Из князи в грязи и обратно

Модельный бизнес так прекрасен. Работа с известными дизайнерами, показы, фотосессии, в конце концов, всемирная известность. Ну, просто мечта, а не жизнь. Что еще нужно для счастья? А вот нихуя. Мечты и представления звонко разбиваются о жестокую реальность, разлетаясь острыми осколками. Модельный бизнес - не что иное, как изнуряющий труд, подорванное к чертовой матери здоровье и, конечно же, испорченные нервы. Модельный бизнес это – кровь, пот и слезы. В принципе, да, модельный бизнес прекрасен, если вы мазохист. Но будь выбор у нашего героя – он никогда бы не ввязался в эту канитель. Но жизнь решила за него. Когда все, чего вы достигли, рушится, а вы при этом натыкаетесь на копья собственного успеха, то будете хвататься за любую возможность, чтобы выбраться из ямы бедности и всеобщего презрения. Признаться честно, Бирсак не страдал бы от косых взглядом и злого шепотка за спиной. Несмотря ни на что, у него была, есть и будет куча людей, которые будут пускать слюни и боготворить его до скончания веков. Но это жизнь. Все не может быть так красиво и прекрасно. Бросив группу и начав работу над сольным проектом, Энди и думать не смел, что все пойдет коту под хвост. Сначала всё шло как по маслу: записанный альбом, восторженные фанаты, мировые туры. Казалось бы, все довольны и счастливы. Но не тут-то было. Туры закончились, фанаты забыли о нем, творческий кризис приехал на постоянное место жительство в разум. Год затишья пролетел в один миг, а в голове Энди слова не связывались в строчки песен, а идеи разлетались в разных направлениях, оставляя после себя лишь эфемерный след. Упрямому и непутевому Бирсаку надо было бы пойти к группе, которая преданно ждала своего идейного вдохновителя, чтобы начать-таки написание пятого альбома. Но проснувшаяся совесть услужливо подкинула бывшему солисту картинки из прошлого, где он бросает их, погнавшись за славой на поводу у эгоизма. Игла стыда кольнула сердце, и Энди уже не мог, да и не хотел возвращаться и смотреть в глаза ребятам. Со временем Энди начинал паниковать из-за отсутствия идей, метаться в бесполезных попытках поймать вдохновение за хвост. Мысли о возвращении в группу снова напомнили о себе, но в этот самый момент ему поступило предложение пополнить ряды моделей одного известного американского дома моды. Недолго думая, Энди согласился и окунулся в водоворот модельного бизнеса. Слава шла впереди него, поэтому он стал хорошей приманкой для людей, игрушкой в руках смышленого дизайнера, который в нужный момент сумел воспользоваться безысходностью бывшего солиста. В первое время Бирсак снова вознесся на пик популярности. Журналисты не давали прохода, обсуждая его новый вид деятельности. Телефон разрывался от уведомлений в соцсетях с просьбами фанатов вернуться в группу. Никто не понимал, что всё не так-то просто в этой жизни, что есть вещи, через которые не переступишь. Но никому ничего не объяснишь. А потом о нем снова все забыли. И спустя два года Энди с грустью вспоминает историю своей жизни и понимает, что упустил шанс извиниться перед парнями. Может, они не смотрели бы на него, как на предателя, может, их работа принесла бы больший успех, чем у них уже был. Но уже поздно. Каждый из ребят уже занят своим делом, напрочь забыв о том, что когда-то их что-то связывало. Только не Бирсак, который скучает по дням, приносящим в его жизнь яркие краски, а изменить ничего не может. Собирается на ставшую ненавистной ему работу. Сегодня очередной показ, где он должен быть неотразим. Ноги и голова пульсируют от боли, так как вчера дизайнер согнал со всех семь потов, чтоб модели ходили как по струночке. Горячий кофе