21 смерть в подарок?
Обычный субботний апрельский вечер в тихом пригородном парке Призрена. Первые листья каштанов уже прорезались наружу, обнажив молодую зелень со свежим и сладковатым смолистым запахом, ароматы первых гроздей цветов очень скоро заполнят трепещущий пробуждённой весенней суетой воздух, привлекая пчёл и шмелей. Закат состоится ещё часа через два, а пока самое время побродить по обширной территории кусочка почти дикого леса, не забыв утолить жажду у знаменитых Лебединых родников, куда любил приезжать в редкие дни отдыха сам Карагеоргий Петрович; впоследствии он приказал благоустроить территорию в качестве рекреационной зоны для жителей ближайших населённых пунктов, поскольку верил — ключевые детали плана победного восстания против Османской империи пришли к нему с трелями соек и переливистыми ариями соловьёв под шелест старинных дубов и клёнов… Тишина и лёгкое настроение продолжились бы, не попадись мне на глаза обычная сцена привитого за много поколений назад человеческого заблуждения с плохо скрытой от меткого глаза объективной аморальной составляющей. Мимо нас с Сецуной почти летящей походкой проследовал молодой человек с букетом алых роз в золотистой фольге — студент, судя по возрасту на вид — в сторону малого фонтана на пересечении нескольких дорог к ожидавшей его там подруге — среднего роста блондиночке с пышной гривой волос чуть ниже плеч, одетой, словно она отправилась на свидание — лакированные сапожки красного цвета, чёрные чулки, лёгкая весенняя курточка с урбанистическим узором, не скрывающая анатомических особенностей, и юбка выше колена. Мы сидели совсем недалеко, потому с небольшого расстояния уже не слышно слов, но всё ещё различима мимика и выражение лиц этой парочки. Стоило букету роз волнительно сменить право принадлежности — мои брови неодобрительно нахмурились. Рука любимой обняла меня сильнее, а её голова легла на моё левое плечо; вот так без слов моя девушка высказывается о готовности меня выслушать о причинах того или иного беспокойства, чтобы лучше разобраться самой. Правда, сейчас всё слишком очевидно; вряд ли большая часть адресованных ей доводов воспримется в качестве очередного открытия острова сокровищ. — Итак, моя леди, ты видишь то же самое, — расслабленный волшебным эффектом тактильного контакта начал я. — Я вижу: эти двое даже ни о чём не догадываются, — только Сецуна в знак поддержки меня строит мысль так, что я уже прав, а суть задачи — только разобраться в деталях и при необходимости дополнить их, а не относится к тезису скептически, когда он вызывает конкретные протестные реакции всего существа её мужчины. Ещё одно выгодное отличие в её пользу. — Мода этого года — букет из 21-ой розы кровавого оттенка в оправе из золотой фольги с сочными стрелочками берграса, умиротворяюще мягким салалом, окутанные в фисташковые ветви по периметру. Вот оно — «конвейерное решение» а-ля элегантный ширпотреб в массы под видом изысканного и желанного подарка уже тянется к подруге, несколько секунд ахов, вздохов, писков и визгов — букет оказывается в её руках, — я сделал паузу для реализации предсказания в жизнь. — Теперь девушка должна понюхать цветы, улыбнуться до ушей, подтянуться к его губам, поцеловать, не забыв выполнить это в стойке на одной ноге, — снова гипотеза сбывается в мельчайших деталях, лишь подогревая мой пыл. — Внимание! Перед нами кульминация спектакля в лучших традициях театра абсурда... Я пафосно указал рукой, подражая гидам в музеях. — Парочка ведёт себя предсказуемо. Стоит ли удивляться? — Сецуна саркастически улыбнулась. — Княжна, скажи мне, получить в дар котёнка с отрубленной лапой, умирающего от потери крови для женщины приятно? — постановка вопроса оказалась неожиданная даже для меня самого, едва не сбился в произнесении начала смысловой последовательности. — Ужасно! Какого же садиста должна земля выносить, чтобы считать покалеченное до смерти животное подарком! — резким тоном в сторону неизвестного находчивого парня ответила спутница. — Допустим. Как насчёт щенка, заморенного голодом до необратимой смерти? — Кощунство! Как и жалок сотворивший с ним такое живодёр! — Предположим, парень подарит девушке медленно засыхающего от жажды попугая? — Рикард, мой светоч, птицы — вообще святое! Кем же надо быть, принося в дар обречённое на медленную смерть существо? Я взял за руку подругу. — Ключевое словосочетание услышал. А теперь через него подведу к ядру мысли: растение — тоже есть живой организм. Став букетом, оно лишается способа питания посредством срезания корневой системы, т.