Больно не будет...

Эдвард сидел на больничной койке и удручённо облизывался на поднос с едой. Он уже сто раз пожалел, что попросил Альфонса сходить за книгами, и раз двести о том, что отказался от помощи медсестры, которая предложила его покормить. Сам же он не мог даже взять ложку в руки: левая была по локоть в гипсе, а правая отсутствовала вовсе — последняя драка принесла довольно серьёзные последствия... Впрочем, мысли о еде вылетели из его перебинтованной головы, когда в окне третьего этажа замаячил знакомый силуэт самого сумасшедшего из гомункулов. — Какого чёрта тебе надо? — нервно спросил Эд. Он хоть и знал, что убивать его не собираются, но Энви вряд ли пришёл просто проведать и справиться о здоровье. — Какие мы злые, подумать только! — усмехнулся гомункул, спрыгивая с подоконника, но под тяжёлым взглядом Элрика решил сделать лицо попроще. — Да не бойся, мне просто стало скучно, вот и зашёл посмотреть на абсолютно беспомощного коротышку. — Сволочь, ты ответишь мне за каждый раз, когда называл меня коротышкой! — взбесился Эд, чем ещё больше поднял Энви настроение. Его гневная тирада могла бы продолжаться ещё очень долго, если б пустой желудок не дал о себе знать громким урчанием. Гомункул оценил этот звук, посмотрел на поднос с тарелками, стоящий на прикроватной тумбочке, на неработающие верхние конечности Элрика, сложил два и два, и снова растянул губы в гаденькой ухмылочке. — Что, кушать хочется, и не можется? — издевательски-сочувственно спросил он. Эдвард зарычал в ответ, но голодное пузо предательски согласилось с выводом гомункула, издав ещё один громкий протест голодовке. — Хочешь, покормлю тебя с ложечки? — Ещё чего! — рявкнул Эд и отвернулся — и от Энви, и от еды. Жрать хотелось ну очень сильно, а библиотека была довольно далеко от больницы, Ал ещё не скоро вернётся... — Да ладно, знаешь ведь, что я не причиню тебе вреда — по крайней мере сейчас. — И думать забудь! Я не собираюсь есть с рук врага! — Пфф, сколько пафоса... Не хочешь, так я сам съем, — ехидно предупредил Энви, тут же отправив в рот одну из маленьких котлеток, которые в этой больнице, вопреки всем стереотипам об "отвратительной больничной жратве", готовили просто восхитительно. — А ну не тронь мою еду, скотина! — взревел Эд, готовый броситься на гомункула без рук, чтоб хотя бы покусать его. — Убью, нахрен! — Ой, боюсь-боюсь! — пропищал Энви, взяв ещё один мясной шарик. — Так что, согласишься, чтобы я тебя покормил? Или будешь смотреть, как я сам всё съем? — и демонстративно отправил котлетку в рот. У Эдварда было такое лицо, будто ему дантист зубы сверлит — в нём отчаянно боролись гордость и голод. — Я даже могу принять более подходящий моменту облик! Сказав это, Энви начал стремительно меняться, и уже спустя минуту перед Эдом стояла длинноногая брюнетка с пышным бюстом размера этак пятого, если не больше, а её костюм медсестры больше подходил не для работы в больнице, а для съёмках в порно с ролевыми играми. Элрик покраснел и сглотнул — даже осознание того, что перед ним на самом деле стоит самая злобная тварь во вселенной не помогло ему отвести взгляд от груди сюрреалистически-огромного размера. — Господин Стальной алхимик, Вам помочь? — тонким голоском пролепетал Энви, скромно теребя краешек короткой пышной юбки. — Ладно... Считай, что я поверил, — кое-как выдавил из себя Эд, и тихо добавил в своё оправдание: — На что только ни пойдёшь, чтобы не умереть с голоду! Энви тут же растянул красивые губы в милой улыбке и, взяв тарелку, сел на Эдварда верхом. — Эй, ты чего творишь?! — краснея ещё больше, взвыл Элрик. — Да ладно тебе, коротышка! Давай, скажи "а-а-а". — А-А-А!!! Спасите, насилуют! — закричал тот, почувствовав, что если Энви продолжит также елозить задом по его паху, то спасать придётся гомункула. — Братик?! — Стальной! На пороге распахнутой двери палаты стояли Ал и Полковник Мустанг — второй уже сложил пальцы, готовясь высечь искру, но оценив открывшуюся картину, опустил руку и хмыкнул. — Надо же, кто-то собирается повзрослеть, — слова Роя прямо сочились сарказмом. — Пойдём, Альфонс, ему сейчас не до нас. И вытолкал замерший доспех из палаты, из которой в ту же секунду раздалось истошное "Не-е-ет!" и ласковый голос медсестры: — Не беспокойтесь, господин Эдвард, больно не будет...