***
На протяжении той августовской недели, что оставалась до знакового двадцать четвёртого числа, Агни пришлось изрядно поволноваться. Его принц стал часто куда-то пропадать – причем каждый раз умудряясь ускользнуть столь искусно, что Агни, привыкший всегда держать ухо востро, каждый раз упускал его исчезновение из виду. На следующее же утро после их с принцем разговора о днях рождения, Агни пришел предложить господину утренний чай – и обнаружил его покои пустыми. В панике слуга обыскал весь особняк несколько раз подряд – только для того, чтобы в панике констатировать, что господин исчез. Уже едва стоя на ногах от ужаса и успев взрастить в голове тысячи вариантов, один другого страшнее – от побега его принца в Германию вслед за господином Сиэлем, вплоть до жестокого похищения – он ринулся в город, готовый перевернуть всю столицу в поисках Сомы, когда тот внезапно объявился сам. Как всегда, весёлый и беззаботный и в ответ на слёзные причитания Агни так ничего и не объяснивший. Забот у Сомы появилось и впрямь очень много. Шутка ли – объездить целый огромный Лондон в поисках самых изысканных и дорогих мест для развлечений. За чашечкой чая выведать у Лиззи, что сейчас в моде среди лондонской знати, затем получить ценные рекомендации касаемо культуры внешнего вида от леди Фрэнсис и касаемо этикета дружеского общения – от лорда Алексиса. Затем, сделав логичный вывод, что в кругах британской аристократии первостепенную роль играют связи, заскочить на огонёк к паре приятелей из Вестона. Наконец, нанести визит одной весьма экстравагантной знакомой и сделать ей довольно необычный, но крайне высокооплачиваемый заказ. Словом, юный принц был несказанно горд собой и буквально не мог усидеть на месте. Была, однако, одна деталь, которая его беспокоила. Не настолько, конечно, чтобы отвлечь от бурных раздумий по поводу грядущего праздника – но заставляла призадуматься. Во время его недавнего визита к семейству Мидфорд благородные рыцари Британии, как и всегда, были милы и добры с ним, и даже пригласили отобедать в их компании. Но стоило принцу красочно поделиться своими планами, все присутствующие слегка, но все же заметно для принца переменились в лице. Лиззи удивлённо захлопала ресничками, леди Фрэнсис посмотрела привычно строго, но непривычно – холодно, и даже лорд Алексис выглядел слегка растерянным. Сома не мог понять, что заставило их так насторожиться. Но больше всего удивляло даже не это. Озадаченно присматриваясь к своим дражайшим знакомым, пытаясь понять, почему они ни с того ни с сего охладели к нему, Сома вдруг задержал свой взгляд на Пауле. Она… совершенно не реагировала на происходящее. Даже не смела поднять глаз и взглянуть в его сторону – как будто не к ней в числе всех прочих он обращался. Юный принц, если быть до конца честным, и сам разве что пару раз за вечер удостоил её взглядом – но даже при этом был почти уверен, что молодая служанка ни разу не сдвинулась с места во время ужина, каменным истуканом замерев по левую сторону от леди Элизабет, не поднимая и не поворачивая головы. Золотые локоны своей госпожи, мягкими пружинками подпрыгивающие в такт её заливистому смеху – вот с чего она не сводила полуприкрытых глаз. Увлёкшись рассказом о прелестном маленьком лебеде, которого она сегодня кормила с руки во время прогулки в парке, девочка случайно посадила себе на щёку каплю крема с пирожного – и даже не заметила, как Паула заботливо утерла её салфеткой, продолжая трогательно улыбаться госпоже. Счастливая Лиззи видит свою семью: полную, любящую и любимую, окружающую её вниманием и заботой. Сома видит Паулу, робко стоящую за спиной Лиззи, абсолютно вне поля зрения девочки. В груди начинает неприятно ныть, а к горлу подкатывает ком. Что-то глубоко и болезненно неверное видится ему в этой спокойной, беззаботной улыбке. Паула молчит, как и обычно, но Соме кажется, что стоит воцариться тишине в зале – и он услышит звенящее отчаяние, тонко натянутыми струнами исходящее от служанки. Бросив очередной пристальный взгляд на семейство Мидфорд в полном составе, Сома, конечно же, не сомневается, что видит перед собой одних из лучших людей своего времени, наидостойнейшую лондонскую фамилию. Но впервые он задумался о том, что, по факту, Паула не является членом этой семьи – хотя в его глазах она была от них неотделима. Беспокойно взглянув на служанку, Сома видит, как та продолжает безмолвно и безмятежно улыбаться – и чуть было не ахнул, вдруг осознав, как похожа её улыбка на улыбку Агни. Непривычное гложущее чувство стянуло грудь юного принца. Не точно ли так же выглядит Агни рядом со мной? Нахмурив брови, принц поспешно отогнал неуютные мысли. Нет, быть этого не может. Агни ведь значит для него гораздо больше, чем для этой семьи их служанка… верно же? Надо сказать, с течением времени – от их первой встречи и до сегодняшнего дня – образ Агни в восприятии Сомы претерпел кардинальные изменения. Обозлившийся на весь мир обречённый висельник с потухшим взглядом, чумазый, перепачканный в тюремной пыли и засохшей крови – на его глазах этот человек, привлёкший внимание принца по чистой случайности, становился смиренным и робким, таким ещё поначалу неумелым, но с тёплым огоньком в глазах, несмело вспыхивавшим каждый раз, когда принц улыбался или хвалил своего нового слугу за работу. Однажды Сома увидел, как двое его братьев поцапались из-за какой-то безделицы, и личный слуга одного из них, словно тигр, вступился за господина. Сома не завидовал. Но чувствовать себя оберегаемым – хотел до слёз. Так его партнёр по тренировкам стал его верным кхансама – просто потому что больше некому было предложить эту роль. Однако потом Соме оставалось только с изумлением наблюдать, как, несмотря на то, что работы прибавилось в десятки раз, Агни принимал каждое поручение за высочайшую честь, а огонёк в серебристых глазах мерцал всё чаще и ярче. С таким слугой можно уже и посекретничать, и подурачиться, и поиграть на заднем дворе – конечно, в те минуты, когда Мина слишком уж занята. Сома был уверен, что для него нет горя страшнее, чем потерять Мину. Оставшись без Агни, он