Пуля всегда находит свой дом

Беатрикс Баах — солдат до мозга костей — на дух не переносила ковбоев. Она терпеть не могла их вечно весёлые небритые лица, звон шпор их сапогов и острые подколки, их любовь к неопределённому количеству барышень и жарким перестрелкам. Но приказ есть приказ, и «Беа» не станет возражать. Она солдат и делает то, что ей говорят. На заднем сидении хаммера было тесновато для роботов её конструкции, поэтому Беатрикс положила свой РПГ «Евангелион» себе на колени и сейчас скучающе смотрела в окно, наблюдая, как мимо плывут со скоростью пятьдесят километров в час песок, песчаные дюны и их обитатели. Редкие кактусы угрюмо расставляли в стороны зелёные шипастые руки, стоило только к ним приблизиться, а перекати-поля лениво отскакивали от земли и бежали туда, куда нёс их ветер. Робот-девушка вздохнула, из её рта вырвался клуб пара, отчего водитель обернулся было, но, поняв, что ничего интересного ему не увидеть, вновь развернулся лицом к дороге. «Крути баранку, Боуд. И заодно надейся, что мы не зря сюда пёрлись». Они ехали так уже час, если не больше, и в такие моменты Беатрикс не жалела, что не взяла себе в помощники кого-нибудь более разговорчивого. Ей это даже нравилось и помогало собраться с мыслями перед не особенно сложным заданием, выданным начальством. И всё же «Беа» с некоторой тоской взглянула на своего водилу. Не человек, а машина! Интересно, а умеет ли он говорить… Джесси Маккри: так звали человека, которого ей предстояло найти и завербовать в восстающий из пепла «Overwatch». Беатрикс совсем не много знала об этом мужчине. Он был очень известной личностью в «Blackwatch», а появившиеся из неоткуда капитан Амари и Джек Моррисон внезапно решили, что он будет полезен и им, и организации. Впрочем, «Беа» не имела права оспаривать приказы начальства, а потому она отправилась в штат Нью-Мексико первым же рейсом, взяв с собой в напарники Джеймса Боуда, который, хоть и не разговаривал с ней, был весьма многофункционален: водил машину, знал мексиканский и ни на что не жаловался. Забвение подступило нежданно, окатило Беатрикс тёплой тягучей волной. Песочный пейзаж медленно расплывался, обращаясь с одно жёлтое марево за окном. Солнце нещадно поливало своим светом движущуюся машину, а та катила по прериям, как ни в чём не бывало, дрейфуя и ловя кайф. «Беа», казалось, задремала на целую вечность. Весь мир за пределами хаммера потерял смысл и чёткие очертания. Жаркий и душный даже для робота морок обволакивал словно шалью, а приятная тяжесть на коленях приносила успокоение. — Приехали, мэм. Сансет Вэлли, — монотонно произнёс Боуд, вырывая Беатрикс из короткой ленивой дрёмы. Она тревожно выглянула из окна, опустив стекло: впереди виднелись ворота в поселение и характерный дешёвому вестерну мрачный пейзаж. Робот-девушка неспешно вылезла из хаммера, запустив в салон вместе с порывом тёплого ветра немного песка, с тоской оставила своё оружие на заднем сидении. — Дальше сами, мэм, — окликнул Беатрикс водитель, захлопнув за ней дверь. «Беа» рассеянно помахала Боуду на прощание и быстрым шагом направилась в сторону деревни. Песок приятно шуршал под ногами и блестел в лучах утреннего солнца. Сделанный из хрупкого песчаника подъезд к Сансет Вэлли выглядел обветшавшим: ветра в течение нескольких лет поедали породу, придавая ей жутковатые формы. Старые железные ворота скрипели на ветру, и их никто не охранял. По всей видимости, жители либо поняли, что к ним в такую даль никто не сунется, либо здесь попахивало знатным распилом бюджета, и без того крошечного. Сильные пальцы Беатрикс сжали металлическую балку ворот и открыли створку. Петля протяжно и отчаянно