***
— Давай, Мако-чан! Ты справишься! — Наша свобода в твоих руках! — Я верю в тебя! — Откуда в ваших словах столько трагизма? — Всё серьёзно! Ты наш последний шанс! — Если ты не сможешь, мы пропали! — Она же нас изничтожит! — Эм, ребята, мы вам случайно не мешаем? Шушукающиеся парни резко замолкли и обернулись на голос Го. На лицах Нагисы и Рэя, торжественно вытянувшихся по стойке «смирно» за спинкой дивана, было такое выражение, будто они сейчас руководили сложнейшей военной операцией на передовой, а не находились у Юзуки в гостиной. Макото, сидевший на диване между ними, растерянно переводил взгляд с одного на другого и явно выражал желание сбежать подальше. На другом конце поделенного по молчаливому согласию дивана сидели девушки. В отличие от побеждённых, но не сломленных парней они выглядели как безмятежная парочка отдыхающих на пляже — Юзуки, полулежавшая на полу, и растянувшаяся на диване Го. И при этом обе ещё и потягивали коктейли с весьма довольными улыбками на лицах. — А кто вас просит слушать? — поправив очки с максимально осуждающим видом, уточнил у них Рэй. Девушки переглянулись, ожидая, что кто-то из них точно признается, после чего Мацуока с готовностью пожала плечами, а Юзуки хмыкнула и вернулась к разглядыванию игрового меню на экране телевизора. — Вот именно! Поэтому и нечего мешать! — парень победно сложил руки на груди. — Так их, Рэй-чан! — воинственно вскинув кулак, поддержал его Нагиса. — Можно я просто уйду? Я почти уверен, что Хару только что звал меня, — страдальчески произнёс Макото и попытался под шумок слинять с дивана. Но военачальники не дремали, и парень мгновенно оказался вжат в сидение лёгшими ему на плечи ладонями. — Солдат так просто не сбегает, Мако-чан! — серьёзно заявил Нагиса, смотря суровым стеклянным взглядом куда-то в стену. — Мы уже потеряли всё, остался только ты. — Ты должен спасти нас от катастрофы, — поддержал его такой же каменный Рэй. Макото, судя по выражению лица, едва подавлял жалобные стоны. Юзуки, прикончившая уже третий коктейль, собрала остатки со стенок трубочкой, облизала её и отставила стакан на журнальный столик. — Вы же знаете, что ему нужно победить шесть раз подряд, чтобы ваш план сработал? — как будто вскользь обронила она, разминая затёкшие плечи и пальцы на руках. — Издеваешься?! — тут же прилетело в ответ так громко, что спящий где-то на террасе Шин вскинул голову и внимательно прислушался. Юзуки поморщилась, проклиная свой музыкальный слух, и беспечно хмыкнула. — Разве я путаю? — запрокинув голову, она вопросительно взглянула на Го. — Нет, всё верно, — с мечтательным видом поигрывая трубочкой, ответила та. — Шесть раз. — Вы сами в этом виноваты, — резонно заметила Асакава, предупредительно вскинув палец, чтобы остановить поток возражений. Хотя возражать здесь было и нечего. Изначально превращать импровизированный турнир в бои насмерть в планы Юзуки не входило. Но планы быстро изменил Нагиса, который, едва оказавшись в доме, совершил роковую ошибку. Каким-то невероятным чутьём он мало того, что безошибочно нашёл кухню, так ещё и умудрился одним махом уничтожить едва не половину личных запасов сладкого самой Юзуки. Мщение не заставило себя ждать. Хазуки уже приготовился получить как обычно по голове и пойти дальше, но Асакава решила использовать другой метод, вручив пловцам джойстики и усадив играть на желание. Первым запах жареного почувствовал Хару. Добровольно сдав первую же партию в космический шутер, получил задание вымыть посуду, после чего со спокойной совестью отправился на поиски обещанного ему бассейна. Юзуки до сих пор казалось, что Нанасэ просто не хотел в этом участвовать и ретировался подальше, ибо шансы на победу у него были чуть ли не больше её собственных. Однако опасения по поводу того, что она ошиблась с противниками, вскоре развеял приговорённый Нагиса. Он успел проиграть трижды, — в шутер, в гонки и в футбольный симулятор — прежде чем Рэй с воплями вырвал у него джойстик. Играл он, впрочем, даже хуже Хазуки. Меньше, чем за четверть часа Юзуки успела обыграть его дважды в тот же футбол. Финальное поражение в файтинге с самым мощным бойцом на руках вообще едва не вогнало Рюгадзаки в депрессию. Го, которая дальновидно предупредила о своём неумении играть, с тихой радостью наблюдала за мучениями подопечных. Втайне она надеялась, что желания, которые Юзуки пока держала при себе, принесут и ей долю удовлетворения, и просто наслаждалась мягкостью чужого дивана. В итоге из противников остался только Макото, который, впрочем, в бой не рвался. Но выбора ему не оставили. С пораженческим видом он всё же взялся за джойстик, и в этот момент в гостиной появился Хару в мокрых плавках, футболке и с полотенцем на шее. — Чего вы здесь вопите? — спокойно поинтересовался он. — Хару-чан вернулся! — радостно заорал Нагиса и подскочил к Хару. Макото же из клана спасителей мира мгновенно перешёл в разряд временно бесполезных тыловых крыс. — Ну и как там в воде? — Я проголодался, — безразлично ответил Хару, весьма успешно игнорируя тот факт, что на руке у него повисло несколько центнеров чистой энергии. — Что-то ты быстро, — с многозначительной улыбкой заметила Юзуки. На это парень неопределённо повёл плечами, давая понять, что заканчивать, в общем-то, ещё и не собирался, но физиология есть физиология. — Хару-чан, спасай нас! У нас же никаких шансов выиграть! — принялся трясти друга Нагиса. Не одна Юзуки, как оказалось, заметила способности Хару к видеоиграм. — Нет уж, мне влом, — ожидаемо отказался Хару и перевёл вопросительный взгляд на задумчиво изучающую свой джойстик Асакаву. Девушка, почувствовав излишнее внимание к своей персоне, с готовностью повернулась. Заметив, что буравит её взглядом не проигравший Рэй и даже не жаждущий помощи Макото, она понимающе хмыкнула, отложила джойстик, поднялась на ноги и призывно хлопнула ладонями. — Ну ладно! Хватит с вас! Закончим это издевательство и накормим Хару! — Поддерживаю! — тут же вскрикнула Го. — Всё это меня жутко утомило. — Ты же даже не играла, — язвительно заметил Нагиса, но Мацуока и не подумала смутиться. — Поддержка тоже отнимает кучу сил. И мне просто необходимо их восполнить. — Нет, подождите! — донеслось из угла комнаты. Там, у длиннющей полки для хранения