ship to wreck

Юнги в один прекрасный момент просто берет и понимает: он заебался. И вроде, казалось бы, что надо-то? Есть крыша над головой, за которую бонусом ещё и платить не надо. Есть работа, хорошо оплачиваемая, хоть и нудная. Есть вторая половинка. Молодой человек. Он, конечно, старше на три года, и они, конечно, видятся только буквально перед сном. Но есть же, и любит. Правда себя любит намного сильнее, этот парень, Ким Сокджин. Но с его внешностью, заботливостью и умением готовить можно и опустить этот небольшой изъян. Но Юнги снова и снова понимает... заебался он, и это не лечится, только усугубляется день за днём. Он ходит на автомате по траектории дом-работа-дом. По дому он ходит всё на том же автомате по маршруту ванная-кухня-спальня. А в спальне ждет он, Ким Сокджин. Иногда, конечно, бывает, ждет на кухне и кормит, заботливо кладя порцию побольше и кидая в горький кофе две ложки сахара, а то Юнги ведь снова забудет и забьет на это, допивая так. Но чаще всего ждет в спальне и просит ласки. И Юнги всё так же на автомате даёт ему всё, что он хочет, уже сам и не получая удовольствия, всё больше отвращение - просыпается живущий в закромах души асексуал. Юнги понимает всё это вот уже почти год, и медленно тлеет до точки кипения. Всё чаще огрызается на своего парня. Прямым текстом посылает его очевидным маршрутом. Швыряет деньги со словами "покупай что хочешь", и даже не пытается больше просить о чем-то, поделиться чем-то, просто поговорить - не услышит. Они и так живут слишком долго, оба на своей волне. И Юнги слишком боится сделать больно человеку, которому пообещал когда-то, в голодные и трудные для обоих студенческие годы, что будет рядом. Но быть рядом и отдавать всего себя нельзя безвозмездно. Любовь не назовешь неисчерпаемым ресурсом души. Точно не у Юнги. За бытовухой ответные чувства испаряются окончательно, сменяясь всё больше на "ты должен, ты же меня любишь". А почему должен, и любит ли вообще, Юнги не понимает, до поры до времени. К парню возвращается давно забытое с юношеской поры вдохновение. Он пишет лирику, пишет музыку, просто пишет что-то в десяток дневников и блокнотов - который попадется под руку, в тот и пишет. Всё чаще опаздывает утром на работу, всё чаще ночует один, в гостевой спальне. И одним солнечным утром неожиданно понимает, что его ведь здесь ничего не держит. Понимает, что точка невозврата пройдена. Приходит на работу ближе к обеду, пишет заявление на отпуск с последующим увольнением. Получает в бухгалтерии внушительную сумму накопившихся за годы ни разу не взятого перерыва отпускных, идет домой, собирает рюкзак самого нужного, вешает на шею фотоаппарат и, ничего не сказав на прощание Ким Сокджину, просто уходит. Улица встречает его неизменным шумом и суетой. Солнце клонится к закату, отражаясь яркими бликами от окон домов. Юнги вдыхает плотный городской воздух полной грудью и останавливается на перекрестке, как на перепутье. Первый шаг он сделал, вырвал старую страницу и замер, глядя на новую, пустую. С чего её начать - парень даже не думал до этого момента. Когда светофор в третий раз сменил красный на зеленый, и проходящие мимо люди стали коситься на застывшего незнакомца, Юнги мотнул головой и пошел дальше, оглядываясь по сторонам в поисках какой-нибудь идеи, подсказки. "Сдается квартира на длительный срок". Просто переехать, оставаясь все в том же городе, будет глупо. Отголоски прошлого постоянно будут мелькать перед глазами, и новой жизнью такой расклад не назовешь. Значит, нужно ехать. Куда? Другой город, другая страна? "Языковые курсы. Первое занятие бесплатно!". Вариант с другой страной заставляет Юнги тут же сморщить нос. Он, конечно, настроен решительно, но не настолько, чтобы привыкать к полностью новой культуре, да и с языками у него не особо хорошие отношения. Значит, остаемся в Корее. Осталось лишь выбрать город. "Авиабилеты по специальным ценам. Летим в Дэгу со скидкой 50%!". Дэгу. Родной город Юнги. Только вот вернуться на родину - значит вернуться к самому началу. К старому началу. Но парень решил твердо - новое значит новое. Да и самолетом лететь, думает он, слишком быстро и с постоянными командировками - уже обыденно. "До железнодорожного вокзала 3 км." Поезд... В последний раз Юнги садился в поезд ещё в детстве. Легкое покачивание и гул рельс - в этом есть своя романтика. Парень смотрит на указатель некоторое время и всё же решительно поворачивается в указанном направлении и идет уже не бредущим, а уверенным целенаправленным шагом в сторону