скрипнула, неохотно впуская дорогого гостя в свои владения. Сдвинув каску набекрень, робот-девушка коснулась манипулятором затылка. Её встретила простая деревянная табличка с надписью: «Добро пожаловать в Сансет Вэлли». — Ну и ну, — обходя преграду, пробормотала военная. Её взору открылась широкая главная (и, похоже, единственная) улица. Вдоль двумя рядками-бортиками тянулись двухэтажные деревянные домики с обветшавшими крышами. На нижних этажах располагались магазины: лавки с продуктами, похоронное бюро, пара некрупных гастрономов, мотель и салун с яркой деревянной вывеской. Дальше дома заканчивались, и взору представлялась большая площадь с фонтаном посередине, а перед ним гордо возвышалось здание мэрии, очень грозное на вид. Вдали маячила крыша водонапорной башни, по улице слонялись кони, люди, и все как один усталые и изнемождённые. Беатрикс сделала осторожный шаг вперёд. Похоже, что её никто толком не замечал: все были заняты своими повседневными делами. Стайками бегали дети, за ними вальяжно следовали их матери, о чём-то кокетливо перешёптываясь, работали мужчины: одни пасли коров, другие — ухаживали за лошадьми, третьи выглядели так, словно только что выбрались из шахты. Стоило только военной ступить на мощёный красный кирпич, из которого была сделана улица, в воздухе повисло неловкое молчание: все взоры были обращены на неё. «Беа» уверенно прошагала вперёд, сопровождаемая любопытными взглядами горожан. Они смотрели на неё как на дикого зверя, что выбрался из клетки. Из окон, дверей домов в ужасе смотрели блестящие пары человеческих глаз. Беатрикс привыкла к подобным косым взглядам исподтишка. Ими её одаривали даже в крупных городах, видавших новейшие технологии, а стоило ей пройти мимо особенно суеверных горожан, начиналась дикая паника. Массивный корпус мисс Баах, как её называли сослуживцы, мог устрашить даже самого неслабонервного. Впрочем, иногда это только мешало, и «Беа» сожалела о том, что никогда не сможет взять себе амуницию попроще и выйти на самый обыкновенный патруль по улицам с другими роботами. «Ты особенная, Беатрикс, ты должна этим гордиться», — говорили ей, но с каждым днём это становилось лишь сложнее. Дорога вела робота-девушку в салун «Звёзды Сансет Саспариллы». Едва она вошла в обшарпанный паб, в её сенсоры ударил резкий запах алкоголя вперемешку с колким ароматом сена. Беатрикс огляделась. Время здесь будто остановилось на тех временах, когда Запад знал шерифов и ковбоев, а Баффало Билла и героев фильмов с Клинтом Иствудом можно было встретить, пусть и с риском для жизни, на улице, увидеть их загорелые щетинистые лица вживую, а не со страниц книг. Сам салун «Звёзды Сансет Саспариллы» будто был вратами в далёкое прошлое. Вдоль прохода неровными рядками тянулись грязные столики и табуретки, изобилующие сквернословиями на своих поверхностях, их занимали различной степени опьянения американцы, молодые и пожилые. В противоположном конце заведения усталый бармен с густой бородой протирал стаканы и что-то непрерывно жевал, а стоящий в углу на сцене магнитофон медленно, заунывно и так некстати источал голос Фрэнка Синатры, которому аккомпанировал мягкий нуарно-детективный джаз. Робот-девушка направилась к мужчине за стойкой. Её тяжёлые шаги отдавались по всему помещению, отчего пьяницы лениво подняли головы и проводили гостью взглядами. «Беа» в очередной раз убедилась, что для неё все американцы эпохи Дикого Запада на одно лицо. Все они были небриты, от них разило за километр, а их взгляды были полны бесконечной пьяной тоски. В отличие от своих соотечественников бармен пах табаком, который он жевал, был трезв и даже выглядел чуточку чище, чем