— Лучшее восьмое марта, согласись.

— Брагин, отвали, дай поспать. Вот уже полчаса Олег Михайлович пытался разбудить свою жену, которая, свернувшись калачиком и с головой нырнув под одеяло, упрямо мычала и говорила, чтобы он отвалил от неё. Но упрямству Олега Михайловича можно было позавидовать. Не остановится, пока не добьется своего. Поэтому Брагин стаскивал с горячо любимой жены теплое одеяло / горячее одеяло нельзя сказать, поэтому пусть будет теплое/, спасавшее её хоть как-то, но, увы, теперь она осталась без последнего убежища. Бежать некуда, а спать-то хочется. Не каждый день выходной, тем более у заведующей отделением, уж тем более у матери двух детей. Кстати о детях. Тамара, не без разрешения двух родителей, осталась вчера вечером у тети Нины, полюбившейся девочкой за очень короткий срок, чтобы насладиться общением с новым, не менее полюбившимся ей другом, — Павликом. А второй ребенок в их семье, мирно посапывал в кровати, рассматривая тридцать первые сны. Просыпаться Яся не собиралась. Этим она пошла в маму, пока может — спит. Лучше переспать, чем недоспать. Почуяв минуту тишины и свободы, которой было, ох, как мало, доктор Брагин решил в полной мере насладиться своей девочкой, самой взрослой. Времени на телячьи нежности оставалось крайне мало, а если быть точным — то его не было. Домашние хлопоты, воспитание детей, работа — всё это занимало много времени и энергии, поэтому, приходя домой с очередной смены, сил хватало на то, чтобы поесть и лечь спать. Ну, хоть спать ложатся в обнимку, и то радует. Окончательно стянув с Марины Владимировны одеяло, Олег Михайлович пододвинул блондинку ближе к себе, уткнувшись носом в волосы, вдыхая такой родной запах. Он уже не мог без неё. Не представляет своего существования без неё. Каждый день размышлял о всей сложившийся ситуации. А что, если бы она тогда так и не вернулась на работу, в качестве главврача? Если бы и вернулась, то уже с мужем и другой фамилией. Разлюбила бы его, дурака. А если бы он тогда ответил на её признание взаимностью, то у них были бы уже подросшие дети. Брагин каждый Божий день задавался этими вопросами, но развития того, или иного сюжета, в голове, не было. Если они встретились снова, то это просто судьба, сыгравшая с ними злую шутку, разлучив их. Дала им понять, что они созданы друг для друга и все равно будут вместе. А сейчас, лежа с ней в обнимку (шутка, он её обнимает, а она упорно делает вид, что спит и просыпаться не собирается), в гордом качестве мужа, с уже имеющимися двумя дочерьми (Олег Михайлович планировал ещё), просто счастлив от жизни, которая ему была дана. Все (?) препятствия пройдены, а значит — счастливая жизнь уже в кармане. Надо только не просрать её. А Брагин может, мы знаем. Порядком расслабившись, Марина Владимировна не без удовольствия принимала ласки мужчины, покусывая нижнюю губу. Почему бы просто не покайфовать, да и утро выдалось порядком тихое, не похожее на другие. Откинула голову на плечо мужа, открывая тонкую женскую шею для настойчивых поцелуев, которыми сразу же начал осыпать её мужчина. По телу пробежала мелкая дрожь, а внутри завязался сладкий узел. — Олег…Брагин, — сбивчиво прошептала Нарочинская, сминая между пальцев одеяло. Как перестать реагировать на его, пускай и невинные прикосновение. А он же, гад, все понимает и пользуется этим. Блондинка затаила дыхание, когда мужчина начал спускаться с поцелуями ниже, к обнаженному плечику. Она отчетливо слышала каждый шорох, его ровное сердцебиение, своё неровное дыхание. Его рука заскользила вверх, от середины бедра к плоскому животику. Пробрался холодной ладонью под шелковую сорочку. Марина приглушенно застонала, уже отвесив себе за это тысячу и одну пощечину. Она теряла разум, с ним не могла по-другому. Но разум и сознание вернулись к блондинке также быстро, как и улетучились, стоило её только услышать шорохи за дверью и дергающуюся ручку. — Брагин, убери руки, — Марина кое-как развернулась под этой грудой мышц, наконец-то найдя в себе силы оттолкнуть мужчину. Как только Олег Михайлович рухнул на свою половину кровати, под свои же бурчания, дверь в комнату открылась и из дверного проема показалась блондинистая головушка. Девочка, держа в одной руке любимого мишку, а другой потирая сонные глазки, прошла внутрь комнаты. Лицо Марины озарила светлая улыбка, от увиденной картины. — Доблое утло, — чуть слышно проговорила девочка, рассматривая карими глазками родителей. Не дождавшись от них хоть слова, Яся залезла к ним на кровать, моментально юркнув в объятия родителей и под тёплое одеяло. — Доброе утро, солнышко, — Марина уткнулась в растрепанные волосы дочери, крепко прижимая её к себе. А Брагин, который наблюдал за этой картиной, не мог оторвать взгляд и произнести хоть слово. Он никогда не представлял свою семью, никогда не был уверен, что серьёзные отношения — для него. Мимолетная страсть манила его куда больше, чем домашние хлопоты и ответственность. Так было до тех пор, пока в его груди, при виде её спящей, не скапливалось желание собственности. Только с ней он начинал задумываться о серьезных отношениях. И вот, смотря на эту идиллию, он не мог не улыбаться. Он поистине счастливый мужчина. Когда его девочки, по ту сторону кровати, уже сладко спали, Брагин сгреб их в охапку, тоже разрешая себе заснуть. Теперь он уверен, что им ничего не угрожает.

