***
В небольшом бунгало, скрытом от солнца ветвями деревьев, на кровати лежит Томас. Парень все ещё без сознания, он не открывал глаза ни разу с того самого момента, как оказался на борту берга и отключился из-за большой потери крови. Прошло уже два дня и сегодня Минхо решил не ждать, пока Томас очнётся, а похоронить их друга. Потому что смотреть на бездыханное тело было невыносимо. И они похоронили его, всего пару часов назад, не зная, что парень был ещё жив. Томас спал и его подсознание прокручивало, словно киноленту, картины того ужасного дня, когда они едва не потеряли Ньюта, когда последний город угасающего мира пал под натиском безумной толпы, вычеркнутой из списка людей, имеющих значение.***
— Том, твоя кровь — лекарство, — голос Терезы раздавался отовсюду. Казалось, что он не только снаружи, но и внутри. Томас догадывался о том, что с его кровью что-то не так, но теперь он был уверен, что сможет спасти Ньюта. Он повернулся к другу, чтобы дотащить его до лаборатории, даже если пришлось бы взвалить его обмякшее тело себе на плечи. — Ньют? С того момента, как воздух разрезало имя друга, произнесенное в таком мучительно вопросительном тоне, твердь разверзлась и на холодные камни последнего города поднялся из самых недр земли ад. Ньют больше не мог удерживать хряска внутри, он обессилел от борьбы с вирусом. Но Томас мог бороться за них двоих, он был обязан. И он боролся с Ньютом-хряском за Ньюта-глэйдера. Жёсткие рваные движения блондина и осторожные, плавные Томаса — они словно танцевали танец Жизни и Смерти на каменном паркете Денвера. И вел в танце Томас, до тех пор, пока Ньют не выхватил кинжал и не набросился с ним на друга, придавливая своим телом. Стараясь удержать запястья Ньюта, не дав ему нанести удар, Томас пытался достучаться до сидящего где-то в глубине сознания друга, но внезапно парень обмяк, его глаза закатились и веки сомкнулись. — Том! — Это была Тереза. В руках она держала пистолет. — Тереза, ты… — Томас не мог поверить в то, что она выстрелила в Ньюта, он привстал, осторожно укладывая голову друга к себе на колени, и принялся осматривать его, чтобы найти рану. То, что где-то там стояла Тереза не имело значения, потому что она выстрелила в его лучшего друга. Она убила его. Но, как ни странно, раны нигде не было, вместо нее из шеи торчал тоненький дротик. — Том, нам нужно спешить в лабораторию, — девушка оказалась возле парней и прикоснулась к ладони Томаса своей. — Что ты с ним сделала? — зло спросил Томас, вытаскивая дротик и отбрасывая его в сторону. — Здесь везде камеры, я увидела, что Ньют слетел с катушек и решила помочь, вот и все, — по лицу Терезы можно было легко прочесть, что она ожидала немного иной реакции. — Что ты с ним сделала? — медленно повторил свой вопрос Томас, уставившись на бывшую союзницу полными слез и ярости глазами. — Это всего лишь парализует его и замедлит все процессы в организме до самого минимального уровня, до того момента, как тело излечится от Вспышки. Так будет безопаснее. А теперь — бегом в лабораторию, — Тереза поднялась и с вызовом взглянула на Томаса. — Я не брошу его просто валяться здесь! К тому же, скоро должен подойти Минхо, он пошел за сывороткой, — выпалил Томас, подхватывая Ньюта на руки. — На это нет времени! — возразила девушка. — Значит так, ты несёшь Ньюта, а я снова воспользуюсь громкоговорителем, когда попадем внутрь. Скорей! Когда они достигли длинных коридоров П.О.Р.О.К.а, впереди замаячила фигура в белом халате — Ава Пейдж. Женщина мягко улыбалась, когда Томас спросил: — Это правда? Ньют… Я могу спасти его? — Томас, ты можешь спасти своего друга. И не только его. Ты можешь спасти нас всех. Пойдем, это не займет много времени, — голос женщины звучал уверенно и Томас немного успокоился. Под отдаленные звуки взрывов они достигли лаборатории и доктор тут же начала свои манипуляции с Томасом, пока Тереза подготавливала Ньюта к инъекции. Холодное острие иглы легко вошло в кожу Томаса, в шприц набралась темно-алая кровь. За тем, что женщина делала с кровью дальше, Томас не следил, его мысли и внимание были прикованы к бледному, покрытому темной паутиной вен, лицу