вызвал расположение Беатрикс. — Мы не обслуживаем подобных тебе, робот, — грозно, но не отрывая взора от стакана, произнёс тот, и хороший настрой военной куда-то медленно улетучился. — Я здесь не за этим, — отчеканила «Беа», и только тогда мужчина обратил на неё внимание. — О, так ты вояка? — чавкая, вопросил тот, но не смог скрыть ноты заинтересованности в своём голосе. Он оставил в покое стакан и воззрился на Беатрикс. — Ну и чем обязан, солдатик? Несколько человек при этих словах с нескрываемым ужасом обернулись, чтобы посмотреть, но бармен только рукой махнул. Некоторых из них «Беа» узнала: их уже давно разыскивала полиция. Впрочем, эти оборванцы дела не касались. — Я разыскиваю некоего Джесси Маккри, сэр, — по-военному громко и точно отчиталась Трис. — Он вроде там, — махнул рукой бармен, показывая на дальний столик у окна. Военная тут же перевела взгляд туда, куда указал мужчина. Там сидела компания молодых людей, страннее которых Беатрикс не видела. Один был очень маленьким: его крохотные ножки не доставали до пола. Он носил синюю клетчатую рубашку, шейный платок и жёлтую каску с фонарём, и они сидели на нём как влитые, в отличие от старых мешковатых джинсов. Второй мужчина был одет почти так же, только его рубашка была белой и без рисунков, а каски он не носил. Зато на шее болталась нелепая «бабочка» зелёного цвета в белый горох. Он был самым крупным в компании. Третьим, по всей видимости, и был Джесси Маккри. Он что-то весело рассказывал своим приятелям-пьянчугам, и ни одна его реплика не обходилась без громогласного хохота, отдающегося по всему бару. Наверное, Джесси был тем ещё юмористом, и это было правдой. Он был самым остроязычным и, к слову, самым трезвым ковбоем в своей компании и во всём пабе. Промедление могло только усугубить положение, поэтому, кивнув забывшему про неё бармену, военная сделала в сторону молодых людей шаг, второй и вот уже уверенно шла к их столику, который казался влажным от пролитой на него выпивки: рюмки собутыльников Джесси лежали на боках, расплескав своё содержимое. Это, к слову, их никак не расстраивало. Напротив, они даже веселились. Вероятно, уровень алкоголя в их крови перешёл всякие нормы, и мужчины уже ни о чём не могли говорить с какими-либо другими эмоциями. Когда Трис подошла ближе, ей удалось услышать окончание беседы. — Говорю же: у Джимми нет никаких шансов, — рисуясь, подытожил Джесси, и его собутыльники разразились глупым гоготом, после чего разом приложились лбами к столу: уснули. Теперь военная могла поближе рассмотреть предполагаемого кандидата. Им был смуглокожий мужчина лет тридцати семи с каштановыми волосами чуть выше плеч, щетиной и красивыми карими глазами. В целом он походил на обитателей этой деревни и даже носил похожий наряд: топорщившуюся клетчатую рубашку, кобуру для личного оружия, джинсы и пончо со шляпой, — но было в нём что-то такое, что сразу бросалось в глаза и оставляло своеобразный осадок. Правая рука ковбоя была заменена высокотехнологичным протезом. Трис подумалось, что конечность наверняка имеет успех в местных турнирах по армрестлингу. — Добрый день, — отбросив солдатский тон, произнесла Беатрикс. Её поразило, насколько мужчина отличался от всех тех бравых бойцов «Overwatch», которых она видела до этого. По одному виду ковбоя можно было понять, что плевал он на всякие правила и ему гораздо удобнее жить своевольно и беззаботно, проводя сутки за сутками в душных барах, подобных этому. И это Джесси Маккри? И ради этого кутилы она ехала сюда из, чёрт подери, Техаса, чтобы нанять очередного пьяницу в сверхважную расцветающую организацию? И что капитан Амари и Джек Моррисон в нём