Мальчик для битья

Федор всегда получал то, чего он хочет. С самого детства все его решения и желания не оспаривались никем и никогда, потому что он - будущая власть, а власти перечить нельзя. Единственный, кто мог наказать его или отругать - отец, но тому часто было не до наказаний собственного сына. За проступки его тоже не наказывали по той же причине, и до середины своего осознанного детства Достоевский не понимал того, что все его кривляния и глупые поступки отражаются на другом человеке, и этому человеку больно вместо него. С самого детства Феде приходилось общаться лишь с одним человеком, он был приставлен к нему чуть ли не с рождения, поэтому мальчик мог играть только с ним. Да и никто не разрешал больше ни с кем общаться, няньки и учителя были категорически против. Не сказать, что Феде был противен Николай, ему нравились его светлые длинные волосы и частая улыбка на лице, однако его навязчивость и постоянное присутствие начинало раздражать. Не мог он постоянно видеть его лицо в детстве. Все больше и больше с каждым днем. И его тихая неприязнь росла до того момента, пока на щеке Гоголя не появилась повязка с ярким пятном. - Что это такое? - нахмурив брови спрашивает Федор, указывая маленьким пальчиком на лицо единственного друга. - Ничего, - ответил Гоголь, опять улыбаясь, но на этот раз менее лучезарной улыбкой. Рукой он прикрыл повязку, отворачиваясь, - Все нормально, просто у меня были небольшие проблемы. Достоевский нахмурил брови и сложил руки на груди, всем своим видом показывая, что он ни капли не верит Коле. Чаще всего выбирая подобную позу, Федя ожидал услышать развернутый ответ на свой вопрос. Точнее так поступали все, ведь он был настоящим золотым ребенком, которому никто не имел права перечить. Только вот Гоголь периодически забывал об этом и вел себя так, словно он общался с обычным ребенком. И сейчас мальчик совсем не собирался рассказывать все, что держал в себе с первого дня знакомства с будущим правителем. Потому что пока ему запретили заводить диалог на эту тему, ибо отец Федора считал, что его сын пока еще слишком мал, чтобы все узнать. К тому моменту ему уже было около шести лет. - Когда я вырасту, первым делом я казню тебя, - пообещал Федя и смешно надул губы, сильнее нахмурив брови. Мальчик понимал, что это ничего не даст, но попытку совершить стоило. Хотя, они оба прекрасно знают, что подобное вряд ли случится , - Но, в качестве подарка, я разрешу тебе выбрать способ убийства. - У тебя рука не поднимется такое сделать. Потому что иначе тебе будет не с кем общаться, - Николай убирает руку от лица, заодно подхватывая пальцами и край повязки, заодно стаскивая и ее с себя. На щеке была небольшая, но глубокая рана, обрамленная синяком, - Помнишь, ты вчера на приеме вел себя плохо? Кричал, бегал и позорил родителей? Так вот, за все твои проступки достается мне. И тогда тоже досталось. - Гоголь говорил не как ребенок, а как взрослый человек, понимающий все. Но все та же приятная улыбка продолжала украшать его лицо. Было видно, что ему уже не обидно и не больно, но Достоевский тогда еще не умел хорошо определять эмоции людей. Только потом у него развилась эта способность. На самом деле Николай дворянин. У него довольно старые корни которые всегда плотно были связанны c королевской семьей. Его родители были богаты и влиятельны, однако видеть их он мог не часто, потому что почти сразу же после рождения был отдан в королевскую семью. Это он прекрасно знал с детства, и участь быть мальчиком для битья не казалась ему столь плохой. Все же с давних пор на такую роль чаще выбирали только самых хороших детей благородного происхождения, а не кого попало с улицы, хотя случались и подобные случаи. Поэтому можно сказать, что он даже немного гордился своей исключительностью. Правда, осознание пришло только к десяти годам. А вот к пятнадцатому дню рождения Коля окончательно понял, что Федор для него не простой принц, которому надо поклоняться. Но это не была не разделенная любовь, которой было суждено плохо кончиться. Коля и не думал реветь по ночам, думая о любимом , ибо уже представил себе план действий и просто ждал. Страха быть отвергнутым все равно не было, Федя не сможет долго не разговаривать и обижаться, так что с большей вероятностью, они просто все обсудят и решат, что делать дальше. Но это в случае, если чувства окажутся невзаимные. У них были прекрасные отношения, чем и пользовались придворные в случае провинности будущего монарха. Когда Федя плохо учился и вел себя отвратительно , прямо перед ним избивали Колю, показывая то, что за его проступки страдают дорогие ему люди. Но потом, как только придворные покидали стены его комнаты, где чаще всего происходили наказания, Достоевский подходил к Гоголю и мягко обнимал его, прося прощения за пережитую боль. И, черт возьми, Николай готов подвергаться избиению, если после этого Федя будет поступать так же. Будущий король старался все меньше и меньше позориться, не делать необдуманные вещи, потому что каждый раз, видя как на почти идеальной коже парня появляется синяки и маленькие ранки, сердце ужасно щемило, заставляя чувствовать себя очень плохо. При этом характер Достоевского нельзя назвать мягким. За нечастые встречи с отцом он уяснил, каким должен быть настоящий король, поэтому всегда пытался вести себя достойно. Его характер был холоден и равнодушен, задеть Федора было сложно, зато за оскорбленную честь он был готов стоять до последнего. Но все же больше ему нравилось действовать тихо и хладнокровно, решая проблемы при помощи ума, а не кулаков. Он с легкостью смог научиться "читать" других людей. Федору неделю назад исполнилось семнадцать. На праздник в честь этого было назначено громадное празднество, на котором был даже отец и родители Николая, он в свою очередь никогда не праздновал день рождения. Гоголь собрал все свое мужество в кулак и с раннего утра направился прямо в комнату к господину, так его просили называть придворные, не собирая светлые волосы, с заспанным лицом, но собранной и почти счастливой улыбкой и одетый "с иголочки". Пара стуков, Федя разрешает зайти, ибо знает, что в такую рань даже прислуга не придет, так что это Гоголь. Ночная шелковая рубашка полурастегнута немного оголяет бледную грудь и идущие от воротника веревочки, точное название этих штучек Коля забыл почти сразу, как видел открывшуюся картину, естественно, тоже не завязаны. Николай сглотнул, прикусил губу и встряхнул головой, прогоняя плохие мысли, что рисовало отлично развитое воображение. Вопросы сонного Феди, который выглядел очень мило, он успешно пропустил мимо ушей, потому что некогда было на них отвечать. За Гоголя всегда говорили действия, и в этот раз они делали то же самое. За пару крупных шагов он приблизился к сидящему и собирающемуся вставать принцу, перехватил его запястья руками и повалил обратно на кровать, тут же напористо целуя его прямо в губы. Эмоции на лице Феди были неописуемы. Сначала настоящее удивление, потом непонимание, а затем самое приятное, что только можно было представить, счастье и полное принятие чужих чувств. - В общем, я тебя люблю. - произнес Коля, отстраняясь от лица Федора.