Причины

      — Почему ты так жаждешь уйти из Конохи? — не сдержавшая слёз Сакура остервенело вытирает их кулаком. Тошнит от всего, в особенности — от сложившейся ситуации. Её снова бросают самые дорогие люди, которых не заменят ни родители, ни другие жители деревни, ни даже любимая работа в госпитале, ставшая едва ли не центром её крохотной раздробленной вселенной. — Сначала Саске-кун с его «искуплением», теперь и ты собираешься уйти неизвестно куда. Зачем, Наруто?!       Наруто молчит, лёжа на своей кровати и заложив руки за голову. Его обычно невероятно яркие, лучащиеся глаза потемнели, угасли — словно потушили где-то глубоко внутри огонёк, когда-то неустанно напитывающий их светом. Сакура знает, что всё перегорает со временем, но к перегоревшему Наруто она не готова от слова совсем. Ей больно видеть солнечного мальчика, одной своей улыбкой пробуждающего в потерянных сердцах новую веру, сломленным, разбитым, да просто уставшим. Всё это так не вяжется с ним, с тем самым Наруто, с которым они бок о бок прошли войну, что Сакура почти верит в подмену. Ведь не бывает же так, чтобы человек из пылающей искры превратился в обезличенный уголёк?.. Она знает, что бывает, но отчаянно не хочет в это верить — только не с ним.       — Сакура-чан, — говорит Наруто излишне тихо, будто боится ненароком разбудить кого-то (внутренних демонов, дремлющих в каждом?), — почему ты так дорожишь Конохой? — провокационный вопрос. У Сакуры нет чёткого ответа на него, потому что прежде, чем ответить, она должна обдумать множество вещей. Но вместо этого она выпаливает на одном дыхании:       — Потому что в ней есть ты, — и, смутившись своему порыву, быстро добавляет: — и остальные. Родители, в конце концов. Да и всю свою жизнь я провела здесь.       Наруто хмурится, что-то усиленно обдумывает — это видно по сведённым к переносице бровям и пролёгшим на лбу морщинкам. Сакура невольно дрожит, будто стоит на эшафоте, а не смотрит в лицо своего друга в его доме, ожидая его же слов. Кажется, к тому моменту, как Наруто снова начнёт говорить, пройдёт много-много часов томительного ожидания, за которые Сакура успеет и пожалеть о своих словах, и убедить саму себя в том, что всё сказала верно. Другого ответа и быть не может, а значит и сомневаться не в чем. Наруто наверняка именно это и обдумывал так усердно, и сейчас он засмеётся, переведёт свой не-уход в шутку и в очередной раз пригласит на свидание в Ичираку. Это был бы наилучший исход…       — Это только одна сторона медали, — но единственной фразой Наруто разбивает все надежды Сакуры, безжалостно топчет то, что с таким трудом было построено заботливыми руками любящей и любимой Конохи. — Есть и другая. И тебе она вряд ли понравится, — последний гвоздь, ржавый и особенно тупой, в крышку гроба. Сакура обессиленно оседает на пол, неудобно подгибая под себя ноги. Некогда думать о комфорте, да и желания нет совершенно.       Наруто приподнимается на локтях с подушки, неотрывно смотрит в глаза Сакуры, отмечая подсохшие дорожки слёз на щеках, и продолжает:       — У Конохи много тёмных дел в застенках. Впрочем, как и везде, — философски заключает он, вспоминая Суну и Четвёртого казекаге. — И я хочу бороться с этим, но внутри деревни это невозможно. Даже Какаши-сенсей на посту хокаге ничем не смог бы мне помочь, если бы захотел, — Наруто задумчиво закусывает губу, легко откидываясь обратно на кровать, устремляя почти бессмысленный взгляд в потолок. — Только я и… Саске… только мы с ним способны разгрести эту грязь. Поэтому я должен покинуть Коноху, — немного скомкано заканчивает он.       Время словно замирает. Сакура ладонями разглаживает складки на своём подоле, раздумывая. Не сорваться, не сорваться, нельзя. Не такой реакции Наруто ждёт на свои слова, не то он пытался донести этой краткой речью. Нужно прогнать сказанное в голове ещё раз, вдуматься, не сделать поспешных выводов… Разумно мыслить у неё не получается.       — Ты ведь не за ним убегаешь? — тщательно подавляемая ревность всё-таки вырывается наружу, по-детски обиженным, грубым отзвуком тяжело оседает в тишине. Наруто снова приподнимается, на этот раз резко, буравит её колким взглядом. Сакуре становится не по себе. Она до белых пятен сжимает пальцами плечи, стараясь держать себя в руках. Это было глупо, недостойно, совершенно по-идиотки. Не стоило задавать такой вопрос — её не касаются глубинные, сокрытые от всех причины, из-за которых Наруто на самом деле хочет уйти. Даже у близких друзей есть границы, которые нельзя пересекать, иначе можно поставить на кон многое. Например, доверие.       — Я даже понятия не имею, где он, — выплёвывает Наруто чересчур злостно, сквозь сомкнутые зубы. Сакуре кажется, что глаза у него в эту секунду отливают краснотой и в чертах до того расслабленного лица вспыхивает отпечаток девятихвостого, и она резко встряхивает головой, списывая это на усталость и разыгравшееся воображение. С тех пор, как Наруто нашёл со своим хвостатым компромисс, он никогда не терял над собой контроль, а демон не пытался насильно его захватить — у него и повода не было. И сейчас он вряд ли появился. Сакура с опаской снова глядит на Наруто и видит лишь его самого. Выдыхает, приложив ладонь к груди. Просто показалось. — Я объяснил тебе, почему ухожу, Сакура-чан. Если бы дело было только в Саске… — Сакура хватается за неаккуратно брошенное «только» и дальше почти не слушает, —…я бы ушел за ним ещё тогда, а не стал выжидать столько времени, — у него сбивается дыхание, и Наруто судорожно хватает ртом воздух.       Сакура небрежно откидывает волосы с лица, сжимает кулаки. Истина проста, как десять рьё: они все герои какой-то дурацкой мелодрамы, и им полжизни предстоит провести вот так — кому-то в погоне, а кому-то в ожидании. Это на самом деле смешно, если наблюдать за событиями со стороны, а не быть их непосредственным участником. Увы, Сакуре даже не посмеяться. Она мысленно считает до десяти, дышит глубоко и ровно, приходит в себя. Нужно отпустить всё, что тянет в груди, разъедает внутренности; так продолжаться не может. Будет больно — о, несомненно, будет больно, ведь боль — вечная спутница шиноби, подруга крови и смерти. Но Сакура справится, ведь нет ничего в этом мире невозможного — святая истина, которой её когда-то, не догадываясь об этом, научил Наруто. Она вздыхает и улыбается — даётся тяжело, но муки того стоят.       — Я понимаю, Наруто, — она поднимается на ноги и бросает на него прощальный взгляд. — Надеюсь, однажды ты найдёшь то, что ищешь. И… ты точно изменишь наш мир, я верю в это, — Сакура неуклюже подмигивает правым глазом и слегка краснеет. Наруто, впервые за весь их разговор, улыбается, как в детстве, и в душе у неё расцветает завядший было цветок.       — Я обязательно вернусь, Сакура-чан, — заверяет он. — Я всегда рад вернуться туда, где меня ждут.       Сакура бесшумно закрывает за собой дверь и обращает глаза к испещрённому сияющими огнями небу. Загадывает первое пришедшее в голову желание на падающую звезду. У Наруто есть причины уйти, у неё есть причины ждать. И кажется, эти причины гораздо важнее их самих. Всегда были и всегда будут. И это ещё одна святая истина.