нашли? «Вот что бывает, когда собираешь команду по старой памяти», — подумала Трис. — Привет, куколка, — поздоровался в ответ мужчина, совсем на неё не глядя. Видимо, это была его «дежурная фраза» на случай, если с ним заговорит дама, что уже само по себе вызывало отвращение. Собеседник не сразу обратил на «необычный» вид военной внимание, но стоило ему поднять глаза, как те округлились, напоминая большие блюдца. «Беа» сразу поняла, что и ему ни разу не приходилось видеть роботов её комплектации. С минуту они молчали, прожигая друг друга взглядами. — Я имею честь беседовать с Джесси Маккри? — чётко и громко задала вопрос Беатрикс, спрятав манипуляторы за спину. Как бы девушка-робот ни уважала выбор начальства, в её голосе сквозила некоторая неприязнь к кандидату. — Да, это я, — уже опомнившись, подтвердил ковбой. Всё ещё пребывая в состоянии аффекта, он пододвинул даме свободный табурет, но Трис даже не взглянула на него, после чего Джесси придвинул табуретку к себе и положил на неё ноги. В тусклом освещении паба слабо блеснули шпоры ковбойских сапог. — Ну и чем обязан? — расслабленным тоном вопросил Маккри, снимая шляпу и ероша себе волосы. — И давай на «ты», куколка? — Меня прислали к Вам капитан Амари и командир Моррисон, — проигнорировала последнюю фразу ковбоя «Беа» и вытащила из кармана своего пояса аккуратный, хотя и слегка мятый, конверт, запечатанный восковой печатью. Джесси воззрился на Беатрикс непонимающим взглядом, но письмо из её манипуляторов всё же взял и вскрыл простонародным методом, то есть пальцем. Его глаза опустились на первую строчку письма, и Трис тактично и вежливо отвернулась, дабы предоставить мужчину самому себе. Взгляд военной зацепился за сцену, стоявшую в углу салуна, которую «Беа» заметила раньше. Теперь же возможность разглядеть её в деталях представилась что ни на есть подходящая. Сцена выглядела чище всего остального в заведении: похоже, что о ней заботились. Помост блестел от лака, на который падал тусклый свет из окон и ламп. На сцене стояло несколько стульев для возможных музыкантов, а у стены примостился магнитофон, сделанный (явно на заказ) под старый музыкальный автомат. Пластинок в нём не было видно, и музыкальная система наверняка просто выполняла функцию радио. Станция крутила джаз, иногда попадались сделанные «под старину» песни, которые слушала сама Беатрикс. «You didn't have to say my name Ignite my circuits and start a flame…» Заунывный, но до боли знакомый мотив, воспевавший непорочную чистую любовь машины к человеку. Такая спорная, но забитая до невозможности тема поначалу беспокоила и Трис, но в конечном итоге изжила себя, оставив горькое послевкусие из смешанных в одну кучу эмоций и чувств. Она никогда не любила по-настоящему. Впрочем, это стороннее чувство только отвлекало от дела. Военным (в особенности роботам-военным) не было положено доверять эмоциям в нелёгкой службе, а уж тем более на войне. «Беа» видела её во всей своей красе: кровь, руины домов, обожжённые и сколотые, пустота в человеческих чёрствых душах. И что бы Трис не делала, она знала: война найдёт её и уничтожит всё, чем она дорожила. Просто потому что может, и этот факт, это ужасное чувство, выжигающее всё изнутри, предчувствие потери… Она просто не могла любить. Просто так получилось. «Oh, Turpentine erase me whole Cause I don't want to live my life alone Well I was waiting for you all my life Oh… Why?..» Ох, ну и далась им эта «Пчёлка»? Пьяницы качали головами в такт печальной мелодии. Они не кричали, не подпевали, а молча слушали и проникались смыслом песни. Кто-то даже проронил слезу, а Беатрикс про себя молила небо, чтобы эта песня