Angelic cry of the soul.

      Мой дорогой, когда ты вырастешь и станешь лидером, ведя людей в сторону революции «нового» мира, вспомнишь ли ты те самые моменты, когда ты был ещё подростком?       Вспомнишь ли ты, когда краснел при виде меня в твоей комнате? Вспомнишь ли ты, когда снова и снова закусывал губу, бегая глазками по комнате, когда наши взгляды встречались при очередном серьёзном разговоре о спасении мира или о предохранении при сексе? О да, я знал, что у тебя была Энид.       Вспомнишь, как и я…       Должен признаться, ты невероятно извращен, раз пялился на меня, когда я был слишком увлечен работой. Например? Ферма, когда мы с тобой работали с нашим огородом, м? Когда ты неприлично пялился на моё оголенное тело. Не хватает? Ну что ж… А если взять Александрию? Ну что, припоминаешь? Ох, Карл, ты зашел в ванную комнату не вовремя.       Я помню тот день в мельчайших деталей. Малыш, ты зашел именно в тот момент, когда я только вышел из душевой кабинки. Да, я обнаженный и капельки воды стекают по рельефному телу. Дверь со скрипом отворилась и в дверном проходе появился ты. Твои глазки непристойно бегают по телу. Пару секунд ступора и слышу хриплое и невнятное: «— Я с-случайно…». Закрываешь ладонью глаза, но я вижу, что ты двигаешь пальчиками так, чтобы смог увидеть меня ниже пояса. Ты заметил это, потому что я нарочно усмехнулся. О нет, я ввел тебя в краску? Ты действительно сильно покраснел, а особенно уши. Мешкаешься, но всё же закрываешь дверь в ванную комнату. Затем слышу хлопок. Ты заперся в своей комнате. Что же ты там делал, Карл?..       Ох, я вспоминаю всякий раз тот неловкий момент:       Мы с тобой сильно поссорились. Это была действительно крупная ссора. Я уже не помню из-за чего она началась… Кажется из-за того, что я оказывал знаки внимания Джесс. Ты твердил, что Лори этого бы не простила, но я знал, что ты попросту ревнуешь. Это тебя задело, не так ли? Вероятно всего так и есть, ведь ты не подходил ко мне близко, не провожал на вылазку в тот самый день, как это делали все Александрийцы, а стоял у окна в своей комнате, нервно теребя края рубашки.       Я приехал с долгой вылазки. Почему такой долгой? Пришлось задержаться из-за стада ходячих на центральном шоссе. Поздняя глубокая ночь, улицу Александрии тускло освещала одинокая луна. Мы приехали, удовлетворенной собственной работой. Дав себе передышку, мы решили, что разберемся с собранными вещами и продуктами на следующий день, так как сильно вымотались.       Захожу в дом, тихо проходя мимо гостиной, но тут же слышу топот по лестнице. Мгновение и ты крепко меня обнимаешь, утыкаясь носиком в плечо. Ты сильно переживал, что я не вернусь. Остаться сиротой и так в депрессивном и слишком непонятном мире – сущий ад.       Кажется долгая вылазка и осадок горечи после серьёзной ссоры делает тебя рассерженным, но ты всё так же сиротливо прижимаешься ко мне, в надежде, что это не иллюзия, а перед тобой стою живой я. Ох, если тебе сказать хоть одно ласковое слово и ты снова покраснеешь, смущенно отводя взгляд, то нельзя описать, что ты делаешь с моим сердцем… От собственного переизбытка эмоций, ты порывисто кидаешься целовать мою ощутимую щетину, что наверняка колит твою нежно-кремовую бледную кожу. Обвиваешь руками мою шею. Твои поцелуи такие короткие, еле заметные на щеках. Ты останавливаешься, из-за чего я меняюсь в лице, показывая всё недопонимание. Карл, ты боишься своего папочку? Так нельзя. Нет… Я ошибся. Ты проводишь языком по своей нижней губе, смотря прямо на мой приоткрытый рот. Мгновение и ты целуешь меня, медленно сминая губы. Я чувствую, что ты неуверенно приоткрываешь рот, в избытке беззаветной преданности давая мне шанс углубить поцелуй. Ох уж этот сладкий привкус клубники. Ты наверное выпросил мороженное у Оливии, когда та сделала его благодаря вылазке Тары и Дэрила. Ох, я помню как ты в детстве противился есть замороженное мороженное, прося лишь пломбир, но время поменялось, как ты.       