S.T.A.L.K.E.R 2.14

      Два девятиклассника тоже слышали этот взрыв. Они затаили дыхание, хотя очень хотелось кричать. По спине Кирилла пробежал холодок, который возникает, когда приходит осознание того, что кто-то умер. Одна смерть позади, подумал девятиклассник. Что же, Насте, по крайней мере, больше не придется писать ДПА и праздновать выпускной. И все же…       Девятиклассник взял эмоции и любые чувства в кулак, оставив сопли на потом.       Снаружи все гремело, с каждой секундой сильнее. Разрушающей силой катился выброс по Зоне, сметая все на своем пути.       Кирилл перевернулся на спину, уставившись в бетонный низкий потолок. От лица до него было не больше полуметра. Он включил фонарь, осмотрелся. Слева девятиклассник обнаружил какие-то старые кости в прогнившей одежде. Интересно, отчего он умер? — Бр-р… — он закрыл глаза от напряжения. «Отличная компания. Кровосос и труп. Великолепно», — подумал он. — Ты чего? — Да так, холодно. — Тесно. — Соглашусь. — Может, здесь проход куда-то есть? — С чего ты взял? — Не знаю. Просто неприятно так лежать. — Скажи спасибо, что дышишь! — неожиданно для себя выпалил Кирилл. Кровосос замолчал и отвернулся.       Девятиклассник опять посветил на скелет. Тот лежал в странной, неестественной позе, отвернувшись от живых и вытянув к ним правую руку, на которую Кирилл случайно положил свой пистолет.       Ему показалось, что из-за черепа пошел луч света. Выключил фонарь. Свет стал ярче, и теперь ему точно не мерещилось.       Кирилл перевернулся на живот, подполз ближе к мертвецу. От трупа все еще несло, поэтому сталкер стал дышать ртом, стараясь понять, откуда свет. Он слегка отодвинул голову, которая тут же с неприятным хрустом отвалилась. Чистонебовец увидел несколько узких, длинных горизонтальных запыленных щелочек и оценил это как вытяжку… Видимо, за ней что-то есть. Он провел пальцем по ней, сметая радиоактивную пыль, чтобы хоть что-то увидеть в щелях света. Вытерев руку об куртку мертвого сталкера — ему, она точно больше не понадобится — он пригнулся и присмотрелся в источник света.       Сначала тот слепил, не позволяя увидеть и крупные детали. Когда глаза Кирилла наконец привыкли, девятиклассник смог разглядеть там довольно уютный бункер. Как в классическом военном фильме, в нем стоял письменный стол, какие-то шкафы, тумбы, на столе — немного документов, шариковая ручка, карты некой местности, чье содержание ему была не судьба увидеть из вытяжки. Людей не было, или он их попросту не слышал из-за доносящегося сверху грохота. Он посмотрел на труп, посмотрел в глазницы черепа, посмотрел на кровососа. Ему на руку что-то капнуло — кровь. Кровь из носу…       Слева что-то резко зашевелилось. Даня, который до этого спокойно лежал, начал осуществлять попытку повернуться, постоянно сопя. Когда до Кирилла осталось меньше метра, он внезапно цапнул его ногу длинными когтями. — Да-аня? — Одноклассник по-настоящему испугался. Кровосос продолжил движение в его сторону, угрожающе посапывая, и вдруг стал невидимым.       Кирилл попытался разбить кулаком вытяжную сетку. С первого раза это не получилось — он еще раз ударил ее, сжал пальцами решетки, повертел, и, наконец, выкрутил. Выбив наружу, Кирилл выпрыгнул на бетонный пол. Опасность, как и любое оружие, осталось с бешеным одноклассником.       Он стоял на четвереньках, пытаясь понять, что сейчас произошло. Голову кружило. Сверху ещё грохотал Выброс, а жёлтый свет, окружающий девятиклассника, нещадно давил на сознание сквозь черепную коробку. Хотелось закричать. Но было страшно. Скованный ужас…       Капнувшая на бетон кровь вернула его из легкого потрясения и мути неясности в реальность. Сзади, в маленьком окошке, из которого несколькими секундами ранее выскочил сталкер, виднелась тень лап поехавшего Дани, который не мог просочиться через само окошко.       Кирилл вдруг понял, что он остался один. Что он беззащитен. Стало страшно. Но он должен думать, что делать дальше.       В соседнем могильнике остались Влад, Лис, Чёрный. Надо найти вторую вытяжку, дабы в случае чего быть не одному. Он вдруг задумался. Когда наступит этот «случай чего»?       Девятиклассник вытер кровь рукавом куртки, решив, что это лучше, нежели просто ходить вот так, хотя помогло это не сильно. Из кармана достал какую-то крупную шпаргалку по физике, смял её, поморщился, но всё же стал использовать её в качестве ваты.       Комната была проходной: по обе от Кирилла стороны стояли оббитые кожей советские двери. Над его головой висела лампа накаливания, так неприятно жужжащая в сложившейся ситуации и являвшая собой тот самый мерцающий источник жёлтого света.       