***
— Хён! — У Чэнлэ дергается глаз, едва заслышав этот грёбаный низкий голос мальчишки с парты позади. «Какой я к чёрту тебе хён? Я даже не кореец, тупой ты шашлык!» — думает Чжон, отбрасывая ручку в розовый пенал с какими-то зверятами из нового мультика, что крутят с утра по телевизору, чтобы ненароком не ткнуть ей в глаз надоедливому однокласснику, — Ну, хён! — Да, Пак Джисон? Что на этот раз? Хочешь что-нибудь? — Чэнлэ оборачивается, практически врезаясь носом в нос младшего, отодвигается на край стула, показывая свой стол, и всё, что на нём есть, — Конспект? Ручку? Карандаш? — ладонь перемещается с предмета на предмет, а затем парень указывает на свою грудь, — Может мою душу? — Нет, я хотел сказать, что у тебя очень классный джемпер, — мальчишка расплывается в улыбке и приземляет задницу на скрипучий стул, — Рад, что ты надел его. И я бы не отказался от твоей души. И руки. И сердца. Я ведь так люблю тебя! Джисон обнимает себя руками и строит моську довольного кота, а Чжон передёргивается, силясь не закатить глаза, и возвращается к записи конспекта. В конце концов, преподаватель читает слишком увлечённо и быстро, будто у него всего пять минут на всё про всё, пока кабинет не залило лавой. Иногда, из-за недостаточного знания корейского и странного диалекта, китайцу сложно даже понять, о чём говорит этот лысый мужичок, а когда его отвлекает Джисон, то вернуться к истории Чосон становится ещё тяжелее. «Конечно, чёрт тебя дери, этот джемпер классный, ведь его подарил ТЫ и тебе льстит, что Я всё ещё ношу его, а не спалил в мусорном ведре при первой возможности!» — школьник чувствует, как зубы начинают скрипеть от злобы, а нога — предательски дергаться. Кажется, он совсем не следит за тем, что происходит вокруг, пока в его руке не ломается ручка, а пластик не врезается в бледную кожу,- «Прекрасно. Просто прекрасно. Последняя ручка, и та подвела. И всё из-за этой чупакабры. Но ничего, я ему ещё устрою. Ему это просто так с рук не сойдет. Нашёлся, умник. Я ему ещё покажу. Чжон Чэнлэ не пальцем делан!» Он вздыхает, меняет сломанную канцелярию на единственный не изгрызенный Джисоном карандаш, продолжая записывать урывки фраз, пообещав себе, что возместит пропуски по конспекту Донхёка или Ренчжуна. Дыхание со временем восстанавливается. Грифель плавно скользит по разлинованной бумаге, оставляя за собой серебристый след. Наступила самая настоящая идиллия, кажется, даже парень с шилом в заднице прижал хвост и успокоился. Всё идёт по плану... пока его стул не содрогается от пинка сзади. Чэнлэ останавливается, выпрямляя спину и ждёт чего-то. Конечно, это могла быть простая случайность. Пак мог просто закинуть ногу на ногу и задеть ножку. Но эта теория отвергается сразу же после очередного пинка.Один. Он ударяется локтем об край стола. Второй. Колпачок сломанной ручки скатывается вниз и падает с оглушительным стуком. Третий. Терпение лопается.