ближайшей автобусной остановки. Город, решает он, можно выбрать и на месте. Сейчас главное добраться до вокзала. Дойдя до остановки и присев на край скамьи, рядом с шебутным мальчишкой лет семи, что канючил какую-то игрушку у мамы, Юнги достает из кармана наушники и привычным движением распутывает их. Пока он подключает их к телефону и пару минут слушает тишину, выбирая плейлист, который хотел бы послушать, до него доносятся обрывки разговора его соседей. - Ну мам, он такой крутой, с пультом управления, прикинь! - И где ты будешь с ним играть, Ши? - Ну... в ванной! - Нет, малыш, у нас нет сейчас денег на этот корабль. - Ну маааааам... Дальше Юнги ничего не слышит, потому что глаза его загораются осознанием, пока наушник, что так и вещал тишину, медленно выпадает из его уха. Корабль. Юнги ведь ни разу в жизни не ступал даже на корабль. Даже близко к какому-либо кораблю. Он вероятно их даже вживую не видел, только на фото или по телевизору. Так и не включив музыку, парень прячет обратно наушники и вскакивает, чтобы посмотреть маршруты автобусов с этой остановки. Видимо, судьба так и вела его к конкретно этому решению, потому что, мало того, что с этой именно остановки есть маршрут до порта, так ещё и нужный автобус тут же останавливается, открывая свои двери прямо перед носом у Юнги. Порт встречает парня забитой парковкой и пустой площадью пугающе огромных размеров. Людей вокруг почти не видно, что навевает сомнения – работает ли вообще этот… вокзал? Как правильно называются вещи здесь Юнги не имеет и малейшего понятия. Так же, как и не видит ни единой вывески или таблички снаружи здания, только крыльцо на всю его длину и двери-двери-двери. Решая войти наугад в одну из них, парень окунается с головой в толпу людей («Ах вот где они были всё это время»). Лавируя бездумно между рядов кресел, он наконец натыкается взглядом на большую надпись «КАССА» и направляется к ней. Город он так и не выбрал. Плевать. - Здравствуйте. Можно билет на ближайший… эм… Корабль? Тетушка с выбеленными вусмерть (и это значит - ещё хуже, чем у самого Юнги) волосами одаряет его взглядом, который заставляет Юнги нервно моргнуть пару раз и сглотнуть звучно всю слюну, которая только была в его ротовой полости. - Корабли, молодой человек, ищите в книгах про пиратов. У нас паромы. Ближайший – до Шанхая, - отправляется через 20 минут. - А… Можно где-то в Корее остаться. - Можете остаться хоть прямо здесь, - кассирша закатывает глаза, заставляя Юнги задуматься, неужели для других людей он выглядит примерно так же, только раза в 4 тоще и не в юбке, - Остановка в Кванджу, - добавляет она, как будто её допытывались об этом несколько часов. - Один билет до Кванджу, пожалуйста. – отметая лишние мысли, Юнги протягивает паспорт. - Остались билеты только без мест. - Это как? – парень снова моргает несколько раз. Тон тетушки становится всё громче и раздраженней с каждой следующей фразой. - Молодой человек, - каждая гласная растянута и пропитана ядом, или чем-то более похожим на тотальное разочарование в молодом поколении, - вы когда-нибудь ездили в метро или автобусе стоя? Это примерно так же. Только можно найти где присесть. Юнги, если говорить честно, ничего не понял, но твердо кивнул. Без места, стоя, сидя, да хоть лежа, он просто хочет уехать. Кванджу звучит жизнерадостно, как и акцент местных жителей, и даже немного заманчиво. Получив на руки билет и тяжелый взгляд неряшливо и не симметрично подведенных глаз, Юнги отправляется в ещё более увлекательное путешествие: на поиски выхода из этого здания, а после – нужного причала. Однако эта задача оказывается менее сложной, благодаря почти стройному ряду людей, направляющихся к единственному судну среди пустых причалов. Менее сложной, если не считать почти полученных пару раз подзатыльников от издевательски тугих дверей. Пробравшись через толпу поближе ко входу на судно, Юнги ещё раз смотрит на свой синий билет с очертанием корабля («Парома» - всплывает противный голос в голове) в правом верхнем углу и прочерком в графе «место», поправляет лямку рюкзака на плече и окидывает заинтересованным взглядом паром. Прямо у входа, за закрытыми ещё створками, стоит молодой парень в черной форме с белой фуражкой, говорит что-то по рации и смеется, настолько громко, что слышно на берегу. Рядом на половину стоит, на половину лежит на бортике судна, ещё один молодой парень, но в более мешковатой одежде, спасательном жилете ярко-оранжевого цвета, и без какого-либо головного убора. Весь вид его скучающий, даже немного