***
Мы с Усаги знали друг друга давно, со школы. Она тогда встречалась с парнем, Мамору, но все изменилось, когда в ее класс пришел новенький, то есть я. Усаги рассказала мне, что Мамору уже сделал ей предложение, и она согласилась. Она была не в состоянии разорвать отношения, которые дошли до такой стадии, но мы с ней договорились, что я не только останусь в ее жизни, но и стану большой ее частью. Они с Мамору поженились, и я присутствовал на их свадьбе в качестве свидетеля. Чиба всегда считал меня хорошим другом. Глядя, как Усаги целует его, я лишь усмехался про себя. Знал бы он, как она целует меня. Да, Мамору, Усаги не верна тебе; впрочем, я тоже знаю о твоих интрижках с Рей. Мы хороши все вчетвером, квадрат грешников в саду прелюбодеяния. Правда, я бы изменил нашу рокировку: развел бы тебя с Усаги и женился бы на ней сам, а ты мог бы делать с Рей все, что хочешь, но небеса решили так, и пока я согласен с этим решением. Несчастная в своем браке, Усаги приходила ко мне, и я делал ее счастливой. Конечно, это может показаться глупым, но я уверен, что ее настоящим мужем, пусть и неофициально, был я. Да, по всем бумагам она принадлежала ему, но такими поцелуями она целовала только меня, так страстно она отдавалась только мне, такие слова она шептала лишь в мое ухо, когда мы лежали вместе, обнявшись… Душой и телом она была моей. У них родилась дочь, которую тоже назвали Усаги. Помнится, я долго смеялся по этому поводу и говорил, что когда я или Мамору будем звать их обеих, они будут бежать вдвоем и сталкиваться в коридоре. Девочку все стали звать Чибиусой, и я, сам того не ожидая, привязался к ней очень быстро. Она была копией матери, и я полюбил ее так же безоговорочно. Так прошло пять лет. Мамору начал похаживать к Рей все чаще, а Усаги с Чибиусой пользовались его командировками и сразу бежали ко мне. Малышка всегда была рада мне так сильно!***
Усаги сообщила мне, что они с Мамору уезжают на несколько дней в соседний Киото, и попросила меня присмотреть за Чибиусой; также она обещала мне поднять тему развода с мужем, как только они вернутся домой. Я с радостью согласился. Конечно, мне не хотелось ее отпускать, но я не мог помешать им; к тому же, несколько дней я мог провести с ее копией, малышкой Усаги. Если бы я только знал… Весь день мы играли, смотрели мультики, наслаждались обществом друг друга, а потом я уложил девочку спать на свою кровать, а сам прикорнул на диване. Проснулся я от ее плача. — Мама… — повторяла она. — Мама!.. Меня обуяла беспричинная дрожь, сердце панически заколотилось; я схватил телефон и дрожащей рукой набрал номер Усаги. Она не отвечала. Все дальнейшее я помню лишь отрывками и словно в бреду. Как я увидел на карте, что на трассе авария. Как я рванул туда, едва сдерживая как бешеное колотящееся в груди сердце. Мамору вцепился в руль. От удара ему вышибло большую часть зубов, лицо было залито кровью. Не знаю, зачем я заглянул в его мертвые синие глаза, но они будут сниться мне до конца жизни. Я смутно помню, как вытаскивал хрипящую, еще живую Усаги из автомобиля, как ехал в машине скорой помощи, сжимая ее руку и боясь отпустить. Моя израненная, окровавленная девочка, едва дышащая… Я не мог долго смотреть на это, но отвести от нее взгляд было страшнее. Что угодно, только бы не потерять ее… Срочно требуется переливание крови, а кровь моей гребаной группы не подходит. Как я звонил Ами, Рей, Макото, разбудив их среди ночи, истерично крича в трубку, что нужна первая группа крови, прямо сейчас! Как телефон буквально холодел в моих руках, когда они узнавали, для чего это требуется. У Макото оказалась нужная группа, и буквально через полчаса она была в больнице. Я стоял возле двери, и меня трясло от бессильной злобы. Почему она?! Почему