е. уже, как ты правильно отметила, становится «обречённым на медленную смерть». Не берусь представить, чтобы оно сказало человеку, умей оно разговаривать. Всякие аспирины и питательные растворы — вовсе издевательство, они лишь продляют мучения; моя чародейка, организм всё равно гибнет от мучительного истощения. Таким образом, цветы — тот же живой организм, его принято дарить девушкам и женщинам, ошибочно принимая за благо медленную смерть от голода, потери соков и удушья! Подарить девушке увядающую жизнь равносильно оскорблению! Скажи мне, где тут может взяться красота и восторг? — Зрелость человека отвечает за качество восприятия информации, мой король. Если у обывательниц и воспитанных быть рабами мужчин она на низком уровне, то от меня ты никогда не услышишь глупостей, вроде «так принято» или «а мне всё равно приятно», тем более, «ты просто ищешь оправдания» чему-то там. Именно так сказали бы создания… нет, существа, не обученные мыслить, минуя слой навязанных псевдокультурных традиций, уходящих корнями в стародавние времена ещё античных царств, когда любовь к женщине стали ассоциировать с цветами; предприимчивые дельцы стали выращивать декоративные растения на продажу, постепенно внедряя, а затем и поддерживая мысль об обязательности сего абсурдного ритуала. Кто отказывался одаривать женщину цветами — того унижали и указывали на признак дурного тона, ведь тот разумный мужчина отказывался покупать смерть под видом утончённого изыска! Он не принесёт купцу деньги, от того они не попадут цветоводу, чтобы он не купил себе землю, дом, наложниц или новые драгоценности. Работа по денежным потокам вверх по течению объясняет многие на первый взгляд странные и нетипичные процессы. Согласно технологии прошивки мозгов на предмет принятия аморального действа за норму и обыденность, известную под названием «Окно Овертона», поколениями внушалось и всячески подчёркивалось в разговорах, культуре, искусстве, этикете и даже истории дарение цветов в качестве уже не нормы, а целой традиции у самых разных народов. В сути — операция по подмене понятий прошла успешно; несогласные и призывающие к здоровым дискуссиям безоговорочно высмеивались, их даже не слушали, никто не пытался напрячь голову и подумать, слепо доверяя утверждённому годами и веками нерушимому своду правил, обеспечивающих постоянный приток денег вовлечённым в сей бизнес «на крови». Обывательницы мне бы возразили, мол, мы же едим мясо, только это не одно и то же. Еда — базовая фундаментальная потребность человека, баранина, утка, говядина, курица и т.д. служат для утоления голода и поддержания баланса нужных организму питательных веществ. Мы не убиваем овцу, чтобы любоваться её смертью! Цветы, срезанные совершенно нагло и цинично ассоциируются с прекрасным, т.е. человек должен любоваться, как они медленно гибнут, лишённые способности питаться. Обязательно подчеркну — в искусстве, мифологии, традициях, культуре и этикете тема поднесения растения в горшочке, пустивших корни саженцев или пророщенных семян в качестве романтического жеста как-то подозрительно обходится стороной, а то и замалчивается вовсе, ведь стоит только уцепиться за неё, как за контраргумент, — вся построенная на лицемерии по отношению к природе традиция рухнет в пыль; цветочные воротилы останутся ни с чем, отсюда и ложь, отсюда навязывание и внушение. На него клюют, слепо верят, даже не пытаются разобраться… Вот только мы — не они, увы! Обыватели тем и должны отличаться, что подобно запрограммированным биороботам живут по готовым социокультурным установкам, на корню исключающим проявление индивидуальности через восприятие мира вокруг с наделением явлений, объектов и процессов в нём мерой. А я хорошая! Мне хотелось было ответить; поцелуй в губы помешал выразить словами восторг. Сколько девушек ответило бы так же, как Сецуна? Не в содружестве частных военных компаний «Багровый рассвет», а именно не из числа их людей? Ещё один повод, один из бесчисленного множества, почему мы любим друг друга настолько сильно, насколько вообще может человек. — Предлагаю продолжить в северной части парка на нашем любимом месте, здесь… очень многолюдно и фонит чужими мыслеобразами, — невинная идея застряла в моей