приятно греет пищевод, рассеивая усталость, а мысль, что это последний выход за сезон, также приятно отзывается в сознании. Улица встречает промозглым утром и холодным ветром, что совсем не добавляет настроения. Плотнее кутаясь в не по погоде легкую куртку, Энди идет к машине, которая единственная осталась с ним из прошлого. Кладет голову на руль, пытаясь настроиться на сумасшедший день. Секунда. Две. Десять. Глубокий вдох, и по улице проносится рёв двигателя. - Бирсак, скотина, почему опаздываем? – гневный крик дизайнера врывается в сознание Энди, который молча следует в гримерку. Там он облачается в приготовленную для него одежду, которая стоит чуть меньше, чем крыло самолета, терпит, пока над ним колдует молодой визажист, чтоб убрать следы усталости, и погружается в хаос. Оказывается, он полностью потерялся во времени и приехал к самому началу показа. Все модели взволнованны, некоторых бьет мелкая дрожь. Энди, привыкший к большой аудитории, спокойно стоит, ожидая своей очереди, скользя отрешенным взглядом по окружающим его людям. Он уже давно не открывает показы, давно не представляет «вишенку» коллекции. Всё забылось. Кто-то из присутствующих толкает Бирсака в плечо, давая понять, что ему пора. Брюнет натягивает на лицо привычную маску радости и выходит к зрителям. Плывет по подиуму, оглядывая собравшихся людей. Какого было удивление Энди, когда взгляд наткнулся на такую знакомую кучерявую шевелюру, находящуюся в вечном беспорядке, татуированные руки притягивают взор, а глаза зелено-карего цвета бегают по залу. Время замирает, звуки исчезают, когда два взгляда встречаются. Плотину, выстроенную за эти два года, сносит волной воспоминаний за одну секунду. Становится невыносимо душно, будто температура в помещении поднялась на десяток градусов. Впервые за два года голубые глаза загорелись огнем, впервые сердце трепещет не от злости из-за неудач, а от переполняющей душу радости. Всё возвращается на круги своя стоит только отвести взгляд. Подиум никуда не девается. Остается сделать круг и можно будет спрятаться в своей каморке, как напуганной мышке. Этот показ стал для Энди испытанием, которое он с трудом прошел. Закрывшись в гримерке, брюнет обессиленно рухнул, не боясь помять дорогущий костюм, на диван, который все время не замечал, а сейчас он так кстати оказался здесь. Старается перевести сбитое дыхание, не понимая, что произошло с ним за эти несколько минут. Зачем он пришел? От внезапного стука в дверь Энди вскакивает, но не торопится открывать, устремляя взгляд в зеркало напротив. Отражающая поверхность показывает молодого человека с проступившими на лбу мелкими морщинками, давно не стрижеными волосами, сейчас профессионально уложенными, и уставшими глазами. Стук повторился, отвлекая Бирсака от «любования» собой. Не спеша открывает дверь, стараясь оттянуть момент неизбежной встречи. Оливер заходит в комнату, с любопытством осматривает помещение и опускается на диван, на котором совсем недавно лежал брюнет. Щелкает замок, и Энди оказывается один на один с когда-то любимым человеком. А, может, и до сих пор? Так непривычно видеть на Сайксе строгий синий костюм. Белая рубашка, с одной расстегнутой пуговицей, позволяет полностью рассмотреть розу на шее. Оливер рассматривает бывшего друга с не читаемым выражением лица, пока рука последнего тянется к карману джинсов за пачкой сигарет. Нервно закуривает, вспоминая, как обещал себе бросить, чтобы сберечь свой голос. Но сейчас в этом нет нужды. - А ты совсем не изменился, - хриплый голос Бирсака разрезает тишину, добавляя в воздух сизую струйку табачного дыма. - Зато, я смотрю, ты неузнаваемо изменился, - тихо говорит