всякой всячины, гордо выпятив грудь, стоял Рэй. В его победно вытянутой правой руке тускло поблёскивало нечто квадратное. Присмотревшись, Юзуки узнала одну из всё ещё завёрнутых в пластик упаковок с видеоиграми. Если знакомые или родственники не знали, что дарить ей или её брату, обязательно покупали очередную игру — так, по общему убеждению, было сложнее всего промахнуться. Однако это было далеко не так. Как итог у Аято и Юзуки накопилась целая коробка, в которой каждая интересная им игра повторялась как минимум дважды, а также хранилось полдюжины совсем уж детских игр и несколько вообще не подошедших к приставке. — И какого ты роешься в моих вещах? — выразительно изогнув бровь, поинтересовалась Юзуки и, подойдя поближе, взяла у Рэя его находку. Покрутив упаковку пару секунд, девушка вопросительно склонила голову набок. — Хочешь сыграть в это? Серьёзно, что ли? — Абсолютно! — сияя улыбкой, заявил Рюгадзаки и поправил сползшие очки. — Игра ни разу не открывалась, так что у нас одинаковые шансы на выигрыш. — Как сказать, — тихонько ухмыльнулась Асакава. — Надеюсь, в этот раз обойдётся без истерик? Рэй в ответ глянул на неё с такой серьёзностью, будто они в реальности в Смертельную битву собрались играть, а не изображать звёзд танцпола. — В этот раз я уверен в своей победе на пятьдесят процентов, — наставительно сообщил парень и демонстративно избавился от свитера. Юзуки почувствовала приступ смеха и поспешно сделала вид, что кашляет. Что бы ни творилось у него в мыслях, он явно не понимал, во что ввязался. Если уж он хотел выиграть у неё, стоило достать какую-нибудь игру для дошколят, а не танцевальный симулятор. Хотя Рэю об этом знать было, конечно, не откуда, ведь Юзуки ни разу не упоминала своё старое хобби, не считая одного разговора с Го. Если все предыдущие игровые партии походили на простое избиение младенцев, то эта грозила превратиться в расстрел из пулемёта с дальнейшим помещением останков под гидравлический пресс. Это всё же показалось Асакаве перебором. Хватит с них и шести желаний. — Ну-у-у, раз ты так хочешь, — задумчиво протянула Юзуки, приложив палец к подбородку. — Но давай, я сначала кое-что покажу. И, поднявшись на ноги, зашагала в сторону лестницы на второй этаж. Почти сразу после того как Асакава скрылась на втором этаже, ребята в гостиной услышали звук падения чего-то тяжёлого. Кидаться на помощь никто из гостей не спешил, потому как попасться Юзуки под горячую руку было намного хуже, чем остаться в её глазах чёрствой свиньёй. За грохотом тут же последовали гневные комментарии, затем ещё какой-то стук, а потом всё стихло и через несколько минут в гостиную вошла недовольно надутая Асакава. На щеке у девушки наливался свежий синяк, однако и в этот раз никто не ринулся сочувствовать. Да и покрытая многомесячным слоем пыли коробка в руках Юзуки выглядела куда интереснее. — И чего это? — живо заинтересовался Нагиса, в мгновение ока очутившийся перед Асакавой. — Бывший когда-то очень ценным для меня хлам. Ящик моего позора, если хотите, — вздохнула Юзуки, ставя свою поклажу на пол и присаживаясь рядом с ней по-турецки. Девушке и в голову не приходило, что она достанет коробку при таких обстоятельствах и с такой лёгкостью, ибо именно она полгода назад задвинула её в самый дальний угол верхней полки своего шкафа. Просто в какой-то момент смотреть на вещи из прошлого стало невыносимо, потому Асакава и убрала всё своё прошлое с глаз подальше. Просто сгребла в коробку и забыла. Однако сейчас эти вещи были лучшим способом переубедить Рэя играть с ней. Признавать, что она просто искала повода их достать, Юзуки не позволяла гордость. Победным жестом распахнув коробку, Юзу извлекла первое, на что наткнулись пальцы, и торжественно вручила Рюгадзаки. Собственно, первым, что попалось, стал последний выигранный ею кубок.Теперь Асакава с невиннейшей улыбкой наблюдала, как молчаливое недоумение на лице Рэя сменяется яростным удивлением. — Чего? Второе место национального хореографического турнира… А раньше нельзя было сказать?! — накинулся он на девушку, едва смысл надписи полностью дошёл до него. — Куда раньше-то? — с максимально простодушным видом развела руками Юзуки. — Я, считай, спасла тебя от неминуемого поражения. — Теперь я чувствую себя идиотом, — вздохнул Рюгадзаки. Хотя вздохнул не без облегчения — быть идиотом для самого себя куда приятнее, чем проиграть четвёртое желание подряд. Тем более что они до сих пор не имели понятия, как Асакава собиралась над ними издеваться. — Второе место на национальном, — задумчиво проговорил Макото, к которому успел перекочевать выуженный Юзуки кубок. — И это ты называешь позором? — Разумеется! — фыркнула Асакава с таким видом, будто он спросил холодное ли мороженое и колется ли кактус. — Не первое же! — Ну у тебя и амбиции. — Юзуки-сэмпай, класс! Не думала, что у тебя столько наград! — восторженно сообщила Мацуока, которая на пару с Нагисой уже активно разоряла несчастную коробку. Юзуки ощутила внезапный приступ гордости, подозрительно похожей на самодовольство. Давно ей уже не доводилось слышать восторгов в свой адрес, особенно от сверстников. А это, между тем, неплохо действует на самооценку даже у тех, кому на неё плевать, потому что на самом деле никому на это не наплевать. — Да уж, — с подобающей ситуации скромностью передёрнула плечами Юзу. — Было время, когда я их, вроде как, собирала. — И всё твоё? — в тон Го поинтересовался Нагиса. На шее у него уже болталось несколько медалей, из-за чего он выглядел как спортивный школьник-активист с социального рекламного плаката. — Не совсем. Большую часть я выиграла не одна. Мне их вручили перед отъездом как негласному лидеру. — Что, прямо все? — с искренним восторженным удивлением уточнил Нагиса, снова скосив глаза на пухлую картонную ёмкость. — Тебе одной, по-моему, это много, — скептически произнёс Рэй и уселся на пол рядом с Нагисой. Юзуки не сдержалась и громко прыснула. — На самом деле это не всё. У нас боевых трофеев столько, что каждому бы досталось по коробке. Ей сейчас было так легко, что хотелось хихикать и повизгивать, как детсадовцы в песочнице. Сложно было даже вспомнить, когда Асакава в последний раз чувствовала себя такой живой. То ли сахар из выпитых молочных коктейлей