И в горе и в радости

Когда мечты не хотят исполняться, когда кажется, что смысл утерян, когда рядом нет никого, кто мог бы поддержать... Что остаётся? Сдаться и грустить? Или... - Е-е-е! Мы едем в парк развлечений! Ура-а-а! Никогда не понимал, откуда в нём столько жизнерадостности. Каждый из группы хоть раз да впадал в уныние, в депрессию. А он никогда. Он никогда не бывает каким-то другим. Только улыбка, только счастье, только такой... Для нас и навсегда!.. - Ох, Чанёль-хен, откуда столько счастья? - Сехунни-и, выходной же! А ты, как самый младший, должен радоваться больше всех! - О, он, как самый младший, устаёт меньше! И отдых ему не так необходим, как тебе, старичок. - Да-да, лидер, кто бы говорил! - Беее~ Что во время сборов, что по дороге в парк развлечений, в особенности в пробке, в которой нам пришлось простоять около получаса, Чанель создает настроение, всовывает неосознанную радость в наши мозги. Он такой один и разгадать его сущность у меня никак не получатся. - САХАРНАЯ ВАТА!!!! - взбудораженный Чанни и крайне серьезный Сехун побежали к ларьку со сладостью, стоило тому лишь попасть в их поле зрения. - Мы должны, как они? - Ну, может да? - Эти двое - показатель поведения большинства населения, стоит им лишь переступить через порог парка. - Эм? - Почему бы нам не сделать также? - Впере-ед! - и мы рванули вслед уже достающим продавца парням, чтобы и себе жизнь подсластить. - Идиоты... - Чонин устало выдохнул и, не спеша пошел за нами. Все потому, что он не любит сладкое. Будоражащая суета, радостное томление, горы сладкого, светящегося, воздушного, прыгучего, летающего и ездящего - это парк аттракционов, это место, где исполняются детские мечты! В нашем случае, не только детские, ибо... А, хотя, чем не ребёнок тот же милый Чонин, что не может выбрать между ободком с кроличьими ушами и ободком с кошачьими ушками? Чем не ребёнок Кёнсу, который, уплетая рожок аж с четырьмя шариками мороженного, блаженно закатывает глаза и бормочет что-то про самое вкусное лакомство на свете? А уж про детей по имени Чунмён и Сехун лучше умолчать вовсе! Отбирают друг у друга кусочки сахарной ваты списывая эти действия на заботу о животах друг друга. Ну и напоследок почти двухметровый Чанёль, который забрался на батут и в данный момент пытается сделать сальто. И я. Ох, как же я люблю нашу идиотскую семейку! - В следующий раз поедем в Диснейленд! - Ага, в тот, что в Париже! - Ну и в японский заодно! - Да без проблем! Строя планы на следующие выходные, в общежитие ввалилась шумная толпа во главе с лидером. Смеясь и подкалывая друг друга, мы разбредались по общежитию, ходили кто в душ, кто поесть, а кто-то включил телевизор. Это было как сигнал. Все вновь повыплывали из разных уголков дома и собрались в дружную кучку перед героем телевизором. Показывали очередное музыкальное шоу, которое мы принялись смотреть с огромным интересом. Озорное настроение влияло на комментарии, опускаемые в сторону очередных новичков. Но выступления групп старших поколений мы смотрели с должным уважением, пооткрывав рты и делая в голове заметки на будущее. Кто-то притащил попкорн и колу. В общем, вечер проходил так же весело, как и день. Мы шумели, галдели, развлекались, отдыхали. И Чанёль тоже. И вроде все хорошо, только не убедительной для меня была его жизнерадостность. И в глазах... Те же эмоции были в его глазах, когда он... Он признался мне в любви около года назад. А я испугался. Просто жуть как! И отказал... Померились мы быстро и все забылось. А сейчас он будто иссякает и в глазах те же чувства. Около полуночи лидер погнал всех спать. Чанёль ушел быстрее всех. Прислонившись лбом к наверняка холодному окну, он разглядывал звезды, небо, кометы, крыши соседних домов, а может и окна, пытаясь