— Тебе не страшно? — шепотом выдохнул маленький мальчик и исключительно на автомате растрепал длинные, спутавшиеся из-за грязи и постоянных скитаний волосы. Пухленькая ладошка с короткими пальчиками по наитию, так естественно, вцепилась в пышную юбку грузной женщины, которая, впрочем, даже не удосужилась повернуть голову в сторону ребенка, продолжая все также подчеркнуто безразлично смотреть в окно и кривить губы в какой-то устрашающей улыбке. Она не всколыхнулась даже когда, казалось бы, надежная запертая дверь дрогнула под неистовыми ударами снаружи.
— Я же не Бог, — выдержав довольно-таки долгую паузу, наконец негромко произнесла аристократка и позволила себе короткий, нервный смешок. — Эй, — на удивление мягко позвала она, и тонкая, затянутая в черный шелк перчатки рука слабо растрепала и без того неважную прическу мальчугана, — отпусти, пожалуйста, платье, дорогой.
Приторная улыбка невольно тронула ее уста, но померкла так же быстро, как и появилась — сонм фальши окружал величавую женщину со всех сторон; лежал на могучих плечах и свисал, убегая куда-то по цепочке ее невидимых следов шлейфом. Весеннее солнце лениво выглядывало из-за горизонта, словно такое же шаловливое дитя, которое нетерпеливо дергало женщину за платье и громким шепотом просило, нет, умоляло, — не отдавай. Отголосок ночных сумерек напоминал ей чернила, разлитые неловким движением чьей-то руки, а рыжеватые лучи казались острыми окровавленными в бою лезвиями мечей и шпаг. Сейчас было как раз то самое время, когда (как говорят в народе)царственная и вечно спокойная ночь сталкивалась со своим жизнерадостным братцем-днем, чтобы узнать, как у него дела и по привычке пересчитать россыпь веснушек на носу и щеках.
— Все мы чего-то боимся, — наконец зловеще изрекла женщина и таки соизволила окатить одним-единственным, презрительно-холодным взглядом неожиданного гостя своего поместья. Гостья, с которым пришли и проблемы под руку с интригами. — Но знаешь, смерть — это, пожалуй, последнее, чего мы действительно должны бояться. Она в каком-то роде даже прекрасна, — аристократка коротко усмехнулась, ее ярко-зеленые глаза зажглись неестественным, подозрительным огнем. — Когда я была в твоем возрасте, то любила читать одну совсем не детскую книгу, на которую я по чистой случайности наткнулась в библиотеке своего старшего брата. Сейчас я, к сожалению, уже не могу сказать, о чем конкретно была история, рассказывающаяся в ней, однако я прекрасно помню одну легенду, о которой лишь мельком упоминалось. Забавно, что мне запомнилась именно она, — коротко хохотнула женщина, заправила непослушный локон каштановых волос, выбившийся из высокой прически, за ухо и добавила: — И весьма иронично.
С самых незапамятных времен, когда людей еще не существовало, как отдельного вида, на земле жило двое высших созданий — Жизнь и Смерть. Но даже одно из высших существ не смогло противостоять самому опасному яду, присущему лишь человеческому роду — любви. Жизнь была безответно влюблена во вторую половину бытия и, чтобы показать всю свою искренность, каждую секунду присылала ей маленькие, по ее мнению, призенты. Вот только Смерть никогда не ценила широты души и чувств своей половины и никогда не дарила ничего взамен. Так, впрочем, длится и по сей день. Но речь не совсем об этом. Как ты думаешь, кто из них двоих милосерднее по отношению к другим? Кого надо опасаться на самом деле, Ри?
Ребенок подозрительно (как показалось аристократке) молчал, смотря на нее широко распахнутыми, блестящими из-за подступивших слез карими глазами, совсем не похожий на собственную родительницу…
— Господи, это что же за мать такая? — с неким раздражением выплюнул Крис и почти откинул от себя довольно-таки увесистый том, словно он вдруг превратился в живую гадюку. Руки, словно живя своей собственной жизнью, неловко растрепали черные волосы; длинные пальцы с силой расчесали парочку запутавшихся прядей. — Это же надо было придумать… Заговорщики, явно пришедшие в их дом не с целью оценить заварное печенье, мило беседуя за чашечкой чая, уже на пороге, а она придумала рассказывать ребенку странные истории, лишенные всякого смысла. Только глупец мог написать такую откровенную ересь! — всплеснул руками молодой человек и совершенно случайно задел сидящего в соседнем кресле смотрителя семейной библиотеки. Последний с явным недовольством оторвал довольно-таки тяжелый, нечитаемый взгляд от книги и смерил им юного господина.
— Извини, Чанёль, я не хотел, — уже куда более спокойно продолжил он и явно в растерянных чувствах повторно растрепал волосы, будто бы подражая персонажу романа, который он только что пытался понять. Что поделаешь — привычка!
— Но я ведь прав! Сам посуди, — это действительно глупо и нелогично. Ладно, хорошо, я бы еще мог понять автора этой ахинеи, если бы он не застал расцвет века ходячих. Но нет! Ты только посмотри, — Крис картинно перевернул чтиво, — книга выпущена в предыдущем году, как раз, когда новые правила и порядки успели довольно-таки прочно укрепиться в обществе. Сейчас каждый второй уважающий себя и свою жизнь аристократ будет сражаться за право нормально существовать, пафос в подобных ситуациях давно исчерпал себя, — фыркнул мужчина и неспешно поднялся с мягкого, обитого дорогой порчой кресла, явно направляясь к выходу. Похоже, на сегодня эмоциальность Криса исчерпала себя, как, впрочем, и всегда после прочтения именно этого произведения.
Чанёль рассеянно наблюдал за тем, как юный господин одним отрепетированным движением отдернул полы белоснежной рубашки, на ходу закотал рукава до локтей и, брезгливо поморщившись, обошел злосчастную книжку полукругом и вышел из библиотеки. Какое-то время мужчина продолжал бездумно скользить взглядом по витиеватому узору, виртуозно повторяющему изгибы женского тела в легком платье, высоких деревьев и нежных цветов, изогнутой ручке и изысканной резбе на ней, а затем как-то чересчур тяжко вздохнул. Он бесшумно, словно грациозная кошка, поднялся с насиженного места, но лишь затем, чтобы бережно поднять неестественно изогнувшийся роман и почти ласково разгладить помявшиеся страницы. Быстренько пробежавшись глазами между строк, Пак почти безошибочно нашел то место в книге, которое так зацепило молодого хозяина и по совместительству лучшего друга, и вложил туда большую закладку — Крис вытворял такое с произведением величайшего искусства уже не в первый раз, но почему-то всегда возвращался к «противной книженции». Негромко хмыкнув себе под нос, молодой библиотекарь неопределенно покачал головой и только успел возгрузить томик поверх других прочитанных книг, как в помещение второй раз за день с шальными глазами и совершенно счастливой улыбкой на лице влетел Крис.
— Кажется, к нам гости, — опасно оскалился он и многозначительно поиграл небольшим кинжалом с тяжелой рукоятью. Массивный иссиня-черный сапфир, казалось, так же заинтересованно блеснул в лучах обеденного солнца, а лезвие, неестественно изогнутое, уже начало неспешно наливаться алым. Со временем, вдоволь нахлебавшись крови, оружие примет насыщенный, рубиновый оттенок с легким рыжеватым отблеском и его острие превратиться в болезненную улыбку. — Четверо ходячих едва ли не в шаговой доступности. Они подошли к поместью слишком близко… Не заметь я их, мы вполне могли бы проснуться из-за ночного визита, — вполне себе серьезно проговорил Крис, на автомате проверил дополнительные ножны, висевшие мертвым грузом на поясе.
Подобные вылазки за последние семь лет стали для мужчин чем-то настолько обыденным, что всякий страх перед ходячими мертвецами отступал, уступая место холодной расчетливости и твердому уму, когда дело касалось непосредственно безопасности их дома. Крис начал заниматься этим едва ли не с самого рождения, окружающим порой даже казалось, что он родился сразу с оружием в маленьких ручках и строгой установкой в голове — уничтожить всех (и живых, и мертвых), кто посмел посягнуть на его семью или друзей. Если верить достоверным источникам, странная зараза разгорелась пожаром по всему миру около века назад и затронула все слои общества без всякого исключения. Однако несколько уважаемых родов все же смогли уцелеть в неравной схватке и начали разрабатывать всевозможные планы по уничтожению ходячих. Со временем вокруг поместий, замков и особняков медленно, но верно вырастали высоченные каменные стены, подвалы и камеры оснащались холодным и огнестрельным оружием, выстраивались огромные тренеровочные залы. На данный момент в мире существовало лишь три по-настоящему стоящих развлечения — редкие приемы в домах знати, покер в одном из устоявших казино и… непосрественно сама охота на зомби.
