Пепел

      Танцу - бушующее пламя, разгорающееся с невероятной скоростью. Всему остальному - горстка пепла.       Ее волосы уже растрепались, и длинные рыжие пряди мелькают в тусклом свете едва-едва заметными бликами пламени. Она идеально проделывает последнюю связку и замирает. Колени задрожали. Девушка рухнула на деревянный пол, облегченно выдыхая от мыслей, что теперь собственное тело наконец-то дало ей право на отдых. Но поднявшись, юная балерина обнаруживает, что с трудом может идти - дрожь распространяется по ногам практически мгновенно, и чтобы устоять, приходиться напрягаться еще сильнее, чем во время танца.       Рудольф оказывается рядом, как по мановению волшебной палочки, чтобы подхватить свою партнершу. Она утыкается носом в его шею и стоит так несколько мгновений. - И что же ты здесь делаешь так поздно? - смеется Фелис, не протестуя помощи со стороны лишь потому, что на это совсем нет сил. - Опять просто задержался и просто проходил мимо?       Звуки, вырывающиеся из груди девушки, сложно назвать смехом. Уставшая, вложившая все силы в репетицию, она выглядит еще прекраснее, и юноша не может оторвать глаз от ее лица. - Ру-у-у-ди, - рыжеволосая машет ладонью перед лицом танцора. - Я вообще-то с тобой разговариваю. - А? Да, - блондин кивает, понимая, что слишком опоздал с ответом на заданные вопросы. - Просто задержался и просто проходил мимо. Как всегда, душенька. - Ты странный, - наконец выдает свой вердикт девушка, постепенно отстраняясь и отходя назад. - Если уж ты все равно здесь, то не окажешь мне услугу? - Какую? - чисто формальный вопрос. Юноша и так знает, что сейчас Ле Бра попросит проводить ее до той маленькой каморки на чердаке, в которой она живет. - Помоги мне дойти до комнаты. Иначе я споткнусь где-нибудь на лестнице и расшибусь.       Он молча протягивает ей руку без единой эмоции на лице. Фелис, заметив это, лишь в очередной раз пожимает плечами и хватается за протянутую ладонь, как утопающий за соломинку. Может быть оно и к лучшему - пусть дальше думает, что Рудольф всего лишь с возрастом стал немного странным. Догадывалась ли балерина о буре чувств, возникавшей внутри него от каждого прикосновения, не имело значения. Куда важнее, что именно ему выпадала эта возможность - провожать ее до комнаты.       Пара покидает концертный зал. Они идут по коридорам театра в полной тишине, лишь изредка перекидываясь какими-то бесполезными, ничего не значащими фразами. Юноша замечает, что девушка меняется словно по щелчку пальцев. Чем ближе к чердаку - тем она спокойней, тем меньше говорит.       В маленькой каморке светло из-за луны, свет которой проникает сквозь стекло большого окна. Фелис падает на кровать, закрывает глаза, но... не отпускает его руку. Рудольф садится рядом и просто смотрит, видя перед собой лишь растрепанную уборщицу. И никто бы не увидел в ней сейчас самую перспективную балерину среди выпускниц следующего года.       Он выучил все ее расписание, научился по настроению девушки определять, как долго она будет репетировать после основных занятий и выполнения всей своей работы, знал, в какие дни отправляется гулять с оборванцем Виктором, и всегда точно мог сказать, какой день подойдет для того, чтобы невзначай оказаться рядом и помочь ей.       Рудольф терпеливо каждый раз ждет за кулисами, наблюдая за ее идеальными движениями, наслаждаясь прекрасным зрелищем. Как давно это началось? Он не мог дать ответа. Наверное, с тех пор, как их поставили в пару в одном спектакле, но отрицать больше не было смысла - любит. Сильно. Настолько, что готов бороться с этим вредным мальчишкой до последнего.       На сцене Фелис горит. Горит так ярко, что ее пламя затмевает всех окружающих танцоров. Она не в состоянии сама контролировать эту неуемную энергию. Когда смотришь, когда танцуешь рядом - чувствуешь тепло ее огня, но если подойти слишком близко, то можно обжечься. Или вовсе сгореть.       Рудольф подошел ближе, чем кто-либо, разделив с ней танец, и теперь они горели оба.       Она от любви к танцу.       Он от любви к ней.       Только Фелис повезло намного больше. Как только она прекращала танцевать - из талантливой балерины превращалась в девочку-уборщицу. Вне танца рыжая была лишь горсткой пепла. Теплого пепла, приятно греющего ладони. А Рудольф так не мог.       "Эта девушка никогда не сможет полюбить по-настоящему. Ее сердце навсегда отдано танцу, и пока танец не отвергнет ее - ни один из вас ничего не добьется." - эти слова Одетта сказала ему, когда застала за кулисами, еще очень давно, когда Ле Бра только начинала раскрывать свой талант в полной мере, а он еще не мог понять, зачем тратит свое время на наблюдения за этой девочкой.       Даже если она будет уделять ему больше внимания, чем Виктору, он будет оставаться в проигрыше.       Танцу - бушующее пламя, разгорающееся с невероятной скоростью. Всему остальному - горстка пепла.       Жизни вне сцены - горстка пепла.       Любви - горстка пепла.