Тебе не хватило воздуха, поэтому ты отстранился, опускаешь взгляд вниз, смотря, как твои пальцы перебирают края футболки. Опять ты смущен из-за этой ситуации и наверняка не понимаешь, зачем ты это сделал, но тебе определенно понравилось. Я вижу как твои реснички подрагивают. Я кладу свою теплую ладонь на твои горячие щеки, нежно поглаживая их и ты расслабляешься, переставая нервничать.       В тебе проснулась уверенность и ты приподнимаешься на носочках, оставляя короткой невесомый поцелуй на губах, поглаживая тонкими пальчиками мою шею. Смотришь в глаза и тихо произносишь:«— Спокойной ночи, папочка». Твое пожелание доброй ночи осталось во мне как сладкий осадок где-то в душе, как по щелчку разливаясь по телу. Я уверен, что в ту ночь ты смог уснуть только под утро, впрочем как и я. Мысли заполнили твой разум? Ты думал, поступил ли правильно? Любишь ли ты меня не как родственник? Возможно всё так и было…       Ты наверняка помнишь, как проснулся на следующее утро, с измененным отношением ко мне, верно?       Ты тихо, словно на носочках спустился вниз, уселся на стол, наблюдая за мной со спины. Всё так же тихо, на кухне слышны только шипение масла на сковороде и мое невнятное пение. Я не ощущал твой прожигающий взгляд, но не прожги во мне дыру, Карл. Я повернулся к столу и тут же пошатнулся назад, не ожидая увидеть тебя, ведь ты ходишь невесомо, еле наступая на скрипучий паркет, будто призрак. Моя реакция насмешила тебя. Как же приятно видеть твою улыбку. Она такая лучезарная. Улыбайся почаще, Карл.       А помнишь, как несколько дней спустя, ты пришел ко мне поздним вечером, когда за окном было уже достаточно темно. Я лежал на кровати, читая книгу, найденную в личной библиотеке Дианы, скрестив ноги. Ты уселся рядом, мельком смотря в книгу, пробегая глазами по предложениям в произведении. Ох, Карл, твое любопытство не изменено годами. Мы заговорили о всяком, оба улыбаемся как глупые. Мне нравится видеть тебя таким, ведь я старался создать для тебя совершенный мир. Боже, день назад ты был на меня обижен, а сейчас снова хохочешь вместе со мной, вспоминая глупые поступки, испытывая порой испанский стыд. Долгая пауза. Ты неуверенно начинаешь: «— Па-ап, — Ты так славно протянул, что я тихо умилялся. — Верни мне пожалуйста оружие…» . Я нахмурился и убрал книгу на тумбочку. Повернулся к тебе лицом, наблюдая как ты снова отводишь взгляд в сторону. Ты без повязки. Карл, ты показываешь мне свое доверие? Это так мило и искренне. Тускло-желтоватый свет освещал лишь одну половину твоего лица. Я мог разглядеть в твоих голубых глазах бездонный океан, в котором утопаешь, без шанса на выход. Сердце тихо говорило мне, что я совершаю великий грех - лишаю тебя защиты. Но ты провинился вчера. Ты напугал меня до чертиков. Тебе не нужно было выходить за стены и искать что-то особенно для общины. Ты попал в передрягу, Карл. А если бы рядом не было Дэрила? Ох, я не могу представить, что было бы...       Ты просил снова и снова, кажется ты не хотел сдаваться и явно не устал, но я строго заявил, что оружие ты не получишь. Наказан. На последний раз ты выкрикнул, что я никчемный отец. Меня это задело так, словно холодная пуля из стали прямо в сердце. Ты сделал мне больно. Я крикнул что-то вроде:«— Убирайся!».       