понял, что есть кое-что и пострашнее – однажды поймав себя на том, что в мерцающих отблесках звёзд за окном ищет знакомый свет серебристых глаз, а укутавшись с головой в несколько одеял, тоскует по теплу заботливых рук. С тех пор Агни для Сомы был не просто слугой и защитником, а нежно любимым другом – и оглядываясь назад, принц видел становление как самого Агни, так и их привязанности друг к другу – ступенька за ступенькой, всё выше и выше. И с нетерпением жаждал узнать, что ждёт на следующей ступени. Откат назад был неприемлем. Громкое заливистое тявканье на какой-то момент отвлекло принца от его напряжённых размышлений. Помимо воли расплывшись в улыбке, Сома наклонился и почесал за ухом подскочившую к нему болонку, которая, привстав на задние лапки, дружелюбно положила передние ему на колени. Спустя несколько секунд принц звонко рассмеялся, когда псинка, завидев свою юную хозяйку, тявкнула ещё громче и тут же бросилась к ней, напрочь забыв о госте. Наблюдая, как госпожа и её верная служанка резвятся с питомцем, Сома вновь ощутил легкую меланхолию. Это крохотное создание не видит разницы, одинаково весело виляя хвостиком в ответ на крепкие радостные объятия Лиззи и робкие невесомые поглаживания Паулы. А вот на бабулю Мидфорд почему-то возмущённо скалится, когда та ворчит в сторону пёсика и порывается отпихнуть его ногой. Когда приходит пора прощаться с гостеприимными хозяевами, Сома, соблюдая древнюю английскую традицию, целует ручку юной леди Элизабет, заметно польщённой этим галантным жестом. А затем отходит на шаг в сторону, берёт в руку ладонь Паулы и делает то же самое. Как ни в чем не бывало улыбнувшись на прощание опешившим госпоже и служанке, принц развернулся и гордо зашагал к ожидавшему его экипажу. «Вот Агни-то удивится, когда я ему расскажу!..» – расслабляясь на мягком сидении кареты, думает Сома, полностью довольный собой. И хотя он не мог пока точно сказать, почему – но он чувствовал, что поступил сейчас самым правильным образом.***
Обычно Агни не изменял своему строгому графику и годами наработанной привычке подниматься, едва только начинает светать. Но в этот раз то ли дала о себе знать безумная усталость, накопившаяся за прошедшую неделю, то ли волнение Сомы по поводу предстоящего дня оказалось слишком сильным – а первым распахнул глаза этим утром именно юный принц. Сладко потянувшись на постели, юноша в следующий же миг резво соскочил с кровати и поспешил к широкому окну, охваченный желанием взглянуть на предрассветное лондонское небо. Нежный и совсем ещё крошечный огонёк утренней зари уже брезжил на горизонте, постепенно прогоняя ночную тьму. Впервые наблюдая это зрелище, Сома несколько минут подряд восхищённо наблюдал за разгорающимся рассветом. «Агни наверняка каждый свой день начинает с этого» – удобно прислонившись к оконному проёму, подумал принц, твердо вознамерившись хотя бы однажды встретить восход солнца на пару со своим дорогим другом. Отдёрнув шторы и впуская в комнату немного света, Сома обернулся, чтобы с умилением взглянуть на мирно спящего Агни. Они с принцем делили одну комнату на двоих, потому что Агни испытывал совершенно параноидальный страх, что его господина вдруг решат убить во сне, и оставался рядом с ним даже под покровом ночи. Как правило, он стелил себе тоненькое покрывало посередине просторной спальни принца – что бы ни случилось, будь то кошмарный сон у господина либо вооруженное нападение на него, верный слуга был готов подорваться на помощь, не теряя ни единой секунды. Сома вздрогнул, вспомнив, как в те длинные тяжёлые ночи перед конкурсом карри он в ужасе вскакивал по ночам, охваченный леденящим чувством одиночества и беспомощности – а рядом с собой обнаруживал лишь удушающую пустоту гостевых покоев. «Какое счастье, что у меня есть Агни», – с облегчением подумал принц, прижав ладонь к груди, в которой беспокойно билось сердце, зачастившее от дурных воспоминаний. Впрочем, уже одного взгляда на Агни и ощущения его присутствия рядом хватило Соме для того, чтобы вновь ощутить лёгкость на душе, готовность воспарить в небеса и совершить невозможное. В последнее время это чувство окрылённости стало сопровождать юного принца все чаще, и невозможно было не заметить, что его источником служила в основном ласковая улыбка его верного приближённого. «Как же я хочу сделать для него то же самое». Благо, сегодня представится такая возможность. Мечтательно улыбнувшись, принц на цыпочках вышел из комнаты и бесшумно прикрыл за собой дверь. Как бы ни хотелось остаться в окутанной мягкой мглой уютной комнате и понаблюдать ещё немного за безмятежным сном своего слуги, а всё же юношу ждали кое-какие дела, которые необходимо было закончить именно сейчас, иначе сюрприз будет безнадёжно испорчен. Дела отняли у принца добрых пару часов времени – а потому, вернувшись в свои покои, Сома был весьма удивлён обнаружить Агни всё ещё мирно дремлющим. Это было тем более странно, что до сегодняшнего дня юноше ни разу не доводилось видеть своего верного слугу спящим. Изо дня в день Агни неизменно поднимался много раньше своего принца, и ложился сам, только удостоверившись, что господин крепко спит. Сома качнул головой, придя к выводу, что Агни следует больше отдыхать. Но только не сегодня. Сегодня слишком особенный день. Мягкими медленными шагами Сома подплыл к скромному ложу слуги и осторожно, почти бесшумно опустился на пол, ложась рядышком на бок. «И как только он может спать здесь?» – принц тут же недовольно заёрзал, не пролежав на жёсткой поверхности и пяти секунд. «Надо будет потом перетащить откуда-нибудь вторую кровать», твёрдо решил Сома, спустя минуту кое-как найдя более или менее удобное для себя положение. Агни же, на удивление, выглядел настолько умиротворённым во сне, будто ночевал на пуховой перине. Поразительно, приходит к выводу юный принц. Будучи по праву своего рождения брахманом, настоящим баловнем судьбы, теперь его Агни так легко довольствуется тем ничтожно малым, что имеет, находясь с ним. Крыльями бабочки внутри затрепетала нежность – нередкий гость, когда мысли юного принца порхали, словно