голове основательно. Приглашение взять меня под руку принято сразу же; неспешным шагом мы прогуливались до самой дикой части парка. Фактически, северная территория представляла собой дикий лесной анклав, где из признаков цивилизации разве что стоящие возле асфальтового покрытия скамьи, урны и уборка от мусора два раза в неделю. Никакой разметки на дорогах, указателей, фонтанчиков с водой и иных признаков нахождения на окраине города не наблюдается. Как и следовало ожидать, место оказалось свободным. Осмотр в бинокль показал ожидаемый результат — здесь никого нет, даже в зарослях, поскольку талант ловить на себе чужое наблюдение никогда не подводит. Стоит заметить, не только у меня он есть… Я расстелил на два места простыни, уже послужившие нам сегодня — сперва для Сецуны, а только потом и для себя. Стоило только присесть, как меня несколько раз погладили, а голова избранницы устроилась на моём плече, через некоторое время она приподнялась… наши губы сблизились и не выпускали друг друга в касаниях, пока по телу не начало разливаться приятное тепло. Ритуал взаимодействия без слов можно считать начавшимся. Солнечный луч ненадолго запутался в чёлке девушки, беспомощно скрывшись под ней на лбу; лёгкое движение головой позволило ему освободиться и проскользить по носу к губам, разливая блики светила по краю контура лица, не забыв пробежаться по ресницам и щекам. Избранница закрыла глаза и неспешно качнулась несколько раз влево-вправо, словно отвечала телом на ритм только ей одной слышимой композиции откуда-то из неразличимой для человеческого глаза вышины. Уголки приоткрытых губ подчеркнули улыбку спокойствия и уверенного наслаждения чем-то, явно недоступным и завуалированным от любого постороннего восприятия. Сецуна подвинулась ближе; теперь соприкосновение между нашими оболочками стало плотнее, я обнял её крепко, но нежно. Плечи любимой ненавязчиво дрогнули в ответ на моё прикосновение; не воспользоваться пикантным случаем и не пощекотать её за шею я не мог, уж очень будоражащая для неё, забавная для меня и интересная нам обоим реакция всегда следует при таких, можно сказать, интимных прикосновениях в правильной, согласно физиологическим особенностям организма партнёрши, точке. Молния на лёгкой дублёнке нехитрым манёвром оказалась сдвинута ниже, а на доступным моему обозрению открытом от одежды участке шеи и спины, в следствие продолжения «пытки» уже несколько ритмичнее, образовались мурашки — дыхание несколько участилось, как и должно быть. Другой рукой я очень убедительно сделал вид, что поправил подруге собравшуюся в складки дублёнку; осмотр по сторонам в бинокль и без него дал все основания повести себя с её грудью менее скромно, насколько это возможно при текущем стечении обстоятельств внешней среды — окружающие явно заняты своими делами или находились далеко, чтобы обращать на нас внимание, а пустившие зелень раскидистые кусты дикой вишни служили отличным укрытием от слежки слева, справа и сзади — любимое место, которое иногда приходилось высматривать после освобождения сидящими здесь отдыхающими. Я проник под дублёнку, пленив ладонью поочерёдно те самые упругие анатомические особенности третьего размера или уже немного больше, даже под одеждой и без визуального контакта, только посредством тактильного, что есть достаточные условия, когда дыхание Сецуны из беззвучного становится уже слышимо, но только мне одному — фактор осторожности без потери головы и самообладания всегда имеет место в то время, как другие почти основательно перестают соображать, проваливаясь в никаким образом не совместимые с адекватным сознательным процессом слои пространства. Задай я сейчас любую серьёзную тему в параллель физиологическому удовольствию — без детализированного повествования Сецуна меня не оставит, не взирая на происходящее с ней и внутри её физического тела на любой точке ОТ и ДО. Сия данность в моём понимании является одним из первичных составляющих личностной состоятельности человека и служит гранью интереса, как к противоположному полу. Когда же девушка оставляет себя наедине с испытываемой страстью, проваливается в неё, полностью теряя рассудок и переводя все поступающие с органов чувств данные в сторону вожделенного нечто, ассоциируясь с потребителями вызывающих кайф химических веществ, то у неё нет и объективно не может быть шансов на интерес, как к девушке, с моей стороны и