начал разъедать мозг и от этого она так подобрела, то ли давно забытая близость к сверстникам так кружила голову, но её даже не смущала тема для разговора в виде потрёпанной коробки с её личной виной. А ведь доставать её из шкафа девушка не стала бы и ради того, чтобы придаться ностальгии наедине с собой. Похоже, она и правда не ошиблась с выбором «любимого» клуба. — И почему же ты бросила, если тебе это так нравилось? Услышав за спиной как всегда убийственно спокойный голос Хару, Юзуки ощутила, как по телу прокатилась короткая волна дрожи, и обернулась. Парень смотрел на неё спокойно, без того навязчивого интереса, каким обычно сопровождался каждый вопрос, например, Нагисы, однако это смущало Асакаву куда больше. А возможно даже и пугало. От Нагисы и ему подобных всегда можно было отшутиться или просто отмахнуться, но Нанасэ — другое дело. Каждый раз, как Юзуки ловила на себе меланхоличный взгляд этих синих глаз, ей становилось не по себе. Словно их обладатель лез ей в душу, но не потому, что хотел, а потому что не мог по-другому. Казалось, что соврать ему нельзя просто физически, ведь он всё равно это заметит. — Ну-у-у… — неуверенно протянула девушка, бессознательно потянувшись пальцами к левому локтю. Только сейчас до неё дошло, что в комнате воцарилась просто молитвенная тишина, так что она слышала, как её пёс, потягиваясь, скребёт когтями по плитке на задней террасе. Они все ждали от неё ответа. Причём так, будто от него могло зависеть их дальнейшее общение. На секунду прикрыв глаза, Асакава глубоко вдохнула, чтобы собрать в кучу разбегающиеся по всей голове буквы, и продолжила. — Травма. Два с половиной года назад я упала с лестницы, сломала руку в нескольких местах и повредила связку. В итоге локоть так толком и не зажил. Плюс — мама ещё и узнала про мои тщательно скрываемые последствия растяжения сухожилий на ноге. Короче, доктор сделал так, — Юзуки сложила руки на груди и, как можно суровее насупив брови, покачала головой, — и всё! Прости, прощай, мир большого искусства, нам не по пути! Как-то так. — Ты поэтому носишь повязку? — сочувственно косясь на локоть Юзу, спросила Го. Асакава коротко кивнула и попыталась спрятать руку за спину. Обычно так удачно скрываемая длинным рукавом школьного пиджака повязка, сейчас как никогда сильно бросалась в глаза. Однако за весь вечер никто так и не решился задать вопрос на этот счёт, за что Юзуки была им благодарна. Ей только жалостливых взглядов и причитания не хватало. И так в памяти почти каждый день всплывает не самая приятная история появления этой повязки. — Неужели это так сильно мешает танцевать? — Да, знаешь, как-то не танцуется, когда рука не разгибается. А потом мы переехали, так что было уже не до этого. — Обидно, должно быть, уходить, имея такие способности, — глубокомысленно произнёс Рэй, вызвав у Юзуки невесёлую усмешку. — И не говори. — Рэй-чан точно знает, о чём говорит, — улыбнулся Нагиса, дружественно похлопав Рюгадзаки по спине. — Он тоже бросил атлетику, хотя он в ней хорош. — Это потому, что ты меня вынудил! — упрекнул его Рэй. Нагиса в ответ примирительно поднял руки и приготовился оправдываться. — Ты ведь сам захотел, когда увидел плавание Хару-чана. Да и согласись, это точно не самая большая ошибка в твоей жизни. Мы же команда! Юзуки как током ударило. Хоть это было сказано и не ей лично, но насколько же в точку. Она больше года провела отшельником без толковых интересов, стараясь с помощью учёбы и работы в совете усмирить бурлящую внутри энергии, мечтая вернуться к своей команде. А в итоге нашла новую. Пусть пока ещё не настолько родную, не настолько большую, но всё же подходящую. И ведь нашла абсолютно случайно. Девушке внезапно захотелось вскочить на диван и во всё горло прокричать, как она благодарна им за сегодня и вообще за всё, что они успели для неё сделать. Она и правда оставила свою команду позади, но это определённо не самая большая ошибка в её жизни. — Пожалуй, ты прав, — со смиренной улыбкой пожал плечами Рэй, чем вызвал у всех присутствующих радостные улыбки. У всех, кроме одного. — Вообще-то я всё ещё голоден, — напомнил Хару, даже не потрудившись смягчить тон. — Харука-сэмпай, чтоб тебя! — мгновенно накинулась на него с упрёками Мацуока. — Ты мог хоть немного подождать? Надо же было такой момент испортить! Менеджер злой наседкой подлетела к нему, меча глазами если не молнии, то электрические разряды точно, но Нанасэ остался верен себе. Смерив её взглядом, парень пожал плечами. — Как-то не получается у меня быть чувствительным на голодный желудок. Мацуока мгновенно сникла и издала вздох вынужденной капитуляции. Что ни говори, а напугать Хару — это надо постараться. Уж явно это не под силу одной отдельно взятой недовольной старшекласснице. Спеша отвлечь гостей от пререканий, Юзуки второй раз за вечер призывно хлопнула ладонями. — Ладно вам! По-моему, Хару прав! — С ловкостью бывалого любителя паркура Юзуки перемахнула через диван и, широко улыбнувшись, вскинула руку в командирском жесте. — Давно пора набить наши животы! Выдвигаемся на кухню! — Да! — нестройным хором отозвались остальные. — А потом я, пожалуй, придумаю свои желания! — ещё живее крикнула Асакава, и вот уже эта реплика восторга в рядах слушателей не вызвала. — Да! — с готовностью вскинула руку Мацуока. — Нет! — в противовес ей завопили Рэй с Нагисой так оглушительно, что пёс Юзуки не выдержал и громко гавкнул, намекая, что некоторые присутствующие в доме пытаются спать.***
