Pizza

Алистер не считает себя особенно ленивым, но сегодня, видимо, особенный день: ему откровенно ничего не хочется. И если уборку он скрепя сердце и с горем пополам сделал, то на обед сил не осталось никаких, при всем уважении к его бедному и несчастному желудку. Долго маяться не пришлось, так как ответ пришел сразу: пицца. В конце концов, он давно ее не ел, даже домашнюю, — значит, может себе позволить. Приветливая девушка на том конце провода приняла заказ и сообщила, что доставка произойдет примерно через двадцать минут. Этого времени бы хватило, чтобы принять душ, поэтому он, довольный собой, умчался в ванную. Он уже вытирает голову полотенцем, когда раздается звонок в дверь. Он бежит открывать, едва накинув на плечи халат. — Пиццу заказывали? Он хмурится, потому что голос кажется ему очень знакомым, а потом разносчик поднимает взгляд, и он едва не теряет дар речи. — Зевран? — О, — Зевран улыбается и, придерживая пиццу одной рукой, другой поправляет красную кепку. — Алистер, рад видеть. — Как ты тут… Стой, не отвечай. Проходи. Он нервно глотает в попытке смочить пересохшее горло, неловко отступает от двери и старается смотреть куда угодно, но не на грудь, виднеющуюся в расстегнутой красной рубашке. Вообще она должна быть застегнута, но на улице, видимо, снова несусветная жара, так что он не может винить Зеврана. Тот ставит пиццу на столик у зеркала и разувается — видимо, более четкого приглашения ему и не требовалось. Впрочем, как и всегда — Зевран со студенческих времен мало изменился. — Неплохая квартирка, — Зевран кивает на стены, наверное, имея в виду обои, и он пожимает плечами. — Давно тут живешь? — Второй год пошел. Зевран издает понятливое «м-м-м», а потом глядит на вешалку и кроссовки у входа. — Один живешь? — интересуется он, а потом смеется. — Конечно, один, видно невооруженным взглядом. Он удивленно вздергивает бровь, но решает не уточнять. Зевран по-хозяйски подхватывает пиццу и удаляется прямиком на кухню: видимо, планировка для него уже знакомая, а он уныло плетется следом. — Слушай, ты как вообще? Мы же с самого выпуска не виделись. Зевран легкомысленно машет ладонью, ставя коробку на стол, а потом разворачивается и пожимает плечами. — Да так, неплохо. То тут, то там. Как кот Шредингера. — А работа? Зевран пару раз моргает, а потом снова смеется. У него пересыхает в горле от этого смеха. — Пицца? Это подработка. Я вообще менеджер по связям с общественностью в «Антиве». Он мысленно присвистывает. А ведь Зеврана в студенческие годы считали чуть ли не наибольшим раздолбаем во всем университете. Короткого взгляда на Зеврана становится достаточно, чтобы ему на ум пришла практически безумная идея: скорее потому, что старые слухи о зеврановых похождениям по парням могут оказаться неправдой или устареть, чем потому, что он боится показать кому-то, что девушки — не то, что ему интересно в принципе. — Слушай, — говорит он, — а может… ну, встретимся вечером, выпьем, поговорим? Я мало кого из нашего выпуска вообще видел за последние пять лет. Зевран на секунду задумывается — и присаживается на край стола. Алистер неуместно думает о том, как бы замечательно тот на нем лежал, а не сидел. — В принципе, — тянет Зевран, — у меня есть еще всего пару заказов, не так уж и далеко, потом домой и переодеться… Часов в семь пойдет? Он кивает болванчиком. Зевран отталкивается слегка от стола и направляется к выходу, но, поравнявшись с ним, останавливается. — О, Алистер, — он не поворачивает головы и смотрит прямо в коридор, — когда хочешь пригласить кого-то на «просто выпить», не ощупывай взглядом этого человека так, будто он уже в твоей постели, — Зевран тихо смеется, а затем хмыкает. — И купи презервативы, будь добр. Он давится воздухом на пару мгновений, за которые Зевран успевает уйти в прихожую — а затем хлопнуть дверью. Никогда еще пицца не казалась ему настолько запретной пищей.