по мнению некоторых моих сослуживцев. Приграничные состояния не являются уважительной причиной потерять самоуправляемость, координацию и осознанность в намерениях, словах, поведении и действиях. Жёсткие, вернее, жестокие стандарты выглядят таковыми только с позиции пятой расы, у шестых же они входят в обычный и естественный поведенческий ритм, чем неумолимо привлекают меня. Натренированная в условиях реального боя наблюдательность заставила выцелить зрением два силуэта… знакомых силуэта — Никола и Тияна из наших, эти двое явно пробирались на поляну за чащей с намерениями не только почитать и покормить белок. Не скажу, что они извращенцы или совсем уж бесстрашные, в плане нравственности отношений между полами у каждого военного и невоенного сотрудника пяти частных военных компаний всё в порядке; кадровую политику никто не отменял. Разве что немного более рисковые, чем остальные, потому ближе подходят к границе романтики и страсти, оставляя за спиной абсолютное большинство коллег, но не позволяя себе чуждое и несвойственное человеку поведение. Никогда не осуждал более раскованное поведение с любимым человеком в нормальной с точки зрения безопасности внешней среде, следовательно, все вопросы крутятся только в части восприятия парой набора критериев этой самой безопасности. Я, как и моя девушка, предпочитаем не выставлять напоказ интимную сторону жизни, а позволить себе больше обычных романтических жестов можно только в обстановке полной защищённости и отсутствия посторонних глаз, да и то, не более, чем я делаю для Сецуны сейчас. Леди выдохнула уже чуть громче; теперь уже обеими руками я уделял внимание её груди, встав за скамейку сзади. Поочерёдно губами и языком шея получала мои прикосновения и отвечала то и дело накатывающимися на кожу волнами мурашек, корпус иногда немного подёргивался. Бинокль и собственное восприятие снова не выявили слежки, всего несколько секунд и ласки продолжаются. Её ладони легли на мои, затем по талии спустились к бёдрам и снова накрыли меня, чуть корректируя ритм и направляя движения. Люблю любые её прикосновения, а не отвечать она просто не умеет, обязательно придумывая что-нибудь хотя бы эстетическое по ходу получения желаемого в её адрес. Тело слегка покачивается на волнах тёплой неги и вожделения. Глаза же то и дело огибают пространство вокруг в поисках опасности; два раза пришлось остановиться, пропустив хозяина с собакой и мирно направляющуюся в густую чащу пару. Более никто не мешал. — Мой король, что ты со мной делаешь? — шёпотом простонала Сецуна. — Что хотим мы оба, — вампирский поцелуй рядом с правым уголком рта заставил девушку вздрогнуть. — Попробуй определить создаваемое нами сейчас, здесь только мы, а я кусаюсь исключительно без зубов. — Только мы, — акцентировала леди с другим смыслом, борясь со смущением. — Рикард, ты стимулируешь мою чувственность и подчёркиваешь многогранность оттенков вкуса к жизни через тактильный контакт с сознанием посредством моего тела. Оно служит проводником воспроизводимого тобой намерения к эпицентру мыслеформ и сложных даже с позиции современной науки энергетических структур, запуская, вместе с удовольствием физиологическим, процессы преображения и расширения материи внутри моей сущности на каждой из плоскостей, где она существует и развивается в определяемом мной направлении… Пожалуйста, сядь рядом, так надо. Осмотр окружающего пространства выполнен Сецуной в последний раз… Один прыжок, сесть на скамью… Молния дублёнки больше не сковывала движения… Смелость и решительность, приоткрытые губы и глубокое дыхание… Я перестаю воспринимать блузку, как преграду, лаская эрогенные зоны готовящейся к выбросу скопившегося возбуждения чародейки, словно сквозь ткань… Обе её ладони ложатся мне на низ живота, а оттуда спешно сползают ниже, остановившись на отвердевшем от эрекции члене, слегка сдавив его и зафиксировав положение… — Моё завершение всегда сильнее и дольше, чем не касаясь… там, — отследив не выражаемое моим лицом удивление, она подчеркнула на удивление прямо, — без волшебного жезла некоторые принимаемые на себя заклинания не раскрывают заложенного в них потенциала в полной мере. Потому… ааах… чтобы ты знал… не успокоюсь, пока не получу своего, — она прикусила губу, собираясь с мыслями, затем перешла на шёпот, — я хочу твой член и прекрасно осведомлена, что и как с ним обязана сделать! Никуда от меня