В мире существует ряд неразрешимых вопросов философского масштаба, над которыми человечество бьётся не одно столетие. Каждый человек так или иначе хоть раз задумывался хотя бы над одним из них. Обычно такое происходит редко и, как правило, от простой скуки. В то же время у каждого есть насущные вопросы, которые он вынужден решать изо дня в день. Зачастую они банальны, но есть и особенные, неповторимые проблемы, практически неразрешимые для одного конкретно взятого человека. Личным кошмаром Юзуки была утренняя необходимость решить, что и из какой кружки она будет пить сегодня. Вопрос этот был настолько значим для неё, что Асакава могла часами стоять, напряжённо морщиться и бормотать себе под нос, протягивая руку то к одному, то к другому, не решаясь выбрать что-то одно. Обычно этот ритуал прерывала Мотоко, которую стояние дочери у кухонного шкафа откровенно раздражало, но сегодня матери, как назло, под рукой не оказалось и остановить это тихое безумие было некому. В итоге девушка уже около получаса, раскачиваясь на стопах, изучала содержимое своей «заварной» полки и никак не могла решить, стоит ли изменять традиционному выходному кофе со свеженькой пачкой фруктового чая. В конце концов, сидящий здесь же Шин, утомившись напоминать скулежом о своём царственном присутствии, подошёл к хозяйке сзади и ткнулся носом в её голую ногу позади колена. Сдавленно пискнув от неожиданности, Юзу качнулась вперёд и сомкнула пальцы на всё ещё завёрнутой в целлофан коробке с чаем. — И правильно! — бодро сообщила девушка пустой кухне и, обернувшись, подмигнула своему псу. — Самое время попробовать что-то новое. Дадим бой кофеиновой зависимости! — Она воинственно вскинула кулак и тут в ногу ей снова ткнулся мокрый, недовольно фыркающий нос. — Ладно-ладно, я поняла намёк! Скормив псу в знак примирения едва не полдюжины печений, Асакава со спокойной совестью вернулась к своему утреннему ритуалу. Наконец, спустя ещё четверть часа, пышущая ароматным жаром кружка оказалась на столе. Если бы не мирно посапывающая у неё в комнате Го, Юзуки по привычке поднялась бы на балкон, но в этот раз пришлось довольствоваться видом на задний двор из кухонного окна. С ногами забравшись на стул, Юзуки мирно попивала чай и впитывала блаженную тишину ещё спящего дома и доносящиеся через форточку запахи поздней весны. И впервые за долгое время чувствовала себя настолько хорошо. Из гостиной доносился шорох обивки дивана, на котором беспокойно крутился Нагиса, и недовольное фырканье пытающегося выспаться на полу Рэя. Где-то в прихожей тикали часы, отсчитывая минуты начавшегося дня. Посреди кухни в ярком прямоугольнике солнечного света накормленным животом кверху дремал Шин. Именно сейчас Юзуки подумалось, что жизнь на самом деле прекрасна. Ради таких мгновений уютной тишины стоило жить. Девушка успела опустошить добрых две трети своей огромной, по разумению нормального человека, кружки, когда услышала шаги. Шин заинтересованно вскинул голову, но тут же уронил её обратно. Вопреки его ожиданиям, это оказалась не кость на ножках и даже не тот, кто мог бы её принести, а всего лишь заспанный Хару. Юзуки, заметив его, тихонько хмыкнула. Оказывается, даже идеальный Нанасэ Харука мог выглядеть, как полусонный зомби, хотя и искусно прикидывающийся человеком. — Доброго утречка, Хару! Как спалось? — приветливо улыбнулась Юзуки, перегнувшись через спинку стула. Настроение у неё с утра было преотличное, чему вид перевёрнутого Хару только способствовал. — Доброе, — как всегда без особого энтузиазма выдал парень. — Знаешь, у твоего брата очень неудобная подушка. Хотя мне спалось явно лучше, чем Рэю. Юзуки не сдержалась и прыснула, для приличия закрыв рот ладонью. Рюгадзаки, как выяснилось, был вообще безнадёжен в плане игр — в обычных ему не везло даже больше, чем в видеоиграх. Вечером, когда пришла пора выбирать, кто где будет спать, единодушно было решено сыграть в «камень-ножницы». Поскольку спальня родителей Юзуки была, как запретная комната, защищённая кучей магических заклинаний, доступных мест было всего три — гостиная, комната Аято и комната самой Юзуки. А так как всего подростков было шестеро, делились они парами. В первом же раунде Юзу сдала свою кровать Го, объяснив проигрыш тем, что Мацуока не играла с ними, вот ей и повезло. Так что хозяйка дома вынуждена была спать на полу собственной комнаты. Во втором раунде Хару лёгким движением выиграл у Макото кровать Аято. А в третьем, к сожалению Рэя, Нагиса выбил себе место на огромном диване в гостиной, оставив другу роль подстилки для журнального столика. И всё бы ничего, если бы Хазуки не ёрзал во сне, как заправский лунатик, и не толкал беднягу Рюгадзаки то упавшей рукой, то выскочившей за пределы дивана ногой. Как итог остальные вынуждены были полночи слушать пререкания этих двоих. Продолжалось это до тех пор, пока сверху не спустилась готовая уничтожать Асакава. — В следующий раз позабочусь о футонах, — клятвенно пообещала Юзуки, для значимости подняв вверх руку с кружкой. — Как насчёт завтрака? — У тебя скумбрии нет, — почти капризно сообщил парень, хозяйским взглядом шарящий по холодильнику. — Уж извини, что ты вчера вечером слопал единственную, — пожала плечами Асакава и поднялась со стула. Блаженно потянулась и второй раз за утро щёлкнула выключателем чайника. — А ты вообще чем-нибудь другим питаешься? — Иногда, — пожал плечами Нанасэ. — Тогда этот раз и есть то самое «иногда». — Юзуки оттеснила его плечом от холодильника и принялась инспектировать содержимое. — А как насчёт тостов с джемом? — Оставь Нагисе. — Если так хочется рыбы, есть ещё собачье печенье, — не сдержалась от укола Асакава, за что получила осуждающий взгляд. — Да ладно, я же пошутила! А вообще, ты у меня дома, так что ешь, что дают. Дальнейший спор смысла не имел, поскольку был слишком глупым в глазах обоих участников. В конце концов Юзуки с довольной миной уселась жевать тосты с ягодным джемом, тогда как Хару досталась последняя порция жаренной рыбы, с превеликим трудом откопанной на дальней полке. От предложенной порции чая парень отказался, а Юзуки была и не против — не очень-то ей и хотелось делить с кем-то свои запасы. Асакава была настолько довольна сегодняшним утром, что не придавала особого значения тому, что сидела на кухне не в одиночестве. Напротив, молчание Хару казалось ей удивительно приятным. Он не требовал от неё затрат энергии на общение, что вообще мало кто мог. Однако в какой-то момент Юзуки поняла, что её уж слишком внимательно разглядывают, и моментально смутилась, едва сдерживаясь от того, чтобы выпустить когти. — Если что-то хочешь спросить, то прожигать во мне глазами дырку — не лучший выход. — Прости, — ответил на выпад парень, однако взгляд отводить не спешил. — Просто у меня в голове до сих пор кое-что не укладывается. — Что именно? — всем видом выражая незаинтересованность, уточнила Юзуки. — Ты, — спокойно ответил Хару. Он даже в лице не поменялся, тогда как Асакава едва не поперхнулась своим чаем. — Это в каком это смысле? — В прямом. Я