Однажды зимой

Cонгфик, муз тема - «Выше, чем любовь»

Обнявшись, они смотрят на роскошную Рождественскую ель. Первое Рождество семьи Снейп. Она улыбается, склонив голову на его плечо. Он прижимает ее крепче и шепчет что-то нежное. Тихо, тепло, уютно. А всего восемь месяцев назад… Ничего никому не сказав, ты уйдешь далеко-далеко… Я тебя отыщу по следам, по словам, что текут непослушной рекой... Постой! Они стоят с Гарри в Визжащей хижине под мантией – невидимкой, наблюдая за последним подвигом простого героя страшной войны. Шипение бесноватого маньяка-полукровки, ввергнувшего магический мир в огонь кровавого месива… Спокойствие и выдержка, закаленные взрывающимися студенческими котлами и годами общения с орденцами и упивающимися… Бросок Нагайны, крик, воспоминания, отданные Гарри, предсмертный хрип… Сшей крылья облаков, выше, чем любовь, Полетим с тобой! Слышишь! «Не умирай!» - слезы застилают глаза. Она нервно роется в карманах в поисках спасения. Вот, наконец-то! Разжать зубы, вложить под язык безоаровый камень, подождать две-три минуты, зажимая кровоточащую рану, затем приподнять голову, прошептать заживляющее, перемотать обрывком мантии рану на шее и трансгрессировать. Двойная трансгрессия… хватило бы только сил. Там, все открыто нам… Знаешь, я тебя сердцем не предам... Он медленно открывает глаза, удивленно оглядывая незнакомое помещение. Мысли рваными картинками мелькают где-то на задворках сознания. Визжащая хижина, Волдеморт, Нагайна, Поттер… Провал в темноту, дыхание смерти, и вдруг пальцы чьих-то рук нежно скользят по щеке, шепот заклинаний, боль в шее, и тошнотворный рывок трансгрессии перед спасительной потерей сознания. Сшей крылья облаков, и не нужно слов: Я тебя люблю! Слышишь! «Я в аду?» - первая мысль, когда над ним склоняется гриффиндорская лохматая всезнайка, проверяя пульс. Девчонка улыбается, радостно сообщает, что он выжил, осталось только пройти реабилитацию в Мунго. «В отделении для душевно больных!» - вторая мысль, но ее обрывают девичьи губы, словно крылья бабочки, коснувшиеся его щеки. Но время нас несет, Время нас зовет к разным берегам… Она приходила к нему в Мунго каждый день. Часами сидела у постели, рассказывая о поттеровской победе, как проходят суды над оставшимися в живых пожирателями. Она не обращала внимания на едкие замечания, нежно поглаживая шелковистые волосы. А когда Гарри додавил Министерство, она пришла с новым министром. В тот день Шеклболт, посетивший его в больнице нес какую-то чушь о подвиге простого героя, о показаниях и требованиях Поттера. Как только прозвучало имя несносного мальчишки, в палате появился толстый противный колдомедик со склянкой, наполненной веритасеумом, и он, Снейп, вынужден был рассказывать всю правду о хитросплетенных планах покойного Альбуса, о своей роли в войне. Довольный министр кивал, уточняя детали и роли некоторых упивающихся. Уходя, Кингсли сообщил, что Мастера зелий вызывают в Визенгамот для вручения ему Ордена Мерлина. Ничего никому не сказав, ты уйдешь, но внутри ты со мной… Ты меня отыщи по глазам, по слезам, что текут непослушной рекой… Постой! Он вышел на улицу, щурясь от яркого летнего солнца. Шрам на шее прикрывал шарф, неизменный черный сюртук застегнут на все пуговицы, привычная черная мантия, словно крылья ночи, развевается от легкого ветерка. Закрыв глаза он улыбается, мечтая о тишине и спокойствии. Но тут же перед глазами возникает образ хогвартской заучки Грейнджер и... О, Мерлин с Морганой! Этого не может быть! Она смотрела на улыбающегося профессора Снейпа, не веря своим глазам. Июньское солнце бликами плясало на иссиня-черных волосах зельевара, ветерок слегка поигрывал и с его мантией. Какой он сейчас мужественно прекрасный! Медленно, боясь спугнуть удачу, она подходит к своему кумиру и просто обнимает его. Сшей крылья облаков, выше, чем любовь, Полетим с тобой! Слышишь! Ее слова обожгли, казалось, по венам бежит раскаленная лава вместо крови. Никто никогда не говорил ему этого. Он вздыхает и смотрит в расплавленную карамель карих глаз, понимая, что не может уже вот так взять и оттолкнуть ее. Там, все открыто нам… Знаешь, я тебя сердцем не предам... Его губы изгибаются в легком подобии улыбки, он смотрит так, словно пытается запомнить каждую черточку в ее образе. Нет издевки, сарказма, язвительности… Усталость? Его рука касается девичьей щеки, губы касаются лба. Он уже не оттолкнет, он тоже чувствует… Она счастливо улыбается. Сшей крылья облаков, и не нужно слов: Я тебя люблю! Слышишь! Но время нас несет, Время нас зовет к разным берегам… Приход Минервы спутал все карты. Плотно сжатые губы, чуть прищуренные черные глаза. А Она просто берет его за руку и улыбается, заглядывая в бездонные обсидиановые тоннели. Она будет рядом, и он сможет все! Она смотрит в глаза, а, кажется, в душу. Он приподымает кончики губ и согласно кивает МакГонаггал, обрекая себя на то, от чего так мечтал сбежать. Сбежать вместе с ней. А теперь они остаются. Вместе. Они нашли СВОЙ берег… Часы бьют полночь. Гермиона нежно касается губами щеки мужа и тихо шепчет: - С Рождеством, любимый. - С Рождеством, девочка моя, - бархатный шепот, крепкие объятия, счастье на двоих.