не денешься, когда домой вернёмся! — Что-то мне и не хочется никуда деваться, — иронизировал я, немного замедлив ласки, чтобы партнёрша получила больше и сильнее, скорость — это удел гонщиков, а друг друга надо именно смаковать. Губы Сецуны приоткрылись ещё немного больше, язык облизал их, стараясь не торопиться. Она немного наклонилась ко мне, навстречу неге и вожделению, стараясь передавать пленящий её жар ещё и через поцелуи. Стон, но слышный лишь мне одному. Свет померк, он был вобран в блестящую чёрную сферу, от чего она окрасилась в цвет густого амаранта; потоки вещества двигались и смешивались между собой, порождая уходящие в небо лучи. Шёпот… только мне он слышится отчётливо. Облака уходят в забытьё; они только мешают наблюдать чистое от вмешательства человека пространство дальнего Космоса. Вспышка! Амарантовая сфера способна ослепить любого, но только не нас. Очертания скоплений и туманностей, звёзд и галактик становятся видны невооружённым глазом, подхватывая и увлекая зрение прочь от Земли, прочь от физического мира… Они многочисленны, они прекрасны! Снова сильнейший выброс света… Его освобождённый импульс прочертил неисчислимую мерой расстояния дорогу от меня к завораживающей обладателя развитого восприятия трёхраздельной туманности М20. Осталось совершить последнее действие, но я не колдун… Да и не надо им быть, чтобы понять. Неспешно, уверенно и нежно амарантовая сфера, приняв тепло моих рук, помещается в самое начало — исходную точку Великого Пути до бессмертной красоты где-то очень далеко от Земли. Сфера вспыхнула и перешла в фазу пульсации, разбрасывая вокруг сверкающие рубиновые искры, их становилось всё больше, а тепло их крошечных тел грело, но не жгло. Маршрут в далёкие миры засиял на всём протяжении, передав скопившуюся неудержимую силу туманности. Её ядро, медленно расширяясь, налилось стойким черешневым цветом, таким сочным и густым, что его энергию можно было пить из дорогих хрустальных бокалов. Ещё, ещё! Он уже неминуем! Точка невозврата пройдена! Сладкие секунды чистой магии тянутся и тянутся. Ещё дольше! Туманность уже дрожит, собираясь для финального аккорда… Последнее мгновение испито до дна со всей глубиной страсти! Выброс! Гранатовое сияние заполняет космический объект целиком, спелым теплом струится по его венам и мельчайшим капиллярам, разнося свежий вкус реальности, сравнимый с перерождением. Только что на небе стало больше ещё на одно творение Вечного Мастера. Бодрящий ветер апрельского вечера вернул меня в наш мир, а ненасытные поцелуи Сецуны обжигали губы. Всё получилось сильнее, чем следовало только мечтать, ведь моя леди ищет все пути и способы приближаться к Совершенству всё быстрее и упорнее, поскольку ею движет самый серьёзный и неоспоримый мотиватор для человека шестой расы — любовь к жизни, искусно сотворяемая поэтом, композитором, музыкантом и сценаристом, наконец, Маэстро в моём лице только для неё одной. — От тебя сейчас можно половину страны запитать электроэнергией. Как себя чувствуешь? — Рикард, мой король, я нашла способ, как продлить сияние тысячи солнц! Как заставить целые скопления звёзд пылать ещё сочнее и пленительнее. О нём молчат книги. Октава пронизывает меня насквозь, радость сравнима со всеми великими учёными и первооткрывателями в истории, теперь я знаю, что они испытывали, принося в дар цивилизации результаты трудов, которые изменят мир спустя годы и века! Ещё несколько секунд к прошлому результату. За тебя, во имя тебя и ради нас обоих! — девушка прижалась ко мне и замерла, отголоски тепла медленно отзывались эхом в каждой клеточке её тела, неохотно тая. — Чем больше тебя узнаю, тем больше смогу отдавать, в чём ты мне очень помогаешь, — скромно отметил я. Глубокий вдох весны ворвался в тело партнёрши волной чистой бодрости. — Маэстро, а не пора ли нам домой? — медленно проговорила она с явно выражаемой интригой. — Пора, но сперва мне нужно ещё кое-что сделать. А без тебя ничего не получится, так что приводим себя в порядок. — Мне уже нравится твоя задумка, кроме того, чем она обернётся для нас, —избранница в характерной ей манере приподняла левую бровь.***
