Мёртвые мотыльки

Свет замерцал, и Кроу подняла взгляд от монитора. Крупный мотылек описывал неровные круги около лампочки, с каждым разом подлетая все ближе к желанному источнику света. Вставать со стула Кроу не хотелось, но выключить свет и открыть окно – единственный способ избавиться от непрошеного гостя. Что ж, вот и повод сделать перерыв в заполнении отчетов. Обычно турк работала, не отвлекаясь, стремясь поскорее покончить с этой скучной обязанностью, хотя и понимала, что это может навредить зрению. Прежде, чем Альтиус щелкнула выключателем, мерцание прекратилось: мотылек коснулся раскаленной поверхности лампочки и замертво упал вниз, на ковер. Глупые насекомые каждый раз летят на свет, не подозревая, что он таит в себе гибель. В детстве Кроу думала, что мотылькам холодно, и они стремятся согреться. Или, быть может, водя причудливые хороводы вокруг огня, они просто играют, не зная, что могут обжечься по неосторожности. Едва ли не единственное счастье в их недолгой жизни, такое простое, но вместе с тем таящее опасность. Повзрослев, Кроу перестала задумываться над этим вопросом и обращать внимание на неприметных обитателей ночи. И все же, почему мотыльки летят на свет? Сама не зная, зачем ей нужен ответ, Кроу подошла к компьютеру и открыла поисковую систему. У ученых не было единого мнения по этому вопросу. Самая распространенная теория гласила, что во всем виновата особенность пространственного ориентирования насекомых. Чтобы лететь прямо, мотыльки ориентируются на лучи луны и звезд, падающие перпендикулярно земле. А свет, исходящий от искусственного источника, расходится под углом, и обманутое насекомое, попав в оптическую ловушку, начинает летать кругами, больше не зная, где оно находится, постепенно приближаясь к смертельной опасности. Еще одной детской загадкой меньше. Как оказалось, все очень прозаично. Однажды, еще до того, как Кроу сблизилась с Генезисом, одна из ее коллег-турков, пересказывая очередную сплетню о любовных похождениях Рапсодоса и какой-то девчонки из администрации, употребила расхожую метафору «летела к нему, как мотылек на пламя свечи». Хотя она произнесла это очень иронично, в ее словах сквозило предостережение: Генезис уже тогда оказывал Альтиус знаки внимания. Похожа ли сама Кроу на мотылька, которого ввел в заблуждение обманчивый свет и который не знает, как выбраться из ловушки? Быть может, как бы они с Генезисом ни скрывали свою связь, сейчас, в эту самую минуту, та же коллега и ее обсуждает за спиной, подбирая не менее яркие сравнения. Но все это чепуха. Кроу – не в ловушке, она не потерявшийся мотылек и прекрасно понимала, на что шла. Их чувства даже нельзя назвать любовью. Ей просто хорошо с Генезисом: вечером после работы или, если повезет совпасть по времени, в выходной. У нее нет иллюзий: это отношения без будущего. Даже сейчас, пока они вместе, у Генезиса есть другие женщины. Ей и не нужна мифическая стабильность: это что-то чуждое ее миру. Даже когда они расстанутся, она не станет его винить. Она ведь поначалу даже не хотела отвечать на его навязчивые ухаживания, зная, что лучше будет оставить все так, как есть. Но однажды, когда он долго отсутствовал на задании, она с неудовольствием поймала себя на том, что ей не хватает этого нахального позера, вечно цитирующего дурацкие стишки. И ведь она сама назначила ему встречу, которую даже про себя упорно отказывалась называть свиданием. В любом случае, сейчас это уже не важно: за первым не-свиданием последовало и второе, третье, четвертое, пока не стало глупо отрицать очевидное. Это длится уже несколько месяцев. Необременительный роман для свободного времени, которому никогда не суждено перерасти в нечто большее. Сейчас они вместе именно потому, что с ним она может жить настоящим, не думая о завтрашнем дне. С ним ей не нужно притворяться той, кем она никогда не будет на самом деле. Другие мужчины хотели, чтобы она примеряла для них маски: примерная девочка, мечтающая о семье, легкомысленная красотка, озабоченная лишь нарядами, святоша, роковая женщина. Каждый втайне надеялся, что она воплотит его идеал. Генезису это не нужно. А еще их страсть разжигает ощущение риска: в корпорации строжайше запрещены романы между сотрудниками. Когда (Кроу никогда не говорила «если») начальство обо всем узнает, перед ними неминуемо встанет выбор: отношения или карьера. И каждый из них уже знает, какое решение примет. А до тех пор, пока этого не случилось, можно дразнить себя опасностью. Встречаться так, чтобы их не поймали коллеги, раззадоривать друг друга будто бы случайным касанием на виду у всех, а иногда даже тайком видеться в подсобке, зная, что их могут застигнуть врасплох. Кроу вовсе не запуталась, она не растерявшийся мотылек: она знает, почему это началось и чем закончится. Возможно, она даже рада, что все сложилось именно так. Будет ли ей больно, когда всему этому придет конец? В любом случае, ей даже не хочется думать о том, что все могло быть иначе. Кроу поспешно прогнала от себя посторонние мысли: ей все еще нужно разобраться с отчетами. Но прежде, чем вернуться к работе, Альтиус убрала с ковра мертвого мотылька: еще не хватало забыть о нем и ненароком наступить, оставив пятно на бежевом ворсе. Она осторожно подняла насекомое пальцами. Кроу, в отличие от большинства девушек, не была брезглива в таких мелочах: сказывалось детство, проведенное на улице, и издержки работы. С безжизненных крылышек осыпалась пыльца. Альтиус уже занесла руку над мусорным ведром, но почему-то раздумала и, накинув на плечи куртку, вышла на улицу. Она опустила мотылька под ближайшее дерево, а затем, будто очнувшись, воровато огляделась по сторонам и стремительно зашагала обратно. Какая глупость. Хорошо, что никто не застал ее за этим занятием. Почему она так поступила? У Кроу нет ответа на этот вопрос.