никак не могу понять, какая ты на самом деле. Сейчас в тебе нет ничего от того, как ты выглядишь в школе. И вроде бы так тебе комфортнее. — Тебя это настолько беспокоит? — Не то чтобы, — пожал плечами Хару. — Просто я впервые вижу человека, который настолько отличается сам от себя. Зачем тебе это? Юзуки почувствовала, как внутри неё вскипает не агрессия даже, а непонятная тревога. Насколько глубоко в душу способен на самом деле проникнуть этот парень с безучастными глазами грустного спаниеля? Он же буквально видел её насквозь. Это было настолько же необычно, насколько и ужасающе. — И почему твой интерес меня так пугает? — ёрзая на стуле, как на подушке с иголками, сконфуженно произнесла Асакава. — Ну, я просто не могу ничего с собой поделать. Такой уж у меня характер. Я слишком привыкла жить в своей раковине, чтобы так просто пускать в неё кого попало. Слушай, может, закроем эту тему, а то мне как-то не по себе? — Как хочешь, — снова пожал плечами Нанасэ. — Но можно я ещё кое-что спрошу? Почему ты соврала вчера? — спросил он, дождавшись неуверенного кивка. — Н-не понимаю, о чём ты, — натянув на лицо беззаботную улыбку, сообщила Юзуки, однако дрогнувший голос и потянувшиеся к локтю пальцы выдавали её с головой. — Я о том, почему ты бросила танцы, — пояснил Хару. — Ты сказала, что это из-за травмы, но мне показалось, ты чего-то не договорила. Это же не единственная причина, да? Юзуки почувствовала, как сердце резко ухнуло куда-то вниз. Идеальное утро внезапно перестало таковым быть, превратившись в утро вынужденных откровений и серьёзных разговоров. — Я…это…не совсем, — начала было Юзуки, когда молчание стало уже слишком долгим. Она чувствовала, что должна что-то сказать, оправдаться, доказать ему, что он ошибается, но знала, что не сможет. Этот парень с такой лёгкостью прочёл её, будто они знакомы были с начала времён. И ведь задел за живое. — Можешь не говорить, если так не хочешь, — прервал её мучения Хару, переведя взгляд куда-то за окно. — Мне просто показалось, что тебя это беспокоит. Ответа он, в общем-то, и не ждал. И так понятно было, что Асакаве тяжело об этом говорить. — Ты прав, — внезапно заговорила девушка так уверенно, что Нанасэ вопросительно оглянулся на неё. Казалось бы, только что она не могла нормально и слова выговорить. Юзуки и сама удивилась своей возникшей из ниоткуда смелости, но ей давно хотелось с кем-то этим поделиться. Хару был идеальной кандидатурой. Ему ведь наверняка на самом деле плевать на её нытьё, однако он выслушает, а ей, возможно, станет легче. Сложившись в комок на стуле, Асакава обняла ноги руками и уткнулась лицом в колени. — Локоть тогда стал удачным предлогом. На самом же деле всё из-за того, что я умудрилась рассориться с лучшими друзьями. С одним не смогла договориться, у второй буквально отобрала место солистки в новом номере, а третий решил, что он умнее всех, и предал меня. Я тогда настолько растерялась, что ничего лучше бегства мне в голову не пришло. А тут ещё рука… Короче говоря, я просто в который раз доказала самой себе, какая я размазня. Мне слишком стыдно обо всём этом вспоминать, вот и говорю, что всё из-за руки. — И ты ни разу не попыталась всё исправить? — Да нет. С Рё я быстро помирилась. Хана сама попросила у меня прощения за то, что вспылила. Хотя мне кажется, она до сих пор дуется, что роль звезды на национальном досталась не ей. А Сюити… — тут Асакава поморщилась, будто проглотила горькое лекарство, и голос её превратился в злое шипение. — Перед ним мне не за что извиняться! Столько лет дружили и вдруг он решил, что можно украсть у меня номер и слинять из команды. Предатель! — Так вот почему ты так стараешься с нами сблизиться. Стоило отдать Юзуки должное — она не стала с пеной у рта доказывать, что всё не так и всё не то и вообще они ей не нужны. Только тихонько хихикнула и кивнула. — Вы на них похожи. Это так плохо? — подняв глаза на собеседника, уточнила Юзуки. Сейчас она не боялась даже услышать в ответ насмешку или получить отворот-поворот. Она не стала бы винить его или рыдать из-за этого. Причина начала её общения с ними самой ей казалась слишком эгоистичной, чтобы вызывать у окружающих искренний восторг и желание носить её на руках. Нанасэ в ответ на её вопрос только безразлично передёрнул плечами и качнул головой. — Да нет. — Надеюсь, просить, чтобы ты молчал, не нужно? — с улыбкой уточнила Юзуки. — Только если очень хочешь, — безразлично бросил Хару. — Не, я в тебе уверена. Доверяюсь твоей чуткости. — Кстати о доверии. — А? — Можно мне пользоваться твоим бассейном? Юзуки буквально услышала стеклянный грохот, с которым рухнула так удачно выстроившаяся идиллическая атмосфера. Она, конечно, знала, что это нужно только ей, но собеседник сейчас не просто убил момент — он его с особой жестокостью замучил, размозжил голову кувалдой реальности и с особым тщанием закопал труп в землю. Недавние слова про чуткость внезапно показались излишне дурацкой шуткой. — Слушай, ты бы хоть паузу выдерживал, — упрекнула парня Юзуки, чувствуя, как подёргивается глаз. Но заметив, с каким интересом Хару разглядывает видимый из окна бассейн, смиренно вздохнула. — И что с тобой делать? Ладно, приходи, если так хочешь. Такой ответ парня явно удовлетворил. Юзуки только хмыкнула и одним глотком выпила весь оставшийся в кружке чай. Она при всём желании не могла бы объяснить, что сейчас чувствовала — то ли ей стало легче, то ли нет. Совершенно точно она понимала только то, что не жалела о сказанном и не стыдилась. Осознанно или нет, Хару помог ей. Приятно ведь понять, что твои постыдные поступки вовсе не являются таковыми в глазах остальных. За это было не грех даже ещё и кружку кофе выпить!***