Какой черт окатил меня этой непонятной агрессией? У меня помутилось сознание. И надо было видеть, как дрогнуло и исказилось на мгновение твое лицо и застыло в ужасе. Ты вскочил и убежал в комнату. От душевной боли, от острого и внезапного оскорбления, так грубо ударившего тебя в сердце в один из самых теплых разговорах с родителем, ты, вылетевший за дверь, упал на кровать, наверняка уткнувшись лицом в подушку. Ты расстроен и это так раздирает меня изнутри.       Я пришел к тебе, коротко постучав по дверной перегородке. Сознание твое стало проясняться, и ты начал с наслаждением играть роль умирающего. Я сажусь на край постели, поглаживая тебя по спине. Ты возмужал по внешности и по характеру, но со мной, в не зоне видимости других людей, ты остаешься по прежнему маленьким мальчиком. Моим мальчиком. Я извинялся, ведь пересек черту дозволенного. Ты подскочил, принимая сидячее положение и попросил тебя поцеловать, как тогда, после вылазки. Эта просьба показалась мне такой невыносимо сложной и ты заметно расстроился. Твои брови приподнялись и сдвинулись к переносице. Поджав губки, ты уже собирался повернуться и лечь спать, но мне пришлось поцеловать тебя, не хочу, чтобы ты ненавидел меня в будущем, хотя возможно я делаю всё хуже...       Ты отстранился и как обиженный котенок всматривался мне в глаза так, словно ты пытался услышать от меня нечто ласковое и успокаивающее. Ох, Карл, ты сводишь меня с ума. Я тихо произношу короткое и нежное:«— Малыш...». Для тебя это было словно знак для выполнения «задания». Ты трогаешь мой ремень. Мгновение и пряжка со звоном освободила джинсы. Краснеешь, судорожно расстегивая ширинку. Я беру твои холодные ручки в свои ладони, тем самым останавливая тебя. Ты быстро хлопаешь ресничками, не понимая почему я тебя остановил. Нельзя торопиться. Не хочу делать тебе больно. Но ты настаиваешь на своем и я поддался своему запретному плоду. Снимаю с тебя домашнюю футболку и кидаю куда-то в сторону. Медленные движения. Никакой неприятной грубости, неуместной жесткости и отвратительной многим животности. Даже сейчас ощущение неловкости можно открыть где-то глубоко в груди, я знаю это, но ее полностью затмевает горячее чувство внизу живота, верно, Карл? Я наблюдаю за тобой, когда снимал с тебя джинсы вместе с боксерами, твое дыхание остановилось и ты как-то растерянно бегаешь глазками. У тебя адреналин бушует в крови? Как я это отгадал? Твой кадык быстро двигается, а зрачки увеличились в разы. Мне приходится тебя поцеловать, нежно поглаживая по бедрам. Успокойся, папочка рядом. Снова целую каждый сантиметр нежной и бледной кожи. Она сладко пахнет, как-то по родному и так приятно меня манит.       Ты хрипло просишь побыстрей покончить с одеждой, и я тебя послушался. Теперь я устроился у тебя между ножек. У меня открылся прекрасный вид на тебя. Я снова целую родную шею, нежная кожа настолько чувствительна, что уже появляются лопнувшие капилляры на коже. Я восхищен багровыми отметинами. Теперь никто не сможет забрать мою собственность.       Подношу три пальца к твоему ротику. Прости, у меня нет смазки, поэтому приходится довольствоваться слюнями. Ты обильно смачиваешь пальчики, затем выпускаешь их. Протянулась паутинка слюны, но тебе на это все равно. Ты просишь побыстрей войти в тебя, но я медлю, ведь этот момент я продумывал сотни раз. Не хочу лишить себя такого наслаждения. Странное и одновременно прекрасное зрелище: раскрасневшийся юноша просит отца войти в него и сделать приятное. Это так возбуждающе и сексуально.       