высмотреть жильцов, окунуться в их жизнь, узнать, как еще можно проводить свободные вечера. Или еще... Да он может думать о сотнях-тысячах других вещах, о которых я даже предположить не могу. Он - это он, а я - это я. И сейчас я не знаю, что делать. Тогда... Нужно спросить? Как можно незаметнее прошмыгнув в комнату, я присел на краешек кровати и начал разглядывать спину у окна. Высокий гордый силуэт сейчас выглядел печальным и одиноким, хоть все таким же гордым. Что делать? Хочется обнять... Кровать предательски скрипнула, выдавая присутствие в комнате постороннего. Чанни повернулся с улыбкой во все зубы. - Пришел, - спросил или утвердил, непонятно. - Да... Задумался? - Нет, просто город ночью очень красивый. - Да. Чанни... - Пойдем спать, хен! Сегодня был насыщенный день, правда же? Что-то у меня живот болит... Наверное, я еще долго сахарную вату не захочу! Фу, гадость! Он ходил по комнате, переодеваясь, готовясь ко сну и все что-то бурчал, говорил, смеялся или просто улыбался. Господи, как же, как же ему плохо... Что, мне делать? - Хен? Ты застыл? - Чанни... - я подошел к нему, забрал пижамную рубашку, которую он пытался надеть и отшвырнул ее. Эльф удивленно посмотрел на меня, на рубашку, на меня, на рубашку, на меня и... Я не знаю что творю! Хотя... Касаясь мягких губ, стараюсь поглотить все его печали, плохие мысли. Я хочу, чтобы он всегда улыбался, по-настоящему, не по привычке. Я хочу, чтобы его ничто не тревожило. Но это невозможно... Тогда я хочу защищать его, оберегать и быть тем, кому он всегда может улыбнуться. Пусть слабой, измученной, но настоящей улыбкой. ...Все понятно, все просто. Мы никогда, никогда не хотим боли самым любимым и самым близким людям, не так ли? - Бекки... Что ты... - Как-то один длинный рыжий эльф сказал мне, что очень меня любит. Думаешь, чувства эльфов быстро меняются? - Э... - А то я тут подумал... Представь вот, скажу я значит этому волшебному созданию про любовь свою, про чувства там всякие, а он поржет, поржет и скажет чтоб я валил куда подальше... Печально будет как-то... Да и обидно! - Бекки. - Я тормоз, конечно. И коротышка чуток. Но и коротышкам нужно шансы на счастье давать! Особенно заторможенным... - Бекки! - Ась? - Ты щас про меня? - Что? - Ты меня любишь? - Пак Чанёль, ты дурак?! - Кто тут про права тормозов говорил? - И-ди-от! - Скажи еще раз! - Идиот? - Я люблю тебя, Бен Бекхен! - Точно придурочный... Не дав мне поворчать, сильные руки подхватили меня и закружили по комнате под озорной смех их обладателя. Впрочем, как эти руки могут помешать моему ворчанию? Да, помешали губы, что после вертешки начали покрывали моё лицо поцелуями и признаваться в любви. - Я не хочу, чтобы ты грустил... - я крепче обнял Чанни, не желая никуда отпускать. - Я и не грущу. - Неправда! - соскочив с мягкой кровати, я принялся размахивать руками, обрисовывая ситуацию: - Ты грустил, у тебя была депрессия или еще что-то. Но ты же ни с кем не поделишься! Будешь все время корчить из себя счастливого вируса? - Ты же сам сказал, что не хочешь видеть моей... грусти?! - Дурак! Не то я имел в виду! Ты... У тебя же я есть, поэтому ты все-все должен мне рассказывать, я же выслушаю и поддержу! Знаешь, как на свадьбе говорят? И в горе и в радости! Мне неважно, с улыбкой ты или без. Ты мне любой нужен и... И я же люблю тебя, и поддерживать буду несмотря ни на что! И... И я что-то непонятное говорю... - Это правда? - Что? - Все вот это. - Конечно! Для чего еще я нужен? - Ты нужен мне и для меня и я буду всегда-всегда делать тебя счастливым! - Тогда позволь и мне делать счастливым тебя!.. - Я уже счастлив!.. - Минималист? - Нет, влюбленный дурак! - Эх. - Спасибо, Бекки... - Не за что, дурачок ты мой... - Я люблю тебя. - И в горе и в радости...