лёгкие крылатки, вокруг образа его дорогого друга. Не решаясь будить Агни чересчур резко, Сома протянул руку и мягко коснулся ладонью его лица. В следующий миг нежная улыбка расцвела на губах юноши. Подобный жест был совершенно в новинку для него – но воспринимался на удивление естественно, словно привычный каждодневный ритуал. Эта необыкновенная естественность несколько тревожила – но в то же время успокаивала, неожиданно уютная и умиротворяющая. Сома мысленно усмехнулся, проведя кончиками пальцами вдоль виска своего приближенного: а как же может быть иначе? Это же Агни, с ним ничего не страшно. Улыбаясь своим мыслям, юноша нежно погладил слугу по щеке. Пожалуй, даже слишком нежно – недостаточно, чтобы вырвать его из нежных объятий Морфея, но в самый раз для того, чтобы выразить этим жестом теплоту и привязанность. «Интересно, – размышлял принц, – когда в последний раз к нему проявляли нежность? а заботу?» Последние несколько лет уж точно обошлись без этого. Какое упущение с моей стороны. Сома придвинулся ближе к Агни, не сводя глаз с его лица, каждая чёрточка которого была знакома и изучена, родная, прикипевшая к сердцу. В груди снова затрепетали бабочки. На первых порах побаиваясь этого чувства, юноша быстро привык к нему и теперь не мог представить самого себя без этого нового, прекрасного во всех отношениях чувства по отношению к Агни – хотя и не мог точно сказать, когда именно оно начало в нём прорастать. К такому человеку невозможно было оставаться равнодушным – хотя изначально Сома испытывал к нему лишь удивление и непонимание. Но стоило Агни всего пару недель провести при дворе – юному принцу оставалось только изумлённо наблюдать, как преступник преображается на глазах. Тогда-то Сома и ощутил впервые новое для себя чувство восхищения. Постепенно оно перетекало в доверие, затем – в привязанность, и в конце концов образовало невероятное по своей теплоте сочетание. Большую часть времени оно искусно таилось где-то внутри, рядом с сердцем – но непременно расцветало и согревало его в те моменты, когда верный слуга заботился о нём, говорил с ним или просто одаривал господина благоговейным взглядом. Или вот сейчас, когда Агни блаженно улыбается во сне – а Сома, с такой же улыбкой на губах, любовно гладит его по щеке. И всё происходящее кажется закономерным и единственно правильным. В конце концов, кто, если не он, достойнейший из смертных, должен вызывать подобные чувства? Прости, что так преступно долго позволял себе не замечать сокрытого в тебе солнца. На мгновение ладонь Сомы остановилась на щеке Агни. А ты и не знал об этом, конечно же. В сердце что-то кольнуло: наверное, это чувство вины, подумал юноша. Ничего. Я обязательно покажу тебе, сколь многого ты достоин. Мысленно пообещав себе непременнейшим образом это осуществить, Сома ласково погладил спящего Агни по виску и хотел было придвинуться ещё немного ближе – но в этот момент слуга шевельнулся во сне. Еле слышно прошептав что-то – как принц ни прислушивался, а так и не различил, что именно – он, медленно потянувшись рукой к лицу, накрыл ладонь Сомы и чуть заметно прижал её к своей щеке. Видимо, принц слишком громко ахнул от неожиданности – и встрепенувшейся в груди вереницы бабочек – что Агни моментально распахнул глаза. Секунда на то, чтобы взгляд серебристых глаз сфокусировался, а слуга, осознав, в каком положении оказался, резко отпрянул назад. – М-мой господин, я… – в ответ Сома подскочил вслед за ним и воодушевлённо рассмеялся. То ли бабочки совсем расшалились и защекотали юношу своими крыльями, то ли раскрасневшиеся щёки Агни всколыхнули в нем очередную волну обожания – да, верное, наконец, слово – а то и просто принц был счастлив, что наконец может приступить к осуществлению своих грандиозных планов. Смущённый и испуганный, Агни собирался уже было, по своему обыкновению, рассыпаться в извинениях и оправданиях, но не успел – потому что, не давая своему дорогому другу опомниться, Сома тут же бросился ему на шею с оглушительным криком: – С днём рождения!!! Не успев ни на что опереться, Агни потерял равновесие, и они вдвоём с принцем повалились на пол, сопровождаемые заливистым хохотом Сомы. – Ох, ты только посмотри на себя! – отсмеявшись, воскликнул принц. – Э-эй! – слегка приподнявшись над всё ещё не отошедшим от шока слугой, он принялся весело тормошить его. – Ну же, улыбнись, сегодня ведь твой день! Лицо юноши светилось искренним восторгом, словно это был его собственный день рождения – и растерянность Агни тут же испарилась. Вспоминая растроганную улыбку господина в день его восемнадцатилетия – торжества по случаю которого его верный слуга устраивал, конечно же, в одиночку – Агни пришёл к выводу, что даже она не могла сравниться с этим выражением чистой радости. В который раз бичуя себя мыслями о том, что ни в одной из последующих жизней ему не достичь таких высот, чтобы оказаться достойным внимания этого благословенного человека, Агни улыбнулся и аккуратно усадил принца рядом с собой на пол, и затем только поднялся сам. – Что тебе снилось? – улёгшись на живот, принц подпёр кулачками голову и вопросительно уставился на своего приближенного, болтая ногами в воздухе. Придя в себя, Агни привычным и отточенным жестом приложил руку к сердцу. – Конечно же, вы, мой господин. – Ну-у, это я и сам знаю, – довольно мурлыкнул Сома, с детским любопытством хлопая ресницами. – А что именно? Почтительно улыбнувшись, Агни принялся за рассказ. Обычно Сома обожал слушать сны Агни – хотя уже давно догадался, что все они были от начала до конца придуманы, чтобы его позабавить. Но сейчас принца распирало от желания поскорее начать сегодняшний день – поэтому он не стал дослушивать даже до середины, вскочив на ноги и схватив опешившего рассказчика за руку, утягивая за собой. – Ну вот и славно! А теперь пойдём завтракать! Дважды просить не пришлось: Агни покорно поднялся вслед за принцем. – Сию секунду приступлю к готовке, мой… – А вот и не приступишь! – преисполненный довольства возглас. Агни вопросительно приподнял бровь. – Всё уже готово! Опешив от такого заявления, Агни удивлённо распахнул