***

— Аккуратней, пожалуйста, не разгромите мне квартиру, — стоя у плиты, ворчала Марина Владимировна. С утра Брагин с Брагиной-младшей решили устроить поскакушки-побегушки по всей квартире. Только одной Марине Владимировне эта затея не очень нравилась. Не хотелось жить в руинах. Эти-то не могли бегать, ничего не уронив или не разбив. И сейчас, пробегая мимо тумбочки, со стоящей на ней вазой, Брагин «случайным» образом задел эту самую вазу, которая с характерным звуком полетела на пол, вдребезги разбиваясь и разлетаясь на кучу больших и маленьких осколков. Её терпению пришел конец. Это было ясно. Раздражительно откинула кухонную лопаточку, выключая печку, вытирая руки полотенцем, которое тоже полетело вслед за лопаточкой. Но духовка, с мясом в ней, выключению не подверглась. Олег Михайлович услышал позади себя шаги и остановился, не спешил поворачиваться к ней спиной. Его ждала смерть. Он это знал. И понял, что у его ребенка мозгов больше, чем у него. Она-то уже убежала в свою комнату и спряталась в шкафу или под одеялом. Брагин выпрямился в спине, подготавливая себя к огненной тираде и безумно страстной пилке. Лучше бы кое-что другое было безумно страстное. — Брагин, я тебя убью, — грозно сказала Марина Владимировна, надвигаясь на своего мужа. Нет, ну она же говорила, чтобы они перестали, и не один раз. Но, нет, Брагин Олег Михайлович же у нас самый умный, сам знает, что делать. Мужчина развернулся к ней лицом и по-Брагински улыбнулся. Обычно это работало, сейчас и проверим…- Ты совсем уже охренел? — блондинка подошла вплотную к мужчине, посмотрела в хитрые глаза и отвесила пару подзатыльников. — Ай, больно же, — Олег Михайлович наигранно сморщился, потирая «ушибленное» место ладонью. Понял, что точно попал. — Сколько раз я говорила, что в квартире лучше не бегать? М, сколько, Брагин? — он не смог произнести и слова, так как она продолжила свою речь. — Правильно, много. Но ты почему-то меня не слушаешь. Ах, да, ты же до сих пор делаешь только то, что ты хочешь, стрельнула взглядом женщина, скрестив руки под грудью. Уже хотел возразить Олег Михайлович, но учуял запах гари, который врезался в нос, заставляя слегка поморщиться. — Марин, а у нас ничего не горит? — спасибо этой чертовой курице, что спасла его от гибели. Хоть что-то приятное. — Ох, черт, курица, — Марина Владимировна рванула в сторону кухни, на лету открывая духовку. Черный дым заполнил комнату, неприятный запах распространился на весь периметр комнаты, не давая возможности сделать полноценный вдох, для получения кислорода в легкие. Нарочинская откашлялась, пытаясь нащупать полотенце, которым хоть как-то можно разогнать дым. Вытаскивая противень с курицей, Нарочинская обреченно выдохнула. Обед-ужин в честь праздника был успешно сорван, из-за её беспечности. В дверь раздался звонок. Молодые люди посмотрели друг на друга, а потом на дверь. Праздник обещал быть веселым.