Бутик уникальной растительности для дома и офиса «Cvet z juga» встретил нас свежей атмосферой традиционного балканского сада. На имитирующим газон покрытии пола стояли растения равнин и холмистой местности в горшочках самой причудливой формы — от скромных и неброских для оформления детской или рабочего кабинета без излишеств до раскидистых плодоносящих кустарников, вьюнов с яркими цветами самых разных оттенков. Стены украшали тематические фотообои с нетронутыми человеком полями, холмами и горной местностью, живописные побережья Средиземного моря и даже долины реки Морава, визуальное упоминание о которой вызвало на щеках Сецуны пылкий румянец. Некоторые витрины и часть стены оформлены под камень, подражая служащим визитной Балканского региона многочисленным горным хребтам в основном западной и южной территорий Югославии. Потолок стилизован под летнее ясное небо с едва различимыми глазу перьевыми облаками, медленно тающими под напором согревающего солнца. В помещениях гулял ненавязчивый лёгкий ветер, генерируемый по непроизвольному алгоритму системой специальных миниатюрных установок, расположенных где-то под потолком; оттуда же из стилизованных под птичьи гнёзда динамиков доносились естественные голоса природы: трели и свист пернатых, шум ветра, шелест травы и леса, накаты волн о песок. Был и третий павильон для клиентов, кто по каким-то индивидуальным причинам предпочитает именно нецветущие образцы флоры. — Присядь пока здесь, я скоро… — сделав шаг вперёд, я вернулся и склонился над ухом леди, — и не открывай глаза, пока я не вернусь; такова часть программы. — Узнаю авторский почерк твоих фантазий, — отреагировала она. — То ли ещё будет, — мои губы коснулись руки Сецуны. Стоило только выйти из павильона, как вынырнувший из-за угла навстречу менеджер по продажам окликнул меня бодрым голосом: — Господин Житкович, я полагаю? Передо мной стоял мужчина македонской внешности немного старше меня, среднего роста с короткой стрижкой и забавными мелкими кудрями тёмно-русого цвета, одетый по форме, согласно местному корпоративному этикету. — Доктор Ливингстон, ой… т.е. Георги, как я погляжу? Продавец оценил шутку, улыбнувшись ещё сильнее. — Мы достали тот самый заказ, как Вы и просили, желаете взглянуть первым? — несколько артистично предложил он; по лицу заметно некоторое волнение. — Показывайте, — согласился я. Георги пригласил следовать за ним. — У нас нестандартные обстоятельства, прошу тщательно осмотреть товар… — с этими словами он ловким движением поставил предмет прямо передо мной на стол возле кассы … — и если только Вам что-то не понравится, то мы заменим на другой. — Не стоит, перебил его я. Очень хорошо, даже шикарно! Прямо, как на фото и том видео, что Вы мне прислали. То, что надо! — мне потребовалось всего несколько секунд на детальный осмотр, чтобы остаться под впечатлением. — У меня 360 динаров новыми деньгами образца прошлого года без сдачи. Четыре купюры и монета не требовали пересчёта. Не прошло и полминуты, как чек занял место в моём кошельке. — Возьмёте сами? — Да, понесли. Георги прихватил заранее подготовленный пакет с пока неизвестным мне содержимым и отправился следом на некотором расстоянии. За те, секунды преодоления расстояния до ожидающей меня избранницы я успел проникнуться эстетическим смыслом заготовленного для неё подарка, предчувствуя её реакцию в мельчайших подробностях. — Можно открыть глаза, — переполняющая радость едва умещалась в явно тесноватом для неё теле. Сецуна замерла; лишь уголки её губ медленно, но верно, подчёркивали восторженную улыбку. — Тот случай, когда я с трудом верю в самое настоящее живое чудо, — ресницы сделали несколько быстрых взмахов когда наткнулись на указанные в паспорте сведения, — но… Рикард, как ты смог найти такую редкость? Георги выручил с ответом: — Бонсай олива плодоносящая, японская родная, была выращена в питомнике Кинаси с очень богатой историей. Этот экземпляр входил в состав самой последней поставки… Сейчас их не так много осталось, к сожалению… Я принесу контейнер для переноса… — продавец знал момент, когда нужно удалиться. Боковое зрение донесло жест коллеге — тот быстро поставил уведомление возле входа «Проводится уборка помещения. Приносим извинения за доставленные неудобства». Вот что значит культура обслуживания. Любимая протянула руку и робко потрогала растение за несколько листьев, коснулась ствола, нащупав чешуйки коры подушечками пальцев. Влага в её глазах ненадолго задрожала; блеск подражающего естественному освещения сам нашёл, где лучше всего отразиться хрустальным блеском. Объятия были особенно крепкими, но, в то же время, нежными. Подбородок