Оливер, а Энди покрывается мурашками от сквозящего в голосе неприятия. - Зачем пришел? – брюнет садится на стул у зеркала, забрасывая одну ногу на другую, стараясь не показать свой страх. - Посмотреть на тебя захотел, - все так же тихо и спокойно отвечает Сайкс, который видит все душевные метания Энди, но не показывает этого. - Посмотрел? - Посмотрел, - шатен кивает и опускает свои карие глаза в пол, - и разочаровался. Не думал, что ты таким станешь. - Каким? – повышает голос Энди, подаваясь вперед и вскидывая угольную бровь. - Таким эгоистичным, гонящимся за славой и деньгами. Но посмотри вокруг, - Сайкс резко встает, заставляя Энди отшатнуться, и разводит руками, - посмотри, у тебя ничего этого нет. Ты один, ты никому не нужен. Не живешь, а существуешь, утопая в болоте собственного отчаяния. Скажи, разве тебе не хотелось вернуться в прошлое и всё изменить? - Так зачем ты пришел, Оливер? – игнорируя услышанное и стараясь не смотреть в зелено-карие глаза, спрашивает Энди срывающимся голосом. – Зачем? Чтобы показать мне, что из меня стало? Чтобы ткнуть носом, как котенка, в мои проступки? – голос постепенно становится громче, переходя на крик. – Чтобы показать, что я жалок? Зачем всё это, Оливер? Энди пропустил момент, когда Оливер оказался слишком близко. Опустив руки на подлокотники стула, на котором бесновался брюнет, он заставил его обратить на себя внимание. Подняв небесно-голубые глаза, бывший солист понял, что сбежать он не сможет, и прямо посмотрел в глаза своего собеседника. Энди мог почувствовать его дыхание на своем лице, отчего волосы на затылке вставали дыбом. - Я пришел не для того, чтобы тебя унизить, Ди, - устало выдохнул кареглазый, потому что этот парень всегда его утомлял, когда упрямился и спорил, - я пришел, чтобы напомнить тебе о том, что все то, что ты по своей глупости потерял, все еще можно вернуть, веришь? - Я уже ни во что не верю, - сжав челюсть так, что аж желваки заиграли на скулах, процедил Энди. Сигарета обожгла пальцы, вырвав болезненное шипение из губ, и упала на пол, где была безжалостно растоптана носком ботинка. - Вот оно что, - задумчиво протянул Сайкс и прошелся изучающим взглядом по, будто выточенному из камня, лицу. Кончики пальцев чертят скулы, про которые говорят «можно порезаться», спускаются к губам, которые недавно украшал пирсинг. – Не веришь. Сайкс отталкивается руками от подлокотников, тряхнув шевелюрой, упавшей на глаза, и посмотрел на Энди снова. Последний же трепетал от таких невесомых прикосновений, которые пробудили в нем столько всего забытого. - Я не могу вернуться, - вытягивая новую сигарету, произносит Энди, делает затяжку и продолжает: - я забыл о группе, и они вряд ли примут меня обратно. Мне стыдно перед ними, перед тобой, Оливер, за тот ужасный скандал, - слова вылетают вместе с дымом, чтобы застрять в воздухе под потолком. - Я давно простил твою глупость, Энди, - фраза, которую так хотелось услышать, все-таки звучит, и обстановка становится более расслабленной. – И парни из твоей группы тебя тоже простили. Они ждут, пока ты закончишь своё бренное существование и захочешь жить. Подумай над моими словами. Не сказав больше ни слова, Оливер подошел к непутевому брюнету, обнял ладонями его лицо, передав жар от своих рук, и оставил невесомый поцелуй меж кольев твердых от лака волос. Через минуту всё, что напоминало о неожиданном госте, перевернувшим жизнь с ног на голову, был лишь шлейф дорого парфюма. Сигарета летит в урну, а Бирсак сидит на месте еще некоторое время, обдумывая сказанное. Кто бы мог подумать, что такое может случиться. Сквозь серые тучи бытия вдруг прорезался лучик надежды, который раздражающе слепит