Пора раскрыться!

Тяжёлые шаги раздавались по всему помещению, которое из-за своих огромных размеров казалось полупустым, не смотря на количество интерьера. Единственный шанс того, что громкое одинокое эхо перестанет разноситься, ударяясь от стен, это наставить сюда так много хлама, чтобы не оставить здесь и пустого места. Это был холл, ведущий в особняк семьи Вонгола. И чьи-то тяжёлые недовольные шаги слышались в этом месте с индивидуальной периодичностью человеческого шага. То были шаги самого опасного человека на Земле. Про него говорили, что он демон. Тот, от кого невозможно уйти, от кого нет спасения. Что уж там, стоит любому мафиози узнать, с кем он разговаривает, у него тут же коленки подгибаются. Они смотрели на то, какой он высокий и статный, смотрели на то, какая белая у него кожа и чёрный, словно смоль, костюм. Выискивали взглядом пистолеты, стоило им узнать это имя, следили за движениями его рук с опаской. Но абсолютно никто из них не додумался присмотреться к его глазам. А ведь вся его суть, вся опасность этой легендарной личности кроется исключительно в том, что выражают его чернющие глаза. То, что можно увидеть в них. Абсолютно ничего. Самый нечитабельный человек - это тот, в чьих глазах невозможно обнаружить правду, в чьих движениях нельзя прочитать мотив, в чьих словах не обнаружить ошибки. А самый страшный из таких людей – аркобалено Солнца Реборн. Казалось бы, снятие проклятия должно было его обрадовать. Он и сам так думал. Но снятие проклятия лишь развязало ему руки, а не вернуло в его сердце радость. Какой толк в его развязанных руках, когда и со связанными не было противника, который мог бы справиться с ним? Он справедливо носил звание Сильнейшего киллера, а в сердце было пусто. Он молод, но это не так, он должен идти вперёд, но существует только то, что сзади, а впереди – непроглядный чёрный океан, и не было никого, кто мог бы построить через него мост. Однако шаг в эту бездну означает только гибель. И Реборн усмехнулся и шагнул вперёд. И вот он с сокрушительной скоростью летит вниз, разлетаясь на куски. Его постоянно преследует странная, тянущая боль: когда он убивает своих врагов, когда курит в общественном туалете и даже когда ебётся с дешёвой шлюхой не смотря на то, что может позволить себе почти любую женщину, в которую ткнёт пальцем. Скорее всего, ему чуть больше шестидесяти лет, он не считал. Но у него до сих пор нет семьи. У него молодое тело, он может совершенно незаметно прожить так, как будто и впрямь со дня его рождения и до этого дня (дня, в который всё начало меняться) прошло всего около двадцати лет. Но он не мог себе этого позволить – у него было такое чувство, будто он уже везде опоздал. Время слишком надолго остановилось. Если бы только проклятие спало с него раньше. Наверно, тогда он был бы очень рад, но не сейчас, когда в его сердце больше ничего не осталось. Изнутри его изъела непонятная тоска, несуществующие возможности и вселенская печаль. У него было такое чувство, что он мог бы сделать что-то очень важное, но проклятье помешало ему раз и навсегда. Впрочем, сейчас даже этого чувства не осталось в его усталом сердце. Он дёрнул за ручку огромной двери, из-за чего по всему помещению раздался душераздирающий скрип. Однако киллер даже не поморщился, совершенно спокойно и безжизненно заходя в просторный зал для официальных приёмов. Там, в большом пустом зале его уже ждал Тимотео, не спеша обернувшийся на звук открывающейся двери. Закрыв за собой дверь, Реборн проделал несколько разносящихся по всей огромной зале шагов и остановился. Чёткий стук его каблуков, как будто тот маршировал, ознаменовал рождение тишины, длящейся целую минуту. -Я позвал тебя