Усаги?! Я сделал все, что мог и не знал, чем еще помочь ей. Макото пыталась утешить меня, вскоре присоединилась и Ами, которая подъехала чуть позже. Получалось у них плохо, потому что их самих нужно было утешать… Когда приехала Рей, она сразу направилась ко мне. — А что с Мамору? — уточнила она, явно волнуясь. Я вспыхнул. Что за идиотские вопросы? Ей что, не было никакого дела до Усаги?! — В морге твой Мамору, — с ненавистью процедил я. — Что?! — Рей буквально взвизгнула, и этот звук больно резанул по моему измученному мозгу. — Ты мог его спасти! — Когда я приехал, он был уже мертв. Его сразу убило ударом, Рей! — заорал я. — И радуйся, овца, что ты этого не видела! — Ты мудак, Сейя! — заявила мне она. Я вскочил, схватил эту идиотку за плечи и начал трясти так, словно надеялся вернуть ей способность мыслить. — Твоя живая подруга лежит там! — вопил я, и злые слезы ручьями лились из моих глаз. — Она жива! А Мамору умер! А ты тупая дура! — я оттолкнул ее с такой силой, что она полетела на пол. — Немедленно прекратите! — Макото вскочила, чтобы разнять нас. В этот момент дверь отворилась, и к нам вышел врач. Я помню, как сразу прочитал все на его мало что выражающем лице, и меня охватил вселенский ужас. Паника была такой, что у меня темнело в глазах, пульс зашкаливал, и мне было тяжело дышать. Дрожь забила меня сильнее. — Я очень сожалею, но… она умерла. … Как мне рассказывали, я упал как подкошенный там же, где и стоял. Похороны я почти совсем не помню. В голове лишь то, как Тайки и Мотоки оттаскивали меня от ее тела, лежащего в гробу, пока я рыдал и проклинал себя, их, вселенную, всех и каждого вокруг. Я не понимал, как мне жить с дырой в душе. Каждый день я рассматривал ее фотографии, смотрел видео с ней для того, чтобы услышать ее голос, смех, увидеть блеск ее глаз и сияние золотых волос. Я не мог заставить себя пойти на кладбище. Чувствовал я себя кошмарно: разум упорно отказывался признавать, что ее больше нет, и тут же показывал мне то, что я не хотел бы видеть никогда в своей жизни. Страшные раны на ее теле, залитое кровью лицо… Телефон Усаги остался у меня, и я каждый день звонил ей, тупо глядя на то, как мой звонок остается неотвеченным. Я не мог поверить в ее смерть, просто не мог. — Усаги… Я в прямом смысле слова бился головой о стену, не зная, как еще мне избавиться от кошмарных образов, навсегда запечатлевшихся в моем мозгу. Самым главным вопросом, стоявшим ребром после ее смерти, была Чибиуса — и я без раздумий вызвался взять ее к себе и заменить ей семью, которую она потеряла.***
— Пап… — Чибиуса подошла ко мне, и я повернул к ней голову. — Пап, ты забыл выпить таблетки. Такая маленькая, а все понимает… — Ты нужен мне, пап, — она залезла мне на колени и крепко обняла. — Очень сильно нужен. Я вцепился в нее и снова зарыдал, не в силах сдерживаться. Я ненавидел показывать перед ребенком свою слабость, но в последнее время моя психика часто плевать хотела на мои желания. Она попыталась вытереть мне слезы своими ручками. — Усаги… — я схватил ее за руки и прижал к себе. — Да, пап? — Иди спать… — Не пойду, пока ты не выпьешь лекарства, — она настаивала так твердо. А вот настойчивость была моим качеством — по крайней мере, до смерти ее матери. Я повиновался и все-таки выпил осточертевшие лекарства, а потом взял ее на руки, донес до кровати и уложил, накрыв одеялом. — Почитай мне сказку, — попросила она и подала мне книжку «Легенды Луны». На обложке была изображена девушка, невероятно похожая на Усаги, со светлыми волосами в двух хвостах. Увидев это, я снова захотел биться головой о какой-нибудь твердый предмет. Меня опять начало дико трясти, тошнота подкатила к горлу, грудь словно сдавило. — Конечно, милая. Я отойду попить воды и вернусь, ладно? На кухне я