кончилась. Военная оглянулась через плечо, нашла Джесси. Она терпеть не могла медленно читающих людей. Трис безнадёжно отставала от графика и морально готовилась к выговорам начальства. «Set me free, my… honeybee…» Всё-таки пластинки в автомате были. Игла проигрывателя соскочила с одной теснённой дорожки на другую, оборвав солиста на полуслове. «Honeybee…» Песня сменилась на более бодрую, хотя в воздухе всё ещё висела тоска от предыдущей композиции. Все повставали с мест, и «Беа» с удивлением обнаружила, что в пабе затесались и девушки: молоденькие и довольно взрослые, симпатичные простушки в платьицах и гордые дамы в многослойных юбках и накрахмаленных блузках. Не успела военная подивиться зрелищу, как посетители разбились на пары и начали танцевать. Не только это поразило Беатрикс. Повсюду секунду назад стояли столики и стулья, а сейчас люди спокойно плясали в пустом пространстве. Куда, куда делась вся мебель? Танец был чем-то средним между кантри и квикстепом — быстрой разновидностью фокстрота. Движения людей, казалось бы, деревенских и не подчиняющихся правилам поражали своей синхронностью и точностью. Как эти деревенщины познали столь тонкое искусство Трис не ведала и, хмыкнув, решила оставить размышления для лучшего дня. Она могла бы с лёгкостью задать себе тот же вопрос, ведь вопреки своей армейской закалке и твёрдости характера «Беа» немного разбиралась в хореографии. Сейчас она отметила, что для «деревенщин» танцуют люди неплохо, соблюдают ритм, а в их движениях скользит своеобразная гибкая размашистая грация. «And what is this leaking affecting my eye? Does the oil that is dripping mean this is a cry?» А ведь она тоже могла бы. Могла бы закружиться с кем-нибудь в умопомрачительном бойком фокстроте, чтобы потом неспешно покачиваться в медленном танце и быть подхваченной своим кавалером, когда земля уйдёт из-под ног, браня себя за неуклюжесть. Но Беатрикс не выбирала свою судьбу, а потому всем сердцем желала, мечтала когда-нибудь закружиться в обворожительном танце так же плавно и грациозно, как какая-нибудь простушка Бэтти со своим десятым по счёту любовником. «Ты военная, мисс Баах. Тебя сделали, чтобы ты воевала. Сечёшь?» «Да, сэр, мистер Джонсон…» Только благодаря Джесси она опомнилась от своих бесконечных размышлений об устройстве шаткого мира, построенного на обломках старого. Ковбой подозвал её свистом, словно собаку, и это сначала оскорбило её до глубины души. Но мужчина, поняв свою ошибку, махнул военной рукой, приглашая Беатрикс вновь присоединиться к нему, что та поспешно сделала. Вид танцующих людей хоть и приносил ей эстетическое удовольствие, но и больно ранил душу. Она вряд ли смогла бы когда-нибудь повторить что-нибудь в этом духе. — Так письмо и вправду от Аны с Джеком, — с горечью произнёс ковбой, приложившись к рюмке. Трис приобрела серьёзный вид. — Ну, что ещё говорили обо мне мои любимые пенсионеры? — с долей сарказма вопросил Маккри, пихнув пьяных обывателей. Те даже не проснулись. — Командир Моррисон говорил, что Вы — выдающийся кадр, — с готовностью ответила Беатрикс, вложив в эту фразу как можно больше уверенности, хотя доля сомнения всё ещё не покидала военную. — А капитан Амари утверждала, что от Вас можно ожидать чего угодно. Мужчина хмыкнул. — Ну, тут Ана с Джеком не оплошали. — Теперь голос Джесси звучал даже весело. — Вы были знакомы? — Они учили меня тому, что знали сами. Тебе такое даже в самых смелых мечтах не виделось, а, куколка? Но «Беа» не успела ответить на словесный выпад. К ковбою подскочила одна из танцующих: девушка со светлыми волосами, собранными в пучок, в пышной юбке в блёстках из прозрачного розоватого тюля