— Ты можешь прекратить? Сходи к психологу! — не выдерживает мальчишка, резко оборачиваясь назад, привлекая к себе внимание всех сидящих в кабинете, в том числе и учителя, что наконец оторвал взгляд от книги и опустил очки. Джисон же усмехается, облизывая кончик ручки, а затем подаётся вперед, расплываясь в самой самодовольной и извращённой улыбке, которую только смог изобразить. Детское лицо уже не кажется таким невинным и чистым. Хотя Чэнлэ знает, что под маской «ангелочка-солнышка-котёночка» прячется самый настоящий Сатана. Да в его глазах ведьмы устроили самый настоящий шабаш! Посмотрите сами! Зрачки так и отсвечивают священным костром инквизиции! — Лучше к тебе домой, — Чэнлэ багровеет, хватая младшего за портки и притягивая ближе, заставляя того упасть грудью на парту,- Ох, ёшки...- всё, что успевает сказать Джисон, оказываясь в сущих миллиметрах от круглого лица, похожего на помидор. Или на мандарин с острова Чеджу. На самом деле, Пак впервые видит китайца таким. Страшное зрелище. Хотя, он слукавит, если скажет, что не этого добивался. Можно со стопроцентной уверенностью заверить, что эта морщинка между сведёнными бровями старшего — его личный фетиш. Вот бы сфотографировать это чудесное злое лицо и вклеить куда-нибудь в личный дневник, который пылится под кроватью в специальном контейнере, захломлённым комиксами, дисками с играми и, конечно же, футболкой Чэнлэ. Выкрасть её не составило труда — Джисон знал пароль от шкафчика. Откуда? Просто он самый настоящий сталкер. А сталкеров нужно убивать. — Если ты попадёшь ко мне домой, то ты выйдешь оттуда только завёрнутый в коврик! — теперь Чжона и самого хватают, только за шкирку. Класс, что до этого смеялся так, будто попал на цирковое представление, мигом затих. Кто-то из девочек драматично вздохнул, прижав ладошку к приоткрытому рту, кто-то просто уткнулся в тетрадь или спрятался за учебник, - Добрый день, мистер О. А мы тут это... О династии королевской. Знаете, я так люблю историю. Может, мне экзамен по ней сдавать...? Как думаете? — Боже, упаси, - хрипит преподаватель, убирая руки Чжона от Пака, а затем отпускает растянувшуюся в руках шерсть зелёного свитера с надписью «Duck You!» и смешной уточкой, - Оба, в кабинет директора. В следующий раз я отведу вас туда сам. Быстро. Джисон выходит из кабинета первый, закинув рюкзак на плечо, ни слова не сказав учителю или одноклассникам. Чэнлэ же долго собирается, копается с заедающим замком, а затем ещё и телефон роняет, неловко, немного растерянно кланяясь мужчине и классу, прося прощения за сорванный урок, а затем вылетает в коридор, догоняя своего «кровного врага». Чэнлэ барашек, Джисон - волк. Один мышонок, другой - кот. Так можно продолжать до бесконечности, но смысл один и тот же - где-то в ДНК, на подсознательном уровне, выгравировано на внутренней стороне черепа - Чжон просто терпеть не может выходки Пака. — Ты, тупой придурок, хоть знаешь, что у меня первое место в параллели по успеваемости! Понимаешь? Первое! Я не могу получить выговор через тебя! — мальчишка замахивается, уже собираясь вдарить однокласснику по затылку как следует, но вовремя останавливается, думая, что этим только усугубит ситуацию. А Джисон был уже готов — съежился весь и зажмурился. Что-что, а бил Чжон всегда сильно и больно, да так, что синяки неделями не сходили. Даже какой-нибудь старшеклассник Чон Юно мог ему позавидовать. Но, к сожалению, или к счастью, китаец никогда не вмешивался в драки, и уж тем более не был их зачинщиком. Статус ему не позволял. Он же лучший ученик школы! Он висит«Гордость школы»
Эта надпись, и фотография Чжона Чэнлэ под ней, не разрешали школьнику поступать так, как он хочет. А хотел он многого. Например, выбить из идущего рядом утырка всё дерьмо. Но его целью была золотая медаль, потому что иначе он не мог — чтобы поступить на бюджет в Сеульский Национальный Университет надо быть лучшим по всем предметам и иметь блестящую характеристику. Родители не могли позволить платное обучение мальчика, так что китаец был обязан учиться лучше 99,9% учеников своей школы. И так было с первого класса. Однако, как только в стенах школы появился Пак Джисон — всё пошло коту под хвост.Джисон — личный проводник Чэнлэ в Ад.
