймс даже боялся себе представить. Ему не хотелось делать ему больно, но Алекс просил сейчас именно об этом. То, что у Джеймса не было опыта анального секса, не говоря уж о вообще каком-либо опыте с мужчиной, сейчас волновало его меньше всего. Интернет был величайшим изобретением человечества, а порно-сайты, пожалуй, занимали на пьедестале почетное второе место. Джеймс уже достаточно насмотрелся того, как, кто, чего и кому. Фантазии о бедрах Алекса давно привели его в мир гей-порно, просто он действительно никогда не думал, что дойдёт до этого, что он решится. Что позволит себе. Джеймс не был нежным. Он не был ласковым или заботливым. Сплюнув на член, он кое-как размазал слюну и вошел резко, одним толчком. Алекс не завыл, нет, - он захрипел и прокусил свою ладонь до крови. Это Джеймс узнал уже после. Он держал член Алекса в своей ладони, не дрочил, но и хватку не ослаблял, трахал его то быстро, то медленно, давил на поясницу другой рукой, гладил напряженную спину вдоль позвоночника, вжимался лицом во влажную ткань между лопаток. Почему-то резкий запах пота Алеса наводил его на мысли о том, чтобы лечь на него полностью, обнаженным, кожа к коже, возможно, облизать его грудь, шею, подмышки, живот. Отсосать. Да, Джеймс определенно хотел и этого тоже. Он смотрел на задницу Алекса, крепкую, совершенно идеальную, гладил ладонью и, чтобы входить хоть немного плавнее, слегка раздвигал ягодицы. Он потрясающе хрипел и сдавлено стонал, он пах именно так, как нужно именно здесь и сейчас, и Джеймс даже не пытался думать о том, что это значит. Алекс был тугим. Его было невозможно растянуть, потому что, сколько бы Джеймс ни долбился и ни менял угол, Алекс был всегда одинаково тесным и сжимал его очень больно. И Джеймс думал, что Алексу, наверное, тоже всегда одинаково больно. Но твердый член в его руке, пропитавший перчатку сочащийся смазкой насквозь, говорил о том, что ему нравится. А когда Джеймс почувствовал, как он толкается в его кулак и заливает пальцы чем-то еще более горячим, чем сам Алекс, весь и повсюду, то вынул свой член и обхватил пальцами почти так же сильно, как сжимали его только что тугие мышцы. И спустя полминуты рычания и пыхтения залил спермой изогнутую поясницу и ягодицы. Джеймс с глухим стуком привалился спиной к стене рядом с по-прежнему неподвижным Алексом. Он опустил голову, пытаясь отдышаться, и положил ладонь на вздрогнувшее плечо. - Ты как? – спросил он, слегка согнувшись и подтягивая штаны, пряча свой всё еще полувозбужденный член. – Ты, блядь, как гайка твёрдый. Хуй растянешь, - Джеймс истерично фыркнул. – Буквально – хуй растянешь... Прости, - сказал Джеймс, потому что, ну, что еще он мог сказать? Алекс посмотрел на него удивленно, наконец, отвлёкшись от созерцания стены. Он натянул штаны, бездумно размазывая сперму Джеймса по ткани, и подобрал свою трость и пояс, валявшиеся в ногах. - Нет, это ты прости. Я не самый лучший вариант для вечернего перепихона, я знаю... ### С тех пор прошло время. Алекс после этого стал реже заходить в полицейский участок. В иные разы они трахались, в иные - просто работали вместе и расходились как в море корабли. Он хотел бы, чтобы они виделись чуть более регулярно, но когда всерьез думал об этом, то тут же открещивался от подобных мыслей с яростью фанатика. Нет, у Джеймса теперь была девушка, у Джеймса была работа, у Джеймса было будущие. Джеймсу нужно было в жизни хоть что-то нормальное и простое. Алекс ни одной из своих частей в определение нормального и простого не вписывался. Алекс одним своим присутствием превращал серое вещество в черепушке Джеймса в какой-то розовый кисель со вкусом жвачки, в сердцевине которой спрятан перчик хабанеро. Целиком. С хвостиком. Когда на улицах города появился новый