с подъюбником более насыщенного цвета под ней. Белая блузка обиловала рюшками и бантиками, и каблучок туфель был настолько высоким, что Трис даже удивилась, как дама умудряется на таких ходить. — Джесси! — грудным голосом произнесла девушка и кинулась в объятия ковбоя. Беатрикс демонстративно отвернулась. — Я уже поставила на тебя, Джесси, целых два доллара! Не подведи меня, мой жеребец. И она смачно поцеловала его в щёку, после чего будто упорхнула прочь, чтобы закончить танец со своим кавалером, что ждал неподалёку. Военная «чихнула»: в воздухе витало немало блёсток, осыпавшихся с юбки незнакомки. — Это Бэтти, — пояснил Маккри, стирая свежую помаду уголком рубашки одного из лежащих рядом пьяниц. — Вот ведь присосалась, вот пиявка! Джесси, к его чести, подобные нападки девушек совсем не привлекали. Ковбою было даже тошно от мысли, что однажды, когда он остепенится (что само по себе ужас в чистом виде), его будет будить такая энергично-инфантильная дама с ветром в голове. Маккри нравились женщины с характером, которых, как лошадей, нужно сначала приручить и понять, а уж потом… ну вы поняли. Беседа между роботом и человеком не возобновилась ещё и потому, что часы, висевшие у бармена за спиной, оттикали без пяти полдень. Музыка сразу стихла, а люди поспешили на улицу, опрокидывая на своём пути неизвестно откуда вновь появившиеся столики и стулья. Трис удивлённо взглянула на Джесси, но тот жестом пригласил её следовать за ним. Они неспешно вышли из паба и двинулись в сторону площади. Там собрался чуть ли не весь город: мужчины с жаром о чём-то спорили, женщины в недоумении хлопали ресницами, хотя для них всё происходило не в первый раз. Не было разве что маленьких детей, но так было даже лучше, ведь предстоящее зрелище было явно не для категории шесть плюс. — Что происходит? — возмущённо спросила Беатрикс, потому что по дороге сюда мужчина не произнёс ни слова. — Сама всё увидишь, — заговорщически прошептал ковбой. — Ну, робот, — продолжил он гораздо громче, — готова увидеть первую в своей жизни дуэль в стиле вестерн? — Я… Прости, что? — Я же сказал: дуэль. Джимми со мной, то бишь. Он, конечно, тот ещё подонок, но, зараза, сильный… да и повздорили мы недавно, и я не отрицаю… — Нет, так не пойдёт, — оборвала его на полуслове военная. — Командир Моррисон приказал мне привезти живого человека, а не труп! — Обижаешь, куколка, — в шутку насупился Джесси, после чего весело подмигнул. — Ну ты не кипятись, у Маккри всё в ажуре. — Джесси! — гневно выкрикнула «Беа», но тот уже скрылся в толпе: в море людей мелькала лишь его шляпа. Проследовав за головным убором через взволнованно переговаривающихся людей, Беатрикс вышла в первый ряд живой колонны, с которого было как на ладони видно всю площадь. Справа от городской управы уже качался с пятки на носок знакомый военной мужчина. Он помахал ей рукой и улыбнулся, а та пригрозила ему манипулятором, не заметив, что каска съехала на бок. «Только посмей умереть, Джесси! Я убью тебя, и капитан Амари и командир Моррисон в долгу не останутся!» На другом конце площади показался ещё один мужчина. С виду он по сравнению с Маккри был шире раза в два, что, впрочем, не пугало последнего: тот даже позволял себе отшучиваться. Джимми Бычий Глаз действительно походил на быка: он был крупным, небольшого роста, а глаза у него были воистину бычьи — тупые и злобные. Он носил схожую с нарядом кандидата одежду: песочного цвета рубашку, пончо, джинсы, кобуру, сапоги со шпорами и кое-как нахлобученное на маленькую голову сомбреро. По одному виду Джимми можно было понять, что он ждал этой дуэли. Его кулаки то сжимались, то разжимались, будто представляя, что