Я целую выпирающие сосочки, чуть прикусывая их, от чего ты бесстыдно стонешь, прикрывая рот рукой. Я назло старался как можно больше надавливать на выпирающий бугорок, снова и снова вызывая тихое шипение. Я люблю издеваться над своим мальчиком, слыша твое шипение и рычание.       Наконец я вхожу одним пальцем в тугое колечко мышцы и массируя пальчиком изнутри, снова дразня. Ты рявкнул, затем подбираешь под себя простынь и сжимаешь её в ладонях. Вхожу сразу тремя пальчиками, из-за чего из твоих уст вырвался первый болезненный стон. Кусаешь нижнюю губу и до побеления костяшек сжимаешь кулачки. Карл, ты мелко дрожишь от холода или от возбуждения? Скорее всего второе, ведь ты постанываешь сладкое:«— Да-а, папочка-а».       Я вынул пальчики, а малыш уже успел расстроится? Прости, Карл, но скоро будет больнее. Пару секунд ты смотрел в потолок, выжидая чего-то. Ты боялся. Ну же, Карл, не стоит бояться своего папочку.       Я вхожу в пульсирующее кольцо членом, ощущая горячую влагу. В тебе так узко и тепло. Это сводит с ума и кажется вот-вот мои глаза закатятся от наслаждения. Я вижу как тебе больно, поэтому взял в ладонь твой вставший член и стал нежно проводить рукой. Больше не больно? Я начинаю двигаться, задевая эрогенную точку и ты прогибаешься в спине. Стонешь, прося сделать так ещё раз. Я не могу не послушать тебя, малыш. Мои толчки перестали быть ритмичными, а стали более рваными и быстрыми, из-за чего я тебя буквально втрахивал в матрас. Спинка кровати глухо ударялась об стенку. Надеюсь тебе не больно. Так продолжалось некоторое время, а затем я делаю пару толчков и изливаюсь, ощущая эйфорию, а затем и ты, рефлекторно толкаясь мне в ладонь. Ты содрогнулся всем телом и издал последний самый громкий стон.       Мы устало ложимся в постель, укрываясь тонким одеялом. Я поглаживаю тебя по волосам, когда ты положил голову мне на грудь.       А ты помнишь душ? Я помню.       Ты тогда сильно вымотался с вылазки, в которой меня не было. Ты пришел поздно, поэтому я как истинная домохозяйка встал возле стенки, облокотившись о нее, скрестив руки на груди. Ты устало поднимаешь на меня взгляд. Я всё понял. Веду тебя в ванную комнату, снимая одежду с себя. Вижу порез на руке. Ты сказал, что с тобой всё впорядке. Нехорошо врать... Пальцы одну за другой расстёгивали пуговицы потрёпанной рубашки, продвигаясь все ниже и ниже, и уже через несколько секунд этот предмет одежды присоединился к вещам, лежавшим на тумбе.       «— Соврал, соврал , это уже не важно, я же жив верно?». Я покачал головой в знак согласия.       Вскоре осторожно затягиваю в душевую кабинку. Ты сразу же отворачиваешься, чуть сгорбившись и снова покрываясь мурашками, видимо от стеснения. Юношеские волосы сразу намокают. Слышу облегчённый выдох. Я убираю темные волосы на левое плечо, оголяя шею. Беру мыло и намыливаю спину. От шеи до тазовых костей. Медленно, осторожно, нежно... Я нарушил гробовую тишину:«—Карл, — Целую тебя в шею, поглаживая по плечам. — Ты самый красивый юноша на свете. Не комплексуй». Я же видел, как ты часами стоишь в своей комнате, смотря на свое отражение в зеркале. Ты хмуришься, проводя рукой по частям тела. Ты всё еще волнуешься по поводу пустой глазницы, но к этому добавились и другие комплексы...       Выдавливаю шампунь на ладонь и намыливаю твою голову, нежно массируя.       «— Наклони пожалуйста голову, малыш. — Трепетно произнес я, дабы не вогнать тебя в краску. — Не бойся меня. — Задеваю губами мочка уха. — Все хорошо».       