наркотик, приводивший всех, употреблявших его достаточно долго, в учреждения строгого режима для невменяемых преступников, Джеймс был вынужден обратиться за помощью. Конечно, первым, о ком Джеймс подумал, уже отчаявшись добраться хотя бы до следующего раунда информации, был Алекс. Они сразу обговорили условия их сотрудничества, среди которых «никакого членовредительства» было главным и, ладно, что уж там, единственным. Джеймса очень смущала перспектива появиться в заведении такого сорта, куда они теперь направлялись, в официальном костюме, но появиться там в его повседневной одежде, даже сильно замаскировавшись, все равно было еще худшей идеей. Если что-то пойдет не так и им придется драться, то лучше уж он будет использовать пистолет как полицейский, чем как какой-то неизвестный пацан, раздобывший где-то фирменное оружие . К тому же, появившись в баре в его рабочем образе, он сразу и без экивоков даст понять о своих намерениях и способностях всем, кто вдруг вздумает оказать сопротивление. Конечно, был еще один нюанс – Алекс. И этот нюанс мог стать как причиной тотального фиаско, так и привести к даже лучшим результатам, на которые Джеймс смел рассчитывать. Потому что, давайте будем откровенны, это же Алекс. Алекс был воплощением хаоса и безумия, но, как Джеймс стал недавно замечать, очень упорядоченного хаоса и весьма рационального безумия. Будто Алекс на самом деле всё это время лишь притворялся опасным бандитом и извращенцем, что всё это было такой особой тактикой. Потому как Джеймс готов был признать, положа руку на сердце, что в своей жизни он не встречал тактика более гениального, чем Алекс. Либо ему каким-то образом удалось весь мир обвести вокруг пальца, либо сам мир сделал это за Алекса, отсыпав величайшему из кретинов столько удачи, сколько не вместится и в сотню человеческих жизней. Войдя в бар, Джеймс сразу отметил обстановку: людей у стойки, танцующих девиц в непозволительно коротких джинсовых шортах, больше напоминавших нижнее бельё, группы по три-четыре человека на диванах за угловыми столами, официанток и бармена, тут же застывшего у стойки и впившегося взглядом в новых «клиентов». Алекс подергал Джеймса за руку и ткнул подбородком в сторону одного из столиков, за которым расположились трое мужчин. На их бедрах в кобурах поблескивали пистолеты, один из них передвигал ковбойскую шляпу через стол. Джеймс не успел напомнить Алексу, что ему уже пора бы начать свою «диверсию», или как он там её называл, потому что рядом с ним уже никого не было, и Джеймс разглядел в полумраке бара, как Алекс направляется к музыкальной машине. Что ж, пора было браться за дело. Очень быстро он выяснил, что один из сидящих за столиком был дилером, другой – его телохранителем, весьма бесполезным, к слову, а третий – перекупщиком. На то, чтобы узнать, когда и где состоится передача следующей партии, ушла еще пара минут. Отпускать наркоторговцев Джеймсу не хотелось, но и задерживать их было нельзя. Это вызвало бы лишнее подозрение, возможно, отмену сделки, и весь план тогда покатился бы псу под хвост. После деликатного допроса он вырубил всех точными ударами и усадил в позы уснувших от перебора виски, прикрыв их лица шляпами. Он вытянул их телефоны и установил жучки в каждый, вернул телефоны на места и нацепил заодно свои трекеры на одежду и обувь. Только потом он осознал, что все его манипуляции не привлекли вообще никакого внимания посетителей бара. От центра зала раздавались свисты и энергичные хлопки. Джеймс и до этого предполагал, что Алекс способен справиться с ролью диверсанта, но чтобы настолько хорошо? Настолько безупречно? Еще раз взглянув на бессознательную троицу, он принялся расталкивать толпу у центра. В это время музыка сменилась. Джеймс не знал мелодии, но песня сначала показалась ему приятной, а потом вовсе стала очень откровенной и поселила в его сознании идеи странного содержания. - А теперь без рук! – раздался веселый голос Алекса с театральными нотками. То, что открылось глазам Джеймса, когда он пробрался сквозь толпу – и откуда вдруг столько людей?