кого-то душат. Лицо мужчины, иссохшее и болезненное, кривила злоба, отчего тот ещё больше походил на быка, которого держали на цепи, а перед носом махали красной скатертью. Будь Трис поменьше ростом и менее габаритной, то сжалась бы в ужасе и закрыла глаза. Но, приглядываясь, она отметила, что не так страшен чёрт, как его малюют, поэтому с уст Беатрикс сорвалось что-то вроде «фу». Фу, пожалуй, было самым милым описанием Джимми на данный момент. Солнце светило ему прямо в глаза (даже сомбреро не помогало создать тень) и старило его, проявляя морщины, а лучи дневного светила зайчиками играли в капельках пота на лице мужчины. Городские часы пробили без двух полдень. Дуэлянты синхронным шагом двинулись навстречу друг другу, после чего Бычий Глаз первым неохотно протянул руку для формального рукопожатия. Джесси пожал протянутую ему длань и в шутливой манере раскинул было руки для объятий, но оппонент был непреклонен. Он повернулся к Маккри спиной, и тот поспешно повторил его движение. Мужчины разошлись, каждый в свою сторону площади, зеваки затаили дыхание. — Чего они ждут? — подумала было «Беа», но ответ на вопрос пришёл сам собой. Городские часы пробили ровно полдень. Трис начала считать удары: первый, второй, третий, — и могла поклясться, что услышала, как её знакомый ковбой произнёс в полголоса: «Уже полдень». — Эй, Джимми! — окликнул своего оппонента через плечо Джесси. Его голос показался очень громким после нескольких минут молчания. — Знаешь, сколько нужно таких кретинов как ты, чтобы вкрутить лампочку? Беатрикс уж подумала, что не дождётся окончания шутки, как вдруг горячий воздух пронзила новая реплика Маккри. — Всего один, да и то ты её раскокаешь! Джимми Бычий Глаз спешно повернулся к противнику лицом, но Джесси оказался проворнее. В прыжке развернувшись на сто восемьдесят градусов, ковбой вытащил из кобуры легендарного «Миротворца» (у стоящего рядом с «Беа» мальчишки вырвался восторженный вздох) и спустил курок. Всё происходило словно в замедленной съёмке. Трис видела, как рассекает воздух пуля, на которой, показалось, было выщерблено имя Джимми. Затем смертоносный кусочек свинца угодил точно в цель: лоб дуэлянта-неудачника принял на себя удар. Бычий Глаз взвыл и плюхнулся на песок. В толпе послышался вскрик досады. Военная поискала источник звука глазами. Им была та самая Бэтти. Вопреки своим сказанным в пабе словам, она поставила на Джимми. Вот так просто и без изысков и излишеств дуэль закончилась. — Справедливость восторжествовала сегодня, — по-американски пафосно заметил Джесси, подходя к военной. Его небритое лицо озарила мальчишеская улыбка. Толпа неспешно расходилась. Некоторые с негодованием отдавали проигранные деньги, другие азартно шелестели выигранными купюрами, остальные же просто расходились: кто с разговором, кто — без. — Теперь можно и геройствовать. Кстати, тебя как звать? А то мне неудобно называть тебя куколкой… или роботом. «Потому что хоть так, хоть так тебя назвать сложно», — мысленно закончил ковбой. — Беатрикс, — представилась солдат, позволив себе хмыкнуть. — Пошли уже, пока и по наши души не явились. — Хорошо, только заберу вещи. Маккри, спешно и шутливо откланявшись, пересёк площадь и оставил свою новоиспечённую спутницу. Той лишь осталось смотреть, как Джесси покинул площадь и скрылся в ближайшем доме с вывеской, гласившей: «Мотель». Из его пыльных окон смотрели на ярко-красное пятно на песке удивлённые очи. Трис пробила дрожь. Не от страха, нет, а от осознания дикости всей этой ситуации. Да как так можно? Ещё недавно люди и роботы стрелялись на войне, отстаивая свои интересы, а сейчас убивают друг дружку из-за дружеской