уткнулся лбом в стену и смотрел в одну точку, пытаясь восстановить дыхание, но тщетно. Оно сбивалось, сердце начало бешено колотиться, казалось, где-то в горле. Все вокруг темнело. Кто-нибудь, помогите мне. Так я стоял минут пять, но паника не только не проходила, а наоборот, била мне в голову лютой волной, не давая ни дышать, ни думать, вызывая желание лишь мгновенной смерти. Я крепко сжал кулаки, до боли. — Я справлюсь… Я справлюсь, справлюсь, справлюсь!.. Эта мантра больше не помогала мне. Я тонул в беспросветном ужасе, и белые стены кухни на глазах чернели и смыкались над моей головой, словно крышка гроба. Мой взгляд упал на газовую плиту. Вот он, способ избавиться от всех моих страданий и уйти вместе с дочерью к ее матери. Я включу газ и пойду читать тебе сказку, Чибиуса. Газ будет постепенно наполнять помещение, и вскоре нам захочется спать, очень сильно захочется, и ты зевнешь и скажешь «спокойной ночи, пап», и я поцелую и отвечу тебе… А потом наши трупы найдут, ты будешь сладко спать в кроватке, а я — на полу, но это будет вечный сон. А там нас встретит мама… Моя рука потянулась к регулятору. — Пап… — Голос Чибиусы оторвал меня от ужасных мыслей. — Ну так мне прочтут сказку или нет? — Да, конечно, — встрепенулся я и пошел следом за ней. Уже поздно ночью, лежа в своей кровати, я размышлял о том, что чуть не натворил, и меня заполнял леденящий душу ужас. Я решил не рассказывать никому об этом, зато твердо решил пойти к врачу и попросить более сильнодействующих медикаментов. Я начинал бояться, что у меня развивается шизофрения или другое психическое расстройство, а на мне лежала ответственность за ребенка — и я должен был сохранять хотя бы иллюзию нормальности… Нет, быть нормальным и адекватным ради нее. Взять себя в руки. И даже если мои подозрения подтвердятся, в любом случае, я справлюсь, буду пить все нужные таблетки, сделаю все, что угодно.***
Врач сообщил мне, что у меня нет никаких расстройств, и я вздохнул с облегчением. — Однако затяжная депрессия и бессонница требуют более пристального внимания, — сказал он. — Я пропишу вам другие препараты, они должны помочь. Я согласился — я был нужен Чибиусе. Подойдя к дому, я встретил Рей. — А я тебя давно жду, — сообщила она, вставая. — Зачем ты пришла? — мой голос моментально стал холоден. — Все за тем же. Я вижу, что твое состояние ухудшается. Чибиусе будет лучше со мной. К тому же она знает, что ее отец Мамору, а не ты! Тебя она зовет отцом только потому, что настоящий погиб! А ты самозванец! Мне хотелось врезать ей, но я сдержался и парировал: — А врачи говорят обратное. Поработать над депрессией, и я снова в строю. А вот ты… — я вспомнил, как наплевательски она отнеслась к Усаги тогда в больнице, и меня захлестнула волна ненависти. — Как бы я был счастлив передать тебе те кошмарные картины, которые увидел в покореженной машине. Лицо Мамору, чтобы оно снилось по ночам не мне, а тебе. И тогда бы я на тебя посмотрел. — Чибиуса — дочь Мамору, а значит, должна быть со мной! — вскрикнула она. Я послал ее на три буквы, заскочил домой и захлопнул дверь прямо перед ее носом. — Я подам в суд и заберу ее! — выкрикнула она и удалилась.***
Я взял Чибиусу с собой к Тайки и Ами, и, пока она играла, рассказал им про Рей: ситуация начинала не нравиться мне все больше. — Может, тебе стоит наконец сказать ей, что ты — отец Чибиусы? — посоветовал Тайки. Да, Ами и Тайки знали всю правду. Им я рассказал, зная точно, что они будут хранить секрет. Усаги ведь так часто приходила ко мне с дочерью. Наблюдая за малышкой, я не мог избавиться от мысли, что в ней есть что-то от меня. Нет, в ней есть многое от меня. Я поделился этими наблюдениями с Усаги, и она вдруг со всей серьезностью заявила: — Мне тоже постоянно так кажется, Сейя. К