сюда для очень важного дела, -сказал старик без всяких приветствий, поднимая взгляд на Реборна. Тот смотрел на него из-под пол шляпы очень внимательно, и тень, падающая ему на глаза, казалась такой чёрной, что нельзя было сразу разглядеть его глаз, сливающихся с ней. -Важного дела? –насмешливо поднял бровь киллер. –Я Вас внимательно слушаю. Девятый Босс Вонголы усмехнулся. Реборн склонил голову на бок и непонимающе посмотрел на мужчину, чья усмешка уже почти превратилась в полноценный смех. Трудно было сказать, насколько трудным и изощрённым должно оказаться следующее задание, чтобы рассмешить этого страшного человека. Поистине страшного и властного. -Твоё новое опасное задание… -он с вызовом посмотрел Реборну в глаза, -стать репетитором-мафиози для моего внука. Реборн опешил. Уж точно не так он представлял себе нечто, о чём говорят «новое опасное задание». У него было стойкое ощущение, будто кто-то прикалывается над ним. -Репетитором? –когда это говорил, он скривил губы так, как будто говорил о чём-то мерзком. -О, я думаю, ты будешь в восторге от этого мальчика, -улыбнулся Тимотео, медленно подходя к своему трону. -Откуда такая уверенность, Дон? Киллер неосознанно прошёл за ним, раздражённо шагая по идеально выложенной плитке зала. В этом месте действительно всё было обустроено в лучших традициях монарших особ. -Ну, он забавный, -хихикнул тот, залезая на свой высокий стул и с облегчением вздыхая, как будто говоря своему собеседнику, что это действие было не для его старческих костей. –Я думаю, тебе нужно развеяться, отдохнуть, знаешь. -Откуда такие выводы… -обиделся мафиози, надувая губы и отводя взгляд, начиная топтать носком дорогих туфлей по вековой плитке. -Ты в зеркало смотришь? –серьёзно спросил его Девятый Босс, бросив на него холодный взгляд. –Ты в курсе, что если так пойдёт и дальше, ты попросту перестанешь в них отражаться? -Ну, тогда почему бы не предложить мне путёвку на острова, если Вы так беспокоитесь за моё здоровье? –закатил глаза Реборн. –Если бы Ваш внук жил хотя бы в Сан-Франциско… -А это я называю «совмещать приятное с полезным», -усмехнулся старикан, доставая откуда-то бокал красного вина и укладывая ногу на ногу. Уже с первого дня в средней школе жизнь Тсунаёши не удалась. С утра Нана-сан радостно щебетала о том, что наняла для него репетитора из некой листовки, как заметил сам Тсуна, весьма подозрительного содержания. На вопрос, почему та ни с того ни с сего решила нанять ему репетитора, когда ещё учебный год толком не начался, она ответила, что данная листовка, совершенно случайно попавшаяся в почтовом ящике, была ничем иным, как знаком свыше. Сам Бог указал ей истинный путь при помощи сомнительной листовки. Это заставило Тсунаёши-куна задуматься о том, насколько плохо он проявляет себя в учёбе, но также его зад не уставал тревожно покалывать с того знаменательного дня. Чувствует шестое чувство Тсунаёши, что листовка-то в ящике оказалась совсем не случайно. Когда Тсунаёши снимал обувь в прихожей, он только дивился бесконечной наивности этой женщины. То есть её совсем не смутило, что оплачиваются услуги того супер-репетитора из Италии не деньгами, а жильём и едой? Где она вообще видела таких сомнительных репетиторов по математике? Эти вопросы настолько засели у него в голове, что тот поспешил их задать, как только мать вышла в прихожую для того, чтобы встретить его. -Ну, там была дополнительная функция – изучение итальянского языка с непосредственным носителем, -ответила она, невинно хлопая своими большущими глазами, а потом радостно взвизгнула. –Этот мужчина – настоящий итальянец! Нам повезло, что такой харизматичный молодой человек бесплатно будет обучать такого