Ньюта. Рядом с ним сидела Тереза, которая уже успела сообщить местонахождение Томаса на всю округу, и выглядела так, словно с ее плеч свалилась гора. Даже не одна, а целый горный хребет. — Спасибо, — устало пробормотал Томас. — Теперь ты понимаешь, — Тереза не спрашивала. Она утверждала. — Теперь ты знаешь, почему я так поступила, Том. Потому что никто не заслуживает такой судьбы, никто. Ни Ньют, ни остальные. Томас не ответил. Но внутри он был согласен с девушкой, хотя не был уверен, что на ее месте поступил бы так же, даже увидев результат болезни своими глазами, даже испытав эту чудовищную боль, когда увидел, что тело и разум друга больше ему не принадлежат. Ньют получил спасительную дозу сыворотки и теперь ему нужно было время, только время. Но времени у них не было — город грозился развалиться на части на глазах, а чтобы добраться до берга, нужно было сначала забраться на крышу. — Мы можем уложить Ньюта на каталку и доехать до крыши на лифте, но только если поторопимся, — произнесла Тереза. — Боюсь, мне придется внести корректировки в ваш замечательный план, — со стороны двери послышался голос Дженсона. Никто не успел отреагировать — мужчина выстрелил в доктора Пейдж и она упала замертво. Следующим выстрелом он попытался попасть в Терезу, но, каким-то образом пуля угодила в плечо Ньюта, полулежащего-полусидящего в больничном кресле. Дженсон был болен, но с ним пришлось повозиться, прежде чем Томасу удалось прострелить ублюдку голову его же пистолетом. Сам парень тоже был ранен, но Тереза помогла ему перенести Ньюта на каталку, сначала вытащив пулю из его плеча и наложив нехитрую повязку. Да, они смогли добраться до крыши. Вот только там начался настоящий ад. Что-то взорвалось и Терезу, что стояла ближе всех к очагу взрыва, пытаясь разглядеть в темном, задымленном небе следы берга, сбросило с крыши. Томас закричал, но не мог ничего поделать. Тогда он остался с Ньютом, лежащим на каталке посреди крыши пылающего изнутри здания. Томас уже успел отчаяться и еле держался в сознании, когда прилетел берг. Он даже не мог сам дойти до края крыши, поэтому Минхо и Винсу пришлось спрыгнуть, чтобы помочь внести Ньюта и самого Томаса, который больше не мог держать глаза открытыми и лишь бормотал: «Ньют… Ньют…». Он пытался сказать, что друг спасен, что он больше не болен, но хриплые звуки не желали формироваться в слова, да никто и не слушал. Томас отключился, думая о Ньюте.***
И очнулся он тоже думая о нем. Парень вскочил с кровати и вышел из бунгало, жадно всматриваясь в лица людей, которые попадались ему на пути, пытаясь найти там родные улыбки друзей. Карие глаза горели пламенем надежды, пока не столкнулись с глазами Минхо, наполненными невыразимой печалью и болью, пусть и смешанными с облегчением. Нет, не так должен выглядеть человек, переживший со своими друзьями полнейшую мясорубку. И где же Ньют, неужели он еще не поправился? Обнимая Минхо, Томас спросил о Ньюте и не поверил своим ушам. — Прости, мы не дождались тебя, ты был в отключке два дня и мы подумали, что не можем затягивать с похоронами, — голос Минхо звучал сдавленно, словно парень все утро проплакал, но больше всего поразило то, ЧТО он говорил. — Мы утром это сделали, чувак… — Какие похороны? — Неверяще спросил Томас, словно это была дурацкая шутка, которую он не понял и хотел выяснить, можно ли уже смеяться. — Ты о чем, Минхо? — Мы похоронили Ньюта сегодня утром, — уже тверже произнес азиат, кладя руку на плечо Томаса. — Я покажу тебе, где. — Что значит похоронили? — воскликнул Томас, его глаза расширились от ужаса и шока, ведь Ньют не мог умереть. Рана в плече не была настолько серьезной, хотя он потерял много крови, а сыворотка должна была подействовать… Как только Томас понял, что произошло, он взревел: — Когда вы это сделали? — Утром, сегодня утром, — ничего не понимающий Минхо промямлил ответ и обеспокоенно поинтересовался: — Что случилось? — Бегом, кто-нибудь несите лопаты, все что угодно, чтобы копать. Ньют был жив, он был жив, вы не должны были… Показывай, где это место? Никто не задавал лишних вопросов, хотя, признаться честно, большинство просто подумали, что Томас сошел