тому же, я неоднократно задумывалась об этом. Ведь у нас не раз был секс в момент ее зачатия. — Ты намекаешь, что я могу быть отцом Чибиусы? — изумился я. — Да. Можешь. — Усаги смотрела мне в глаза своим чистым, нежным взором, и в моей душе разливалось такое приятное, сладостное тепло. — Разрешишь мне сделать тест на ДНК, Усаги? — эти слова сами сорвались с моих губ. — Что? Конечно, — она улыбнулась. — Я и сама хотела бы это узнать. Если отцом Чибиусы окажешься ты, Сейя, то я вполне могу развестись с Мамору и жить с тобой, я так устала притворяться любящей женой того, кто мне уже безразличен… Мое сердце подпрыгнуло. В тот же день я позвонил в лабораторию и узнал, что им требуется. Через пару дней под видом игры в доктора я надел перчатки — сколько восторженных визгов было со стороны малышки! У нас все по-настоящему! — снял с ее слизистой материал, просушил и отнес на исследование. Через три недели я принес Усаги бумагу с заключением, и она закрыла руками рот и расплакалась. Вероятность отцовства: 99,9%. — Жду развода, — рассмеялся я и закружил ее. Она будет моей. Полностью. И я буду воспитывать нашу дочь. Тогда моему счастью не было предела… — Да Рей мне не поверит, — хмыкнул я. — Сейя, а как же заключение? Ведь оно должно было остаться у тебя, разве нет? Я подскочил. Как я мог забыть о нем? Порой мое психическое состояние мешало мне вспомнить самые очевидные вещи.***
Дома я перелопатил все, пытаясь вспомнить, куда же я его положил. Наконец заветная бумажка нашлась в книге, которую Усаги дарила мне — во второй части «Легенд Луны». Я лишь улыбнулся. Больше эта книга не делала мне больно; напротив, она стала моей спасительницей. Чибиуса зашла в комнату и позвала меня. — Па-а-ап. — Да, зайка, — я повернулся к ней. — Ты улыбаешься впервые за долгое время. Я осознал, что она права, и поразился этому. Действительно, я улыбался впервые за те семь месяцев, что прошли со смерти Усаги. — Усаги, а почему ты называешь меня папой? — вдруг спросил я, погладив ее по голове. — Ведь ты всегда думала, что твой папа — это Мамору. Я понимал, что мой вопрос наверняка звучит бредово, но я хотел услышать ответ, ее ответ, не запятнанный нашими взрослыми интригами, грязью и болью. — Я так много времени проводила с тобой, что начала думать, что мой папа — ты. А еще ты так сильно любишь маму и меня, — ответила она, пожав плечами. Я опустился на колено и обнял ее. — Ты права. Ты совершенно права, зайка. Все так и есть. Ты — мое спасение, мини-Усаги.***
Я сидел дома, работая. Чибиуса играла в своей комнате. Вдруг в дверь раздался звонок, и холодок прошел по моей коже. Я открыл, и ко мне в дом вошла Рей в сопровождении двух офицеров полиции, и Чибиуса выбежала посмотреть, что происходит. — Усаги, побудь у себя, — сказал я ей, и она удалилась. Я прикрыл дверь в комнату, и Рей взяла слово. Я стоял и слушал, какой я плохой и ужасный человек, как я украл ребенка и не отдаю его обратно, насколько я психованный и душевнобольной, опасный для общества и конкретно для моей девочки, и ощущал на себе тяжелые взгляды блюстителей закона. Когда она закончила и победоносно взглянула на меня, я был едва ли не преступником в глазах общественности. — Мистер Коу, вам есть что ответить на эти претензии? Если нет, мы вынуждены будем забрать ребенка прямо сейчас. Я выдохнул. И показал им заключение от врачей о моем психическом здоровье, а также рецепт на антидепрессанты и объяснил, отчего у меня депрессия, предъявив свидетельство о смерти Усаги. После достал бумаги на оформление отцовства, которые еще находилось в процессе — и наконец вытащил главный козырь — результат теста на отцовство. Рей стояла в таком шоке, словно у нее перед глазами рушился мир и не спешил отстраиваться заново. Вся ложь, которую