Ты повернулся ко мне. Нравится видеть меня таким? Тебе открылся изумительный вид , чем ты немедля воспользовался. Ибо посмотреть действительно было на что, верно? Взгляд останавливается на рельефных мышцах, то на прессе и опускался, дойдя до того места. Ты понял, что в открытую пялишься на меня, густо покраснел и отвернулся, чтобы скрыть это от меня.       Я снова назвал тебя малышом, тебе это не нравится, не так ли? Ты сразу же топнул ножкой и произнес: «— Сколько можно меня так называть? — Мимолётная улыбка на твоих губах. — Я не малыш». И в подтверждении этому, не дав ответить мне, заткнул поцелуем. Подался вперёд, накрывая мои губы своими. Мышцы напряглись, но потом тело расслабляется, уверенно отвечаю на сладкий и влажный поцелуй. Ты отстранился, но лишь для того, чтобы продолжить дорожку языком по шее, потом по груди. Карл, ты действительно шалун. Голова кружилась от столь приятных ощущений. Поглаживаю тебя по пояснице, оставляя багровую отметину на предплечье. Так приятно осознавать, что ты только мой. Ох, Карл, я такой собственник.       От твоих прикосновений так приятно тяготит внизу живота, что хочется выть от наслаждения. Как назло ты прижался ко мне. Так извращенно, пошло, горячо. Нет, не сегодня, мальчик мой.       Это могло бы посоревноваться с самыми шикарными кадрами из фильмов с многочисленными наградами и заслуженным восхищениям. Мы наслаждались каждой своей клеточкой сладким поцелуем. Наши фигуры очерчивали теплые струйки воды, быстро стекающие вниз. Кажется ты забыл, что такое личное пространство, а наоборот, сильней прижимаясь ко мне. Пар затуманивал ванную комнату, так же как и мое сознание.       Отстранил тебя от себя и продолжил намыливать твою кожу. Ты уверенно произнес:«— Я не боюсь». На что я усмехнулся, объясняя, что ты и так вымотался, но ты повернулся ко мне спиной и расстроенно проскулил. Должно быть ты подумал, что разбудишь во мне жалость, но это не так, малыш. Ополоснул тебя и себя горячей водой. Затем вышел из душевой кабинки, обтираясь полотенцем. Я видел, как ты нахмурился, что вызвало у меня улыбку.       В итоге глубокой ночью, когда я всё ещё не спал, пялясь в лунное отражение на стене, ты прибежал ко мне, обнимая со спины. Ты преодолел все упорство. Твои ручки проникли под футболку, стараясь согреться. Я слышу стучание твоих зубов. Мой мальчик замерз, но ты согреешься уже совсем скоро и заснешь сладким сном. С утра я обязательно проснусь первыми и почувствую на себе тяжесть твоего тела. Приятно, что ты всегда со мной.       А помнишь, когда я пришел в канализацию Александрии и ты сидел на полу, тихо сказав:«— Так получилось». Перед моими глазами ты поднимаешь рубашку и я вижу алый укус. Моя голова закружилась, а ноги подкосились. Я упал на колени, по моим щекам текут горячие слезы. У меня смешанное чувство. Нет, я не могу поверить в твою смерть. Это всё сон или иллюзия. Ты не можешь вот так просто умереть. Ты мой маленький мальчик, нет, ты не можешь. Ты прошел через многое: пулю в бок, смерть близких, лишился правого глаза, ты собственными руками убил свою мать, дабы она не успела превратиться в чудовище. Карл, ты - герой нашего времени.       Ох, Карл, твой голос как натянутая струна, вот-вот и лопнет.       «— Я люблю тебя, пап». Я отвечаю взаимностью, поглаживая тебя по холодной руке. Ты коротко улыбаешься. Не оставляй меня в этом мире одного. Нет, пожалуйста...       Ты лежишь на мягкой белоснежной постели, хоть и в грязной канализации. У тебя лихорадка, тебя бросает в жар, ты говоришь с трудом, твоя кожа стала чересчур бледной, губы стали синими, о черт, я больше не смогу целовать тебя, когда мне вздумается. Боже, я больше не смогу тебя ласкать, прижимать тебя к себе, сажать на коленки и наблюдать, как ты сосредоточенно читаешь комикс, как ты ведешь людей вперед, не давая сдаваться.       