— Давай быстренько разберемся с ними и пойдем на ужин. Я очень голоден, — мужчина многозначно поиграл бровями, подошел к Чанёлю и по старой, выработанной с годами привычке похлопал его по угловатому плечу. — Кёнсу обещал мне, что приготовит жаркое, — зачем-то уточнил охотник. — Оружие с тобой? — он дождался скупого кивка и уверенно крутанулся на пятках. — Тогда покажем им, что являться без приглашения крайне невежливо.
— Ты в курсе, что только что процитировал мать главного героя из «Жребий брошен» Лу Ханя? — с легкой насмешкой поинтересовался молодой человек и невольно покосился на изрядно потрепанный выходками Криса роман. — Ах да, я совсем забыл, что всего минутой ранее ты забросил эту книгу, дай вспомнить… — в четвертый раз? — так и не дойдя до этого момента, — тонко поддел библиотекарь и невольно усмехнулся, когда Крис активно замахал на него жилистыми руками, словно он был надоедливой мухой, которая норовила залезть в глаза.
…Раздражение Криса росло с каждой секундой, причем в геометрической прогрессии, если быть уж совсем точными. Все, что происходило в округе, казалось ему смутно знакомым, и вызывало проклятое дежавю, которое, к слову, молодой человек ненавидел до зубного скрежета и судороги в руках. Единственная разница была лишь в том, что на дворе стоял закат, а за массивными ставнями тренировочной площадки неспешно прогуливались ходячие мертвецы, вместо обычных смутян. По туго натянутому небесному холсту лениво разливалась красная тушь с редкими терракотовыми и малиновыми всполохами, кое-где задумчиво прогуливалась чернота, тонкая полоска горизонта, казалось, была сплошь залита ею. Разжиревшее, ленивое солнца важным господином шествовало на покой, и все еще невыносимо яркий блеск от его одеяний рассеянными лучами скользил по стенам. Небольшие островки облаков, пушистые, как овечки, с интересом подсматривали за людьми. Трава подозрительно отливала рыжеватым, а красные розы горели черным пламенем на свету. Их лепестки казались бархатными. Ветер плыл широкой размеренной рекой, мягко обволакивал собой аристократов и дарил умиротворение, если бы не…
...Глухой, больше похожий на скрежет длинных ногтей о визгливое стекло стон, который донесся до выскочившей из дома пары почти сразу же. Правда, его тут же подхватил хор неровных голосов, чьи связки пока еще не успели претерпеть особых изменений и мало чем выдавали в их обладателях нежить. Крис глянул на собранного напарника, едва заметно кивнул и ловко перекинул кинжал из одной руки в другую — особый условный знак: «Я отвлекаю, ты бъешь». Чанёль несильно сжал чужое плечо, глянул до обморока прямо, но ничего не сказал. Отделившись от каменного здания, он бесшумной тенью прошмыгнул мимо условного входа в открытую тренировочную площаку и грациозно двинулся вдоль периметра — выискивать наиболее удобное положение для внезапной атаки. Все как их учили в Китае. Крис шумно втянул чуть пряный воздух, и его чувствительный нос уловил едва заметные нотки смрада, который тянулся за «гостями» широкой атласной лентой. Тихое шуршание громоздких юбок, неожиданно холодный горьковатый аромат женских духов, тихий хриплый смех — все это казалось сейчас таким зыбким, эфемерным и ненастоящим по сравнению с тем, что собирались сделать охотники. Мир мужчины сжался в тугое кольцо, а затем и вовсе превратился в крохотную пульсирующую точку; для него больше не существовало понятия жалости. Эти существа когда-то были людьми. Были. Лишь поэтому милосерднее всего подарить им заслуженный и, наверняка, долгожданный покой. Крис монотонно отсчитал неимоверно долгих десять секунд, а затем уверенно вышел из своего импровизированного укрытия. Новый порыв ветра с силой толкнул молодого человека в спину и утробно зарычал, словно раненый зверь — Крис специально встал против ветра, чтобы обоняние ходячих уловило его запах. Со стороны четыре чуть пошатывающихся фигуры могли показаться обычной среднестатистической семьей, которая вышла на вечернюю прогулку. Старая чопорная дама вела под руку практически несопротивляющегося молодого человека, то и дело неловко отдергивая его грязно-синий жилет с редкими пятнами засохшей крови на груди и убирая с остеклянелых, совершенно пустых глаз отросшую каштановую челку. На момент своей смерти юноша был весьма молод. Алебастровая кожа еще не успела приобрести легкий желтоватый оттенок, присущий обитателям этого района, и, казалось, была выточена из мрамора. Сеть тонких черных вен оплетала аккуратные, почти что девичьи руки, раскинулась широкой рекой на шее и впалых щеках. Рядом с тихими, пугающими смешками шла маленькая девчушка с забавными светлыми кудряшками и увлеченно перебирала пальчиками старые четки. Последним был полный седой мужчина, который крепко сжимал в руке трость. Судя по всему, из всей четверки женщина контролировала свои действия лучше всего, ибо, как понял Крис, остальные ходячие пристально следили за каждым действием «своего поводыря». Как правило, зомби не до конца теряли рассудок, чтобы с нечленораздельными криками бросаться на обычных прохожих, более того, они какое-то время даже сохраняли человеческую речь. Иногда они создавали небольшие группки «по интересам», как при жизни любил говаривать отец Криса, в которых всегда выделяли лидера — зомби, способного сохранять трезвый (или относительно трезвый) ум даже в своем состоянии.
Мужчина зябко повел плечами и довольно-таки уверенно двинулся навстречу своим гостям — их пронизывающие взгляды он мог почувствовать даже отсюда. Три настороженно-голодных и один заинтересованно-отстраненный. Крис гулко сглотнул и всеми силами попытался подавить в себе внезапно поднявшееся отвращение — ходячие неловко подались вперед, но послушно замерли, стоило только женщине слабо повести рукой в воздухе. Беспрекословное подчинение… Поразительно! Окровавленные рты неприязненно скривились в отталкивающих гримасах, из груди существ раздалось глухое угрожающее рычание. Теперь, находясь всего в каких-то жалких пяти метрах от своих целей, мужчина понял, что не сможет справиться в одиночку с одичавшими. Благо, пожилая леди тактично продолжала сдерживать своих адских псов и рассматривала молодого охотника с не меньшим интересом. Тонкая ниточка слюны прилипла к острому подбородку, однако этот факт, судя по всему, ей совсем не мешал. Ходячая скривила губы в неестественной улыбке и уже сделала крошечный шажок по направлянию к аристократу, как чужой нож с громким свистом разрезал воздух и с громким противным хрустом вошел в череп молодого парнишки. Крис, не дожидаясь, пока чужие глаза окончательно потускнеют, а недееспособное тело осядет на землю, резко сократил разделявшее их расстояние в пару прыжков и наотмашь полоснул лезвием по горлу женщины. Она, казалось, не поняла, что произошло — темные глаза широко распахнулись, губы нервно дрогнули, словно в попытке что-то сказать. Мертвая аристократка грузно осела и посмотрела на охотника как-то обвиняюще. Темная, загустевшая кровь медленно ползла из ровной раны, отдаленно напоминая широкое, зубчатое ожерелье. Второй нож со стороны скрывающегося Чанёля не заставил себя ждать, и уже через какое-то жалкое мгновение тело старика упало под ноги Крису мешком с картошкой.