Работа президента студенческого совета сама по себе сопряжена со множеством стрессов. Следить за успеваемостью учеников, перевоспитывать хулиганов, организовывать все мероприятия, отчитываться за них и всё прочее — такая куча ответственности даже людей с устойчивой психикой способна погрузить в пучину беспросветной хандры и раздражения. И Юзуки была не исключением. По несколько раз в неделю она бросала свой пост и плевала вообще на всё. Однако продолжалось это только до очередной жалобы, просьбы или чьей-то брошенной на полпути работы. И всё же Асакава привыкла к этому. Такой стиль жизни не давал ей слишком часто вспоминать о её нелюбви быть в центре внимания. Однако кое к чему привыкнуть оказалось невозможно. Когда живёшь по заветам раков-отшельников, прячась в раковину при любой смене течения воды вокруг, меньше всего хочется делиться с кем бы то ни было содержанием своей черепной коробки. Собственно, общение Юзуки с большинством людей очень метко характеризовалось словом «дежурное». Асакава никому не позволяла войти в свои мысли дальше коврика у входной двери. Однако был в её окружении человек, для которого двери — как ментальные, так, впрочем, и физические — являлись, по большей части, простой формальностью. Этим человеком была Катагава Сидзука, прилежная секретарь студенческого совета старшей школы Иватоби. Юзуки в её присутствии чувствовала себя не сказать, что не комфортно, но, по меньшей мере, не своей тарелке. И всё из-за того, что Сидзука имела привычку вгрызаться в собеседника, как промышленный бур в землю, и не отпускать, пока не докопается до самой сути. Если врать Хару Юзуки не могла из-за внимательности последнего, то в этом случае она просто боялась этого дружелюбного участия. Заткнуть улыбчивую девушку было практически невозможно, из-за чего президент предпочитала не оставаться с ней наедине. Так хотя бы можно было передать кому-то эстафету. Однако сегодня звёзды явно выстроились над головой Асакавы в какую-то несчастливую фигуру. А ведь стоило догадаться ещё по тому, что вечно опаздывающая Катагава внезапно оказалась в комнате совета ещё до прихода Юзуки. — Доброе утро, Юзу-чи! Асакава почувствовала прошедший по позвоночнику непрошеный холодок. Она-то знала эту приторную улыбку охотницы. С такой Сидзука обычно выуживала новые поводы для сплетен и трёпа с одноклассницами по телефону. — Утро! — отозвалась президент, осторожно прикрыла за собой дверь и как можно более невозмутимой походкой направилась к своему столу. Всё это время стоявшая у окна Сидзука неотрывно следила за ней глазами. Стоило Юзу бухнуть рюкзаком об пол и поставить кружку с какао на привычный для неё край стола, как секретарь снова заговорила. — Юзу-чи, мы ведь с тобой подруги? Асакаве вопрос показался странным. Она как-то никогда не пыталась размышлять в этом направлении. Времена, когда она открыто признавала кого бы то ни было другом остались там же, где и процесс получения диплома об окончании средней школы — в весьма отдалённом прошлом. И всё же она осторожно кивнула. — Да вроде бы. Катагава снова стрельнула внимательным взглядом подозрительного охранника супермаркета и, отвернувшись, принялась поливать цветы на подоконнике. Юзу собиралась было издать облегчённый вздох, но остановилась на полпути, так как секретарь снова заговорила. — А подруги должны всем делиться, да? — Асакава и на это ответила опасливым кивком. — Тогда почему ты мне ничего не рассказываешь? В последней реплике Юзуки уловила даже оттенок какой-то обиды, из-за чего почувствовала себя ещё больше не на месте. — Не понимаю, о чём ты. — Ничем со мной не делишься и ни о чём меня не спрашиваешь, — теперь уже не скрывая капризного тона, пояснила Сидзука. Юзуки в этом месте откровенно растерялась. На ум приходила только двоякая, в смысле тактичности, шутка про то, что ей нечем интересоваться. В плане романтики, — а Юзуки не сомневалась, что речь именно об этих делах — у них обеих всё было не слишком-то интересно. Все подробности их отношений с Ичихарой обычно вываливались на Асакаву без предупреждения и чаще всего в виде жалоб от самого Изуми. Хотя даже это было интереснее отношений Юзуки с её псом. В амурных делах у неё всё было настолько тухло, что пролежавший две недели в тепле заплесневелый бутерброд в сравнении с ними кому угодно показался бы только что приготовленным. И Катагава прекрасно знала об этом. А тут вдруг такой внезапный выпад. Теперь президент судорожно пыталась припомнить, когда дала повод для подобных мыслей. Однако в голову, как назло, ничего не шло. Отхлебнув для храбрости какао, Юзу всё же решилась подыграть. — Ну, если ты так хочешь, можем поговорить сейчас. Как подруги. Услышав заветное слово, Сидзука резко поменялась в лице, сменив капризную принцессу на сочувствующего крестьянам советника неудачника-короля. Она мгновенно бросила заботу о растениях, отошла от окна и, упершись локтями в стол напротив Юзуки, приготовилась не столько говорить, сколько слушать. — Только отвечать честно. Признайся, ты в кого-нибудь влюблена? — Что, сразу вот так вот в лоб? — удручённо уронив голову, спросила Юзуки. Вздохнула, собралась и с мыслями и честно призналась: — Боюсь тебя расстроить, но нет. — Бедняжка Юзу-чи! — заботливо похлопав Асакаву по макушке, произнесла Катагава. — Ты, видимо, ничего в этом не смыслишь. «Зато ты-то просто гуру отношений. Из тех, которые на письма в женских журналах отвечают», пронеслась в голове Юзуки язвительная мысль. Ей с каждой секундой всё больше хотелось выскочить за дверь. — И с чего такие выводы? — Ну я же вижу, что в тебе что-то изменилось, — нисколько не растерявшись, улыбнулась Сидзука. — Ты в последнее время стала как-то добрее, что ли. Юзуки не сдержалась и издевательски прыснула. Не далее как вчера она отходила Изуми тряпкой за испорченный отчёт по прошлому фестивалю и чуть не до смерти перепугала несколько первогодок, умудрившихся во время дежурства сломать парту в одном из кабинетов. Как сказал бы Ичихара, приступы бешенства шли по расписанию. — Что-то не заметила. — Ты меня не так поняла! Просто ты выглядишь немного счастливее, чем раньше. — Правда, что ли? — Ага! Если всё дело не в парне, тогда в чём? Неужели это плавательный клуб на тебя так влияет? — хитро улыбаясь, допытывалась Сидзука. Ну точь-в-точь буровая установка на разработке новой скважины. — Вроде того, — признала Юзуки. — Вот как. А почему именно они? — ещё шире растянула улыбку Катагава. Юзуки невольно вспомнила о Чеширском коте и начала бояться, что проснулась не в своей вселенной. — Это… Так получилось. — Так может всё-таки дело в ком-то одном из них? — Ага, в Го, — не удержавшись, буркнула себе под нос Асакава. — Что? — встрепенулась секретарь, но Юзуки только отрицательно покачала головой. — Да ничего. Если ты тоже уверена в том, что я это делаю из-за