нашёл место на моём плече, а щёки соприкоснулись. Так не радуются и не плачут, не благодарят и даже не наслаждаются. Так трепещет от упоения только один человек во Вселенной, чей пульс я слышу, словно мелодию, а характерное его эхо в венах выдаёт неописуемое словами волшебное состояние невесомости и высшего блаженства в нынешнем и актуальном виде. Оно есть стимул грядущим свершениям, оно заполняет уверенностью и энергией развиваться и раздвигать границы возможного, о чём ранее приходилось только думать, оно позволяет лучше узнать, кто мы есть на самом деле и каков наш истинный потенциал; созидание рождает движение, как и задумано Единым по отношению к человечеству, животный же мир существует по несколько иным законам — между ними огромная разница. — Ради тебя можно задействовать синтез фантазии и изобретательности в полной мере, а я работаю и на результат, и на его последствия в перспективе. Кусочек Японии рядом с тобой смотрится приятно, не говоря уже об эстетике. — И снова ты попадаешь мне в самое сердце, не стрелой, но согревающим теплом, угадывая сокровенные желания и предвосхищая откровенные ожидания. Мне действительно важно иметь рядом кусочек моей исторической Родины, будучи душевно принятой Родиной второй, где ныне наш дом. В этой земле и древе я уже сейчас нахожу утешение скорби, пронзившей каждого, кому довелось остаться в живых. Мои воспоминания о прошлой жизни сильны тем, что в них появились мы… ты и я, как целое, мой король. Корни должны обрести и обвить твердь, пусть даже это и будет совсем её песчинка… когда-то бывшая мне рождением и испытанием, а затем давшая надежду и тебя. Слово «угадал» неуместно, ты просмотрел меня изнутри так, как и нельзя было предположить, видимо, я слишком скромна в отношении пожеланий для себя… — Прелесть, для того мы и встретились. Я делаю всё, чтобы видеть и чувствовать тебя сильнее и точнее, открывать скрытые даже для тебя самой желания и вырабатывать вероятностные предопределённости, в которых объективно правильное и созидательное открывалось перед тобой моими руками, словами, поступками и намерениями так, как тебе важно, чтобы твои корни крепчали и разрастались здесь, а память и связь не таяли со временем. Это тонкий баланс между прошлым и будущим мы вершим в настоящем — нас во имя и нас во благо. Со скромностью в некотором её проявлении у нас прогресс день ото дня. Георги выждал момент, чтобы ненавязчиво появиться; он поднёс фиксирующий контейнер для переноски и фирменный пакет с логотипом магазина — явно непустой. — Приношу свои извинения за столь длительное ожидание. Поскольку вы приобрели товар категории «премиум», то без полагающегося дополнения к нему я от лица компании вас обоих никуда не отпущу, — бодро и уверенно начал продавец без какой—либо доли наигранности тона. — Вместе с роскошным бонсаем прошу принять книгу Като Кимуры «The Ancient Art of Bonsai» в оригинале, т.е. на японском, согласно поступившему особому пожеланию, — он указал в мою сторону. — Вместе с ней книгу самого известного мастера бонсай в Югославии, основателя крупнейшего питомника на острове Вис — Бранимира Комадины «Плодоносные бонсай. От ухода к искусству», где прочтёте всё об известных к настоящему времени дающих урожаи древах, а также о способах проращивания семян из плодов. Кроме того, мы дарим вам среднюю упаковку специальной подкормки, чтобы живая красота всегда чувствовала себя по-весеннему бодро! И, наконец, по каталогу воистину сказочных древ на этот год от уже названного мной Висского питомника в Хорватии и деревни бонсай близ Велестово на побережье Охридского озера в Македонии. Сеть бутиков «Cvet z juga» является их официальными партнёрами. Ах, да. Разумеется, на вас обоих выписана серебряная карта компании, дающая право на 7% скидку на растительную продукцию, 10% — на аксессуары, 12% — на средства ухода и право участия в ежеквартальном розыгрыше 1 из 9 экскурсий для двоих на Вис или Велестово — по желанию победителя. Георги перепроверил содержимое пакета и протянул его мне. Сецуна нежилась в переполняющих её волнах восторженного чувства; исполнилась мечта, представлявшаяся ранее недосягаемой и навсегда утраченной. В глазах всё ещё стояла влага от радости, она и не пыталась скрывать её. — Для меня и моей женщины этот день уже вошёл в историю, не только с точки зрения уникального подарка и великолепного качества сервиса; вы продаёте