— Ну, Чанёль… Ну и жадина. Как обычно, забрал себе самое «вкусное», а мне остатками довольствоваться… — притворно обидчиво пробурчал Крис и даже позволил себе ослабить бдительность рядом с ловкой и довольно-таки пронырливой девчонкой, которая отскочила от охотника еще в тот самый момент, когда убили первого зомби. — Тебе не стыдно, а?! — не обращая совершенно никакого внимания на злобное змеиное шипение со стороны маленькой чертовки, крикнул мужчина и, даже более того, невозмутимо развернулся к врагу спиной. — Чанёль, ты опять! Опять! — импульсивно взмахнул руками охотник и ловко перехватил прыгнувшую на него ходячую. Ребенок забился в стальных объятиях раненой птицей, разразился душераздирающим криком и попытался с удовольствием вцепиться в жилистую руку Криса зубами и вырвать целый пласт мяса. — Вечно забираешь все трофеи себе! Разве стратегическое разделение не предполагает работы в паре? Не будь единоличником, нас не этому учили в Китае! — молодой человек, все еще сдерживая напор чудовища, убрал кинжал в ножны. Его правая рука плавно перетекла по угловатому плечику девочки на тонкую шею и одним быстрым движением свернула. Брыкающее тельце тут же неловко замерло и обмякло.
— Если не прекратишь играться с ходячими, когда-нибудь можешь заработать себе укус или царапину, — осуждающе покачал головой Пак и вышел из своего укрытия. Его голос, подхваченный ветром, привычным бархатным шелестом разлетелся по округе. Он неспешно прошествовал к трупам, без всякого пренебрежения поочередно выдернул ножи, опираясь ногой на хрупкие черепа, обтер темную кровь о широкие рукава свободной рубахи. — Женщина не стала на тебя нападать… — не скрывая упрека, сказал Чанёль, словно это не он запустил раскроил чужую голову ловким броском. Крис пренебрежительно фыркнул уже где-то над головой мужчины. — Я уже не раз говорил тебе, что ходячие разумны. Пусть не все, однако… Многие хотят поговорить, когда натыкаются на живого человека, а не спешат выесть ему мозг. Может быть, стоило бы хоть раз послушать? — вкрадчиво поинтересовался он и максимально осторожно приподнял руками голову девочки, так, словно она просто спала, и стал пристально взглядываться в ее лицо. — Похоронить надо бы…
— Что еще придумаешь? — отвечая сразу на обе реплики. — Да прекрати ты крутить ее голову, это тебе не кукла. Тела все еще заразны, мы не можем позволить ей распространиться через землю, сколько можно повторять? — скорее устало, нежели зло, выдавил из себя Крис и аккуратно опустил труп на землю. — Сами сожжем или сегодня попросим Сина?
— Давай перенесем их в труповозку, разберемся уже после ужина, — Чанёль равнодушно проследил за тем, как Крис недовольно цокнул языком и принялся с каким-то непонятным остервенением сдирать с него рубашку. — Что ты делаешь, Крис? По-моему тебя цапнуло что-то пострашнее ходячих…
— Зараза передается и контактным путем, а ты снова так сделал! Господи, Чанёль, почему ты всегда ведешь себя как неразумное дитя? — мужчина продолжал методично обрезать испачканные рукава своего товарища, совсем не обращая внимания на то, как он слабо, едва заметно улыбнулся краешками губ. — Признаться честно, до сих пор не могу понять, как ты умудрялся быть лучшим при обучении с твоим-то отношением к ходячим и к жизни в общем. Нельзя так, Чанёль, если о себе не думаешь, вспомни про меня, ладно?
Признаться честно, на самом деле все давно уже успели заметить, что суровый, строгий Крис всегда превращался в заботливую мамочку-наседку, когда дело касалось его домашних. Особенно забавно было наблюдать, как мужчина, молча отобрав у врача аптечку (под тихие смешки почти не сопротивляющегося самого Исина), обрабатывал недовольному повару-Кёнсу ожог на тыльной стороне ладони, аккуратно дул на покрасневшую кожу и бережно ее обрабатывал. Чанёля он постоянно одергивал от необдуманных, можно сказать, даже сумасшедших поступков в силу его флегматичного характера. Благо, хоть за Исином не надо было постоянно приглядывать… Хотя, сказать по секрету, Крис и тут успевал. Лично, конечно, спокойный лекарь никогда не видел, чтобы хозяин дома заботился с ним, однако всякий раз, просыпаясь в своем кабинете, чувствовал на плечах теплый плед, а возле аккуратно сложенных бумаг замечал кружку с ароматным чаем и блюдце с чизкейками. С тех самых пор, как отец Криса покинул сей бренный мир, к мужчине вместе с браздами правления перешла и ответственность за товарищей.
…Когда молодые люди закончили с перевозкой тел, ночь уже раскрыла свои длинные руки для приветливых объятий. Густые сумерки, словно разлитые неловкой рукой чернила, уже давно заволокли собой небосвод. Миллиарды звезд раскинулись по широкому шатру, блестели, как красивые лунные камни, задорно подмигивая людям красно-синими всполохами, в которых редко прослеживались слабые зеленые отблески. Казалось, будто их просыпал маленький торопливый мальчишка, а затем так и не смог до конца собрать все свои сокровища в маленький мешочек. Чанёль, правда, был склонен считать иначе. Он всегда с серьезным видом говорил Крису, что звезды — это всего лишь осколки одного огромного зеркала из какой-то старинной легенды, которую он вычитал в ветхой книжки из библиотеки. Правда, кто именно был хозяином такой диковинной вещицы и кто разбил ее, мужчина никогда не упоминал, а сам охотник так и не смог найти нужную книгу в недрах книжного царства. Конечно, он руководствовался исключительно интересом, но ведь упертому Паку это не объяснишь, верно? Крис всякий раз вспоминал тот случай с легкой улыбкой на губах, стоило только вспомнить злорадное торжество на обычно равнодушном лице.
Тем временем постепенно загорались уличные фонари, противной старушкой заскрипели массивные ставни дворовых ворот и недовольными раскатами загромыхала мощная цепь. Скорее всего, это Кёнсу не выдержал того, что его старания так долго игнорируют и решил самостоятельно загнать нерадивых мужчин в поместье; трупы, в конце концов, второй раз подниматься, привычки не имели. Крис почувствовал, как рядом внезапно напряглась спина Чанёля, и его самого внезапно с силой дернули на себя — Кёнсу в гневе был пострашнее всех ходячих вместе взятых.
— Локоть оторвешь… — на грани слышимости прошипел охотник, но вырываться, впрочем, разумно не стал, а послушно позволил отбуксировать себя в густую тень близ расположенной конюшни. Конечно, логичнее всего было бы спрятаться непосредственно в самом здании, но, видимо, одно лопоухое чудо так не считало и продолжало упорно тянуть товарища на себя. — Если мы не выйдем сейчас, будет только хуже, — все также шепотом попытался образумить Крис, даже не замечая, как сам он мелкими шажками передвигается вдоль стены, чтобы в любой удобный момент сорваться с места и скрыться в недрах собственного дома.
Внезапно совсем рядом с молодыми людьми появилась сравнительно невысокая фигурка, неловко кутающаяся в теплый черный плащ и держащая на уровне глаз резной фонарик. Рассеянный, тусклый свет придавал и без того пугающему лицу мрачности. Совершенно черные, без единого проблеска и намека на зрачок глаза сейчас казались мертвыми, а взгляд, тяжелый и просто до обморока прямой, мог напугать даже самого дьявола. Полные губы повара были плотно сомкнуты, а скулы напряжены до предела; он обдумывал каждый свой ход и тщательно подбирал в голове слова, которыми будет доводить незатейливую парочку до инфаркта, когда встретит, разумеется.
— Крис, мне жутко. Он на смерть похож.
— Тогда… Бежим в дом на счет три, — уверенно (насколько это вообще возможно в данной ситуации) прошептал мужчина. — Один, дв…
— Три, — нагло и безапелляционно перебил молодой человек и, крепко вцепившись в воротник дорогой рубашки, потащил Криса за собой.
Шума, конечно, они наделали знатно и были схвачены сильными руками низенького дьяволенка буквально на следующем повороте. Мужчин с нечеловеческим упорством затащили в дом за воротники рубах, нисколечко не заботясь об их состоянии (что уже говорить про дорогую, трещащую по швам ткань?), под чутким, неусыпным надзором заставили трижды смыть с себя следы недавней бойни и наконец посадили за стол. Признаться честно, настолько неловко Крис не чувствовал себя никогда — Исин тихонько посмеивался в бокал с вином, экономка — добрейшей души старушка — скромно улыбалась всякий раз, как меняла блюда, а истинное воплощение тьмы молча буравило двух нерадивых товарищей тяжелым взглядом. Вилка то и дело нервно тряслась в руках Чанёля, стоило только мужчине украдкой показать юному хозяину поместья парочку тайных знаков, — мало ли, повар сможет легко раскрыть и эту маленькую авантюру. Крис судорожно вглядывался в условные обозначения узловатых пальцев, при этом каким-то совершенно невообразимым образом умудряясь делать вид, что он очень увлечен разглядыванием витиеватых узоров на скатерти. Ужин проходил в напряженном молчании. Казалось, им был пронизан даже воздух — тихонечко звенел под чужим мощным напором, изгибался причудливыми волнами из-за стороннего воздействия, и даже мерное тикание часов с кукушкой не могло побороть скорбную тишину.