глупой влюблённости, то ошибаешься. Дело вообще не в этом. — Нет, Юзу-чи, ты точно надо мной издеваешься! — с уверенностью вселенского страдальца заявила Сидзука и встала в позу, демонстративно уперев одну руку в пояс, а второй ткнув Юзуки в лицо. — Ладно, спрошу прямо! Если любовь не причём, тогда что Нанасэ-кун делал у тебя вчера вечером? Смысл вопроса дошёл до Юзуки не сразу. — Эм… Это… А что, собственно, в этом такого? — только и смогла выдать она после нескольких неловких секунд игры в молчанку. В любой другой ситуации Асакава точно вспылила бы на подобное, но сейчас это вполне могло выйти ей боком. — Как «что такого»? — вскинулась в ответ Катагава и, перегнувшись через стол, вперилась в Юзу глазами так, что та поплотнее вжалась спиной в стул и подняла ладони в защитном жесте. — К тебе домой по вечерам ни с того, ни с сего начинает ходить симпатичный парень, а тебе и рассказать нечего? — Это… — подбирая слова тщательно, как место для шага на льду, заговорила президент. — Он как бы не совсем ко мне ходит. — А к кому тогда? — К бассейну у меня на заднем дворе. — То есть он ещё и в плавках у тебя по дому разгуливает? Тут Асакава не выдержала. Залившись краской, она вскочила на ноги и недовольно уставилась на Сидзуку. — Чего ты этим добиваешься? — Да так, ничего, — словно не замечая злобы Юзу, промурлыкала секретарь. — Просто забавное совпадение, не думаешь? Может, всё-таки признаешься? — Ладно! Если я признаю, что он мне нравится, ты отстанешь? Тогда да, мне нравится Хару! — выпалила Асакава, дождавшись кивка собеседницы. — Вот видишь, как легко признаться! — довольно прощебетала секретарь, отклеилась от стола и направилась к своей сумке. Прежде чем исчезнуть за дверью и направиться в класс, она обернулась на пороге и ободряюще улыбнулась. — Честно говоря, я очень рада за тебя, Юзу-чи! Теперь ты хотя бы не будешь такой одинокой! — Ага, — отозвалась Асакава с таким кислым видом, что легко могла бы вызвать порчу всех молочных продуктов в радиусе пяти километров. Относительно нормальное утреннее настроение сползло куда-то под плинтус. Хару уже вторую неделю то и дело наведывался к ней домой, но почему-то поговорить об этом Сидзука решила именно сейчас, когда Юзуки уже уверилась, что опасность осталась позади. Едва радостно насвистывающая Катагава исчезла в коридоре, президент устало рухнула на стул и уронила голову на столешницу. Единственным, на что её никогда не хватало, была борьба со сплетницами. Отпираться и переубеждать их было слишком хлопотно, поэтому Юзу всегда соглашалась с любой сплетней. Мнение, выражаемое за спиной, её не слишком волновало, а сказать что-то ей в глаза ещё никто ни разу не решился. Однако в этот раз девушка чувствовала острую вину где-то в подкорке. — Блин, размазня несчастная, — зашипела она на саму себя. — Могла хотя бы его не впутывать. Но что сделано, то сделано. Теперь Сидзука растрезвонит всей школе, что молчун Нанасэ Харука умудрился приручить неуправляемую Асакаву и тайно встречается с ней у неё же дома. Вернее, она просто скажет об этом парочке своих одноклассниц, а вот от них уже пойдёт шумиха. Оставалось только надеяться, что отстранённость Хару служит достаточно хорошим защитным панцирем от чужих разговоров.***
— Маленький гадёныш! Ну дождёшься у меня! В следующий раз я тебе этот пакет на шею надену! Если бы Аято увидел лицо Юзуки в этот момент, он точно к ней никогда больше не подошёл бы. Но он был слишком далеко. Слинял, внезапно вспомнив, что забыл купить себе мороженое, и оставил сестру наедине с огромным пакетом продуктов и её собственным недовольством. А поскольку ждать Юзуки ненавидела, пришлось ей тащить поклажу в одиночку. И даже так девушка не могла не наслаждаться свежим воздухом, топая в гордом одиночестве по полупустой улице. Лёгкий ветерок трепал волосы, всё так и дышало вечерней жизнью — выхлопными газами, прихорашивающимися для похода в ресторан женщинами, ленивыми ссорами из-за пульта от телевизора и чьими-то безуспешными попытками взяться за учёбу. Еженедельные походы в магазин лишали одного вечера на улице в компании пса, так что она научилась получать удовольствие и от такого. Если бы ещё не распирающие мозг изнутри мысли и оттягивающий руку пакет… Начиная с утреннего разговора с Сидзукой, Асакава ни разу не расслабилась. Весь день проходила как на иголках. Причём настолько, что даже забыла на кого-нибудь накричать. Дело было даже не в том, что вся школа теперь будет считать Хару объектом её любви, — это можно было пережить — а в чувстве вины перед ничего не подозревающим Нанасэ. Юзуки отказалась от привычного визита на тренировку пловцов и даже не попыталась завязать беседу в классе. В итоге весь день ушёл на продумывание будущего разговора. Собственно, оно же сейчас мешало девушке наслаждаться вечерним променадом. Однако вскоре размышления пришлось прервать, поскольку, уткнувшись взглядом под ноги, Асакава потеряла связь с реальностью. А между тем из боковой улицы вышел человек, которого Юзуки, разумеется, в лучших традициях массовой культуры, на полном ходу протаранила. — Простите, — сразу же принялась извиняться она. Но, заметив лицо своей жертвы, сменила сожаление на удивление. — А? Хару? — Привет, — как всегда без грамма лишних эмоций отозвался парень. Юзуки в такие моменты ловила себя на приступах зависти. Хорошо было бы уметь так же держать себя в руках, выдавая реакцию лишь когда это нужно. — Что, тоже голод замучил? — Вроде того. — Ясно… Не зная, что ещё сказать, девушка принялась раскачиваться на стопах, старательно отводя взгляд в сторону. Ей упорно ничего не шло на ум, однако немую сцену прервал Хару. — Ты сегодня не пришла, — просто сообщил он как факт. Юзуки же это простое предложение ввело в ступор. Вот этого момента она и боялась. Кровь прилила к щекам, занятые пакетом пальцы судорожно задёргались — верный признак того, что ничего нормального она не скажет. Здравый рассудок впал в кому, а все попытки продумать разговор пошли прахом. Делать нечего, придётся говорить как есть. — Да я тут… Понимаешь… Короче, ты теперь мой парень! — наконец выдала Асакава, злясь на свой очередной приступ трусости. В ответ последовала вполне ожидаемая реакция. — Чего? — переспросил парень, умудрившись даже сейчас не потерять