Веселая история

Темнота, покрывающая великую землю Хайрул, не была темнотой ночи. Воды Великого Моря скрывали от глаз смертных великое сокровище, единственным обладателем которого, по иронии судьбы, оказался чудовище Ганон. И чудовище Ганон, наблюдавший за неподвижной зловещей чернотой из окна королевского замка, испытывал по этому поводу самые неприятные чувства. Злость, определенно, горечь поражения, конечно... но хуже всего – воспоминания о собственном несчастном королевстве, жегшие огнем через столько лет. Он запретил себе даже мысленно перебирать имена своих сестер, дочерей, матерей – всех, всех, кто встретил свою смерть из-за прихоти глупейшего из всех своих королей. Он обещал им свободу, обещал привести их на развалины золотого королевства, чтобы они все хорошенько посмеялись над страданиями Хайрул, которая плакала, когда радовалась пустыня и смеялась, когда пустыня была в беде. И ведь благодаря стараниям одного из своих последних королей, Хайрул было над чем смеяться… «Что же, - мрачно подумал Ганон в сотый раз, обозревая безмолвные земли, - хорошо смеется тот, кто смеется последним... и этими «последними» оказались боги». Он скрипнул зубами, подумав о них. Неподвижная темнота словно бы замораживала само время, и Ганон сам бы не мог сказать, сколько он стоял перед этим окном. Ненависть, когда-то вызывавшая в нем действие и побуждающая к движению, исчезла так же быстро, как и появилась, растворившись в его крови – если, конечно, она вообще у него осталась, и он не превратился окончательно в статую. А что, было бы не так уж плохо, промелькнула неожиданная мысль, только пусть душу в камне не оставляют. Хоть собственную смерть я бы хотел довести до конца. Неожиданно для самого себя он усмехнулся, представляя свою грозную каменную фигуру, вросшую в замок ненавистного им королевства. Если когда-нибудь в будущем его обнаружат потомки хилийцев... И в этот момент, когда король чудовищ забавлялся, представляя себе эту величественную и бессмысленную смерть, произошло что-то необычное. - Что ты там видишь? - раздался голос, определенно знакомый и ненавистный. Ганон медленно повернулся. Позади него стояла некая фигура, словно созданная из черного дыма. Глядя в единственный сверкающий глаз живой тени, Ганон впервые за много лет испытал смятение. Фигура, между тем, повторила свой вопрос: - Когда ты смотришь в пустоту, что ты там видишь? - Что тебе от моего ответа? - огрызнулся Ганон, - Если ты – призрак мудреца и пришел сюда посмеяться, то ты уже опоздал. Если я убил тебя когда-то, и ты пришел за местью... - Ни то, ни другое, Ганондорф, ты прекрасно это знаешь, - ответил странно знакомый голос, - Это я убил тебя когда-то. И пришел навестить. По старой памяти. Ганон замер, глядя на тускло сияющие белые кости. Тысячу, нет, больше тысячи лет назад, когда его хоронили под водой, оставляя наедине со своими черными мечтами, посреди так вожделенных руин Хайрула, он... он просто сходил с ума. Он носился, круша лапами все, что попадалось у него на пути, уничтожал домишки смертных и пожирал землю, и казалось, что даже великий потоп не усмирит кошмарное чудовище. «Усмирили, все-таки, - хмыкнул Ганон, - они были правы. Вечность раздавила меня. Мне больше ничего не интересно...» Он отвернулся от тени, всем видом давая понять, что он не желает продолжать разговор, и неважно, зачем к нему пришел этот призрак. Это был скорее символический жест, чем реальная попытка отвертеться от разговора, и Ганон лишь слегка поморщился, когда тень снова появилась перед ним. - Старая память тут не имеет никакого значения. Все это место - старая память, - утомленно произнес Ганон, - Посмотри, где она оказалась. - Ты изменился, царь воров, - ровно сказал его гость, - Никогда бы не подумал, что услышу такое от того заносчивого мерзавца. Ганон хмыкнул. - Ты тоже изменился, мальчишка. - Узнал, да? - усмехнулся Линк. - Сложно было бы не узнать, - мрачно сказал Ганон, - хотя ты и гораздо более разговорчив, чем раньше. К моему глубокому сожалению. Линк засмеялся, хотя его костяное лицо оставалось неподвижным: - Сколько лет ты уже тут сидишь, мумия? Я и то скучаю по жене и детям, по моим полям, по службе у Ее Величества. Скучаю и не могу сосчитать дней, которые я провожу вдали от них, ожидая прибытия своего наследника. Я думаю - неужели мне не положен отдых даже после смерти? И отвечаю самому се... - ЗАМОЛКНИ! - рявкнул Ганон, с отдаленным удивлением отмечая, как сильно его протрясла вновь проснувшаяся злость, - Иди докучай кому другому, мерзкий мальчишка. Что ты можешь знать о долге и покое? Меня из песка слепила своими руками… - ...