Никого же не было! – заставило его челюсть медленно поползти в направлении ставших вдруг словно ватными колен. Алекс, этот невероятный, неподражаемый – восседал на механическом быке спиной к голове, держался за его бока одними своим блядскими бедрами, поджав ноги, как гребаная амазонка, и так развратно двигался в ритме с быком и музыкой, что Джеймс не поверил своим глазам. Он действительно не поверил. Сказать, что от зрелища Джеймс возбудился – это ничего не сказать. Он скрестил ноги, зажимая член, чтобы не кончить от одного только вида творящегося перед его глазами шоу. Алекс своих зрителей не жалел. Джеймс не знал, изначально ли бык был запрограммирован так швыряться из стороны в сторону, крутиться и вставать на дыбы, но то, как Алекс держался без седла, одними ногами, при этом извиваясь в такт, подмахивая задом, поднимаясь и опускаясь… Джеймс не помнил, чтобы он когда-либо видел родео или что-то подобное, но был уверен, что укрощение не должно выглядеть так, будто наездник скачет не на быке, а на члене! Нет, это было выше его сил. Джеймс тихо прочистил горло, а потом пошел и выключил музыку на автомате. Толпа разочарованно загудела, когда Алекс спрыгнул со все еще скачущего быка, пробежался по кругу, собирая в уже раздобытую где-то ковбойскую шляпу двадцатки и мелочь, а потом выскользнул из гущи толпы, подхватывая Джеймса под руку. - Гляди-ка, я заработал нам на приличный ужин. Ну, знаешь, свечи, шампанское, экстра-большие-вкусные блюда. Прям как настоящее свидание! Джеймс ничего не ответил. Он высвободил свою руку, но только для того, чтобы схватить Алекса за плечо и потащить за собой в сторону уборных. - Что-то мне это напоминает, - неуверенно пробормотал себе под нос Алекс, а потом, будто получив ответ на свой незаданный вопрос, воскликнул: - Ой..., твоя встреча прошла так удачно? Или так неудачно? - Господи, заткнись, умоляю, - прорычал Джеймс и втолкнул Алекса в мужской туалет, закрывая дверь на щеколду. Алекс в это время пристроил шляпу в умывальник и уже принялся пересчитывать заработанные честным трудом деньги. Когда он поднял голову, чтобы посмотреть на Джеймса, то увидел нечто совершенно невероятное. То есть Алекс всегда думал и небезосновательно полагал, что увидеть такой голодный взгляд в глазах друга ему в жизни не доведётся. А уж чтобы этот взгляд пожирал в это время его самого – тем более. Джеймс стоял, прижавшись спиной к двери, и сжимал в рухах край костюма с такой силой, будто из нее вот-вот потечет сок. Его глаза почернели, он смотрел на Алекса из-под ресниц и дышал через раз. - Снимай штаны, - приказал он. На его лице застыло недоумение. - Детка, ты в порядке? – неуверенно спросил он. - Немедленно, - рыкнул Джеймс, и чтобы показать, насколько он серьезен, сам потянулся к ширинке Алекса. Когда штаны и оружие обоих уже валялись у двери, Джеймс подхватил его под бедра и усадил прямо в раковину, на шляпу с деньгами. Алекс уперся затылком в зеркало и поясницей в смеситель, чувствуя, как несколько монет прилипли к ягодицам. Джеймс подтянул его ближе к себе, наклонился, чтобы пройтись языком по открытой части шеи, укусить за подбородок и без намёка на нежность клюнуть в губы. Он спустил свои штаны до колен, несколько раз надавил на дозатор мыла, приколоченный к стене, потом размазал чуть пенистый гель по своему члену и вошел так резко, что Алекс треснулся затылком об зеркало и разбил его. Джеймс моментально почувствовал укол вины