оболтуса, как ты. -Вот оно как, -обидевшись, произнёс Тсунаёши. Конечно, его обида была либо проигнорирована, либо и вовсе не замечена. -Ну, давай скорее знакомиться, -щебетала женщина. Когда Тсунаёши выпрямился, дабы пойти пообщаться с таинственным репетитором, его на миг глубоко пронзило какое-то непонятное чувство. Он чувствовал себя так, как будто тяжко взбирается по высокому холму. Ему осталось совсем немного, и там, на вершине, его ждёт то, к чему он стремился очень давно. Как будто стоит ему сделать всего несколько шагов и отыщет что-то такое, чего он ждал как минимум несколько десятилетий. Невзирая на то, что их, этих нескольких десятков лет, попросту не существовало. Когда он зашёл в гостиную, где, выпрямившись во весь рост, его уже поджидал высокий человек в строгом костюме, смотрящий на него ледяным, ничего не выражающим взглядом, какой-то непонятный сквозняк всколыхнул каштановые волосы. У него что-то защемило в сердце. Он в первый раз в жизни видит этого человека, а у него было такое ощущение, будто он встречает из долгого путешествия давно утерянного им дорогого человека. Как будто он очень ждал, когда он вернётся. Он не обрёл его, а именно снова встретил. Всего больного, измученного долгим расставанием и путешествием, наученного лишениями и горем. Как будто этот парень вернулся домой и готов упасть в родные руки. Все эти чувства возникли у него даже до того, как он успел разглядеть его лицо, как следует. Первое, что бросилось ему в глаза при детальном рассмотрении, это контраст пугающе бледной кожи и чёрной тени от полей шляпы, как будто прямо к нему на макушку светил ярчайший луч полуденного Солнца. Присмотревшись к тени, можно было заметить и его чёрные глаза с болезненно красными белками. Под глазами залегли тяжёлые синяки, имеющие кое-где чуть красноватый оттенок, а его веки казались неимоверно тяжёлыми. Это были глаза уставшего человека. Его лицо было худощавым, под кожей хорошо проглядывались скулы. Нос был как будто чуть-чуть заострённым, его губы были тонкими и бледными. Одет он был в чёрный деловой костюм, под которым была надета оранжевая рубашка, застёгнутая до самых верхних пуговиц. В его одежде не было ничего лишнего, всё перечисленное ужасно ему шло. -Эм, Тсунаёши-кун? –нервно отозвалась его мать, на что он повернулся к ней. –Может, ты пожмёшь своему новому репетитору руку? -А? –он повернул голову к мужчине. Только сейчас он понял, что слишком долго рассматривал его. Мужчина фыркнул и протянул ему ладонь для рукопожатия. И на тот короткий миг, когда Тсунаёши держал его ладонь в своей, он смог увидеть его запястье, оголившееся из-за одежды, приподнявшейся с помощью складок, вызванных движением. На косточках его запястий, там, где пролегал маленький сосудик, кожа была изуродована синими и чуть красноватыми пятнами. Сквозь них можно было увидеть маленькие дырочки. «Боже» -ужаснулся Тсунаёши, сразу догадавшись о том, что это может быть, -«Да где она его откопала?». -Я – Савада Тсунаёши, -сказал он охрипшим от изумления голосом. -Реборн, -коротко ответил он. Во время этого долгого рукопожатия репетитор тоже кое-что чувствовал в своём сердце. Ему казалось, что в тот момент, когда он оказался на самом дне созданного им самим океана непроглядной тьмы и холода, кто-то сверху скинул ему верёвку. Единственное, что осталось, это сделать выбор: схватиться ли ему за эту верёвку или остаться там, на дне холодного океана. Однако какой бы выбор он не сделал, со дна своей собственной бесконечности он слышит, как там, очень-очень высоко, кто-то забивает в землю клинья для того, чтобы построить наконец-то мост на другой берег океана. Это будет очень длинный мост, чувствует он.