«Если бы у него был девиз по жизни, то он определённо звучал как-то так: "Вниз, в самое пекло!" или что-то наподобие. Он же маленькое исчадье Ада! Он, должно быть, поклоняется Сатане! Хотя, как он может поклоняться самому себе? Безумие.» - Чжон переминается с ноги на ногу, и тяжко вздыхает, дергая на себя ручку кабинета директора, но Джисон отталкивает его и проходит первый, задевая плечом плечо старшего,- «Посмотрите на него. Кто вообще поведётся на эту ехидную лживую улыбку?» — Ч...Чего!? - челюсть чуть ли не пола касается от услышанного, - Да это он начал! Как вы можете ему верить? - Мужчина в дорогом костюме, сидевший за столом, только что обвинил Чэнлэ во всех смертных грехах, да ещё и несколько лишних накинул, полностью оправдывая Джисона. Ведь он «совсем ещё ребёнок, он не мог такого сказать, что ты несёшь, Чэнлэ, посмотри в его честные глаза»! — Думаю, месяц отработки пойдёт тебе на пользу, Чэнлэ. А ты, Джисон-и, можешь сказать своему отцу, что я поеду с ним на рыбалку на следующей неделе, — печать с хлопком приземляется на пожелтевший квадрат бумаги с объяснительными. Вместе с этим хлопком падает тяжёлый занавес, скрывающий за собой долгую счастливую жизнь, которую Чжон не успел прожить, да что там, он даже как следует её не распробовал. И всё из-за этого сатаниста, которому ужасно идёт выглаженная школьная форма. Но ведь подлецу всё к лицу! А Пак Джисон тот ещё подлец! И директор тоже! Дверь возмущенно скрипит, поражаясь ничем не заслуженному пинку, но поддаётся, пропуская обоих в пыльный коридор старого крыла. Здесь тихо. Уроки закончились, все уже давно разбежались по домам. Кажется, Чжону придётся придумать отговорку для родителей. Может, какой-нибудь проект? Или подготовка к новогоднему мероприятию? Выкрутиться он в любом случае сможет - родители верят своему сыну безоговорочно. Не то, что всякие там учителя и директора. Внезапно ему захотелось домой, к маме в объятия и спать. Потому что сейчас мальчик был обижен на весь мир. И только стакан тёплого молока и новый эпизод любимого мультфильма могли вернуть его к жизни. Но никак не отработка. Хотя, отработка в библиотеке — не самое плохое, что могло случиться, но вот отработка в библиотеке под присмотром Джисона приравнивается семи, нет, восьми… а лучше сразу сорока кругам ада. — Да ладно тебе, хён. Я не дам тебе заскучать! Всего лишь час попереставляешь книжки с места на место, а я скажу, что ты отёр каждую полку до блес...- Джисон не успевает договорить, как ударяется лопатками о холодную стену, покрытую штукатуркой, которая сразу же оставляет на тёмно-синем пиджаке противные следы, похожи на крылья. Теперь он самый настоящий ангелочек. —Да что ты прицепился ко мне? Три года за мной, как щенок, гоняешься! - у Чэнлэ ломается голос, а затем он и вовсе затихает, срываясь на шепот,- Ты мне всю жизнь испортил, Пак Джисон! Всю, чёртову, жизнь. Меньше секунды проходит, прежде чем мальчишки меняются местами - теперь Чэнлэ прижат к стене. Руки Джисона, по обе стороны от головы старшего, не дают сделать и шагу. Убежать уже не получится. Китаец сглатывает, чувствуя себя в ловушке. И не зря. Пак наклоняется ближе, настолько, что от тепла его дыхания у Чжона мурашки пробегают по спине огромным табуном. — Потому что ты мне нравишься, хён. А ты влюблён в меня. Разве нет? - Чэнлэ думает, что Джисон перешёл уже все границы. Хочется зарядить ему по лицу, но он даже пошевелиться не может. — Ч... Чего? Я? Влюбился? В тебя? Да ни за что! - мягкие, совсем ещё детские, губы Чжона накрывают чужие - шершавые, обветренные и искусанные. Но старшему всё равно приятно. Приятно до фейерверков перед глазами. Руки непроизвольно цепляются за края школьной формы, притягивая, ещё минуту назад ненавидимого всеми фибрами души, Пака ближе. Им всего шестнадцать, а гормоны играют - мама не горюй. Но рассудок кричит о нереальности происходящего, и Чэнлэ тут же отпихивает от себя одноклассника, влепляя звонкого леща, за которым следует удар под дых. — Ну и козёл же ты, Чжон Чэнлэ, - замечает Джисон, растягиваясь на кафельном полу, устремляя взгляд в потолок. — Козёл. Но ты этого козла любишь! - старший усмехается, поправляя лямку рюкзака, и разворачивается в сторону библиотеки, не думая, что Пак всё же подбежит к нему и запрыгнет на спину, прижимаясь щекой к холодному уху. Может Чэнлэ и не будет любимым учеником историка, а директор так и не поверит его словам, даже после просмотра записи с камеры, но зато одной проблемой стало меньше. Теперь-то мальчишка с шилом в заднице не будет лезть из кожи вон, чтобы привлечь к себе внимание.Ведь Чэнлэ всё знает. И, более того, он ответил взаимностью.