творения, радующие глаз годы и годы, а не обречённые на медленную смерть букеты. — Мы предлагаем живую, неувядающую красоту настоящим ценителям и работаем ради обретения каждым нового маленького счастья, — продавец благодарно улыбнулся. — Вне сомнения, Георги, в ближайшем будущем я намерена приобрести что-нибудь изящное для моего мужчины в качестве достойного украшения его рабочего кабинета, — уверенно перехватила инициативу леди. — Мисс Мейо, конечно, предложения с Виса и Велестово хороши, только всё же несколько уступают родным японским, но будьте уверены — лучшего югославского бонсай, чем от них, нельзя найти на всей территории Балкан. — Мне и нужен именно югославский, — кивнула Сецуна. — Так по справедливости. — В таком случае приглашаю вас посетить Cvet z juga 12 мая, ожидается поставка в 40 единиц прекрасных представителей традиционной японской культуры, выращенных с особой любовью к делу и заботой. Мы попрощались. Георги очень реалистично изобразил поклон по-японски.***
Стоило мне только переодеться в домашнее и умыться, как любимые руки заключили в объятия, не дав дойти в комнату. — Могу я попросить тебя о маленьком одолжении, мой бесценный? — две глубокие бездны под видом глаз взирали на меня, не моргая. — Как же можно отказать твоим рукам? Охотно! — я поцеловал каждую из них. — Эти фото я сделала сегодня утром, сразу после завтрака. Присмотрись… — пламя интриги вспыхнуло рядом и переместилось правее, прижавшись к плечу. — Так не отказывай моим верхним и нижним лапкам, губам, груди, языку в… проявлении инициативы в твой адрес; кому из нас двоих при этом приятнее — вопрос остаётся и останется открытым. Небольшой румянец всё же выдал скрываемый градус смущения в откровенных вопросах. Мы оба рассмеялись. Рано или поздно стеснение везде придётся полностью преодолеть, это неизбежно, пусть и только кажется простым делом со стороны. На первом фото изображён заправленный диван в той самой комнате, где висела картина бьющей в извергающийся вулкан молнии, подушка располагалась ровно посередине; на второй фото — она же уже на левом подлокотнике. Озарение накатывалось всё отчётливее. Моя мысль тут же была распознана, чему удивляться не следует. — Смотри… дальше… — избранница прижалась грудью к моей спине и потёрлась об неё, на что организм отреагировал незамедлительно. — Последний элемент головоломки сложится после твоего возвращения с задания. На третьей фото подушка располагалась уже на ковре рядом с диваном, на четвёртом — возле дивана была расстелена пелёнка с рисунком ночного неба. Очевиднее просто некуда… Но пятое заставило меня дрогнуть — рабочее место Сецуны было организовано с учётом расположения на столе купленного сегодня оливкового древа. Правый дальний угол предусмотрительно освобождён. — Тот случай, когда я с трудом верю в самое настоящее чудо, — почти процитировал уже произнесённую ей фразу. — Ради тебя можно задействовать синтез фантазии и предчувствия в полной мере, а я работаю и на результат, и на его последствия в перспективе, — рука Сецуны скользнула в мои шорты. — Ты думаешь о том же, о чём и я? — вопрос по умолчанию не требовал ответа. — Стоит ли подумать о чём-то другом? Можно, но только после… — промурчала любимая. — Это предложение? — я поднял левую бровь, изображая удивление. — Нет, не предложение. Это — ультиматум, мой князь, — партнёрша пригласительным жестом указала на комнату, где нас уже заждались диван, подушка, пелёнка на ковре с рисунком ночного неба, и та самая картина мощного удара молнии в жерло извергающегося вулкана, смотревшая на нас со стены напротив; впрочем, там ей и самое место. Начавшийся с нового злободневного вопроса процесс исследования о несовершенстве человеческой культуры взаимоотношений и заплесневелых от времени шаблонов не закончился моим завершением на столь старательно применённые после продолжительных и неторопливых оральных ласк для меня ступни Сецуны в сопровождении её довольной улыбки. По моему возвращению из командировки на моём рабочем месте в кабинете, по дальним от стула углам стола, располагались прямоугольные горшочки с двумя почти полностью одинаковыми бонсаями-соснами, кроны которых смотрели под углом в мою сторону. На открытке по центру стола аккуратным почерком было выведено «Только живой может быть подлинная красота», впрочем, данное утверждение и к нам обоим имеет самое непосредственное отношение.