самообладания. За это Асакаве на мгновение захотелось его придушить. Ещё бы! Она тут, значит, мучается, подбирая слова, а он даже для приличия смутиться не попробовал. — Ну, это официальная версия. Хотя придумала её Сидзука, так что будь уверен — через пару дней так будет думать вся школа. — Ясно, — только и выдал Нанасэ, смерив Юзуки задумчивым взглядом. — Только пойми правильно, я это признала, чтобы она отстала! — уже не пытаясь контролировать поток информации, оправдываясь, затараторила Асакава. — Просто она как-то узнала, что ты ко мне ходишь, вот и напридумывала себе. А ей проще подыграть, чем переубедить. Я понимаю, что надо было сразу тебе сказать, но мне было стыдно. Так что, если что, скажи мне, я всё исправлю, обещаю. — Мне больше не приходить? Юзуки так и замерла, подняв на него округлившиеся глаза. Простой вопрос, но опять в самую точку. Среди всего этого потока бессмысленных оправданий он смог выудить саму проблему и просто принялся решать её. Ничего лишнего, вопреки ожиданиям Юзуки, которая уже успела морально подготовиться к молчаливой истерике. Но парень просто смотрел на неё, спокойно ожидая ответа. — Я-я такого не говорила! — фыркнула Асакава, резко отворачиваясь. Отчего-то ей стало ещё более неловко, чем до этого. — Но ты же не хочешь, чтобы пошли такие слухи. — А! — раздражённо отмахнулась Асакава. — Как-нибудь переживу. Я ведь пообещала тебе, а ты мне явно ближе, чем одноклассницы Сидзуки. Но я…мне правда перед тобой стыдно, — виновато улыбнувшись, она почесала затылок. — Всё-таки ты в этих сплетнях тоже будешь главным героем. — Да мне как-то всё равно на это, — безразлично пожал плечами Хару. — Это хорошо, — уже увереннее улыбнулась Юзуки, ощущая прилив облегчения. — Вот опять, — внезапно произнёс парень, на что Асакава вопросительно склонила голову набок и выгнула брови. — Что, опять? — Ты снова выглядишь счастливой, не так, как в школе. Может, тебе бросить работу в студсовете? — Боюсь, тогда я начну вымещать злобу на ком попало. Кроме того, это помогает мне хоть куда-то тратить энергию, — засмеялась Юзуки. Вопреки собственному обыкновению она не чувствовала желания стукнуть его по затылку за то, что посмел смущать её. Напротив, было приятно наконец-то встретить кого-то, настолько хорошо тебя понявшего, даже если и без особого желания узнать. «Никогда бы не подумала, что именно ты окажешься так похож на него», мелькнуло у Асакавы в голове. Раньше так легко читать её мог только Сюити, и то только из-за длившейся больше десяти лет дружбы. К тому же, Ивата оказался похоронен в прошлом, а Хару был рядом сейчас. И не один, а в компании ещё четверых, готовых помочь людей. Чего было ещё желать? — В любом случае тебе стоит почаще улыбаться. Тебе так больше идёт, — впервые улыбнулся Нанасэ. Улыбнулся совсем незаметно и скорее мысленно, однако Юзуки хватило и этого, чтобы залиться краской по самые уши. Хорошо ещё, что на улице начало стремительно темнеть и заметить это было уже не так легко. — Ладно, я пошёл. Пока, — обойдя застывшую на месте девушку, Хару направился дальше по улице. — Ага, до завтра, — только и смогла выдать Юзу, даже не попытавшись обернуться к нему. Что-то подсказывало, что делать этого не стоило — она или бросилась бы на него с благодарными объятиями, или принялась бы ругать последними словами. Уже третий член плавательной секции убеждал её, что образ с перебором ответственной главы студсовета слишком хорошо закрепился, чтобы окружающие смогли увидеть её другую сторону. Возможно, с этим и надо было что-то делать. Хотя так ли сильно ей нужны были эти «окружающие», если у неё есть такие друзья как пловцы? Думалось девушке, что не слишком. — Ё-моё! Так вот как выглядит парень, в которого ты втрескалась! От внезапно раздавшегося за спиной голоса брата Юзуки взвизгнула, рванулась в сторону и едва не обрушила ему на голову весь пакет с продуктами. — Т-ты… Гадёныш, блин! Зачем так делать?! — Ну извини, — пожал плечами Аято, протягивая сестре хрустящую пластиковую упаковку с мороженым. — Просто ты с таким мечтательным видом стояла, что я побоялся тебя трогать. — Не было у меня мечтательного вида! — огрызнулась Юзуки, одним движением всунув Аято пакет и отобрав у него свою порцию холодного лакомства, а затем оскорблённо тряхнула головой и направилась в сторону дома. — Да не заливай! — усмехнулся Аято. — Как будто я не видел твоё лицо цвета кетчупа! В последний раз ты так краснела, когда мама тебя за испорченную сковородку ругала. — Убью, паршивец! — зашипела на него Юзуки, замахнувшись для удара. Однако мальчик слишком хорошо знал её, а потому легко увернулся. — Вообще-то я ожидал немного другого. Он какой-то обычный. Хотя согласен с мамой — глаза у него и правда красивые. Но если будешь и дальше так жаться в углу, то у тебя и этого не останется, — с видом знатока заявил Аято, за что сестра одарила его взглядом из разряда «Что ты несёшь, проклятый пришелец?». — Кажется, пора тебе завязывать с симуляторами свиданий. — Вот ещё! — фыркнул мальчик. — И кто тебя тогда жизни учить будет? — Сама как-нибудь разберусь. И кстати, только попробуй сказать об этом родителям, — предупредила девушка. Ей не сложно было представить, как засуетится мать, если узнает, что дочь наконец-то соизволила без памяти влюбиться, ведь именно так брат всё и выставит. Достаточно было и тех тонн нервных клеток, которые Юзу убила, чтобы убедить родителей, что Хару приходит не мечтательно повздыхать у неё под окном. — За это с тебя твоя порция пятничной пиццы, — тут же заявил Аято. — Да ты… — начала было Юзуки, но замаячившее перед глазами заинтересованное лицо матери остановило все дальнейшие возражения. — Хорошо, договорились! После всего этого Асакава внезапно поняла, что окончательно запуталась. Теперь ей казалось, что если она и полюбит Хару, то только потому, что её в этой любви убедят другие. И всё же отрицать, что определённая симпатия у неё успела возникнуть, было бы глупо. В итоге она оставалась обычной шестнадцатилетней девчонкой-подростком со всеми вытекающими розовыми мечтами и мыслями, хоть и тщательно скрывала это. Наверное, просто стоило наконец принять этот факт и смириться с физиологией. Всё-таки влюбиться это же, определённо, не худшее, что могло бы с ней произойти.