она клепала на меня, вдруг отрикошетила в нее, причем с такой силой, что разорвала все ее шаблоны. — Я — отец Усаги Коу и всегда им был. — Мне было больше нечего сказать. — Мы приносим свои извинения, мистер Коу… — полицейские были явно растеряны и как-то странно смотрели на Рей. — Простите, что потревожили. Я проводил их и остался с Рей наедине. — Сейя, ты… отец Чибиусы?!.. — она никак не могла не то что переварить, а даже проглотить эту информацию — она комом стояла у нее в горле. — Представь себе, Рей. А теперь будь добра, убирайся из моего дома и не смей больше приближаться ко мне и моей дочери. И еще я сам подам на тебя в суд за клевету, ясно тебе?! Она развернулась и вышла, покачиваясь, словно пьяная, пока я смотрел ей вслед. Я не собирался подавать на нее в суд — у меня и без того было навалом дел, но я должен был припугнуть ее в ответ. — Папа! — Чибиуса выглянула из комнаты. — Все в порядке? — Более чем, — я улыбнулся и взял ее на руки. — Пошли гулять? Я куплю тебе все, что ты хочешь. И пиццы поедим, и мороженого, которое мы все вместе ели, помнишь? — Да-а-а! Пошли, пошли! — ее огромные карие глаза загорелись. Боже, как же она была похожа на прежнего меня! Морально я постарел лет на двадцать, и только она, этот маленький лучик света, вытаскивала меня из беспросветного одиночества и дикой, давящей, оглушающей пустоты и тишины, заставляла вспомнить, что мне всего двадцать шесть и я еще молодой мужчина, а не убитый жизнью старик, проклинающий свою судьбу. Возможно, с ней я снова смогу быть счастлив.***
Через неделю я будил Чибиусу, нежно гладя ее по спине. Она была так похожа на мать, когда спала — непонятная, одной ей удобная поза, одеяло свернуто в рогалик, и, разумеется, до нее не добудиться. Это всегда забавляло меня так сильно, что я не смог удержаться от улыбки и в этот раз. — Па-а-а-а-ап… — она повернулась ко мне и протянула руки, и я вытащил ее из кровати и направил в ванную. Уже после завтрака, умытая и одетая, она подошла ко мне и сообщила, что у нее для меня есть очень важные новости. — Ну-ка? Она взобралась ко мне на колени и сказала, глядя мне прямо в глаза: — Пап, мне снилась мама. — Правда? И что, она что-то сказала? Что вы делали? — Она сказала, что ей на небесах светло и хорошо, что она видит нас и хочет, чтобы ты перестал плакать, потому что это делает ей больно. Она страдает от каждой твоей слезы, поэтому просит, чтобы ты улыбался, ради нее и меня. А еще она сказала, что ты — мой настоящий папа, а не Мамору. — П-правда?.. Она ошеломила меня до такой степени, что я и не знал, что сказать и лишь смотрел на нее. — Правда. Папа, я люблю тебя, очень сильно, знай это. — Она соскочила с моих колен, послала мне воздушный поцелуй и убежала в комнату. Я долго сидел, обдумывая происходящее, а потом встал и подошел к портрету Усаги, стоящему у нас на полке. Казалось, он источал мягкий свет. — Я люблю тебя, Усаги. И буду жить, ради тебя и нашей дочери. Даже если ты не снилась ей, и она всего лишь подслушала наш с Рей разговор. Я верю, что ты видишь нас. Приснись мне, пожалуйста. Когда мы с Чибиусой вышли гулять, она вдруг остановилась и взглянула на небо. — Что такое? — спросил я. — Мама смотрит на нас. И вдруг солнце пробилось из-за закрывающего его облака и осветило нас своим теплым светом. Слезы прокатились по моим щекам. Это слезы радости, Усаги. Я не хочу ранить твою душу своим горем. Просто прошу, свети нам чаще, а мы найдем дорогу. Конечно, антидепрессанты тоже никто не отменял, но они однозначно лучше предыдущих. Скорее всего, когда-нибудь я смогу перестать пить таблетки и снова радоваться жизни без доз дофамина и серотонина, но это неважно. Я несу ответственность за нашу дочь, и я справлюсь, я буду сильным, я обещаю тебе. Я буду жить.