ссоры! Страх вмиг сменился негодованием, которое тут же запорошило, как песок следы дуэли, лживое облегчение. Со смертью Бычьего Глаза всё кончится, верно? Пока ковбой возился с чемоданами, Беатрикс осторожной поступью приблизилась к трупу Джимми Бычьего Глаза и только тогда разглядела причину падения противника. Во лбу дуэлянта зияла сквозная дыра от пули, шляпа слетела с буйной головы с жирными рыжими патлами и лежала рядом. Сам Джимми распростёрся на песке, словно морская звезда, убитая каким-нибудь морским гадом. Его лицо было искажено гримасой ужаса, что совсем не красило покойника. «Пуля всегда находит свой дом…» Трис начала было прикидывать, каким мог быть калибр «Миротворца», как за её спиной появился виновник «торжества», всё ещё весёлый, с чемоданом в руке. — Быстро ты, — взглянула в его сторону «Беа». — А я и не распаковывался, — улыбнулся ковбой. — Ну пошли. Они в спешке покинули площадь, вышли на дорогу. Как и в давние времена по ней всё ещё катились запряжённые лошадьми повозки. Пешие жители городка экспрессивно беседовали о своём, и почти ни одна реплика не обходилась без смачного плевка в сухую землю. Маккри свернул, уводя свою спутницу на узенькую прохладную улочку. Робот-девушка осторожно оглянулась, есть ли хвост, но, не обнаружив никого подозрительного, спокойно продолжила идти вслед за Джесси. Улица ещё сильнее сузилась, и путникам пришлось пробираться через неё бочком, что вызвало у Беатрикс сильнейшее негодование. Не успела она и рта раскрыть, чтобы вынести новоиспечённому приятелю очередной нагоняй, как улица расширилась, а вернее кончилась совсем. Дальше шла только пустыня, ведущая прямиком в Ад, и через минуту Маккри и «Беа» уже ковыляли по её жарким пескам в сторону городских ворот. Шли так где-то минуту, и чтобы не скучать, Джесси насвистывал лихую ковбойскую песенку, чем изрядно надоедал военной. И так продолжалось бы вечность, если бы впереди не показались долгожданные врата, а вместе с ними — хаммер цвета хаки. — Ого, — только и вымолвил Джесси, когда его взгляд зацепился за машину. Карие глаза мужчины удивлённо исследовали каждый дюйм хаммера: его большие стеклянные фары, блестящие диски колёс и причудливо-резкие изгибы стального кенгурятника. Беатрикс закатила глаза: — Ты что, хаммеров никогда не видел? — Только не на Диком Западе, милочка, только не на Диком Западе. Беатрикс Баах — солдат до мозга костей — на дух не переносила ковбоев. Она терпеть не могла их вечно весёлые небритые лица, звон шпор их сапогов и острые подколки, их любовь к неопределённому количеству барышень и жарким перестрелкам. Но приказ есть приказ, и «Беа» не станет возражать. Она солдат и делает то, что ей говорят. В хаммере было душно и пахло дымом от сигарет Маккри, а за окнами бушевала песчаная буря. Как будто природа закатила очередную истерику по абсолютно абсурдному поводу и, всё ещё капризничая, наблюдала, как медленно и размеренно по песку, петляя, едет крошечная коробка на колёсах и везёт своих беспокойных пассажиров. Их было трое. Водитель устало протирал глаза, мечтая о мимолётном дуновении холодного ветра, и держал во рту кубик тёмного шоколада. Это помогало ему сосредоточиться на дороге. Теперь в салоне пахло ещё и шоколадом. Его терпкий горьковатый аромат, конечно, не заглушал запаха сигарет, а скорее добавлял ему какого-то рода нуарность, несвойственную Дикому Западу: в голове начинал играть лёгкий джаз, а голос Фрэнка Синатры уныло заводил «My Funny Valentine». Джесси травил дурацкие анекдоты, обмахиваясь своей шляпой и стуча по чемодану на своих коленях, а Беатрикс мысленно вновь и вновь спрашивала себя, зачем она на это подписалась.