— Господин, — совершенно внезапно позвала экономка, забавно всплеснула руками, а потом своевременно схватилась за голову, — как же я могла забыть! Совсем уже из ума выжила, несчастная старуха, — женщина неловко заломала пальцы, какое-то время тяжко вовздыхала (Крис терпеливо ждал, пока отчаянный порыв его служанки наконец пройдет) и ловко извлекла из большого кармана на переднике письмо. Синюшные, обтянутые одной лишь тоненькой кожицей руки лихо подрагивали. Их изрезали кривые морщины, на тыльной стороне ладони раскинулась широкая сеть крупных вен, кое-где проглядывались пигментные пятна, а короткие ногти слегка пожелтели от старости. — Его принесли ближе к обеду, сир. Надо было сразу отдать вам, а я…
— Полно причитать, — с легкой, но вполне себе добродушной улыбкой сказал Крис и, буквально выхватив желтоватую, пропахшую чернилами бумагу, судорожно осмотрел печать. На красном, застывшем большой каплей воска сургуче ясно проглядывалась чаша, оплетенная змеей. Мужчина застыл, буквально впившись в крохотное изображение нечитаемым взглядом — глаза то и дело бегали от одной черточки к другой, словно бы он пытался запомнить каждую.
— Что там, Крис? — вполне себе спокойно поинтересовался Исин и, коротко шикнув на уже открывшего рот недовольного Кёнсу, уверенно развернулся к товарищу всем телом, чтобы лучше видеть его лицо, почему-то застывшее бездушной каменной маской.
— На печати — символ военной медицины, — задумчиво пробормотал молодой человек и со смешанными чувствами вскрыл конверт, быстро пробежался глазами между строк и еще больше нахмурился. Какое-то время охотник угрюмо молчал, продолжая испепелять несчастный листок взглядом глубоких карих глаз. Ребята не торопили.
— Орден устраивает очередной бал под предлогом благотворительности, — вкрадчиво и довольно-таки тихо пробормотал мужчина и по старой, выработанной с годами привычке потер подбородок. Где-то на фоне присвистнул Исин и пренебрежительно фыркнул Чанёль. — Прием будет проходить в одном из уцелевших поместий инспектора Чона, завтра, ближе к семи вечера. Причем инспектор изъявил желание видеть в этот час не только охотников, но и нашего врача, — устало выдохнул мужчина, совсем не аристократично откинулся на жесткую спинку стула и прикрыл одной рукой глаза так, чтобы на них падала тень. — Не вижу никакого смысла таскать тебя с собой, — уже обращаясь непосредственно к Чжану. — Если ты не хочешь…
— Это, в первую очередь, собрание врачей, Крис, я обязан там быть. Хотя, признаю, тащиться в такую даль у меня нет совершенно никакого желания, — честно выдохнул целитель и с легкой насмешкой посмотрел на друга. — Странно лишь то, что прием решили провести в столь незащищенном месте… Обычно Орден действует рациональнее. Там же будут присутствовать не только охотники, но и обычные люди. А зная размах такого мероприятия… Запах стольких человеческих тел, собравшихся в одном месте, может привлечь ходячих, — а вот это уже настоящая проблема.
— С одной стороны, это действительно так, — лениво протянул Чанёль и принялся методично размешивать сахар маленькой ложечкой, изредка постукивая ей по краям чашки, — а с другой… Нам не привыкать. Ни один прием, даже с участием Ордена, не может обойтись без эксцессов, — почти безразлично пожал плечами молодой человек и сделал первый пробный глоток.
— Нам придется посетить их в любом случае. Хотя бы ради приличия.
— Как по мне, — неожиданно фыркнул молчавший до этого Кёнсу, — речь идет далеко не об обычной формальности или репутации, а непосредственно о безопасности. Вы что, забыли? Каждый божий (а, может, и дьявольский) раз, когда проходит это проклятое сборище, из знати выявляют по крайней мере двух инфицированных. Я бы сказал этакая специфичная проверка на «вшивость», — неприязненно скривился молодой человек и встал из-за стола. Ножки стула недовольно рыкнули, проезжаясь по паркетному полу. — Слава Богу, я остаюсь приглядывать за поместьем, еще не хватало видеть этих лицемеров, — пренебрежительно выплюнул Кёнсу и уверенно пересек столовую, лишь на секунду задержавшись у дверей, чтобы дать короткое распоряжение экономке.
— Впервые вижу атеиста, который упоминает в своем разговоре Бога в нейтральном ключе и даже не отвергает его существование, — как-то отстраненно заметил Пак и перевел нечитаемый взгляд на двух мужчин. — Вот только он дело говорит. Орден снова выпустит в каждый зал свою коллекцию навозников, словно мы скот какой-то, — с каким-то мрачным весельем отметил Чанёль и неприязненно скривился. — Кроме того, придется танцевать…
— О да! Танцевать с кем-то действительно куда страшнее, чем сражаться с ходячими, — раздраженно поддел Крис и снова перечитал первые строки письма. Написанное, впрочем, меняться даже не думало, и от того в груди у мужчины медленно закипало негодование вперемешку с глухой агрессией. Конечно, он не должен был срываться на ком-то из своих дорогих товарищей, однако держать себя в руках оказалось крайне сложно. — Хотел бы я быть на месте Кёнсу…
— Ну так подай на отставку, — желчно пригвоздил охотник. В его глазах стал могильный холод. — Поверь, соответственную бумагу Орден тебе выпишет быстрее, чем ты успеешь моргнуть. Они с огромным удовольствием приберут к рукам твои владения, можешь быть уверен. Но если тебе так хочется, пожалуйста, вперед. Тоже будешь прислуживать у кого-нибудь поваром.
— Чанёль!
— Да что, Чанёль?! Хочешь сказать, я не прав?!
Казалось, ожидание застыло в воздухе большим мыльным пузырем. Пространство вокруг молодых людей, которые сверлили друг друга разъяренными взглядами, тоненько звенело и послушно прогибалось под чудовищным напряжением. Даже сам Исин сейчас чувствовал себя сонным зверем, запертым в клетке, но, тем не менее, терпеливо ожидающим своего дрессировщика, чтобы в любой момент перегрызть ему глотку. Если хорошенько вдуматься в ситуацию… Злосчастное письмо со столь ненавистной обитателям этого дома печатью таки захлопнуло с глухим отзвуком крышку гроба. Добило всех тяжелым финальным аккордом. Признаться честно, рассудительный врач не знал, как можно разрядить обстановку и хотя бы немного сгладить ситуацию между двумя лучшими друзьями. На самом деле, Крис и Чанёль ссорились крайне редко, но, как говорят, метко. Настоящий конфликт мог перерасти в персональный апокалипсис для дома Ву, и именно поэтому нужно как можно скорее замять сие неприятное дельце. Конечно, намек Пака был далеко не завуалированный и, если бы это услышал Кёнсу, ему бы пришлось тяжко. В конце концов, До был необычным человеком на службе — один из лучших отставных наемников своего времени. Правда, при каких обстоятельствах ему пришлось оставить свой пост, оставалось одной большой загадкой. Однако Чанёль в любом случае не имел никакого права проводить таких жестких аналогий и касаться данной темы в принципе.
— Извини за этот цирк, Исин, — сквозь зубы процедил Крис, все еще не отнимая колючего взгляда от лучшего друга. — Я не голоден. Если понадоблюсь, ищи в библиотеке, — рассерженной змеей прошипел мужчина и, сопровождаемый сочувственным покачиванием головы со стороны молчаливой экономки, вышел следом за Кёнсу.