глаза. Господин готовит для него, слуги? Немыслимо. При мысли о том, что принц, возможно, впервые в жизни пользовался кухонной утварью, Агни бросило в дрожь – не приведи Сарасвати, чтобы он порезался или обжёгся! Словно прочитав его мысли, Сома тут же убрал за спину руки, на которых красовались несколько маленьких ожогов от кипящего масла и парочка свежих порезов от слишком остро отточенного ножа. Поймав себя на том, что он уже несколько секунд ошеломлённо таращится на господина, Агни одёрнул себя – нельзя, чтобы принц подумал, что слуга не оценил его заботы! – и признательно улыбнулся. – Вы оказываете мне величайшую честь, господин Сома. Юноша горделиво приосанился, очевидно удовлетворённый ответом. – А то как же! И это ты ещё не пробовал! – Приятно поражён тому, что вы открыли в себе талант к кулинарному искусству, – продолжил Агни, размышляя о том, как он мог бы отблагодарить господина. – О, в этом я тебя понимаю! – Сома засиял от гордости. – Всех моих талантов и не упомнить: немудрено, что ты сбился со счёту! – Несомненно, – Агни смотрел на него с неподдельным благоговением. – Хотя на самом деле, – сконфуженно признался принц, – я откопал в библиотеке Сиэля книжку об индийской кухне и скопировал весь рецепт оттуда, – он сконфуженно почесал в затылке, сопровождая этот жест совершенно ангельским взглядом исподлобья. Агни не мог сдержать ласковой улыбки, отражавшей лишь малую часть той нежности, что теплом разливалась внутри. – Это ничего, Ваше Высочество, – мягко произнёс он. – Ни один из наших талантов не даруется нам от рождения. Дорога к новым свершениям всегда терниста, мой господин, и у Вас ещё всё впереди, – осмелившись, Агни протянул руку и бережно стёр пятнышко от муки со щеки принца. – Но будьте уверены, что на каждом шагу Вашего пути вы будете иметь плечо, на которое сможете в любой момент опереться, – задержав свою ладонь на щеке господина чуть дольше, чем положено, Агни неохотно опустил руку – с тем, чтобы приложить её к груди и отвесить очередной поклон. А Сома с приоткрытым ртом и широко распахнутыми глазами ловил каждое слово своего кхансама. Ну надо же. Эта безупречная, достойная лучших воинов выправка, эта идеальная осанка, эта изысканно-книжная речь – это ли достоинства представителя низших слоёв? На секунду лицо юного принца приняло тоскливое выражение – но когда Агни, бдительный, как всегда, моментально заметил это и поднял беспокойный взгляд на господина, тот мигом заулыбался ещё шире, чем раньше. – Впереди у нас целый день, ты помнишь, верно? – не дожидаясь, пока Агни кивнёт в знак согласия, Сома принялся в красках расписывать то, что их сегодня ждёт. – Сначала мы пойдем слушать музыку – и не надо так удивлённо смотреть на меня: я же знаю, что ты неравнодушен к итальянской классике! – на самом деле, это было чистой воды предположение, но судя по заинтересованному выражению на лице Агни, принц понял, что у него есть все шансы угадать. – Потом нас отвезут за город – ты не представляешь, сколько всего я там распланировал! После обеда вернёмся в Лондон, здесь нас ждут ещё кое-какие дела, – принц задорно улыбнулся, – а когда доберёмся домой, то, как всегда, посвятим вечерок чтению! – торжественно заключил Сома. – Ну как тебе? – подхватив своего кхансама под руку, он потащил его в направлении обеденного зала. – Вы превосходите самые смелые ожидания, мой господин, – отойдя от первоначального шока только спустя полминуты, Агни приложил свободную руку к сердцу. – Как и всегда. Сома расплылся в улыбке. Он любил это «всегда». Такое приятное ощущение, что с Агни его связывает целое «всегда», необъятная вечность. Что же до его покорного слуги – целый день наедине с господином для Агни уже был сродни благословению богов. Мысль же о том, что его светлый принц приложил столько труда и усилий, чтобы сотворить для него праздник, с одной стороны, заставляла сердце Агни таять от этой трогательной заботы – а с другой, ударяла в спину ядовитым осознанием того, что этой самой заботы он ни в коем случае не заслуживает. После завтрака, который оказался на удивление вкусным (хотя Агни, если быть до конца честным, не ожидал этого от принца, которому сегодня случилось впервые прикоснуться к кухонной утвари), Сома вновь схватил Агни за руку и поволок обратно в их покои. – Так как нам сегодня предстоит долгий и насыщенный день, мы выдвигаемся прямо сейчас! – воскликнул принц, как только они остановились посреди светлой комнаты. Агни приклонил голову в знак безоговорочного согласия. – Но сначала, – Сома прошествовал к платяному шкафчику, извлёк оттуда сверток в праздничной обертке и довольно вручил его не успевшему опомниться Агни, – ты должен переодеться. Неверяще взглянув на сверток, Агни перевёл полный изумления взгляд на победно улыбающегося господина. – Нет, выходить из комнаты я не буду, – Сома был настроен решительно. Впрочем, заметив, как его приближённый стремительно заливается краской, принц всё же решил не слишком смущать его. Отойдя подальше, он выглянул в распахнутое окно и блаженно зажмурился, подставляя лицо тёплому летнему ветерку. Сегодняшний день был необыкновенно для мрачной Англии солнечным; оно, впрочем, и неудивительно, подумал Сома, помня об особенной дате. Сгорая от любопытства и желания увидеть выражение лица Агни, когда тот развернет обёртку, юноша не удержался и тайком глянул на его блёклое отражение в оконном стекле. Посмотреть и вправду было на что: увидев обновки, Агни едва сумел сдержаться от того, чтобы изумлённо ахнуть. Новый костюм по фасону напоминал его прежний, но был выполнен из ярко-алой парчовой ткани с чудесным цветочным узором. С затаённым трепетом, совершенно невесомо Агни провёл кончиками пальцев по изысканно вышитому орнаменту – настоящая золотая нить. Представителям низших каст и прикасаться к такой роскоши непозволительно. Агни украдкой бросил переполненный нежностью взгляд в сторону господина, который изо всех сил старался казаться невозмутимым. Чем же заслужил я это высочайшее благословение находиться рядом с таким сокровищем? Только в мыслях Агни мог позволить себе столь вольное