глаза. И хочется, чтоб вышло солнце. Разве это не хороший шанс? Разве это не повод бросить опостылевший модельный бизнес со всеми его последствиями? Разве это не возможность снова заняться тем, что греет душу? Энди понимал, что если он профукает и эту возможность, то до конца своих дней будет вариться в этом котле. Поэтому утром следующего дня он отправился в студию, где его уже все ждали уже долгое время. Ноги не слушаются. Идти тяжело, ибо из-за волнения тело стало ватным. Ничего страшного не случится, так как он уже знает, что ему будут рады, но внутренности ледяной коркой сковывает страх. Постояв у входной двери в студию с минуту, чтоб окончательно собраться, Энди тянет за ручку, и его встречает знакомый коридор. Дверь, еще дверь, и вот он оказывается перед ними. Такие до боли любимые лица совсем не поменялись, в глазах все еще горит огонь. Губы сами собой растягиваются в улыбке, хотят извиниться, но ему не дают это сделать радостные крики его друзей. Никому не нужны слова. Все понимают все и без них. Действия говорят сами за себя. Глаза нежно гладят инструменты, стойку с микрофоном, стены комнаты, увешанные разными картинами и плакатами. Энди скучал по всему этому и сейчас очень рад, что находится здесь. Эшли самый последний подходит, чтобы сжать друга в крепкий объятиях. Стоят, обнявшись, пару минут, после басист отстраняется и говорит: - Я знал, что ты вернешься, - кивает головой в подтверждение своим словам, ударяет вокалиста по плечу и кричит на всю студию: - А теперь за работу, парни, у нас накопилось много идей и предложений. Энди, соскучившись по музыке, с головой ушел в работу, совершенно забыв, что осталось еще одно немало важное дело, которое тоже нужно в скором времени решить. Потратив весь вечер, он все-таки выяснил адрес отеля, в котором остановился Сайкс. С самого утра Энди собирается и едет к отелю. Заходит в поражающим своими размерами холл, направляется к одному из четырех стеклянных лифтов, а потом размашистым шагом идет к нужной двери. Стучит по деревянной поверхности, ожидая. Через несколько минут с той стороны двери слышатся медленные шаркающие шаги – хозяин номера явно не торопится открывать. Когда же «врата» в шикарную обитель распахнулись, то перед брюнетом предстал только что вышедший из душа Оливер, завязывающий узел на поясе белого халата. Трясет головой, орошая пол остывающими каплями воды. Не дожидаясь приглашения, Энди проходит в просторную светлую комнату. Сайкс следует за ним, растянув губы в ликующей улыбке. - Раз ты здесь, значит, всё у тебя наладилось, так? – татуированные пальцы исчезают в карманах махрового халата, а сам Оливер опирается плечом о стену. - Нет, кое-что еще осталось нерешенным, - Энди с прищуром смотрит в зелено-карие глаза, по-лисьи склонив голову. Бровь шатена вопросительно взлетает вверх, и ответом ей служит быстрый рывок Бирсака вперед, который прижимает того всем своим весом к стене, будто бы стараясь вдавить его в нее. Одна рука ложится на шею, очерчивая контуры татуировки, а вторая пытается развязать туго завязанный узел. Язык оставляет влажный след на бьющейся жилке, поднимаясь к уху. Зубы не сильно прихватывают нежную мочку, вырывая хриплый выдох, а губы, сто раз нервно искусанные до крови, обдают жаром чувствительное ухо и шепчут: - Спасибо, Оливер, что вернул меня к жизни, - холодная рука Энди справляется с узлом и создает будоражащие горячее тело контраст льда и пламени, - если бы не ты, то я продолжал бы гнить в той грязи, которую сам и создал. - Я просто хотел снова стать твоим конкурентом на сцене, - смеется Оливер, перехватывая настырную руку брюнета и сплетая их пальцы, - да и не только на сцене.