обиженный, как у ребенка, которого за уши оттянули от любимых игрушек, чтобы пообедать. Первый парень треплет его по волосам и исчезает где-то на втором этаже (Юнги почти уверен, что это называется палуба, но решает потом уточнить это у гугла). Где-то в глуби туда-сюда бегаю тетушки в одинаковых рубашках и простых черных юбках, чем-то очень напоминая проводниц поезда из воспоминаний Юнги. Тонкая полоска открытого пространства между «стеной» корабля и бортиком, что напоминает парню своего рода балкон, полностью пустует. На втором ярусе этот балкон или, вероятно, всё же палуба, кажется шире раза в два, но там так же никого нет. Отсутствие ещё чего-либо интересного, за что можно зацепиться взглядом, заставляет Юнги тяжело вздохнуть и повернуться к парому полубоком. Рядом суетятся люди, разнородная яркая масса из детей, женщин, мужчин и даже стариков. Среди всего этого беспорядка, поношенных ветровок и пыльных сумок, чуть вдали на скамейке виднеется чья-то ярко-розовая макушка. Юнги хмыкает себе под нос и тяжело вздыхает, вспоминая, как собственноручно красил своего парня в розовый цвет на один из его дней рождения. Правда, та краска была менее яркой, и навыки парикмахера Юнги, равные нулю, одарили Ким Сокджина не равномерным цветом, а своеобразным сочетанием более прокрашенных прядей с почти нетронутым платиновым блондом. Парень останавливает себя от воспоминаний, мысленно отвешивая самому себе подзатыльник. Он бежит от этого прошлого, сам, добровольно, значит нет здесь никакого места для этой ностальгии. В любом случае, от подобных настроений, его отвлекает правая рука того розоволосого парня, что медленно движется в неоднозначных поступательных движениях. Юнги чуть не давится собственной слюной от завершившейся в голове картинки, когда несколько женщин, как раз таки закрывавших полный обзор на того юношу, отходят в сторону. Сумка. Чертова переноска стоит на коленях парня. И его рука в ней, вероятно, гладит кота. Юнги закатывает глаза от собственных мыслей и возвращает свой взгляд на корабль. «Надо же было так», - думает он, - «как озабоченный подросток, ей богу. Вроде и не страдал никогда от сперматоксикоза головного мозга. Что это тогда за черт? Нервное?». Не успевает блондин закончить свой внутренний монолог, как из скрипучих динамиков порта доносится какое-то объявление, в котором он и слова не разобрал. Но судя по оживившимся людям и открывшейся створке в борту парома – объявили посадку. Парень буквально протискивается между грузных мужчин с сумками, подходит к тому скучавшему юноше, который теперь выглядит намного более оживившимся и одаривает самого Юнги заинтересованным взглядом, протягивает ему паспорт с билетом, и с выгнувшейся в непонимании бровью наблюдает, как матрос, вероятно, зачем-то проверяет страничку с графой о семейном положении, и с ещё более яркой, немного дьявольской, квадратной улыбкой, возвращает ему документы. Проводив странного работничка парома косым взглядом и получив вдогонку пожелание приятного плавания, Юнги проходит внутрь. Одна из тетушек-очень-похожих-на-проводниц берет его билет, улыбается и кивает на скамейку между двух лестниц на второй ярус, в самом центре небольшого холла, в который «втекает» один темный коридор и расходятся два. - Садись, дорога не близкая. Советую сразу зарезервировать там розетку, через пару часов на них начнется настоящая охота. Юнги немного потерянно сводит брови к переносице, кивает, приняв обратно билет, и садится на ту самую скамейку. Сам не знает зачем, но тут же достает из своего рюкзака зарядку для телефона и втыкает в одинокую розетку где-то под сидением, даже не утруждая себя на самом деле подключить к ней телефон. Он поправляет фотоаппарат на шее, обнимает свой рюкзак, прячет шею в ворот толстовки и с тяжелым вздохом наблюдает за мельтешащими вокруг людьми, что получают от тётушек указания как пройти на их место, в их каюту. Когда люди скрылись по своим каютам, а все входы на судно закрыты, вдруг раздается треск громкоговорителя, громкий шлепок с тихими матами (которые слышат все пассажиры) на ярко выраженном южном диалекте, после чего по парому раскатывается тихий, немного нервный смешок, и бодрый звонкий голос капитана приветствует всех на борту и желает приятного плавания, после чего, не удосужившись даже выключить громкую связь, всё тот же капитан орет что-то некому Чон Чонгуку, дрянному мальчишке по специализации, и отключается на середине угрозы мучительной кастрации. Юнги усмехается себе под нос – плавание обещает быть веселым.