…Три…
...Четыре…
...Шесть…
С потолка сырой, насквозь пропахшей плесенью камеры упало ровно шесть капель. Если, конечно, ребенок правильно насчитал их количество, пока сидел в этой мерзкой, спертой темноте и пытался не потерять свое собственное я. Где-то в отдалении, словно сквозь толщу воды, звучали приглушенные голоса стражников и, кажется, какой-то женщины. А, может быть, Ри все это действительно просто казалось? Может быть, этот непроглядный мрак ему рисуют остатки его медленно угасающего сознания? Может быть, он уже давным-давно лежит где-нибудь под землей в тесном ящике и даже не дышит? Мальчик судорожно тряхнул головой и с каким-то бешеным остервенением принялся шарить одеревенелыми пальцами по холодным каменным плитам возле себя. Наконец, спустя неимоверно долгих пять минут крохотные ручки нашли в небольшом отдалении грязную, липкую ткань, с каким-то иррациональным удовольствием, бережно притянули к груди. Дитя с потаенной нежностью перебирало редкие оборки, старательно разглаживало складки и, время от времени, вздыхало слабый, уже почти выветрившийся аромат женских духов. Так пахла его мать.
Признаться честно, Ри было обидно, до глухих рыданий, тисками стискивающих ребра. Единственный человек, которому он доверял, даже несмотря на то, что встречался с ним всего лишь два-три раза в своей жизни, предал его. Просто взял и выкинул, как испорченную или наскучившую вещь. А ведь он так хотел, так надеялся, что наконец-таки сможет обрести свой дом, вместе с персональным покоем. Но нет. Злодейка-Судьба и в этот раз решила посмеяться над его жалкими потугами и, вместо того, чтобы хоть как-то помочь маленькому беззащитному человечку, подбросила еще больше проблем. Порой смертельно уставшему мальчишке даже казалось, что он мог увидеть, как эта самая Судьба улыбается ему из-за поворота одной из своих жутких, желчных улыбок. И губы у нее, почему-то черные. Всегда. Но, с другой стороны, если это испытание, смел ли он винить свою мать в том, что она сделала? Она любила его, да. Искренне, просто особой любовью. Ри должен это ценить. Мальчик ведь тоже никогда не был обычным ребенком, а, значит, и отношение к нему должно быть другое. Да-да, именно так.
…Двадцать восемь…
...Двадцать девять…
...А как считать дальше его никто не учил… Но, наверное, тогда лучше начать с начала, верно? Пусть в третий раз, ну и ладно.
…Один…
...Два…
Ри закрыл глаза и мысленно принялся вырысовывать в памяти строгое лицо, не забывая ни одной, даже самой мелкой черточки — крупная родинка на левой щеке, мягкие, приятные на ощупь каштановые волосы, немного нескладная фигура, вечно скрытая за черным или красным бархатом, к которому он всегда любил прикасаться, когда мать любезно позволяла ему такую вольность. Счастливая улыбка сама по себе тронула губы, а в сердце горел последний огонек надежды: «Я со всем справлюсь, пока она любит».
Руки мужчины нервно дрогнули и сильнее сжали чертову книгу, грозясь в любой момент разорвать ни в чем не повинное издание пополам. В первое мгновение Крис даже порывался распахнуть окно кареты и импульсивно выкинуть эту воистину проклятую вещь подальше. От необдуманных поступков сдерживал лишь тот факт, что без «Жребий брошен» от крайне наивного автора Крису будет нечего делать в дороге. Конечно, до поместья инспектора Чона оставалось буквально пятнадцать минут, однако сидеть в напряженном молчании и наблюдать за тем, как Чанёль мысленно убивает тебя… Согласитесь, далеко не самое приятное времяпрепровождение. Коротко глянув на недовольного напарника, Крис сдержал отчаянно рвущееся наружу едкое замечание, резко перевернул больше половины страниц и с каким-то мрачным весельем принялся вчитываться в текст. Интересно, как же сложилась жизнь этого самого Ри?
— Ри, милый, не ломай язык почем зря. Твой французский все еще отвратителен, — с тихим смешком выдавил из себя молодой человек, впрочем не отрываясь от чтения увлекательной книги и даже не пытаясь посмотреть на обиженно надувшегося юношу напротив. Заместо этого он с удовольствием вытянул длинные ноги на дорогую тумбу, совсем не стесняясь заляпанных в грязи туфель, и совсем не аристократично, зевнул во весь рот.
Он также не посчитал нужным заметить, что хитрый паренек тут же обольстительно сверкнул в его сторону глубокими, да что там, до ужаса бездонными глазами и многозначно повел чуточку угловатым плечом, чтобы край большеватой рубашки призывно съехал на бок, оголяя прозрачно-матовую кожу. Парень лукаво улыбнулся и отложил толстый самоучитель того самого пресловутого французского языка в сторону, плавно двинулся в сторону беспечного товарища, чтобы совершить очередную, весьма милую, по его скромному мнению, пакость. Пакость, которая определенно должна понравиться им обоим.
Ри неспешно обогнул низенький стеклянный стол, картинно сморщился, когда важно перешагивал через раскиданные по всему полу важные документы совместной кампании, стараясь ненароком не наступить ни на какой лист. Стоило только ему оказаться в опасной близости от своего партнера, как парень тут же рывком выдернул из его рук книгу и под внимательным, но подозрительно довольным взглядом мучительно медленно перекинул ногу, буквально оседлав бедра юноши.
— Моран, — едва ли не промурлыкал молодой человек и податливо склонился к товарищу, стоило ему только трепетно огладить кончиками пальцев оголенный участок его кожи.
— Судя по твоим ошалевшим глазам ты наткнулся на очень интересный момент в книге, — с легкой насмешкой фыркнул Чанёль и, будто бы между ними не было никакой ссоры, нагло засунул свой нос в книгу. — И, кажется, я даже знаю, какой… — мужчина быстренько пробежался взглядом по вертикали и почти восхищенно присвистнул. — Знаешь, Крис, а у тебя и в правду талант. Наткнулся на такой специфичный отрывок… Я, конечно, понимаю, это шокирует, но, если бы ты читал все страницы в хронологическом порядке, а не как Бог подаст, то понял бы, что к чему, — в важным видом сказал Пак и, кажется, только сейчас понял, что именно он сделал.
— Мир? — с тяжким вздохом, совсем как в детстве, спросил Крис и, отложив странный роман куда подальше, протянул ладонь, чтобы скрепить эти слова крепким рукопожатием. Чанёль с явным сомнением и каким-то наигранным удивлением покосился на спокойного Криса, но все же протянул в ответ. — Жаль, что Исин уехал раньше нас, с ним бы мы не сидели всю дорогу молча.
Мужчина прекрасно понимал, что требовать извинений от Пака — гиблое дело. С его напором и поразительным упрямством юного библиотекаря, они бы быстрее развязали новый спор, нежели пришли к согласию. Чанёль на его высказывание только безразлично махнул рукой и еще раз посоветовал вернуться к тому моменту в книге, до которого охотник дошел, и быть терпимее. Однако он, казалось, уже успел позабыть о досадном недоразумении с романом и мысленно радовался своей маленькой победе над непрошибаемым другом. В конце концов, читать Лу Ханя в дороге он больше не собирался. Оставшееся время в карете текли тихие размеренные разговоры и слышался ласкающий слух бархатный смех мужчин. Буквально через десять минут экипаж вырулил на мощеную мелким камнем дорогу, а в окне уже проглядывались широкие колонны, поддерживающие массивную крышу с множеством статуй, которые навсегда застыли во времени. Даже отсюда была слышна музыка, а сквозь плотную шапку листвы мелькал рассеянный свет. «Удивительно, как ходячие еще не добрались сюда?» — с непонятной отрешенностью подумал Крис и на мгновение прикрыл глаза — эта ночь будет долгой.
***
Окна поместья, все, как одно, зияли пугающими глазницами на и без того тусклых каменных стенах, массивная дубовая дверь была приветливо распахнута (в отличие от железных ворот, которые сторожило сразу пять стражников). По периметру запущенного двора стояли избитые временем, уже не работающие фонтаны, кое-где замогильно поскрипывали заржевевшие детские качели с тоненькими цепями. Сухие цветы служили злорадным напоминанием о смерти. Единственным, более менее живым растением был колючий плющ, который, не имея ничего против, любовно обвил перила широкого крыльца, захватил парочку избитых ступеней и одинокие стены., зацепив даже некоторые изнеможденные лица статуй.