суждение. Едва-едва Агни успел застегнуть верхнюю пуговицу, Сома, уже сгорающий от нетерпения, резво развернулся к нему. Как и ожидалось, его кхансама был очарователен в новом облачении. Наряд был подогнан точно по фигуре («Мерки? Какие ещё мерки, я вам и так всё скажу; хотите, даже нарисую?»), покрой подчёркивал грацию и стать высокого мужчины, а благородный красный цвет оказался на удивление подходящим для Агни, придавая его облику едва уловимого, но подлинно королевского величия. Сома в открытую залюбовался своим приближённым. Впрочем, открывшуюся перед ним великолепную картину портило виноватое выражение на лице Агни. Нервно накручивая на палец кончик длинной белоснежной пряди, он избегал смотреть господину в глаза, уставившись в пол. Обеспокоенно приподняв бровь, Сома подошёл к нему. А ведь ты не имеешь ни малейшего понятия, насколько ты прекрасен. Юноша робко протянул вперёд руку. – Мой принц, я… – пробормотал Агни, не зная, куда себя деть от смущения, – моей благодарности нет предела, но… – он резко умолк в замешательстве, когда Сома, рассматривая его, неопределённо хмыкнул и, быстро вытянув вверх уже обе руки, щёлкнул застёжками его жестяных серёг. В следующую секунду так называемые украшения лежали на ладони принца, который критически их осматривал. Старенькие, потемневшие, вообще мало напоминающие ювелирные изделия. Недолго думая, Сома тут же выбросил их в незакрытое окошко – Агни успел только запоздало протянуть за ними руку. – Это совершенно никуда не годится, – уверенно произнёс принц, достав из шкафа свою шкатулку с драгоценностями и увлечённо в ней копаясь. Наконец он извлёк оттуда пару небольших, но изящных и аккуратных золотых серёжек и аккуратно надел их на шокированного Агни – тот факт, что от изумления тот не двигался с места, здорово помог делу. – Если хочешь, можешь считать это моим подарком. И это тоже, – он аккуратно провёл ладонью по золотой вышивке на новеньком шервани. – Вообще всё, что сегодня произойдёт, считай моим подарком тебе. И… да боже ты мой! – усмехнувшись, Сома привстал на цыпочки и аккуратно стёр большими пальцами слёзы, выступившие в уголках глаз Агни. – Если ты хочешь как-либо отблагодарить меня, выполнишь мою просьбу? Не было ещё ни одного случая, когда Сома не сумел бы прочесть на лице Агни все его чувства и переживания. Вот и сейчас – готовность сию же секунду перевернуть вверх ногами весь мир ради принца читалась с поразительной чёткостью. – Я хочу, – настойчиво произнёс Сома, аккуратно разглаживая несуществующие складки на новом наряде Агни, – чтобы сегодня ты держался на равных со мной. Мы выйдем в свет, и люди вокруг должны видеть в нас не принца и его слугу, но двух особ королевских кровей. Ты можешь сделать это для меня, Агни? – Сома нахмурился, не получив ответа. А его кхансама, растерянно глядя перед собой, попросту пытался понять, не шутит ли господин. – Я… – судя по неуверенности в голосе, Агни сделал правильный вывод, но всё ещё боялся собственных предположений, – не уверен, что смогу держаться соответствующе Вам, мой принц. – Брось! – фыркнул Сома. – Ты выглядишь не хуже самого короля! – он принялся развязывать потрёпанный тюрбан на голове дорогого друга. – Забудь на сегодня, что ты мой слуга, хорошо? – Агни казался в высшей степени изумлённым этими словами. Предвидя такую реакцию, Сома шагнул навстречу своему приближённому и положил руки ему на плечи. – Сегодня твой день. Растроганный до предела, Агни не мог более произнести ни слова: это чувство восхищения и благоговения не представлялось возможным облечь в сухую словесную форму. А потому он просто склонился перед господином до земли и бережно коснулся его стоп в открытой обуви. Улыбнувшись, Сома положил руку ему на макушку в традиционном жесте благословения*. – Я буду рад сделать тебя немного счастливее, – неудержимо ласково произнёс он. – Пойдём. Лакей уже ждёт нас. Казалось, Агни выпрямился только для того, чтобы отвесить новый поклон. – Ваше желание – закон, мой… Сома многозначительно упёр руки в бока и сдвинул брови. Агни сконфуженно улыбнулся. – Прошу прощения, Сома-джи**. Юный принц довольно заулыбался. Новое обращение понравилось ему даже больше прежнего. – Так-то гораздо лучше. Тёплое августовское солнце встретило их ласковым зноем, стоило им закрыть за собой дверь особняка. Полной грудью вдохнув свежий воздух, Сома расплылся в сияющей улыбке и подхватил Агни под руку – к великому изумлению последнего. Сегодняшний день станет одним из лучших в их жизни, и не бывать ему досточтимым принцем Бенгалии, если этого не случится.***
Первым запланированным на сегодня мероприятием был поход на симфонию. Один из Вестонских знакомых Сомы (тот самый, в чью честь была устроена бойня подушками), по счастью, имел в родственниках директора консерватории – и при помощи врождённого красноречия принца, его поразительной настойчивости и чисто символической платы за услугу тот согласился слегка изменить программу. «Скучная», по мнению Сомы, английская оперетта была перенесена на неделю вперёд, а утром двадцать четвёртого августа музыкальное заведение открывало свои двери для поклонников итальянской оперной сцены. Богатое и изысканное убранство консерватории пленяло глаз каждого вошедшего. Изумлённо ахнув, Агни только и мог, что ошеломлённо осматриваться по сторонам. По правде говоря, он всегда был весьма равнодушен к роскоши – и сейчас, едва ли не с грустью взирая на окружающее их вычурное изобилие, слишком явно предназначенное только для сливок общества, ощущал колкое, неуютное смущение. Они оба ведь только потому здесь, что принц хотел сделать ему приятно, счёл его достойным созерцать великолепие вокруг. Смертельно не хотелось его разочаровывать. Едва Сома и Агни ступили на порог так называемого храма музыки, взгляды большинства посетителей оказались прикованы к двоим индийцам в богатых одеяниях. В том числе – семьи того самого приятеля-помощника, пришедшего сюда исключительно из любопытства, желая поглазеть на «дорогого друга», ради которого Кадар так расстарался. – Доброго вечера, – Говард возник из ниоткуда. Очаровательная елейная