и поспешил притянуть Алекса к себе, обнаружив немного крови в центре трещин на стекле. Из-за этого он не стал двигаться дальше, но Алекс толкнулся пахом к нему и снова откинул голову. - Блядь, милый, даже не смей останавливаться, раз начал… Джеймс моргнул несколько раз, как будто вспомнив, где они находятся и какими частями тела сейчас друг к другу прикреплены. А потом послал всё к дьяволу и, кажется, от скорости и ритма они разбили не только зеркало, но и раковину. И дозатор мыла они тоже сорвали с креплений. - Твои блядские бедра, - прохрипел Джеймс в сгиб шеи, оглаживая кожу, вдавливая большие пальцы в лобковую кость Алекса, проходясь ладонью по члену. – Однажды они сведут меня в могилу. Если не буквально, то фигурально – точно. Потому что ничего в мире фигуральнее твоих бедер я не видел… , я, блядь, хочу поселиться между этих бедер и никогда не менять место жительства до самой смерти… Алекс истерично хмыкнул и прижался грудью к груди Джеймса, заводя руки за его спину и хватая за задницу. - Тогда нам придется обзавестись квартиркой под номером «69», потому что я планирую поселиться между этими ягодками и доказать, что опасный преступник своим ртом умеет не только болтать, - с переменной внятностью пропыхтел Алекс, отчего Джеймс, собственно, и кончил, не успев вынуть из него член. Алекс по этому поводу, видимо, не расстроился, но тут же схватился за свой собственный член, пытаясь догнать сегодня особенно несдержанного Джеймса. Когда Алекс стал мять в кулаке головку, прикрыв веки, Джеймс положил свою ладонь на его пальцы и мягко отвел руку в сторону. Он опустился на колени, стянув Алекса чуть ниже, чтобы доставать до паха, сначала облизал по очереди его бедра, яйца и лобок, а потом стал сосать. Сосать Джеймс не умел, но очень старался, и, как оказалось, старания для Алекса было достаточно, потому что не прошло и двадцати секунд, как Джеймса потянули за волосы прочь от паха, а когда он вцепился в Алекса пальцами и ни на дюйм не отстранился, сверху сначала слезливо захныкали, потом зарычали, потом тихо завыли - и в горло полицейского хлестнула горяченная солёно-пряная сперма. Джеймс немного проглотил с непривычки, остальное сплюнул в унитаз, потом вытер рот рукавом и с каким-то больным восхищением сказал: - Какого хуя ты весь как будто из пряностей сделан? Что это? Карри? Имбирь? Алекс не ответил. Только громко заржал, почти подхрюкивая, а потом ткнул пальцем в сторону выхода. Тогда-то Джеймс и услышал, как по ту сторону кто-то орет и колотит ногами по двери, по всей вероятности, уже довольно давно. Так быстро Джеймс не приводил себя в порядок еще никогда. Нацепив штаны, и сделать гордый вид и пройти через весь бар, как ни в чем ни бывало, как будто только что полсотни людей не стали свидетелями того, полицейский громко трахается с преступником в туалете занюханного родео-бара – да, это было раз плюнуть. Джеймс старался вообще об этом не думать. Когда они, наконец, вышли на широкую улицу, Алекс молча протянул ему шляпу с деньгами. - Свидание, говоришь? – задумчиво промычал Джеймс. - А у нормальных людей сначала ужин, потом ебля… - Ты нас-то видел? – засмеялся Алекс, тряхнув шляпой во всё еще протянутой руке. – Где мы, а где нормальность? И вообще, нормальность переоценивают. Мы все так думаем. В подтверждение мнения этих шизофренических «мы» Джеймс кивнул головой и лучезарно улыбнулся. Он забрал у него шляпу, свернул и положил во внутренний карман пиджака, чтобы не просыпать деньги. Потом взял на руки Алекса и понесся со всем этим "грузом" в сторону своего дома, который кстати находился не так далеко - А еще я теперь хочу, чтобы ты станцевал точно так же на мне, - проорал он, преодолевая расстояние. Кажется, с Николь Джеймсу всё же придётся расстаться.