Других домов, как и было положено, не было. Хотя это уже давно никого не удивляло. Крис и Чанёль вежливо осведомились у швейцара о своем милом друге, который должен был прибыть на час раньше них, как минимум, максимально любезно предоставили полученной письмо с печатью и уже слегка раздраженные вошли в зал. В нос тут же ударило множество различных запахов съестного из-за того, что стол с яствами стоял едва ли не у самого входа. Жареный картофель с блестящей, чуть почерневшей корочкой призывно «глядел» на многочисленных гостей, при одном только взгляде на румяное, хорошенько приправленное мясо, с которого стекали аппетитные жир и сок, во рту скапливалась слюна. В горшочках топилось великолепное жаркое с зеленью, на соседних тарелках лежала нарезанная аккуратными кусочками запеченная рыба с огурцами и помидорами, рядом стояли пиалы с майонезом, соевым соусом и пастой. Тут и там звенели бокалы с вином, шампанским, с противоположных концов стола стояли небольшие бутылки с пойлом покрепче.
Чанёль и Крис вошли в душное помещение едва ли не рука об руку, и последний с явным неудовольствием отметил множество скользких взглядов в их сторону. Ну да, конечно, что с ним взять? Вечно отчужденный безродный охотник и, вроде бы, статный, но довольно-таки вспыльчивый аристократ. Конечно, мужчине по большей степени было абсолютно все равно, что думали другие члены ордена и их семьи, однако легче от осознания этого простого факта не становилось. Крис, отметив, как невольно напрягся Пак, одним отточенным движением поймал чужую руку и буквально сквозь зубы промычал ему — взять под локоть. Все это время с лица охотника не сходила обманчиво спокойная улыбочка.
— Будь рядом, а то я снова куда-нибудь влипну со своим языком, — ловко выкрутился он, чтобы ненароком не задеть гордость лучшего друга. Чанёль, впрочем, возмущаться даже не собирался — красноречиво закатил глаза к высокому потолку и негромко фыркнул. Однако, вопреки всем ожиданиям, послушно двинулся за Крисом, который рассматривал толпу внимательным цепким взглядом, словно примечая себе будущую жертву.
То с одной стороны, то с другой подходили люди, некоторые были знакомы Крису лишь отдаленно, а некоторых весьма ярких личностей он видел в первый раз. Похоже, Орден за все это время успел значительно расширить свою власть в кругах знати. Он то и дело оглядывался по сторонам, рассматривая пеструю толпу и пытаясь запомнить хоть треть новых лиц, которые уже получили от него ярлык с яркой пометкой «интересно». Какое-то время глаза Криса бегали туда-сюда без всякой цели, не задерживаясь на одном человеке по-долгу, пока не встретились с полунасмешливых взором, казалось бы, наивных ореховых глаз. Незнакомец был сравнительно невысок, но жилист и смертельно бледен, совсем как ходячие. Порядком отросшие седые волосы отдаленно напоминали Крису серебряные нити, которые красиво переливались в естественном блеске свеч. Густые брови тут же взметнулись в немом удивлении, а в чертовых удивительных глазах помимо живого заинтересованного блеска бесновались самые, что ни наесть, настоящие чернильные завитки мрака. Казалось, загадочный молодой человек в светлой рубашке был соткан из теней. Сразу же заметив чужой интерес, он чуточку лукаво улыбнулся, по-птичьи склонил голову набок и чуть приподнял хрустальный бокал с вызывающим красным вином, будто бы приветствуя его.
— Чанёль, — негромко позвал мужчина и совсем бесцеремонно дернул зазевавшегося лучшего друга за руку, — кто тот молодой человек? Я впервые вижу его на собрании Ордена… — задумчиво пробормотал аристократ, одним лишь кивком головы указав на симпатичного юношу. Пак проследил за чужим взглядом, внимательно осмотрел хрупкую фигурку и едва заметно качнул головой.
— Понятия не имею. Пригласи на танец и узнай, — без единого намека на шутку сказал он и, пока Крис соображал, что именно он сказал, ловко высвободился из чужой хватки. Уже отступил в живой поток и даже успел пригласить какую-то девушку, прежде чем охотник прошипел:
— Издеваешься?! Он тебе девушка, что ли?
Конечно, после нашествия ходячих мертвецов большинство привычных устоев аристократии были пересмотрены, как, собственно и столь пикантный вопрос, но Крису было как-то не по себе. Во все времена рассадников Содома и Гоморры преследовали церковные инквизиторы, а сейчас… Глупые предрассудки душераздирающе вопили где-то глубоко внутри, что притягательный молодой человек точно не оценит порыва, однако пообщаться со столь специфичной (а мужчина был в этом уверен на все сто процентов) личностью хотелось просто до безумия. Крис гулко сглотнул и двумя пальцами оттянул галстук вниз — внезапно стало нечем дышать. Он бросил еще один выжидающий взгляд и достаточно громко чертыхнулся — незнакомец провокационно пригубил вино и улыбнулся в свой бокал. Небольшой шаг навстречу, еще один… И вот, буквально через минуту Крис с неким удивлением обнаружил себя в центре зала среди других танцующих пар, среди которых, к слову, они были не единственной «интересной парой». Одна рука уверенно лежала на чужой талии, а вторая осторожно сжимала ладошку обворожительного юноши, так, словно от одного неосторожного движения она могла рассыпаться пеплом.
— Могу я узнать ваше имя? — с хитрецой поинтересовался молодой человек и стрельнул своими проклятыми глазами из-под ресниц. Похоже, ему нравилось доводить своего визави до исступления.
— Ву Ифань, но в Ордене я известен под именем Крис, — не скрывая своего интереса, протянул аристократ и сделал уверенный шаг вперед, плавно закручивая неожиданного партнера в такт музыки. Он заметил, как понятливо кивнул парень и обворожительно улыбнулся. — Вы впервые на собрании Ордена?
— Хотите сказать, что запомнили бы меня? — игриво рассмеялся молодой человек и бросил мимолетный взгляд куда-то за спину Криса. — На самом деле, нет. Я редко бываю на подобного рода мероприятиях. Не могу надолго оставлять одних беззащитную мать и младшего брата, — довольно-таки охотно пояснил он на молчаливый вопрос. — Вы, я так полагаю, тоже не частый гость в доме инспектора Чона. Вы совершенно не скрывали своего недовольства, когда вошли… — мягко поддел незнакомец и послушно отклонился назад, как велел того танец, поддерживаемый сильными руками. — Вы ведь охотник, не так ли, Ифань?
— Точно так же, как и вы, — легко согласился мужчина, даже не обратив внимания, что прозвучало его настоящее имя. Он почувствовал, как тело в его руках едва заметно напряглось и поспешил разбавить обстановку пояснением. — От вас пахнет кровью, господин…
— Лу Хань, — представился молодой человек и с неким удивлением наблюдал, как шокировано вытянулось лицо собеседника. — Кажется, Вы все же знаете, кто я…
— Какая мать будет вести себя так в реальной жизни? — резко сменил тему Крис, даже не удосужившись продолжить собственную реплику. Он был растерян внезапным знакомством, да что там растерян, полностью обескуражен. Автор ненавистного «Жребий брошен» этот… этот… мальчишка?!
— Сразу видно, что ты не прочел книгу до конца, — понимающе хмыкнул молодой писатель, отвечая на откровенную грубость довольно-таки сдержанно, но уже как равному себе. С этими словами Лу Хань, до этого прекрасно справлявшийся со своей ролью ведомого, мстительно наступил на носок туфли Криса, оставляя красноречивый отпечаток. Тот, в свою очередь, сжал руку на тонкой талии почти до синяков и оскалился в угрожающей улыбке:
— Рад знакомству, — получая в ответ такое же змеиное: «Взаимно». — Из-за абсурдности я бросал этот роман пару раз точно.
— Но тем не менее, всегда возвращался к нему, — ядовито поддел охотник и с мрачным удовольствием наступил уже на другую ногу. — Как насчет того, чтобы поговорить после того, как ты все же прочтешь мою книгу до конца? — постарался поставить жирную точку в разговоре Лу Хань, однако Крис совершил еще один резкий поворот, нагло не позволяя писателю выскользнуть из его удушающих объятий. — Я, конечно, с огромным удовольствием, — делая акцент на последнем слове, — пообщался с вами еще, Ифань, однако, боюсь вас уже давно ожидают на собрании. Бьюсь об заклад, Орден не начинает без вас, — не то с издевательской, не то с лукавой улыбочкой проговорил молодой человек, все же позволил еще раз прокружить себя по залу и охотно отступил в сторону нетанцующей половины.
