присутствие

      Донхан с самого детства ощущает чье-то присутствие рядом с собой. Не знает чьё и почему это именно присутствие, но ему так кажется. Или он знает. Не суть важно.       Киму Донхану пять и он называет это любовью, потому что слова мамы про «порхающих в животе бабочек» его не устраивают – нечего насекомым водиться у него внутри. А вот «любовь» ему нравится – оно какое-то из книжек что ли. Ну тех, которые ему читают в детском саду, говоря о каких-то красивых и вечных чувствах.       Мама ласково называет его «любовь» Кентой, и поэтому Донхан делает точно так же – утром говорит в воздух «доброе утро, Кента», улыбаясь ласково так. Он не знает, почему он так делает, но это кажется чем-то правильным, особенно, когда внутри это чувство разливается.       Киму Донхану восемь лет, но он по-прежнему зовёт воздух Кентой, все ещё жмёт плечами, когда одноклассники удивленно смотрят на этот ежедневный ритуал. Единственные моменты за весь день, когда мальчишка по-настоящему искренне улыбается. У Донхана все ещё это странное чувство внутри, которое растекается пока ещё тёплом и чем-то приятным.       Мальчик искренне не понимает, почему никто не ощущает того, что и он сам. Ким постоянно оглядывается, потому что эта «любовь» теперь меняется на «ощущение присутствия». Нет, пока ещё сохраняется эффект сказочности, но ощущается чуть менее романтично.       Киму Донхану уже целых десять лет, а ему все ещё хочется искренне верить, что это чувство волшебное. Верить тому, что говорит мама.       У многих его друзей уже есть такое же чувство, что и у мальчика, и потому он теперь не одинок. Все называют это проклятием, потому что ему рассказывают о том, что это означает, что у тебя где-то есть соулмейт. И этот соулмейт где-то совсем рядом. А ещё это означает, что ты и твой соулмейт никогда не сможете встретиться. И почему-то это бьет по Донхану сильнее, чем что-либо за всю его жизнь. Его любовь меняется на полнейший шок. И поэтому весь вечер он шепчет в потолок «Кента», выдыхая.       Ему четырнадцать. Он впервые целуется на крыше школы с парнем из старшего класса. И почему-то это не кажется ему чем-то невероятным. Напротив – это кажется ему чем-то пустым. Юноша ничего не испытывает, совершенно ничего, хотя волнение внутри до этого было чем-то новым, отчасти даже приятным. Ему все ещё хочется встретиться со своей родственной душой, которая должна быть где-то рядом, которая постоянно рядом. И это ещё сильнее убивает. Донхан отвечает отказом на предложение встречаться и рассеяно жмёт плечами на вопрос «почему?». Ему просто не хочется. Ему просто это не нужно. Ему нужен всего один человек, который всегда близко, но всегда очень далеко.       Донхану девятнадцать. Юноша заканчивает школу с едким ощущением, что его разъедает изнутри. Он уже скоро начнёт наугад искать его того, кто ему предназначен судьбой, словно в темноте. Ему хочется драть на себе волосы, потому что он абсолютно точно знает, что ему никто не нужен, кроме того, к кому тянется душой. Вообще никто не нужен.       Киму Донхану двадцать один. Он просто ведёт тихую университетскую жизнь, не обращая внимания на всех остальных. Донхан притворно улыбается, строит из себя хорошего друга.       Юноша на деле находится в вечном состоянии подавленности, потому что это чувство внутри уже не даёт ему спать. Ему кажется, что он изредка чувствует чужие прикосновения к волосам, когда шепчет то самое «Кента», которое горечью на языке отдаётся. Хочется верить, что однажды Донхан найдёт его. — Такада Кента! — Ким кричит в раскрытое окно, сжимая пальцами оконную раму.       Жаль, что Ким Донхан так и не узнает о том, что Такада Кента стоит рядом и грустно улыбается, мягко водя по его волосам, когда тот засыпает. Жаль, что никогда не узнает, что Кента всегда был рядом, на расстоянии вытянутой руки. Жаль, ведь Кента тоже любит Кима Донхана, пусть младший и не знает как назвать то, что он испытывает.       Кента шепчет его имя, целуя в лоб, когда тот засыпает и ещё долго улыбается, переплетая их пальцы. — Однажды мы найдём друг друга. Я обещаю тебе. Я смогу отыскать способ найти тебя.