улыбка, которой так долго обучают студентов безукоризненного Алого факультета, была уже наготове. – Какими судьбами, Кадар? – юноша медленно моргнул. – Музыкой решил поразвлечься? Агни бросил мимолётный взгляд на господина – тот, казалось, был искренне рад встретить школьного товарища – и благополучно пропустил пристальный сверлящий взор, которого был удостоен сам. – Как видишь! – подбоченясь, похвастался Сома. – Нам, принцам крови, только в таких заведениях и развлекаться, не так ли? – Конечно, – лениво поддакнул юноша, мотнув головой с завитыми белокурыми локонами. Агни напрягся, уловив насмешку в его интонации. – И твой спутник, – вероятно, почуяв недоверие, Говард стрельнул глазами в сторону Агни, – тоже особа королевских кровей? Агни невольно вспомнил, как в тот раз, притворяясь священником, отвесил этому мальчугану легкий, но ощутимый подзатыльник за то, что тот попытался исподтишка напасть на принца с подушкой. Сома же, как и тогда, казалось, совершенно не замечал лукавства в словах и поведении приятеля. – А ты как думал? – подбоченился он. – Во всей Индии не сыскать персоны благороднее! – Неужели? – Говард сощурился. – Уж не сам ли раджа почтил нас своим присутствием? Не верит. Ни единому слову не верит. Агни захотелось вмешаться в разговор и поставить зарвавшегося юношу на место – но, тут же осознав, что это будет выглядеть так, словно он вступается за самого себя, оставил эту затею и промолчал. – Тоже мне, – фыркнул Сома. Агни удивлённо перевёл взгляд на господина. – От раджи разве есть какой толк в королевстве? А вот мой bhaiya***, если хочешь знать, – Соме пришлось ощутимо облокотиться на руку Агни, чтобы тот с замиранием сердца понял, что принц говорит о нём, – человек весьма выдающихся талантов! И вовсю готовится принять свой титул, кстати! – на лице собеседника отразилось удивление вперемешку с недоверием. Агни открыл было рот, чтобы покаянно объясниться в недоразумении, но Сома тут же перебил его, незаметно ущипнув за локоть. – Так что будь-ка ты, приятель, осторожнее! На первый раз мы тебя великодушно прощаем – только потому, что ты наш друг, конечно – но с нами, королями, шутки плохи! – Сома изобразил на лице самодовольную ухмылку. Она всегда хорошо скрывала волнение. Не то, конечно же, совсем не то. Но безусловно ближе к истине, нежели сухое и пренебрежительное «он мой слуга»: правда, которая никуда не девалась, но давно уже перестала себя исчерпывать. Враньё будет раскрыто если не сию секунду, то в ближайшее время точно. Но, стоя на своем, Сома докажет и продемонстрирует, насколько Агни ему важен – и насколько он больше, нежели простой слуга. Понимая, что отказом поставит принца в глупое положение, Агни с готовностью кивнул головой, соглашаясь со всем сказанным. Довольно сухо распрощавшись со школьным приятелем, Сома как ни в чем не бывало утянул Агни дальше по коридору. Соблюдая все меры предосторожности, которые были безрассудно попраны господином в разговоре, Агни решился заговорить только когда они отошли на приличное расстояние. – Мой гос… – суровый обжигающий взгляд, – то есть… Сома-джи, – Агни запнулся, едва сумев выдавить из себя непривычное обращение. – Зачем Вы солгали? Принц остановился посреди зала и в упор взглянул на него, вопросительно изогнув бровь. – Когда Вы в следующий раз изволите выйти в свет, станет ясно, что я всего лишь Ваш кхансама, – объяснил Агни, нервно постукивая кончиками пальцев друг о друга. Сома пристально наблюдал за движениями его рук. – Вы только что подвергли опасности Вашу репутацию, мой п… Сома-джи. Не беспокойтесь: я непременно вступлюсь за Вашу честь, как только этого потребует ситуация, но не кажется ли вам, что… что… что вы делаете? Деловито разбинтовывая руку Агни, Сома насвистывал себе под нос какую-то незатейливую мелодию. – Не дело, что особа королевских кровей вынуждена носить столь потрёпанные неаккуратные тряпки, – пробормотал он, разматывая бинт окончательно и пряча его за спину. – Верно, Агни? – настойчивый взгляд золотистых глаз. Вы упорно тянете меня следом за собою, не давая ступить и шагу назад. Как это… удивительно с Вашей стороны. – Не смею возразить, – выдохнул Агни. – Так-то! – с улыбкой до ушей провозгласил принц. – А как все высокие персоны, мы сегодня имеем целую уйму дел! Так что мы не можем позволить себе попусту тратить время! – Сома подхватил Агни под руку, точно так же, как и до неловкой встречи – только теперь хватка принца ощущалась сильнее и увереннее. Не считая этого небольшого инцидента, а также того, что Соме приходилось периодически одёргивать Агни, то и дело норовившего согнуться в три погибели, опасаясь, что людям за его спиной не видно сцены, поход в консерваторию выдался удачным. По крайней мере, Сома убедился в этом, когда увидел слёзы, что появились в уголках глаз Агни во время самой мощной инструментальной партии. Мягкая и немного грустная улыбка расцвела на губах юного принца. Казалось, что с каждой ноткой этой тонкой проникновенной мелодии их обоих ласкают нежные лучики знойного итальянского солнца – так похожего на родное индийское. Но одновременно Сома ощутил неуютное чувство тоски, усилившееся при виде слезинки, медленно стекающей по щеке его кхансама. Скучает ли Агни по Индии? Задавая этот вопрос самому себе, принц не сомневался в своем ответе. Но сможет ли Агни ответить то же самое? Сдержав разочарованный вздох, Сома понял, что вопросов, ответы на которые он должен знать, но почему-то до сих пор не знает, куда больше, чем ему казалось. Поездка за город, на которую так надеялся Сома, к его великому сожалению, не удалась. Помешал грянувший буквально вчера щедрый летний дождь, размывший все дороги на подступах к Лондону. Чтобы как-то подбодрить поникшего принца, Агни предложил ему заскочить на обед в один из лучших – по слухам – ресторанов Лондона. Впрочем, вскоре выяснилось, что Агни готовит намного лучше их расхваленных поваров. Причем Сома умудрился высказать это достаточно громко для того, чтобы привлечь к ним внимание всего зала. Агни, в свое оправдание, не нашёл ничего лучше, кроме как отправиться на их кухню, где принялся готовить