***
В часы посещения больных, которые начинались в двенадцать часов дня и заканчивались в четыре часа, Джин так и не появился. Нина, прождав его всё это время, была страшно недовольной. Наступил вечер. Нина лежала на кровати, думая о том, каким же всё-таки немного странным был Джин. Сначала он игнорировал её, как женщину, не обращал никакого внимания, хладнокровно разговаривал с ней, как с обычной подчинённой, а потом его отношение кардинально изменилось. Это стало заметно буквально недавно. Хотя и не так, чтоб кардинально. С самого начала между ними чувствовалось какое-то напряжение. «— И этого отрицать я не могу, — думала Нина. — Как и того, что он мне нравится, очень нравится. И это произошло не вчера, и не позавчера. И самое интересное, как Джин ко мне относится? Как к живой игрушке, с которой можно поиграть и бросить? Уж такого удовольствия я ему не доставлю». Её невеселые размышления прервала открывающаяся дверь. В палату вошел кто-то высокий в медицинском халате. И это был Джин Казама собственной персоной. Девушка пригляделась к бейджику на его халате. Там значилось: «Медсестра диагностического отделения, Фелиция Смит». — Не знала, что тебя зовут Фелицией Смит! — засмеялась она. Её настроение тут же поднялось, а на душе стало легче. Джин посмотрел на свой бейджик: — Да ладно! — удивился он. Но потом с очень серьёзным видом произнёс: — Я скрывал свою истинную сущность всё это время. В полутьме больничной палаты его глаза опасно сверкнули. — Ну я вижу, Фелиция, что вы были очень заняты весь этот день, — сказала Нина, сдерживая смех. — Это точно. День выдался не из приятных. Сначала допрос в местном полицейском участке, дача свидетельских показаний, опознание трупа в морге, а точнее, того, что осталось от того психопата… Чёрт, Уильямс, я уже оправдываюсь перед тобой и рассказываю, что я делал! — И что бы это значило? — спросила она, хитро улыбаясь недовольному Джину. — Ко мне тут тоже следователь приходил, расспрашивал. Знаешь, а мне даже немного жаль Абеля. В общем-то, он не был виноват, он был болен, — сошёл с ума после смерти той, кого любил. — Это тяжело пережить любому человеку. Только если ты по-настоящему силён, то выдержишь такое, — произнёс Джин. — А ты бы… выдержал, если бы тогда в театре меня не стало бы? — Так, Уильямс, я не хочу об этом даже думать, — Джин сбросил медицинский халат, оставшись в белой футболке, и медленно двинулся к её кровати, попутно произнеся: — Такие мысли надо слать к чёрту. Он приблизился к Нине, сердце которой билось в ускоренном темпе, а глаза практически сияли. Он сел на кровать и осторожно прикоснулся к её лицу, проводя пальцами по нежной коже, а затем по мягким волосам. «— Такая хрупкая, и в то же время сильная, такая красивая. Хочется прижать ее к себе, — пронеслось в голове у Джина.— Что-то я начал сдавать позиции». Он даже не сразу заметил, как Нина приподнялась с постели, приблизила своё лицо к нему и поцеловала со всей своей нежностью. Только тогда Джин очнулся и поцеловал её в ответ, крепко прижав к себе. Поцелуи становились все более настойчивыми и страстными. — Джин, — задыхаясь, произнесла Нина. Она даже не успела заметить того момента, когда Джин оказался без футболки, а она уже вместе с ним лежала на кровати. — Мы… все-таки… в больнице… — говорила она между поцелуями, но сама не хотела останавливаться. — И что? — резонно заметил он, оторвавшись от Нины. Дыхание у обоих сбилось. — Я ведь злодей, каким меня многие считают, и мне абсолютно все равно, — продолжил он. — Ты вовсе не злодей, — уверенно произнесла Нина. — Тёмное клеймо моей души говорит об обратном, — произнёс Джин. — Я имею ввиду мою скрытую сущность. — Не говори так, — твердо сказала Нина. — Ты не такой. Я знаю. Я вижу это по твоим поступкам. И ещё… ты мне не просто нравишься… я тебя люблю. Джин, перед тем как снова слиться с ней в поцелуе, произнёс: — Я знаю.***
На следующее утро Нина проснулась, вплотную прижатая к груди Джина его же рукой, а её рука обнимала его за плечо. Она приподняла голову и наткнулась взглядом на его подбородок. Она улыбнулась и плотнее прижалась к нему, пытаясь снова заснуть в его тёплых объятиях. Но сон не шел. Нина посмотрела на настенные часы, показывающие 6:50. — Джин, пора вставать! — произнесла Нина, вскакивая с кровати и начиная поспешно одеваться. Джин сонно приоткрыл один глаз, посмотрел на неё, повернулся набок и снова продолжил спать. — Через пятнадцать минут начинается обход. Ты представляешь, если медсестра увидит тебя здесь? — заволновалась девушка. — Что будет? — спросил Джин, не шелохнувшись. — Скандал будет, вот что… Боже, Джин, что ты со мной сделал? — Нина в лёгком шоке осматривала себя в зеркале: растрепанные во все стороны волосы и припухшие губы. — Что я сделал? — невинно спросил Джин, уже поднявшись с кровати и быстро натягивая на себя штаны. — Я тоже, знаешь ли, не спал почти всю ночь. — Бедный, — сочувственно произнесла Нина, рассчесывая волосы и собирая их в хвостик. — Конечно, бедный, — согласился он, целуя её в губы. — Всё, Джин, иди уже! — произнесла Нина, нехотя отрываясь от него. — Смотри, не попадись там, и халат с собой возьми! — Уильямс, тебе так не терпится меня выгнать? — спросил он, но в голосе слышались нотки смеха. — Что ж, так и быть. А халат я себе на память возьму. — Джин Казама! — укоризненно произнесла она. — Он самый, — ответил Джин и, вместо того, чтобы выйти за дверь, подошёл к окну, раскрыл его и вылез через него, при этом полностью отдавая себе отчёт в том, что находилась палата Нины на четвёртом этаже больницы.***
Это был тёплый, солнечный день, когда Нину, наконец, выписали из больницы. Выйдя из больницы и глубоко вздохнув, Нина заметила стоящий перед входом форд мустанг, а рядом с ним Джина, одетого в чёрный смокинг. — И когда ты успел обзавестись такой роскошью? — изумлённо спросила она, подойдя к нему. — Подарок на мой праздник, — он галантно открыл дверь для Нины. — Расскажу по дороге. Они сели в автомобиль, Джин завёл мустанг, и они тронулись в путь. — Насыщенный получился праздник, — заметила Нина. Джин надел солнцезащитные очки и, улыбнувшись, произнёс: — Такова моя жизнь.