Сориентировавшись, девятиклассник поспешил к двери, ведущей предположительно к Владу и остальным. Он дернул за ручку. Дверь оказалась запертой. Что-то паническое щелкнуло в груди Кирилла. Он начал лихорадочно пытаться вырвать старинную бронедверь, стуча кулаками и носками ботинок.       На несколько мгновений затих. Было слышно, как бешено колотится сердце. Кирилл отошёл, решил успокоиться. Он уперся кулаками в стол, начал рассматривать карты. Поняв, что это Зона, и, в первую очередь, зона беззакония, воровато сложил одну из них в рюкзак. У Насти остался дозиметр, поэтому после вскрытия шкафа девятиклассник приобрел новый. У Насти…       Ударил в тумбу кулаком. Просто, чтобы вылить куда-то эту злость. Злость на Даню. На Черного. На себя.       Из самоукора его вывел тихий скрип. Из-за той двери, куда он всеми силами пытался вырваться, выглянуло лицо молодого человека в советской синей фуражке. Парень странно уставился на девятиклассника, изучая его персону, после гордо выпрямился и открыл дверь чуть шире. — Ну что там? — Прозвучало из комнаты.       У Кирилла, уже раз десятый за последние двадцать минут, всё похолодело внутри. Он пытался вспомнить, где мог слышать этот сиплый голос с грузинским акцентом, медленным, убаюкивающим, навевающим неясную, даже мистическую опасность. — Представьтесь, товарищ! — Воскликнул милиционер. — Я Кирилл. Сталкер. Свободный сталкер. — Пусть войдёт, — опять прогудел голос.       Милицейский открыл дверь нараспашку, дав Кириллу войти в комнату.       После поворота головы девятиклассник едва не упал от потрясения. Перед ним сидел пожилой человек лет шестидесяти, с густыми черными и немного поседевшими усами и бровями, и внимательно изучал Кирилла веселыми по своей природе глазами. Одет он был в темно-зеленый пиджак с четырьмя карманами, на левом верхнем из которых висела красная лента с золотой звездой. Человек покрутил трубку в руках. — Что, х-перемещение не задалось? — хохотнул старик. — И у нас не задалось. Зараза… На дворе тридцать девятый, а я сижу тут в бункере. И что ты нам скажешь, пролетарий?       Кирил помолчал немного. Он взялся за голову, повинуясь каким-то непонятным рефлексам, и нервно рассмеялся. — Ну нет, это уже никуда не годится, — пробормотал он. — С ума схожу? Полицейский совсем недружелюбно на него посмотрел. Даже как-то надменно. — Да, вы тут все сумасшедшие… — человек с усами кивнул. — Вот, например. Заходит неделю назад к нам молодой. Чистой воды буржуй. Грива жёлтая, соломой, в красивом пиджачке, чрезмерно белой рубашкой, синем галстуке, на английском что-то бормочет. Я его спрашиваю: ты кто, откуда такой красивый нарисовался? Он головой мотает, орет что-то: дон тач президент, ай, Кеннеди… — А вы? — А мы тоже сумасшедшие. Не поняли — расстреляли… — А можно узнать, кто — мы? — Больно вы любопытны, товарищ, — вмешался в разговор полицейский. — Та че ты, Федя, — старик махнул рукой и закурил трубку. — Он даже на буржуя не похож. По-русски болтает, значит свой. — Смотри, как покраснел… Волнуется! — Федь, ну не побелел же! Красный — не белый, и хорошо. — Товарищ Сталин, разрешите узнать, как вы тут оказались? — Та… Поймали одного учёного-коммуниста, он нам рассказал. Нас тут целая военная база накопилась… Федя, расскажи. — Я? — Да не морозься уже! — Ну этот… У них тут эксперимент, значит, когда-то давно проходил… — Неумело начал военный. — Смотрите Справочник №1 «Википедия». Да. Значит… Потом получился Монолит. Ну ты знаешь, коль сталкер. После этого начались эти… Выкиды? — Выбросы, — поправил Кирилл. — Да, именно так. И вот в последние несколько месяцев они совсем разошлись: давай пространственные аномалии строить. А то и временные… Если по оси «Х», то тебя переносит с одной точки Земли на другую. Если по «У», то по времени. Если по «Я»… — Может по «Z»? — А я о чем? — недовольно буркнул Федор, вздёрнув фуражку. — И по последней букве алфавита, значит. И вот по ней — тут совсем беда: из чужого творчества всякое полезет. Как-то так…       Товарищ Сталин недовольно постучал трубкой по столу. Протянул многозначительное «Э-э-эх» и закрыл ладонью лицо. — Ну Кирилл, ты понял? — спросил Иосиф Виссарионович девятиклассника. — Так точно! — А я вот ничего не понял. — Человек поднялся, и, покуривая трубку, приоткрыл следующую дверь бункера. — А вот здесь, Кирилл, я открою тебе дверь в мир коммунизма. Проходи, не задерживайся.       