Как бы Крису не хотелось признавать, но самоуверенный писатель был прав — их явно пригласили сюда не просто выпить вина и пообщаться между собой. Исин, макушку которого мужчина так и не смог выцепить в пестрой толпе, наверняка уже заседает в одном из закрытых залов. Какие вопросы выносились на собрании врачей, он, как охотник, никогда особо не интересовался — для них всегда был свой укромный уголок, где члены Ордена получали заказы за кругленькую сумму и, непосредственно, деловые задания. Пока что Крис не заметил совершенно ничего подозрительного, да и условных знаков о месте сбора по каким-то непонятным причинам нет. А Лу Хань, впрочем, уже успел ускользнуть, к огромному сожалению. Молодой человек с явным сожалением покрутил головой в поисках своего нового знакомого, но лишь наткнулся на унылую физиономию лучшего друга, который старательно делал вид, что слушает привязавшуюся к нему даму средних лет. «Удачи» — одними лишь губами прошептал мужчина и с некоторым облегчением направился в сторону стола с закусками. Должен же он, в конце концов, получить хоть какую-нибудь жалкую компенсацию за свои страдания на этом никчемном сборище, не боясь наткнуться на очередного напыщенного аристократа. Хотя, сказать по правде, Крис был бы не прочь столкнуться с миловидным писателем еще раз, причем уже за пределами поместья инспектора Чона. Что-то в этом мальчишке цепляло. Правда, мужчина еще не успел до конца разобраться, что именно. Как-то совсем безнадежно вздохнув, он окинул стол беглым взглядом и уже было нацелился на симпатичное пирожное с приторным ванильным кремом, как за спиной неожиданно раздался знакомый, довольно-таки усталый голос:
— Орденцы уже согласовали свою работу с врачами и, скорее всего, выпустят навозников ближе к полуночи. К этому времени, если ваш «кружок по интересам» все же соберется, мы можем вернуться домой, — Крис лениво обернулся и удивленно присвистнул: Исин выглядел так, словно только что вышел живым из схватки сразу с десятью ходячими. Под глазами залегли черные мешки, лицо в один момент осунулось, а волосы были похожи на воронье гнездо. Врач выдавил из себя вымученную улыбку, даже в таком состоянии придирчиво оглядел предлагаемый ассортимент и, будто бы издеваясь над товарищем, подцепил именно то пирожное, которое мгновением назад гипнотизировал он сам.
— Как все прошло? — молодой человек облокотился бедром на поверхность стола и принялся рассеянным взглядом осматривать веселящуюся публику. Чжан подозрительно молчал, с непритворным интересом разглядывая кондитерское изделие в своих руках, а Крис не торопил.
— По некоторым сведениям, Орден вынужден считать, что один из крупнейших медицинских центров в Лондоне пал. Туда уже направили подкрепление в лице смешанной команды, но я не знаю, кого или что они хотят там найти. Навряд ли врачи позволили себе жить, зная, что они заразны. Так что, даже если ходячие сожрали не всех, группа разведки все равно найдет лишь гору трупов. Конечно, может быть, я слишком драматизирую, но, по крайней мере, не беспочвенно. Результаты исследований Лондонской базы, скорее всего, тоже уничтожены, — наконец выдохнул молодой человек и с угрюмым видом откусил кусок пирожного. — Наша корейская база предложила новые разработки касательно вакцины, но пока что тесты проводят на животных. Словом, практически ничего нового. Мы застыли на одном месте и никак не хотим двигаться дальше, — задумчиво проговорил Исин и по привычке растрепал и без того лохматые локоны.
— Крис, если ты не против, я, пожалуй, вернусь в поместье. Не спокойно мне, — впрочем, это не было вопросом, поэтому охотнику оставалось лишь кивнуть и попросить быть осторожнее в дороге. В конце концов, что ни говори, а Исин был прав. Назревало что-то нехорошее — напряжение, царившее между, казалось бы, расслабленной и увлеченной знатью, уже о многом говорило.
Мужчина проводил постепенно удаляющуюся фигуру своего друга задумчивым взглядом, пока внезапно не зацепился за хозяина поместья, в котором и проводился данный прием. Инспектор Чон был таким человеком, чей возраст совершенно невозможно угадать — высокий, широкий в плечах и с холодной расчетливостью, затаившейся на дне присыпанных пеплом глаз, он производил на окружающих впечатление величия. Кудрявые огненно-рыжие волосы всегда были собраны черной лентой в неряшливый хвост и небрежно откинуты за спину. Куцые брови часто сходились у переносицы, когда господин Чон о чем-то задумывался, а руки, всегда затянутые в кожаные перчатки заумчиво оглаживали аккуратную бороду. Сейчас он стоял, уверенно опираясь на простую деревянную трость без всяких излишеств и также, как и Крис, внимательно разглядывал своего гостя, впрочем не подавая никаких определенных сигналов. Впрочем, когда инспектор все же решил подойти и поздороваться, на молодого человека кто-то нарочно налетел. Крис с нескрываемым удивлением наблюдал за тем, как у него перед глазами пронеслась уже знакомая светлая макушка и неожиданно боднула его в грудь, словно большой пушистый кот, настойчиво требующий ласки. Чужие цепкие руки тут же намертво обвили его торс, не позволяя отстраниться.
Лу Хань нахально обернулся на подозрительно напрягшегося инспектора Чона, лукаво подмигнул своими чертовскими глазами и легко, словно Крис был пушинкой, отбуксировал его поближе к выходу.
— Никогда бы не сказал, что в таком хрупком тельце может быть столько силы, — полунасмешливо пробормотал аристократ и впился напряженным взглядом в окаменевшее лицо писателя. Рука сама по себе плавно скользнула на рукоятку кинжала и уверенно сжала. — Что происходит?
— Вам с другом лучше уйти, — сквозь зубы, стараясь держать на лице самую, что ни наесть, обворожительную улыбку, процедил Лу Хань. — Если вы поможете мне, я позже все вам объясню. Пожалуйста, — уже шепотом выдохнул молодой человек. Крис заметил, что визави постоянно косился глазами на медленно, но верно подбирающегося к ним инспектора Чона, и невольно напрягся сам.
— Неужели у такого знаменитого писателя нет друзей, которые могли бы помочь? — желчно спросил Крис, но отстраняться от все еще прижимающегося к нему юноши не спешил. — А если серьезно… Почему просишь о помощи первого встречного? Тебе и самому не кажется это, если не безрассудством, то глупостью точно.
— Твоя мать пропала около десяти лет назад, верно? Поисковая группа Ордена так и не смогла найти намеков на тело или его останки. С тех пор Ву Хейя числится без вести пропавшей, — дергано пробормотал аристократ, и Крис почувствовал, как земля уходит у него из-под ног. Откуда? Откуда этот мальчишка мог знать такие вещи? Информация о семье Ву была закрыта даже для многих верхушек Ордена… Тогда откуда, черт возьми?!
— Пак Чанёль в первый раз отреагировал точно так же… — довольно усмехнулся Лу Хань и принялся потихоньку подталкивать высокого охотника к выходу. — Это, конечно, не повод, но, поверь, Ифань, твоя помощь мне окупиться сполна. Правда, я так и не поинтересовался у твоего товарища, насколько ты готов, но на данный момент это не так то и важно.
— С чего вдруг я должен тебе верить? — все еще продолжал скалиться мужчина, однако послушно отступал вслед за миниатюрным проводником, с каким-то звериным азартом наблюдая, как большинство членов Ордена коротко переглядывались между собой и, как будто между прочим, направлялись все в одну сторону. Чанёля Крис смог выцепить только когда он внезапно появился по правую руку от него, расчетливый и сосредоточенный, как во время битвы. Длинные узловатые пальцы были слегка согнуты, рукава рубахи по максимуму спущены — метательные ножи уже почти покоились в ладонях охотника.
— Может быть, хотя бы ты объяснишь мне, что за мракобесие творится вокруг? — мужчина натянуто улыбнулся проходящему мимо пареньку и еще крепче стиснул оружие.