Великая богиня, и вдохнула в тебя жизнь, и твоя жизнь - попытка свергнуть ее с трона, - ровно проговорил Линк, не обращая внимание на остервеневшего короля демонов, - Глупый старик, я - твой брат, ты сам сказал, что мы соединены. - Сказал! А теперь говорю, чтобы ты оставил меня в покое! - прорычал Ганондорф. Линк засмеялся: - Смешно слышать такое от кого-то, кому так и не терпится снова встретиться с избранниками Найру и Фароре. Я спросил тебя, что ты видишь, когда смотришь в пустоту, и теперь я знаю - ты высматриваешь там свою надежду. Что же, я пришел только затем, чтобы узнать твой ответ, и теперь я ухожу, прекрасно зная, что понадоблюсь другому мальчику, облаченному в зеленое. - Уходи же, - буркнул Ганон, мечтая, чтобы его убийца оставил его в покое. - Я ухожу, но перед этим, - спокойно сказал Линк, - я тебя разочарую. Ты когда-нибудь спрашивал себя, кого еще, кроме тебя, разбудили боги в спящем Хайруле? Ганондорф окаменел. Линк следил за ним, и его единственный глаз горел усмешкой. - Прощай, злой король, - произнес голос Линка, образ которого истончался, растворяясь во тьме, - Желаю тебе наконец обрести покой и оставить нас всех в мире. Ганондорф медленно поднял руку, глядя на сияющий золотом знак. Он был, честно говоря, в некотором смятении. Он не ожидал, что визит мерзкого маль… сына Фароре окажет на него такое действие. Неужели потому, что тот… говорил правду? Ганон снова поглядел из окон замка в черную мглу, и, неожиданно для себя, усмехнулся. Он почувствовал движение другой души, которую он не ожидал снова увидеть. Линк говорил правду - боги, похоже, действительно разбудили его не просто в насмешку, если их старый подлиза тоже пробужден, а замок оставался нетронут - не считая разрушений, которые причинил сам Ганон. - “Я тебя разочарую”? - с насмешкой сказал он вслух, - Это… лучшие новости, которые я слышал последнюю тысячу лет. Я не могу упустить свой шанс. Не все еще потеряно. Позади него двигалась некая фигура, качаясь, словно пьяная. Ганон почувствовал, что его губы сами собой растягиваются в усмешке. “Старая память”, - он готов был рассмеяться. *** - И ты думаешь, у нас выйдет? - Я ничего не думаю - я, как ты знаешь, предпочитаю действовать. - Это оно и видно… ты уже довольно подействовала… - Так, знаешь ли… - Эй, вы! Обе! Успокойтесь, пожалуйста. Вечно вы так! - Хм! - Я. Тут. Ни при чем. Я просто хочу, чтобы хоть в какой-то вселенной у нас что-нибудь получилось. - У нас все бы получилось давно, если бы твой любимец не нападал на Хайрул каждую сотню лет! - Его провоцировали! - Да, это точно - я даже знаю, кто! Кто-то, кто посылал ему все эти заманчивые сны о Триединстве! - Мне же нужно было их столкнуть друг с другом, я думала, между ними пробежит искра… - Угу, пробежала. Горело, дыму-то… - Хайлия на нас уже обижается, - печально заметила Фароре. Дин и Найру отвлеклись от перепалки, чтобы посмотреть на сестру. - Ну а что поделать, - прохладно заметила Дин, - Для яичницы яйца нужно разбить. - Хайрул, какая она есть сейчас, далека от совершенства, - сказала Найру, - Наша цель - сотворить рай на земле, а не потакать и так разросшемуся жадному королевству с империалистическими замашками. - Слова-то какие знает, - засмеялась Дин. - Я учусь у лучших… - Заходила на огонек к Предвестнику? - И он мне все уши прожужжал. - Да, мне тоже. Хайлия то, Хайлия се… да еще проклятие на твоего чудака наложил. Хотя Предвестник говорит, что он ни при чем - чудак, мол, сам постарался. - Ни при чем! - хмыкнула Дин, - В зеркало он не смотрел? Красные волосы, темная кожа - это мы игнорируем, но звание повелителя подземного мира? Он бы его кому попало не отдал! Его кровь. Злодей. Это из-за него у нас ничего не получается. Богини тяжело вздохнули. Они больше всего на свете хотели свести избранников Триединства вместе, но у них все ничего не выходило. Избранники продолжали вязнуть в своих глупых, человеческих проблемах, никак не пытались найти общий язык и в конце концов кто-нибудь кого-нибудь убивал, и все начиналось сначала. “Что мы делаем не так?” - спрашивали они каждая у себя. Несмотря на неудачи, они не прекращали попыток. - Знаешь, что? - однажды сказала Найру Дин, задумчиво глядя на затопленный Хайрул. - Ну, что? - мрачно спросила Дин. - У меня есть ощущение, что в этой ветви у нас что-нибудь получится. Найру имела в виду временную ветвь, в которой они все вместе отозвались на просьбы царской семьи и потопили все царство вместе с семьей. “Извини, но Дин с Найру очень хотят яичницы”, - объяснила Фароре случившееся оскорбленной Хайлии. - Почему ты так решила? - спросила Дин, присаживаясь рядом. Найру постучала по глобусу пальчиком: - Эх ты, сама должна была заметить. Видишь, какой Ганон грустный? Мне кажется, он сейчас на дружбу может согласиться. - На петлю он тоже может согласиться, - заметила Дин. - Н-нет, петли нам не надо, - задумчиво сказала Найру, - А то снова все по кругу начинать. Дин посмотрела на своего избранника, с крайне мрачным видом смотрящим в черное никуда. У богинь было очень плохо с человеческой психологией, но даже она засомневалась в словах Найру. “Кто их, людей, знает”, - подумала она, - “Мы ему друга пошлем, а он себе из него… сделает яичницу.” - Да какая разница, - махнула рукой Найру, - Убьет - подержим еще пару тысяч лет под водой, он и присмиреет. - Вы уже держали его и в Сумеречном царстве, и в Неприкосновенной земле, - заныла Фароре, - и дружелюбнее он не стал! С чего вы решили, что вода подействует? - Но ведь действует, - холодно сказала Найру, - Он теперь одевается и ведет себя, как порядочный герудо. У него даже мечи названы в честь родителей. - Скучает, - с грустью заметила Дин. - Ничего. Скоро ему станет весело. *** И так оно и было.

Конец