Сталкер вошёл перед Сталиным, и его взору открылся целый подземный город. Всюду стояли казармы, реже встречались дома. Четверо пирамидальных зданий словно колонны подпирали собой потолок. Вероятнее всего, это были какие-то административные сооружения.       Кирилл пошёл вниз по ступенькам. По правую руку была сырая земля, по левую — высокая пропасть, на дне которой стояли казармы. Лестница была вбита в почву, сделана из стали и уходила прямо к небольшому выступу, от которого необходимо спуститься по пожарным перекладинам.       Девятиклассник обернулся. Сталин не отставал. Брёл за ним, всё так же беззаботно держа трубку у густых чёрных усов и поглядывая туда, где должно быть небо. Словно серые тучи, нависала над городом укрепленная гениальной социалистической мыслью почва. Кирилл подумал на какое-то мгновение, где же сейчас Влад и остальные, и какая судьба ожидает Юрцабу, если Фёдор обнаружит разъярившегося кровососа в вытяжном окошке соседней комнаты… А потом вспомнил про Настю, и его сердце больно сжалось, потому что где-то там, за грунтом, где-то там, за степью Могильников, под крики умирающих ворон находилась и она. — О чем подумываешь, дорогой? — спросил его Сталин, подойдя вплотную.       Кирилл страшно боялся нагрубить и сказать что-то лишнее. Он постарался вспомнить уроки истории, которых у них ещё не было, и выпалил: — О светлом коммунистическом будущем! — А это верная мысль, — довольно покряхтел Иосиф Виссарионович. — Я тоже думаю. Ты вот смотри, какой город: целая Москва! Да только знаешь что плохо? — И что же? — В нашем городе нет ни одной женщины! Коммунисты обречены на вымирание…       Сталкер подошёл к нему ближе. — Потише, мы в земле, Маркс всё слышит, — прошептал Бурсаков. — А почему нету? — Да потому же, почему и у вас, сталкеров, — махнул рукой Сталин. — Я понял, — коротко ответил Кирилл. А потом снова потускнел. Потому что у них теперь женщин тоже не было.       Вдвоём они дошли до какой-то площади, вымощенной металлическими пластинами. Посреди площади стоял памятник Тарасу Шевченко с зелёной головой, по периметру росли небольшие ели. Послышался какой-то шум, и Сталин повёл туда же Кирилла.       Позади Тараса Гигоровича, осознав всю журбу бытия, на двуметровой металлической колонне стоял высокий лысый мужчина в кожаном пиджаке и чёрной рубахе. Он что-то громко вещал огромной толпе перед ним, размахивая руками. А рядом, на точно такой же колонне, стоял вдвое меньший него комсомолец, и, недовольно поставив руки в боки, наблюдал за чтецом. — Это кто? — Это Урановский и Раденин, — ответил Сталин. — Красавцы оба. Проводят баттл. — Баттл? — Ты глухой, или что? — Я ничего, а они? — Стихи друг-другу читают. Вот послушай.       И Кирилл начал слушать это сомнительное творчество. Лысый вещал: Люк, бирет, омлет, Вот и всё. Нам больше нет. Мы выростем ещё из земли Болью, болью, ею прорастем ею Как цветы. Розы колючие Красные, Тучи чёрные, Белые — горячие Руки тоже, как с кипятка Ошпаренные… Товарищем Сталиным варенные! Толпа ответила апплодисментами. Только белобрысый полурослик недовольно что-то себе пробормотал, и, дождавшись всеобщего внимания, начал читать стихи. Светится берёза Под моим окном Принакрылась инием, Точно как свинцом. Мне всё машет веткой Черною своей, Светится на радости Урания солей. И стоит береза В сонной тишине, И горят пылинки В зеленом огне. А уран, лениво Обходя кругом, Распадался мило Новым серебром.       Аплодисментов послышалось меньше, но Сталин только недовольно пробурчал себе под нос что-то неразборчивое. — Он не прошел по цензуре? — спросил Кирилл. — Нет. У него ритм сбился, и рифма такая, что даже Гете в гробу перевернулся. Расстрелять…       Сталин пошёл куда-то, позвав за собой девятиклассника. — А куда мы идём? — Мы? Гуляем, — сдвинул плечами Иосиф Виссарионович. — Но мне нужно наверх, — сказал Кирилл. — Зачем?       Кирилл замолчал, обдумывая ответ. Он обдумывал его целых три минуты, после чего, вновь выразился: — Прославлять коммунистическую партию на поверхности! — А! Ну так бы сразу и сказал. — Сталин аж подпрыгнул от радости. — Пошли, я тебя отсюда выведу. — А такой вопрос… Если мне будет нужно, я смогу вернуться в мир коммунизма? Пожилой человек остановился. Косо посмотрел на девятиклассника, пожевывая трубку. Его лицо не выражало ровно ничего. Потом он положил Кириллу на плечо руку, и сказал: — Коммунизм у тебя в сердце, крови и голове, товарищ! Но приходи, если понадобится. А выход — это туда. — Он указал на дверь в противоположной стороне города. — Служу Советскому Союзу! — приставив ребро ладони к виску, сказал Кирилл, и помчался к выходу, за которым начинались капитализм и анархия.