с ума от произошедшего, от потери друга и всего, что им пришлось пережить за последнюю неделю. Однако, лопаты принесли и все принялись за работу. Могила Ньюта была почти на берегу, на достаточном расстоянии от линии моря, чтобы приливные волны не размыли ее. Томас усердно работал лопатой, лелея призрачную надежду на то, что Ньют жив, что он смог побороться еще немного. Вскоре лопата ударилась о твердь и Томас ускорился, освобождая крышку гроба от комьев земли. — Ньют?! НЬЮТ?! — настолько дрожащего голоса у парня не было еще никогда, он мог поклясться в этом собственной жизнью. Минхо помог Томасу снять крышку гроба, но то, что они там увидели… Глаза Ньюта были прикрыты, словно он спал мирным сном, его кожа была чистой — ни следа вспухших вен, ни признака Вспышки. Но почему же тогда на висках дорожки от слез? Почему тогда он лежит не в той же позе, в которой его хоронили? Почему его руки… Господи, его руки… Кулаки разодраны, почти раздроблены и залиты кровью, его собственной кровью. Почему? Потому что он боролся, пытался вырваться наружу, возможно, кричал. Да, он точно кричал, от отчаяния и боли, от страха и обиды. Никто не решался произнести хоть слово. Все молчали, пораженные этим зрелищем. Томас оцепенел, лишь горькие слезы, кипятком обжигали его глаза, вырывались на волю и капали на холодную землю, словно пытались растопить ее замерзшее сердце, не пожелавшее спасти светловолосого парня. Нет, это не земля погубила его, а они, его грёбаные лучшие друзья. Наконец, оцепенение сошло и Томас зашептал, словно в горячке: — Нет… Он не мог… Он жив… Он просто не мог умереть… Он же Ньют, чертовски вдохновленный шенк, он просто… НЬЮТ! — Томас с криком бросился к лежавшему в гробу парню. — Ну же! Вставай, чего ты разлегся здесь, шенк ты грёбаный? Ты что, не видишь — мы уже оценили шутку, уже оценили ее, можешь прекращать! — Томас тряс Ньюта, кричал на него, истекая слезами горя, почти сводящего с ума. Нет, не почти. Это сводило с ума по-настоящему. — Зачем ты умер? — Томас произнес это. Он не хотел, но произнес это слово. «Умер». Это было слишком больно, слишком невыносимо. — Зачем?.. Почему ты бросил нас, почему?.. Минхо подошел ближе, не сдерживая слезы и поднял крышку, чтобы убрать ее в сторону. Перевернув ее, парень увидел надпись. «Томми». — Томас? — Минхо показал другу свою находку. Перед смертью Ньют рисовал его имя своей кровью на крышке своего гроба. В котором он оказался из-за Томаса и только из-за него. Это Томас помогал П.О.Р.О.К.у отправить ребят в Лабиринт, Томас запустил начало конца, сдав все адреса и попав к остальным. Томас заставил их бежать через Жаровню, Томас не смог взорвать чертову гранату и Минхо похитили. Томас повел друзей через тоннель, где Ньют подхватил заразу. Томас не смог спасти Ньюта до того, как Вспышка слишком сильно подействовала на него. Он погладил Ньюта по щеке, прошептал одними губами «прости» и выбрался из ямы. Бросив остальным, что ему нужно немного побыть одному, он отправился в свое бунгало. Там он видел нож, наверняка там был нож. Внутри все горело, его словно пропустили через мясорубку, но не до конца, и он остался жить с чудовищной болью от раздробленных костей и разорванных внутренностей. Но тело было в порядке, чего не скажешь о душе. О его черной, порочной душе, принесшей столько боли и страданий другим людям. Почему, Ньют? Ведь Томас спас тебя, ведь он смог преодолеть всё, что вставало на пути. Ведь спасение стало навязчивой идеей, смыслом жизни, причиной не сдаваться и идти вперёд. Глаза Томаса жгло изнутри — это рвались наружу ядовитой кислотой слезы разочарования. Он разочаровался в самом себе. Именно он был во всем виноват и понимание этого наполнило свинцовым горем его плечи, давя на них с силой, способной переломать в крошку кости. Хотя боль была такая, словно кто-то уже перемолол его кости и оставил валяться под лучами беспощадного радиоактивного солнца, под раскалённым хлестанием сухого ветра и равнодушными взглядами далёких гор. Томас входит в домишко, хватает нож и прекращает свои страдания. Или продлевает их, ведь если есть после смерти ад, парень знает, что именно туда он и отправится.