сам и учить готовке так называемых коллег-поваров – при этом умудрившись даже не запачкать новенький шервани – и в итоге они накормили вкуснейшим гаджар пулау весь ресторан. Соме оставалось только с разинутым ртом наблюдать, как растроганный шеф-повар слёзно выпрашивает у смущённого Агни рецепт его божественного карри. А на вечер у них был запланирован визит в театр, на самый успешный и грандиозный спектакль этого месяца****. Не удержавшись, Сома заранее посмотрел постановку, на которую собирался отвести своего верного приближённого, и стойко вытерпел положенный срок, чтобы не расписать ему в красках, что их ждёт. Зато теперь, по пути к театру, Агни с улыбкой слушал, какие роскошные декорации ожидают их на сцене («Выглядит как настоящий замок, ты представляешь? Держу пари, они едва не разорились! Интересно, а мечи у них настоящие?..»), какой красивой будет музыка и какими глубокими – голоса актёров («Хотя мы с тобой можем не хуже, как считаешь?»). Агни был благодарным слушателем: видя и чувствуя увлечённость принца, он чутко улавливал интересующие его темы и задавал нужные вопросы. Так, за несколько минут он узнал, что Сома неравнодушен к историческим мотивам в спектаклях («…И все это происходило много-много веков назад!»), обожает сцены сражений («Хотя битв они могли добавить и побольше! Сам посуди, ну какие же доблестные герои дерутся за сценой, так что один звук от них слышен?!») и питает настоящую слабость к счастливым концовкам («Но это всё ничего, зато в финале… а нет, я не скажу тебе! Ты должен увидеть это сам!»). Все эти сведения чётко отложились в памяти Агни и были взяты им на заметку. Всерьёз уцепившись за идею устроить на следующий день рождения господина настоящую оперу на дому, он на минуту погрузился в размышления – и едва заметно вздрогнул, когда принц легонько потряс его за плечо, привлекая внимание. – Агни… – Сома приклонил голову вбок, глядя на слугу изучающе, с нескрываемым любопытством. – А что ты любишь? Привыкший всегда объяснять принцу непонятные ему вещи, прекрасно сведущий в дюжинах различных областей, знающий «всё на свете, не так ли, Агни?», сейчас он – растерялся. Медленно моргнув, он принялся напряжённо раздумывать о том, как бы сформулировать свой ответ. Вы спрашиваете, что я люблю – словно это может быть для вас не очевидно. Неужели, задав этот вопрос только сейчас, вы не понимаете, что ответ на него получаете каждый день? Я люблю вас, мой господин – и поэтому я люблю всю эту жизнь. Удивительную и прекрасную, что сверкает яркими красками в моменты, когда вы благословляете мой взор своим присутствием. Вы влюблены в жизнь, наслаждаясь каждой секундой – и я не могу не восхищаться её великолепием, которое делает вас, мое бесценное сокровище, счастливым. Вы оживляете мир вокруг себя – и только рядом с вами, безграничным источником жизни, я сам чувствую себя живым. Любопытство ни на секунду не угасало в прекрасных янтарных глазах, глядя в которые, Агни терялся. Должен ли он быть до конца честен с принцем? Допустив на секунду эту мысль, Агни едва не прельстился ею – но вовремя сумел удержаться. – На самом деле… Сома-джи… – сбивчиво начал он, подбирая подходящие слова. Договорить ему не позволил резкий толчок в бок кареты, едва не сбивший её с колес. Агни моментально подскочил с места и сгрёб Сому в охапку, живой подушкой предохраняя от жёсткого падения. Впрочем, благодаря умелому извороту кучера, карета Сомы и Агни устояла на месте – в то время как вторая, с которой они только что столкнулись, под перепуганные ахи и охи проходящих мимо зевак завалилась на мостовую набок. Пока Сома ругался с владельцем злополучного экипажа, Агни втихомолку принялся вытаскивать из него помятых и перепуганных людей – по видимому, родственников крикливого хозяина. В карете, как оказалось, ютилось целое небольшое семейство из шести человек: попадав со своих мест, они в конечном счете повалились друг на друга, получив достаточно ощутимые ушибы, а кое-кто даже выглядел травмированным. Сома коротко вскрикнул, увидев пятна крови на ладонях своего кхансама. Впрочем, освободившиеся с его помощью люди выглядели куда более неважно – более того, одно и то же понурое выражение застыло на их лицах, и все как один уставились в землю, словно побитые. А их отец – брат, муж, свояк, кто он им там? – всё твердил о каком-то отколотом вензеле у кареты, которая якобы была их фамильным сокровищем. Устав выслушивать бредни разъяренного чудака, принц пренебрежительно фыркнул и, уже привычным жестом подхватив Агни под руку, спешно покинул место происшествия, мимоходом бросив короткий взгляд в сторону городских часов, располагавшихся неподалеку. Кажется, теперь, с учетом инцидента на дороге и погнутого колеса у кареты, до здания оперного театра они смогут добраться не раньше, чем под самый конец представления. Так или иначе, уютная уединенная беседка, на которую они случайно набрели в пути, стала самым лучшим пристанищем для них. Только тогда, когда они удобно устроились под лёгкой узорчатой крышей, выяснилось, что, вызволяя людей из разрушенной кареты, Агни довольно серьёзно поранил руку. В этот момент Соме очень пригодились бинты, которые он снял с него в консерватории: спешно выхватив их из кармана, принц принялся за перевязку. Торопливо оборачивая бинт вокруг внушительной, но, к счастью, уже не кровоточащей раны, Сома с предельной строгостью смотрел на виновато улыбающегося Агни. – И чтобы впредь я больше не видел актов бессмысленного самопожертвования с твоей стороны! На самом деле Сома был горд своим Агни. Представляя на его месте самого себя, он не сомневался, что поступил бы так же. По мере своего взросления юный принц всё твёрже убеждался в том, что непреложной обязанностью сильных мира сего является забота о слабых. Что же до Агни – даже не принадлежа к сонму тех, кто обладал в этом мире могуществом и богатствами, он только тем и занимался, что помогал всем и каждому. Удивительный человек, в который раз убеждался принц. Только неплохо бы дать ему понять, что господин на него сердится – чтобы впредь был аккуратнее и больше не рисковал своим