Всего этого больше не будет...       Ты просишь нас отвести тебя в церковь. И вот сейчас, я и Мишонн аккуратно положили тебя на холодный обшарпанный, местами обгоревший пол. Доски скрипят, а разбитые окна пропускают гул воздуха. Я положил твою голову мне на колени и нежно поглаживал по длинным волосам. Твои глаза мокрые от слез, из-за чего ты устремил свой взгляд в потолок. Мишонн вышла, оставив нас одних. Она понимает, что нам стоит последний раз поговорить. Ты хрипло выговариваешь, что всё будет впорядке, от чего я срываюсь и наклоняюсь, целуя твои холодные сухие губы. Ты неуверенно отвечаешь и я чувствую, как ты дрожишь в моих руках. Карл, мое сердце разбивается на мелкие кусочки, так, словно пронзили леденящей пулей. Ты отстраняешься первым, поглаживая меня по щеке. Ох, эти призрачные прикосновения... Мой волк повержено скулит, где-то далеко в подсознании молит бога о том, чтобы его боль навсегда заковали в цепи.       Ты просишь меня не сдаваться, но как мне идти без тебя? Ты мой смысл жизни, Карл... Я боролся ради тебя, я вел этих людей ради тебя, я убивал ради тебя, чтобы твой мир казался не таким злым и черствым, а более нормальным и более... реальным в те года?..       У тебя быстро пересыхает в горле, но ты пьешь маленькими глотками, видимо из-за укуса и лихорадки. Ты умираешь, а я до сих пор не могу поверить.       Ты достаешь из кобуры пистолет. Я умолял тебя не нажимать на курок, но ты конечно же не послушаешь. «— Я люблю тебя, папочка. Но сейчас ты должен уйти».       Я послушно вышел из "останков" церкви и сел на крыльцо, массируя переносицу. Приглушенный выстрел. Я дернулся. Мои глаза распахнулись, зрачки увеличились и я зарыдал. Кажется моя душа погибла вместе с тобой, ведь ты заснул... Навсегда...       Теперь твоя повязка у меня в кармане, а шляпа никем не тронутая в хорошем месте, в надежде, что её хозяин вернется, но напрасно... Я точно знаю, что ты у меня в сердце навечно, мой любимый Карл.       Меня мучают сомнения. Быть с тобой или восстановить Александрию, после борьбы с Ниганом и спасителями? А может все поочередности?.. Предначертанное будущее тобой, что ты так отважно пытался мне рассказать пару часов назад - будет создано ради тебя.       Времени прошло много, быть может несколько лет, я точно не знаю, так как потерялся во времени. Александрия процветает, я и Ниган заключили мирный договор, как ты и сказал, но я точно знаю, эти жалкие слова давно изжили свое. Мне так хорошо, словно я в эйфории. Джудит растет, Александрия, Хилтоп и Королевство связанны, и медленно расширяются. Знаешь, Карл, я так и не нашел любовь всей своей жизни. Я так скучаю по тебе, что поначалу я буквально сходил с ума. Когда я смотрю в сотый раз на ночное небо, я вижу три подряд стоящие звезды. Я точно знаю, что это Лори, Гленн и ты. Возможно я съехал с катушек, но я искренне надеюсь, что тебе там хорошо, и о тебе заботятся, Карл...       И вот сейчас, я сижу в темной церкви. Лунный свет освещает меня через огромное окно на потолке. Поднимаю взгляд наверх, в разбитое стекло. И я в сто первый раз смотрю на три звезды и я точно знаю, что это ты, Лори и Гленн. Единственная пуля в моей обойме и она предназначена мне...       Мой дорогой, когда ты вырастешь и станешь лидером, ведя людей в сторону революции «нового» мира, вспомнишь ли ты те самые моменты, когда ты был ещё подростком?       Больше не вспомнишь...

I'm torn to pieces when I see you, Again and again, You dead in the grave...