— Не хочу тебя расстраивать, но эту вечеринку организовали далеко не члены Ордена, — коротко бросил Пак и едва заметно кивнул куда-то в сторону. — Присмотрись получше, практически все здесь носят закрытую одежду, легкий трупный запах тебя, должно быть, тоже смутил. Мы — всего лишь очередная их цель, собственно, как и врачи. Исин, наверное, уже упоминал о падении Лондонской базы. И вообще, почему ты не мог послушать Ханя?
— Так вы все-таки знакомы! — ядовито протянул Крис, скорее просто из вредности, нежели по какой-то другой причине. — И долго ты еще собирался молчать, что знаешь, чем весь этот маскарад мог закончиться?! И откуда он узнал про мою мать, Чанёль? Уж не ты ли…
— Ифань, довольно, — в чужом голосе, казалось, звенела сталь. — Я сам нашел Чанёля. Вернее, все было не совсем так, но, черт возьми, мы можем поговорить об этом позже! — злобно прошипел Лу Хань и бесцеремонно вытолкал из поместья сначала невозможного мужчину, а за ним и второго охотника. — Неподалеку отсюда есть руины, там и укроемся до утра, пока волна не схлынет. Но! Как только мы окажемся внутри, Ифань, клянусь, если ты что-нибудь выкинешь, я пристрелю тебя.
— Кто-то идет! — Чанёль, которому, судя по всему, уже надоели перепалки на пустом месте, резко дернул молодых людей в сторону и, запнувшись, неловко повалился в жалкое подобие кустарников. Где-то над головами послышались голоса. Охотники напряженно замерли, кто-то уткнулся подбородком в землю и активно старался не шипеть, аки кошка, которой наступили на хвост, кто-то напряженно гипнотизировал редкую россыпь звезд на иссиня-черной небе, а кто-то, нехорошо прищурив глаза, активно вглядывался в два впереди стоящих силуэта, которые активно шарили светом фонарей по двору. Чанёль, стараясь сильно не шуметь, осторожно перевернулся на живот и застыл в немом ожидании. Странная команда, коротко переглянувшись (Крис до сих пор не понимал, что он забыл вместе с ними), осторожно отползла на пару сантиметров вправо, вновь застыв на месте каменными истуканами. Мелкие веточки и мерзкие сухие листья хрустели под телами. Слава всем известным Богам, выскочившая за ними пара ходячих-охотников о чем-то тихо переговаривалась; свет шарил с каждым разом все ближе и ближе, заставляя молодых людей сильнее жаться друг к другу.
— Смотрите лучше, они не могли далеко уйти! — третий голос оказался смутно знаком Крису и, уже через пару фраз он точно мог сказать, что указания раздавал тот самый инспектор Чон, черт бы его подрал! Какое-то время прихвостни шумно ссорились прямо над головами напряженных охотников, но затем голоса стали постепенно стихать, звук шагов размывался где-то в отдалении.
— И как далеко эти твои руины? — едва слышно спросил мужчина и недовольно цокнул, когда Лу Хань красноречиво закатил глаза.
— Около шести километров.
— Я правильно понимаю, мы собираемся добиться до них пешком в окружении более тысячи ходячих? — вкрадчиво поинтересовался Крис и, дождавшись неуверенного кивка и какой-то полусмущенной улыбки, едва сдержался от того, чтобы не застонать в голос. Ну, раз терять было уже нечего… — Если мы выживем, ты наконец перестанешь терроризировать Кёнсу из-за его отставки, — грозным шепотом припечатал мужчина Чанёля, медленно развернулся к Ханю, опасно сверкая совершенно дикими глазами, — а ты… — выдохнул он прямо в чужие губы и, хитро улыбнувшись, под сдержанное оханье лучшего друга, подался вперед. Он целовал мучительно нежно, совсем неторопливо, так, будто у них была целая вечность. —…Перестанешь писать свои глупые книжки. И только.
Лу Ханю оставалось только глупо моргать широко распахнутыми глазами и ошалело улыбаться.
И только?
***
Крис крепко сжимал в руке кинжал и глухо рычал на Лу Ханя, который стоял напротив мужчины с широко распахнутыми в стороны руками, и упорно отказывался отходить. Собственно, Чанёль тоже опасно скалился, прижимая к своей груди растерянного паренька, который испуганно прятал свое лицо из-за совершенно белых глаз.
— Лу Хань, милый, отойди, пожалуйста, я слишком давно не видела сына. Нам есть о чем с ним поговорить, верно? — скрипучий голос, казалось бы, совсем незнакомой женщины звучал так, словно это хрустели кости или глухо шептали давно забытые воспоминания, свернувшиеся этаким клубком воспоминаний в чужой груди. Когда мужчины с горем пополам добрались до тех самых руин, внутри их встретили двое. Двое ходячих. Первым появился невысокий улыбчивый мальчишка, который, увидев Чанёля, тут же кинулся к нему с радостными, несдержанными возгласами. Как успел заметить Крис, ребенок, да, именно ребенок (разве пятнадцать лет — это возраст?) прекрасно себя контролировал. У него был высокий, звонкий, как колокольчик голос, приятные черты лица и глаза без единого намека на радужку или зрачок…
Следом показалась она — уродливая тварь в легком ночном платье, которую когда-то давно Крис мог назвать своей матерью. Нет… Это существо решительно нельзя было назвать женщиной, коей она по сути и являлась. Короткие, жесткие, как солома, волосы едва достигали костлявых плеч и выглядели как-то совсем безжизненными. Покрытая кроваво-черными язвами кожа обтягивала череп настолько плотно, будто привязала невидимыми нитками в ушам и сильно стянута. Карие глаза на выкате бешено вращались в орбитах, а изуродованные руки сами по себе потянулись к Крису.
Как Лухан успел встать перед женщиной, а Пак поймать в свои трепетные объятия дьяволенка прежде, чем охотник метнул кинжал, не знал даже он сам.
— Мне не о чем говорить с ходячими… — прошипел он и по привычке перекинул кинжал из одной руки в другую. — Этот мальчишка, как я понимаю, мой брат. Удивительно, как он смог появиться из чрева уже мертвой женщины… Лу Хань, отойди.
— Отказываюсь, — упорно твердил молодой человек. Ву Хейя, женщина, которая даже будучи зомби, приютила его, когда он лишился семьи и дома, обогрела и воспитала, подарив пусть и не самое лучшее и беззаботное, но все-таки детство, не должна была умереть раз и навсегда. Собственно, как и ее ребенок, который смог появится на свет только благодаря стараниям самого писателя. — Они и мои родственники. Я не позволю тебе совершить непоправимую ошибку. Прошу, Ифань… Послушай…
Лу Хань заметил боковым зрением какое-то движение в дверном проеме за спиной женщины, однако не заострил на этом никакого внимания — весь его мир сжался до размера одного человека, который уже через мгновение мог покинуть этот мир во второй раз, но уже навсегда. Он видел, как Крис впился напряженным взглядом куда-то ему за спину, крепче сжал рукоятку кинжала. И резко выбросил оружие куда-то в сторону. Оно с громким свистом рассекло воздух и с громким, противным хрустом вошло в чей-то череп. Писатель замер, с нескрываемым ужасом, мучительно медленно обернулся и, едва не рухнул на грязный пол с множеством битых стекол. Благо, Крис все же успел подхватить легкое тельце. Инспектор Чон лежал на полу, широко раскинув руки и остекленелым взглядом сверлил потолок. Кинжал вошел до самой рукояти аккурат между его глаз, раскроив кости.
— Ифань… О Боже…
— Вечером переберемся ко мне в поместье. Решим все там, а сейчас, я слишком сильно устал…
Спустя два года.
Где-то глубоко в доме звонко смеялся озорной Бэкхён, ему вторил глубокий бас до неприличия довольного Чанёля, изредка прерываемый глухим, неестественным голосом старухи, но пара упорно не обращала на это внимание. Тихая музыка и плавные, размеренные движения постепенно заставляли обоих молодых людей забыть о том, что произошло буквально пару дней назад.
Руки Криса медленно скользнули по чужой талии и прижали, на первый взгляд, хрупкое тело к себе. Нежная улыбка сама по себе расплылась на лице охотника, когда он осторожно, словно бы впервые коснулся чужих губ, коротко целуя и тут же прислоняясь лбом к чужому, — Лу Хань был теплым. Теплым и живым, с блестящим взглядом теплых карих глаз, на дне которых плясали легкие искорки лукавства и, вместе с тем безграничного счастья.