драгоценным – для Сомы, во всяком случае – здоровьем. – Нижайше прошу прощения за то, что осмелился доставить Вам тревогу, Ваше Высочество, – произнёс Агни, здоровой рукой мягко касаясь плеча господина. – Но что же может быть важнее для человека в его день рождения, – говорил он с теплотой в голосе, – чем видеть, что он может быть полезен и нужен другим людям? В день, когда он вспоминает о том, что ровно тридцать один год назад появился на этот свет, – услышав о возрасте, Сома удивлённо округлил глаза, – всегда отрадна мысль о том, что, быть может, произошло это не напрасно… Ваше Высочество, что-то не так? – он приподнял бровь, заметив, что Сома прекратил перевязку – хотя она была ещё не окончена – и смотрел на него, не отрывая пытливого, неравнодушного взгляда. – Что же такое с тобой случилось? Несколько раз Агни непонимающе моргнул, не совсем в этот раз уловив, что нужно его господину. Поёрзав на жёстком деревянном сидении, принц развернулся на девяносто градусов и улегся вдоль скамейки, положив голову Агни на колени. Последний вздрогнул и нервно осмотрелся по сторонам. Соме, по всей видимости, не было дела до того, есть ли поблизости люди. Глядя на своего приближённого снизу вверх, он пояснил: – Как вышло так, что столь благородный и самоотверженный человек, как ты, оказался на плахе? Я, помню, слышал краем уха сплетни о тебе, – Агни заметно побледнел, – но теперь, когда я знаю тебя вдоль и поперёк, я не могу понять, что ты мог совершить столь ужасного, что тебя собирались казнить за это. По телу Агни пробежал холод. – Я хочу сказать вот что, – продолжал Сома. – Тот Агни, который, дай ему волю, отдаст миру всего себя до капельки даже в свой день рождения – и тот… жалкий и отчаявшийся человек, которого я подобрал в тот день на площади… Эти двое никак не могут сойтись в единое целое в моем понимании. Мне не верится, что ты – я имею в виду, ты, милейшее и добрейшее существо на этой планете – и вдруг стал хулиганом и преступником. С чего всё началось? Агни, заметно нервничая, все-таки заставил себя улыбнуться. – Мне… кхм, – он глубоко вдохнул, – безумно льстят Ваши слова, мой принц, – промолвил он, справившись с беспокойством в голосе. – Но всё же боюсь Вас разочаровать. Не стоит обманываться на мой счёт: я и впрямь был ужасен. Сома фыркнул и закатил глаза. Такая уж натура была у его кхансама – если кто-то ударится ногой об стол, виноватым в этом он непременно будет считать себя – за то, что когда-то принёс и поставил сюда этот самый злополучный стол. – Ты так всегда говоришь. Расскажи хоть раз, с чего ты это взял. А потом я сам решу, кем мне тебя считать. Принц почувствовал, как все тело Агни напряглось. – Эта история не для Ваших ушей, мой принц, – неожиданно резко произнес он, и, вероятно, сам испугавшись своей интонации, тут же осёкся: – Простите меня. Но Вам не следует этого знать. Вы еще слишком юны для… подобного рода историй. – Не доверяешь мне?! – Сома прищурился. – Эй, я тебе выкладываю все, что происходит в моей жизни! – И я в высшей степени ценю Ваше доверие и счастлив им обладать, – торопливо заверил его Агни. – Так что же? – развел руками принц. – Или твой «младший братик» подобного счастья не достоин? Агни стиснул кулаки и прикрыл глаза. Вы достойны всего земного счастья, мой прекрасный невинный господин. Именно поэтому… я не хочу, чтобы вы разочаровались в человеке, которого имеете неосторожность почитать едва ли не за святого. Судьба распорядилась так, что я – тот, кому вы доверяете свою жизнь и благополучие; вы не должны ни на секунду усомниться в том, что доверились ненадёжным рукам. – Я… – желая высказать эти мысли вслух, Агни запнулся, словно подкошенный. В конце концов, он тяжело вздохнул и опустил голову. – Простите. Это всё, что он позволил себе сказать. Сома промолчал. Многократно хуже, чем чувствовать себя обманутым – это гадкое опустошающее ощущение, что тебе не доверяют. По той или иной причине – о которой Сома не знает и знать не хочет – с ним не хотят делить ту самую, наиболее важную для понимания мыслей и состояния души другого человека вещь. Не хотят, как бы несуразно это ни звучало, помочь ему помочь, разделить это гложущее бремя на двоих. Грудь наполняет неприятное тянущее чувство – как будто тело разрывает пополам изнутри. По сути, это сейчас и происходило: будучи с ним единым целым – в чем ещё утром Сома был непоколебимо уверен! – Агни сейчас отгораживается от него непроницаемой глухой стеной. Что ж, будь по-твоему, Агни. Стена так стена. Поднявшись на ноги, Сома, не оборачиваясь, зашагал к тому месту, где их ждала карета. Не сводя глаз с его понурых плеч, Агни чувствовал, как по кусочку отмирает и рассыпается в прах сердце, а вместе с ним – надежда на прощение. Всю дорогу до поместья они проехали молча. Пару раз Агни робко пытался завести разговор – спрашивая, не холодно ли господину и не желает ли он чаю по приезду домой – но в ответ получал безразличное молчание. Принц даже ни разу не взглянул в его сторону, будто и вовсе не слышал. Дошло до того, что Сома демонстративно отвернулся от Агни, когда тот подал ему руку при выходе из кареты. Надменно задрав кверху нос, принц молча направился ко входу, и с каждым его уверенным чеканным шагом внутри Агни лепестками осыпалась надежда на прощение господина. Последний лепесток рассыпался пеплом, когда за принцем громко захлопнулась входная дверь его комнаты. Агни горько вздохнул и прислонился спиной к стене. Его господин никогда раньше не закрывался один в комнате. До какой же степени отчаяния довёл его Агни, что он, ненавидевший бывать в одиночестве, решил отгородиться ото всех? Вернее – от него. Ведь кроме них двоих, в поместье никого нет. Вернее – кроме Агни, у Сомы вообще никого нет. Спрятав искажённое рыданиями лицо в мелко трясущихся ладонях, Агни в бессилии опустился на пол. Только что он совершил ещё один непоправимый грех, вдобавок к тем, которые камнем висели на его душе, и о которых он просто не мог позволить знать тому, кто был слишком чист и безупречен, чтобы даже марать собственные уши подобными историями. Агни не знал, как ему быть теперь.